[D&D 5] Меч в камне | ходы игроков | Ye Millstone

Зал, куда молодой король вызвал рыцаря Дириха Фольмера, мало походил на величественную тронную залу настоящего короля - это был большой зал маркграфской резиденции в Мюнценкампе. Кроме самого молодого (он был даже моложе Лагдама) короля, по-прежнему носившего цвета младшего сына маркграфа Мюнценкампа и цвета ордена Пурпурного дракона, и герра Дириха - средних лет мужчины с усами, чья рана, полученная им, когда он сражался на стороне молодого короля против его старшего брата, была скрыта под одеждой, но время от времени заставляла его едва заметно морщиться от боли - его оруженосца, нескольких "королевских" придворных и стражников здесь был, конечно же, Кренорим, волшебник из ордена Миридина, с которым Рональд прибыл в родные земли, держа в руках Кларент, и который почти всегда был рядом с молодым королём, относительно молодой (40 лет - по меркам волшебников не возраст), гладко выбритый мужчина, и епископ Марцеллин, обрюзгший, с толстыми губами и двойным подбородком, одетый в золотую парчу.
- Герр Дирих, - говорил король. - Я вызвал вас, чтобы доверить вам важное задание. Его преосвященство сообщают мне, что еретики, восставшие против Святого Престола, угрожают служителям нашей святой церкви и её детям. Вы должны будете сопроводить его преосвященство до его владений в Лихтеншлоссе и охранять его персону и имущество от посягательств мятежников. Но при этом... - тут король сбился.
- Но при этом, - подхватил его придворный волшебник, - вы должны будете действовать без излишнего кровопролития, не провоцируя новых волнений среди последователей реформизма. Его величество сейчас не может позволить себе разжигания религиозной войны в своих владениях.
- Что?! - резко обернулся к волшебнику епископ. - Зачем... зачем это ненужное милосердие к этим еретикам, врагам истинной веры?!
- Ваше преосвященство... - молодой король вздохнул. - Я... - он запнулся, но затем продолжил: - Как Истинный король, избранный самой судьбой, - он коснулся висевшего на его поясе меча, с которым он почти никогда не расставался, в кожаных ножнах с вытисненной на нём непонятной Лагдаму надписью на старолатинском, - я должен принести своим подданным мир, а не... а не войну и смерть.
- Если вы желаете принести своим подданным мира, ваше величество, - процедил епископ, - ваш долг - истребить всех врагов нашей церкви!
- Я не... - король запнулся снова и снова тяжело вздохнул. - Они, эти люди... они просто заблудшие овцы... и ваш долг, как служителя церкви, обратить их к свету, а не убивать их всех.
Епископ возмущённо воззрился на короля, но затем слово взял герр Дирих:
- Ваше величество! - (Рональд фон Мюнценкамп, почему-то не любивший свой титул, слегка поморщился при этих словах). - Боюсь, рана, полученная мной в сражении за ваше дело, ещё не зажила, и я не вполне готов отправляться в новый бой...
- Да, - кивнул король, - и поэтому с его преосвященством отправятся верные вам солдаты.
- Я понял вас, будет исполнено, - рыцарь поклонился (снова поморщившись, когда его рана дала о себе знать) и оглянулся на своего оруженосца, будто говоря: смотри, какое важное и ответственное задание тебе доверили.

Лагдам уже привык к своим новым обязанностям, в которые входила не только забота об оружии и доспехах хозяина, но и его сопровождение. Полуорк тенью скользил за рыцарем, внимательно наблюдая за происходящим вокруг, следя, нет ли опасности — и стараясь вникать в беседы, который вел сэр Фольмер, так как отныне был обязан принимать участие в его делах. Оселок держался скромно и незаметно, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания - обычно должности, подобные той, что ему досталась, занимали отпрыски благородных семейств, и полуорку-простолюдину хватало неодобрительных перешептываний в свой адрес (которые он, впрочем, предпочитал игнорировать).
Сэр Формер выбрал его в оруженосцы исключительно потому, что Лагдам был опытен, отлично разбирался в изготовлении и ремонте оружия и был не новичком на поле боя — раненный рыцарь просто не мог себе позволить молодого слугу, не разбиравшегося в подобных вещах, ведь он был вынужден перекладывать на своего подчиненного многие собственные поручения.
Вот и теперь задание юного истинного короля оказалось феодалу не по силам, а значит, основную часть работы придется выполнять его доверенному лицу, то есть, Лагдаму… Весь прием в резиденции маркграфа проходил не столько в торжественной, сколько в деловой обстановке, и Лагдам, в оба уха слушавший наставления короля, как и надлежит верному вассалу, старался ничего не упустить из виду.
Надо сказать, особой любви к исповедовавшим понтификанство язычник Лагдам не испытывал — по правде сказать, к более новым религиям полуорк был равнодушен, но начавшиеся притеснения его единоверцев не могли не вселять тревогу. Однако, покуда открытых гонений на язычников нигде не было, и можно было вполне спокойно сосуществовать с павликианцами, посещая их церковные богослужения для отвода глаз — и тайно почитать древних богов и природу, что Лагдам и делал. Однако, сопровождая епископа Марцеллина, все же, нужно будет проявить особую осторожность, чтобы сохранить свою веру в тайне — негодование его преосвященства по поводу еретиков явно показывало настоящее отношение священника к иноверцам: тот их ни во что не ставил и даже не считал заслуживающими жизни.
Хорошо, что истинный король и его придворный маг (а как еще можно назвать Кренорима, неразлучного со своим повелителем?) придерживались иного мнения и были склонны к более мягкому обращению с поданными, чьи религиозные как-то отличались от общепринятых. Лагдам подумал про себя, что они могут быть полностью уверены в том, что лично он приложит все силы, чтобы избежать ненужного кровопролития. И все же, нужно было помнить, что его сюзерену назначили защищать епископа от еретиков, а не наоборот — и Лагдам намеревался справиться с этим заданием на отлично.
Почтительно кивнув сэру Фольмеру, давая тому таким образом понять, что он считает за честь выполнить такое важное поручение, Лагдам незаметно бросил взгляд на епископа — как тот отнесется к перспективе получить в сопровождающие не благородного рыцаря, а неизвестного полуорка и простых солдат.

Епископ испытующе, и слегка сжав губы, посмотрел на своего будущего телохранителя - он ожидал, что для его охраны выделят рыцаря с рыцарским копьём, но ничего не сказал. Рыцарское копьё без рыцаря - это ведь тоже десяток вооружённых воинов.
- И вот ещё, - король передал одному из своих придворных свиток, тот передал его герру Дириху, тот, развернув, прочитал его, хмыкнул и передал своему оруженосцу. - Здесь написан мой королевский указ, обещающий прощение ере... разрешение исповедовать любую веру, до тех пор, пока исповедующий её не совершает преступлений против короля, народа и Церкви. Этот указ... я надеюсь, он поможет вашим людям избежать ненужного кровопролития. Если, конечно, еретики сумеют сперва выслушать вас, а не сразу пытаться убить.
- Указ?! - воскликнул епископ. - Вы подписали указ, дающий прощение этим богохульным еретикам?!
- Разрешение исповедовать их веру, пока исповедующий её не совершает преступлений против короля, народа - и Церкви! - поправил волшебник. Король же ответил коротко:
- Они мои подданные. Какой бы веры они ни придерживались.
Епископ, сумев взять себя в руки и попытавшись сохранять достоинство, заговорил в ответ:
- Смею напомнить вам, герр Рональд, что вы ещё не король, и вы ещё не были коронованы. Безусловно, наместник Святого Павла будет рад возложить на вас корону, если вы проявите себя как истинный павликианский государь и защитник правой веры. Но он может и отказаться...
Молодой король пристально взглянул на епископа и поправил ножны с Кларентом на поясе, но прежде, чем он ответил, в зал вошёл один из придворных и объявил:
- Ваше величество! В порт Мюнценкампа прибыл корабль с людьми, желающими аудиенции у вас! На нём прибыли: леди Кетрин Миллинг, по поручению своего отца, графа Клермунтского, рыцарь герр Торстейн Марссон, желающий служить вам, и желающие восписать ваши подвиги и свершения Майло Хокинс, из газеты "Альбионский летописец", и Остелинда Райан, странствующий менестрель. Желаете ли вы их видеть?
Молодой король удивлённо взглянул на придворного и проговорил:
- Клермунт? Это же так далеко отсюда... "Альбионский летописец"? - он чуть улыбнулся. - Неужели моя известность распространилась уже так далеко?
- Нет! - вдруг замахал руками Кренорим. - Никаких газетчиков! Ваше величество, прошу вас не допускать сюда этого газетчика!
Молодой король удивлённо обернулся к своему советчику.
- Но почему??
- Потому что... потому что эти профанаторы лгут и искажают правду! Вы же уже читали, что о вас написали в "Вестнике Империи"?!
- Разрешите удалиться, ваше величество? - напомнил о себе герр Дирих. И, получив утвердительный кивок, направился к выходу.
- Вот тебе и первое задание, - усмехнулся он своему оруженосцу. - Задание, скажем прямо, не простое и ответственное. Но справишься - может, и сразу настоящим рыцарем станешь.

Когда молодой король заговорил об указе, разрешающим, по сути, любое вероисповедание, епископ был явно смятен, а вот Оселок, напротив, приободрился: одно дело — просто знать настроения повелителя, другое — иметь его письменное распоряжение. Тщательно свернув и перевязав свиток, полуорк поместил его на дно своего зачарованного вещмешка, вмещавшего больше предметов, чем можно было предположить, видя его размеры. Там важный документ не пострадает от сырости или тряски -и, что, пожалуй, важнее — его будет непросто похитить или подменить. Полуорк ни с кем не собирался делиться своими подозрениями, но лучше быть ко всему готовым и перестраховаться — жизненный опыт подсказывал, что лучше не надеяться ни на людей, ни на богов, а самому контролировать ситуацию.
Оруженосцу было интересно, что некоронованный покуда властелин ответит на предостережение по поводу возможных трений с наместником Святого Павла — отчего-то Лагдам был уверен, что сэр Рональд не поведется на столь откровенную манипуляцию. Однако, узнать, так ли это, собравшимся в зале не пришлось — беседу прервали новые визитеры, жаждущие аудиенции у короля. И, хоть придворный сообщил не самую важную информацию — всего-то доложил о визите в маркграфство новичков, желающих послужить Его Величеству, новость вызвала бурную реакцию присутствующего в зале мага-советника, очень недовольного появлением представителя прессы. Честно признаться, полуорк понимал его тревогу — читать он умел, а посему был в курсе того, как нечистые на руку газетчики могут подпортить репутацию кого бы то ни было. Ну, да боги с ним, с писакой — его ждут дела поважнее…
И, следуя за своим сюзереном, направившимся к выходу, Лагдам мысленно просчитывал свои дальнейшие действия. Нужно было собирать отряд для сопровождения епископа — решить, сколько брать солдат и снаряжения. Погруженный в расчеты, полуорк кивнул герру Дириху:
- Не стан говорить «гоп», пока не перепрыгнул. Но будьте уверены, я сделаю все, от меня зависящие, чтобы поездка Его Преосвященства прошла спокойно. Сколько людей вы можете оправить в это путешествие?

Рыцарь и его оруженосец покинули залу, оставив молодого короля разбираться со своими государственными делами.
- Всех, что у меня есть, - ответил герр Дирих. - Ксимейлу и шесть пехотинцев: трое копейщиков, трое лучников - плюс слуга. Отправился бы сам, да от меня сейчас будет мало пользы... так что ты за главного. Наверняка у его святейшества есть свои телохранители... главное, чтобы они не начали в самый неподходящий момент выяснять, кто здесь главнее, и кто кому подчиняется.
Ксимейлой звали кутилье* в рыцарском копье герра Дириха, и она выглядела необычно даже на фоне Лагдама: она была не только женщиной, но и драконорождённой, "дочерью" дракона, обосновавшегося в Альтенвальде. Несмотря на боязнь, с которой на неё косились простые люди, она пока не давала повода усомниться в своей верности рыцарю, который приблизил её к себе.

Готовность сэра Дириха отправить на выполнение ответственного задания всех своих подчиненных заставила полуорка немного напрячься — по всему выходило, что не только он сам считает, что миссия предстоит нелегкая, но и его сюзерен тоже. Но Лагдам не подал виду, что встревожен, только кивнул, соглашаясь со словами старшего по званию. Перспектива быть за главного не сильно напрягла Оселка, поскольку он хорошо знал всех людей сэра Дириха и со всеми неплохо ладил — найти общий язык помог огромный опыт работы оружейником и общение с военными, не имеющими никаких почетных титулов.
Перспектива отправиться в поход плечом к плечу с драконорожденной порадовала Лагдама — сам являясь полукровкой, он с уважением относился к Ксимейле и ценил ее за боевые качества и силу духа, не разделяя расхожих предубеждений против потомков драконов, может, поэтому и полудраконица считала его хорошим товарищем. С такой командой не страшно идти хоть на край света… Конечно, епископ Марцеллин может возмутиться тем, что выданный ему сопровождающий отряд богат на представителей других рас и напоминает зверинец — Лагдам не питал иллюзий относительно толерантности Его преосвященства — но, кажется, у того не было никакой альтернативы, так что на недовольство можно не обращать внимания (если высокопоставленный священнослужитель его все же выскажет).
Ксимейла поступила на службу к сэру Дириху вскоре после того, как тот назначил Лагдама своим оруженосцем — а может, потому и поступила, что была впечатлена тем, что рыцарь приблизил к себе безродного полукровку. Должно быть, и сама она грезила о продвижении по службе. Но противостояния и конкуренции между ними двумя не возникло — Ксимейла не стремилась доказать свое превосходство и соблюдала субординацию. Лагдам же всегда прислушивался к ее мнению и не оказывал давления, как вышестоящий, понимая, что в воинском подразделении командный дух и слаженная работа важны, как нигде. Сэр Дирих мог быть уверен в лояльности своих подчиненных, которых объединяло обще дело превыше личных амбиций каждого отдельного воина.
- Сэр, я постараюсь договориться с телохранителями епископа, - заверил полуорк своего господина, - В конце концов, у нас с ними общие цели. А теперь, с вашего позволения, я займусь подготовкой отряда к выходу. Нужно проверить оружие, доспехи, лошадей — и запастись в дорогу всем необходимым.
Лагдам никому не доверял подготовку инвентаря и самолично все проверял и перепроверял перед походами и в дороге, следя, чтобы у воинов всегда под рукой было исправное оружие и все, что может пригодиться в пути — сначала его скрупулезность забавляла товарищей, но скоро они почувствовали результаты такой заботы: идеально подогнанная броня не натирала, клинки всегда были остро заточены, запас стрел не истощался — и к стараниям полуорка стали проявлять должное уважение.

На сборы у Лагдама ушло некоторое время, но вот он вместе с Ксимейлой и остальными людьми своего господина явился к епископу во двор королевского замка. (Во двор въехала карета, из которой следом за королевским герольдом вышли молодая женщина, одетая по-мужски, в шляпе-треуголке, и полурослица с лютней, проследовавшие в замок). Во дворе замка новых телохранителей уже ожидала карета епископа и её сопровождающие: слуга и служанка, двое солдат-мечников, двое конных арбалетчиков - насколько мог судить Лагдам, передвигавшиеся верхом для скорости, а не потому, что они были так уж хорошо обучены верховому бою - и две облачённые в тяжёлые кольчуги женщины, верхом на лошадях, вооружённые моргенштернами - видимо, члены какого-нибудь ордена (Лагдам не очень хорошо разбирался в таких вопросах), компенсировавшие недостаток физической силы религиозным рвением, не то чтобы молодые, но не обзаведшиеся боевыми шрамами, уродующими женскую красоту. При виде полуорка и драконорождённой епископ презрительно скривил губы, а его телохранительницы воззрились на них настороженно и враждебно, но затем Марцеллин веско произнёс:
- Вам доверена ответственная миссия - защищать представителя Святой Церкви! Выполняя её, вы делаете дело, угодное Единому!

Оценивающе окинув взглядом сопровождение Марцеллина, Лагдам про себя отметил и то, что арбалетчики, скорее всего, не привыкли стрелять наскоку, и то, что их небольшое копье не по душе женщинам в броне. Надо будет выяснить, какой Орден они представляют - сделал себе мысленно пометку полуорк. Тогда хотя бы станет понятно, чего от них ожидать. Из всех немногочисленных людей епископа наиболее подготовленными и боеспособными казались солдаты-мечники, и это следовало учитывать.
- Ваше преосвященство, - почтительно поклонился Лагдам епископу, - Мы готовы выступать. Передвижение будет неизбежно затруднять то, что всадники, пешие и карета движутся с разной скоростью. Поэтому предлагаю выстроиться следующим образом. Конные воины, в их числе и я сам, сформируют авангард, пешие будут идти по бокам кареты, а верховые арбалетчики станут замыкать процессию, чтобы иметь возможность отразить атаку с тыла.
Предложенный Оселком вариант построения был оптимальным, и опытные воины не могли с ним не согласиться - но все же полорк не был уверен в том, что люди епископа сразу его послушаются, отчасти из нежелания подчиняться не своему сюзерену, отчасти из-за предубеждений против полукровок. Особенно тревожили недружелюбные всадницы - какого-то им придется в авангарде, бок о бок с полуорком и драконорожденной? Но, если они пожелают занять другую позицию, это может ослабить отряд, чего допускать не хотелось бы. Лагдам мысленно приготовился к спору.

- М? - епископ задумался и оглянулся на своих телохранителей, будто спрашивая у них, одобряют ли они план. Солдаты епископа, похоже, план в целом одобряли... за исключением тех самых воительниц.
- Ваше преосвященство, мы отправимся впереди вместе с этими... полулюдьми? - спросила одна из них, подозрительно глядя на Лагдама и Ксимейлу.
- Его... величество, - епископ поморщился, - очевидно, смогли отправить со мной только этих людей. Надеюсь, они оправдают его надежды и справятся с возложенной на них миссией, - он усмехнулся, будто говоря про себя "уж я-то как на это надеюсь!".
- Ладно, - согласилась вторая воительница. - Ведь дети не отвечают за грехи своих отцов... и полуорки - такие же подданные империи, как и люди, полурослики, кентавры и... кхм, гномы. И они верят в того же Бога, что и мы.
- Вы ведь верите в Единого? - первая из воительниц обернулась к полуорку и драконорождённой, похоже, искренне ожидая услышать положительный ответ и, получив его, простить полулюдям их присутствие (но увы...).

«Как в воду глядел!» - пронеслось в голове Лагдама. Не успел отряд выдвинуться в путь, как эти воительницы-церковницы начали создавать проблемы. Вообще-то, полуорк уважал женщин, умеющих держать в руках оружие — ведь его самого в ранние годы обучала воинскому делу его собственная мать, бывшая наемница. Чтил он и воинов-монахов, сражающихся за свою веру, хоть никогда бы не пошел таким путем сам. Но эти две монахини, или как еще можно было назвать адепток ордена, не вызывали у него симпатии. Все дело было в том, как они позволили себе высказываться о полукровках и представителях других рас, словно сами, являясь людьми, были выше всех прочих на голову. Неприятие воительниц словно отразилось на эмоциях полуорка, заставляя и его самого испытывать раздражение и презрение. Но Лагдам считал, что подаваться эмоциям во время переговоров попросту глупо, поэтому, стараясь никак не выдать им обуревавших его чувств, Оселок спокойно посмотрел в глаза той всаднице, что спросила про его веру, и отчетливо ответил:
- Верно, сестра. Как и все, мы чтим Единого Бога и посещаем богослужения в храме.
Лагдам взял на себя труд ответить за себя и за Ксимейлу — пока гордая драконорожденная, которая могла почувствовать себя уязвленной такой постановкой вопроса, не выпалила что-то иное, что могло привести к разборкам уже не с воительницами, а с самим епископом.
Если разобраться, полуорк сказал правду — но не всю. Он умолчал о том, что сам посещает не только храм, но и языческие праздники, и чтит не только Единого бога, но и весь пантеон древних богов. Лагдам также не сообщил монашке, что в храм и он, и Ксимейла, ходят лишь по необходимости и из-под палки, чтобы не вызвать нареканий. Ксимейла не была религиозна, а сам Лагдам склонялся к язычеству, как и вся его семья — и ему совершенно не хотелось, чтобы все это всплыло во время первой же беседы.
Желая направить разговор в мирное русло, Оселок спросил воительниц:
- Так вы готовы выступать? Мы с Ксимейлой возглавим отряд, вы можете занять позиции за нами.

- Да, - подтверждающе кивнула Ксимейла. И тоже формально сказала правду: драконорождённая была довольно далека от богословских вопросов и чтила как Единого, так и Старых Богов, но и первого, и вторых - без особенного рвения, и плохо различала понтификанцев и реформатов.
Однако монахинь-воительниц, похоже, такой не вполне искренний ответ вполне удовлетворил - женщина кивнула, заметно потеплев, и проговорила:
- Значит, мы делаем общее дело. Ну, вперёд, с Богом!

И отряд, сопровождавший епископскую карету, тронулся в путь. Выехал по подъёмному мосту из замка, проехал по улицам города, выехал через городские ворота и двинулся по дороге, среди крестьянских полей, окружавших Мюнценкамп. Затем остались позади поля, отряд проехал мимо небольших рощиц, где Лагдам удвоил бдительность - место было удобным для засад - но они проехали мимо без приключений и вышли на открытые равнины, где возможному врагу уже неоткуда было появиться внезапно. Пару раз навстречу процессии попадались крестьянские телеги, хозяева которых спешили посторониться, освободив дорогу столь значительной персоне. Маршировавшие рядом с каретой солдаты затянули солдатскую песню, епископ вытерпел несколько куплетов, а затем высунулся из кареты и потребовал, что если его сопровождающие хотят петь, то пусть поют что-нибудь более благопристойное. (Не то чтобы песня солдат была такой уж скабрёзной и богохульственной...)
Несколько часов спустя, когда день уже клонился к вечеру, отряд добрался до Зонненкампа, деревни полуросликов - дорога шла среди пашен, пастбищ и уютных маленьких землянок, из труб которых сейчас поднимался дым - семейства полуросликов собирались вокруг домашних очагов, чтобы поужинать. Лагдам сейчас и сам не отказался бы подкрепиться после нескольких часов езды, а маршировавшим пешком солдатам точно нужен был отдых, и Зонненкамп был вполне подходящим местом, чтобы расположиться на постой. При виде едущей по дороге кареты маленькие жители деревни встрепенулись, с любопытством глядя на карету из-за низеньких плетней, а кто-то бросился к своим домам, видимо, сообщить своим домочадцам о новости.

К счастью, воительницы-монахини не стали дотошно докапываться до подробностей того, каким богам и как молятся их принадлежащие к необычным расам спутники - они едва ли смогли бы смириться с обществом иноверцев. Мысленно поапплодировав Ксимейле, полуорк проследил, чтобы все люди заняли свои позиции — и дал знак начать движение.
Опасения Лагдама не оправдались — отряду удалось без помех покинуть Мюнценкамп, им не встретились разбойники, и единственное, что омрачило дорогу — запрет епископа распевать удалые солдатские песни. Впрочем, на исходе дня пешим воинам уже было не до песен, пора было подумать о том, чтобы где-нибудь заночевать. Очень кстати отряд вошел в Зонненкамп, деревню полуросликов. Оселок бывал здесь несколько раз — деревня очень удачно располагалась между двумя городами, что делало ее идеальным местом для перевалочного пункта. Таверна в Зонненкампе была всего одна - «Кролик во хмелю», так что выбирать не приходилось. Лагдам остановил процессию и, приблизившись к экипажу, предложил епископу задержаться в этом населенном пункте — и тот не стал спорить, хоть полуорк не был уверен в том, что столь важная особа рада поселиться в деревне, построенной не людьми — пусть даже всего на одну ночь.
Сам Лагдам неплохо относился к полуросликам и находил их забавными. Их талант создавать уют о ощущение дома, обстоятельность и миролюбие делали приятным общение с этим народом, и вот теперь Лагдам надеялся, что халфлинги не выдадут и на этот раз, оказанное ими гостеприимство умилостивит Марцеллина, и пребывание в деревне пройдет без неприятных инцидентов.
Разумеется, прыткие местные жители донесли до трактирщика весть о том, что в деревню въехал такой крупный отряд еще до того, как первые всадники въехали во двор заведения — об этом можно было судить по суете у дверей, где гостей уже встречали. Поручив Ксимейле договариваться с хозяином о плате за ужин и за ночлег, а воительницам и прочим — заводить епископа вовнутрь, Оселок сам лично отправился проследить, чтобы экипаж поставили в каретный сарай, и осмотрел его на предмет повреждений, также полуорк убедился, чтобы местный конюх позаботился должным образом о лошадях. Зайдя в конюшню, полуорк осмотрел беглым взглядом стойла — его интересовало, сколько там лошадей, и кому они могут принадлежать — так можно было заранее составить представление о том, кто сейчас обретается в «Кролике».
Завершив осмотр, Лагдам направился следом за остальными в таверну, надеясь, что не пропустил ничего важного. Ксимейле можно было доверять, но не факт, что здешний трактирщик пришел в восторг от постоялицы-драконорожденной. Лагдам был готов взять переговоры в свои руки, если у его соратницы возникли какие-то разногласия с владельцем таверны.

Как известно, полурослики слишком маленького роста, чтобы ездить на лошадях, и предпочитают пони, а кое-где - особые породы ездовых собак. Поэтому конюшня при "Кролике" была разделена на части: для лошадей, для пони, для собак и самая удобная - для кентавров. В конюшне сейчас было три крестьянских лошади - два круглобрюхих тяжеловоза и одна постройнее, более приспособленная для быстрого бега - и один мирно жевавший сено пони. В целом все четыре выглядели вполне обыденно... хотя разбойники ведь не используют специальные разбойничьи породы лошадей? И тут Лагдама ждало первое осложнение: в конюшне было всего шесть мест для лошадей и шесть для пони, у епископа и его спутников было восемь лошадей, а ещё три стойла были заняты крестьянскими конями. Полурослик-конюх рассыпался в извинениях, предлагая переместить крестьянских лошадей в стойла для пони, освободив лошадиные для высоких гостей, и обещал взять только часть платы с лошадей, помещённых в стойла для пони.
Ксимейла тем временем договорилась с Гунари (но все называли его Гуннаром), хозяином таверны, ещё не пожилым, но уже обзаведшимся округлым даже по меркам его соплеменников брюшком полуросликом, сколько будут стоить лучшие комнаты - для его преосвященства и господ рыцарей - сколько простые, а сколько ночлег на сеновале... учитывая, что в свите епископа было почти двадцать человек, комнат на всех не хватало, и кому-то пришлось бы переночевать на тюках сена. Ну, герр Дирих снабдил своего оруженосца суммой денег в дорогу, а епископ о своих людях мог позаботиться и сам. Никаких проблем при переговорах у драконорождённой, кажется, не возникло - видимо, у полуросликов дщерь драконов вызывала не враждебность, а страх и нежелание ей перечить.
Епископ со своими телохранительницами уже расположился в таверне - вокруг него суетились разносчицы и разносчики, и высокого гостя, похоже, решили встретить с музыкой - посреди зала несколько полуросликов и гномов играли на скрипках, флейтах и других музыкальных инструментах. Конечно, зал таверны был разделён на половину с низкими столиками и скамейками - для полуросликов и гномов - и с высокими - для людей - и его преосвященство разместились на второй. Немногочисленные посетители заведения поглядывали на высокого гостя кто со страхом - словно боясь лишний раз вздохнуть при представителе церкви - а кто с любопытством - не каждый раз через здешние места проезжает целый епископ! - но стараясь, чтобы высокий гость не замечал их любопытных взглядов. В таверну заглянула и Гербера Шпрингборн, деревенская староста - низко кланяясь и рассыпаясь в любезностях, она спрашивала у гостя, всем ли его преосвященство довольны.

Лагдам почти угадал — с размещением лошадей возникли проблемы. К счастью, чужих боевых коней, чьи владельцы могли бы стать помехой, в поле зрения не обнаружилось, а вот стоил для всех скакунов отряда, сопровождавшего епископа, не хватило. Полуорк отлично понимал, что в том нет вины хозяев постоялого двора, у них редко останавливаются столь крупные процессии. Ему была неприятна мысль о том, что придется переставлять крестьянских лошадей в менее удобные стойла ради удобства его преосвященства — но, в конце концов, забота о епископе и его имуществе сейчас была его, Лагдама, прямой обязанностью. В конце концов, полуорк решил пойти на компромисс и компенсировать троим крестьянам разницу в содержании лошадей в обычном стойле и в стойле для пони, чтобы не вызвать у тех недовольства неудобствами, которые причиняет им размещение духовенства.
- Сколько монет вы берете за сутки за пони и за обычную лошадь? - уточнил Оселок у конюха-халфлинга, - Я возмещу хозяевам этих лошадей их ущерб. Передайте им, чтобы непременно нашли меня и не беспокоили самого епископа!
И, рассчитавшись за корм и стойла для лошадей своих собственных людей, полуорк принялся быстро, но внимательно осматривать всех ездовых животных воинов их отряда — крепко ли сидят подковы, не порвалась ли сбруя… Особого внимания удостоилась карета,в которой ехал Марцеллин: еще не хватало, чтобы по недосмотру у экипажа в самый неподходящий момент что-нибудь отвалилось.
Зайдя, наконец, в помещение таверны, Лагдам с удовлетворением убедился, что Ксимейла отлично справилась — гостям предоставили требуемые комнаты и не стрясли лишних денег за кров и еду. Пока местные подавальщики крутились вокруг столика, норовя всучить знатному гостю самые изысканные блюда, музыканты наяривали задорную музыку, чтобы тот, ни дай боги, не нашел кабак унылым,а староста развлекала священнослужителя беседой, Лагдам воспользовался возможностью собрать своих людей и обсудить порядок дежурства. Понятное дело, за самим Марцеллином в самом здании приглядят его приспешники, но надо еще установить караул снаружи, дабы иметь возможность вовремя отразить вероятное нападение извне, или помешать ворам, которых могло прельстить имущество высокопоставленной особы. Чтобы дать всем возможность отдохнуть, Лагдам предложил дежурить по двое — и сам вызвался быть одним из первых, кто заступит на пост.

Конюх назвал цену - пять талеров за постой лошади, три - для пони, и, рассчитавшись с ним, Лагдам вернулся в трактир распределять время дежурств. Епископ, наконец, насытился и отправился в свою комнату - одна из его телохранительниц встала стражей у двери снаружи, вторая - внутри... или не стражей - Лагдаму показалось, будто из комнаты его преосвященства доносятся женские стоны, перемежаемые молитвами... впрочем, вторая телохранительница своим взглядом дала понять, что нечего тут подслушивать. Лагдам стал на стражу вместе с одним из своих солдат. Он увидел, как из конюшни на лошади выехал какой-то всадник и ускакал в ночь, но больше ничего за время его дежурства не произошло, и он ушёл спать, а его сменила Ксимейла. Лагдам ушёл к себе спать и спал... пока не проснулся от того, что его тряс за плечо испуганный Альберт - один из солдат.
- Лагдам! - испуганно зашептал солдат. - Там разбойники! Человек десять, все на конях! Они взяли Клауса в заложники, сказали, что выпустят нас, если мы выдадим им епископа! Сказали, что если мы не выйдем, они подожгут трактир!
Лагдам поднялся с постели - в окно, выходившее на деревенскую улицу перед трактиром, он увидел огни факелов. Четверо всадников: двое лучников, вернее, лучник и лучница, держали на прицеле кого-то, кого Лагдам не видел из окна, а ещё двое держали в одной руке горящие факелы, а в другой - заряженные арбалеты. Сейчас было дежурство Альберта и Клауса - значит, Ксимейла уже спала, и сейчас уже вторая половина ночи... и, верно, большую часть его людей разбойники застали без доспехов. И конная лучница была очень похожа на местную знаменитую и неуловимую разбойницу Гескен-Ветер, атаманшу конной банды, терроризировавшей Шлоссенкамп и окрестные земли.

Дополнительная плата конюху, на взгляд полуорка, оказалась невысокой — лучше пожертвовать несколькими лишними монетами, чем потом выслушивать пересуды о том, что простой народ вынужден терпеть лишения из-за визита высокородного гостя.
Присоединившись к отряду в таверне, Лагдам убедился, что епископ в порядке — и принялся за распределение дежурств: оставить «Кролика во хмелю» без дополнительной охраны было, на взгляд оруженосца, весьма опрометчиво. Решив в итоге, кто кого и во сколько сменяет, Оселок пожелал хорошего сна тем своим людям, кто отправлялся спать — и приступил к наблюдениям. Случайно обратив внимание на страстные женские стоны из опочивальни епископа, Лагдам сделал вид, что ничего не происходит, а про себя ухмыльнулся. Интересно, обе ли воительницы из сопровождения делят ложе с его преосвященством — и как решают, когда чья очередь развлекать своего подопечного. Не иначе, как бросают монетку… Оставалось надеяться, что лбе женщины верны своему долгу и их разум не окажется затуманенным ревностью в неподходящий момент, что может привести к конфликту в отряде.
Дежурство Лагдама прошло спокойно — если не считать того, что из конюшен выехал в ночь и растворился во мраке какой-то неизвестный всадник. Преследовать его не имело смысла, это мог быть мирный житель — но полуорк все равно насторожился — и предостерег Ксимейлу, пришедшую его заменить. Отправившись, наконец, на боковую, полуорк снял кольчужную рубаху — ему было необходимо выспаться, а сон в доспехах сложно было назвать полноценным отдыхом.
Позже Лагдам пожалел о своем решении — когда его стал трясти один из его подчиненных, Альберт. Выслушав краткий доклад о нападении, Оселок выругался про себя — и тут же развил бурную деятельность. Надеть кожаный доспех было проще и быстрее, чем кольчужную рубашку — поэтому полуорк выбрал именно его. А вот меч и арбалет надевать не стал, а запихал в свою невзрачную на вид, но чрезвычайно удобную и, благодаря чарам, вместительною заплечную сумку. Помедлив, сунул туда же и свернутую кольчужную рубашку — а вдруг пригодится! Попутно оруженосец отдавал распоряжение Альберту, который пока не успел покинуть комнату — и, судя по всему, не знал, что делать дальше:
- Нельзя ни в коем случае соглашаться на условия этих разбойников! Немедленно поднимай всех, пусть вооружаются… Я выйду сам переговорить с негодяями и попытаюсь оттянуть время. Первой буди Ксимейлу — ей координировать ваши действия внутри таверны, пока я буду снаружи.
Тем временем, Лагдам уже закончил свои спешные сборы, закинул сумку с вооружением и прочими нужными вещами за плечи и вышагивал по коридору в сторону лестницы, солдат — следом.
- Спрячьте епископа в погребе, там он останется жив даже в случае пожара. Жаль, нет никого, кто бы походил на него внешне, чтобы подменить на всякий случай… Все! Буди людей, а я скажу пару слов хозяину таверны — и на выход!
Лагдам громко застучал в дверь комнаты, в которой, как он знал, спал хозяин таверны. Когда на пороге нарисовался заспанный и испуганный холурослик, полуорк рявкнул:
- Тревога! Нападение на таверну. Разбойники требуют епископа, грозясь все сжечь. Мы отобьем вражескую атаку, вам и персоналу советую не путаться под ногами и сидеть тихо. На случай, если вздумаете сдать епископа — учтите, что и нас, и вас вздернут без суда и следствия, если с его головы упадет хоть волос.
Лагдам решил не посылать никого за деревенской стражей — проку от той вряд ли будет много, а вот если гонец попадется на глаза разбойникам на улице, которые, скорее всего, оцепили здание трактира со всех сторон — будет плохо. Выйдя к противникам якобы безоружным, полуорк надеялся усыпить их бдительность и протянуть время. Заодно попытаться убедить налетчиков отпустить Клауса — Оселку не хотелось терять доверенного ему солдата. План мог сработать, ведь он сам намеревался остаться на прицеле у разбойников, как никак - предводитель сопровождающего отряда епископа— более ценный заложник, чем простой солдат…
Покинув помещение таверны, Лагдам решительным шагом направился к собравшимся снаружи людям, демонстрируя им поднятые пустые руки без оружия в знак того, что не намерен сражаться:
- Отпустите моего человека. Охрана епископа доверена мне, так что лучше вам вести беседу со мной. Как видите, я не при оружии и готов обсудить ваши требования.
Главная трудность, на взгляд Лагдама, заключалась в невозможности вести переговоры и одновременно видеть, что происходит в таверне. Во всяком случае, он надеялся, что сможет сдержать атаку до тех пор, пока его отряд не будет готов к обороне. Ксимейле полуорк доверял полностью, ибо видел ее на поле боя — а вот за людей епископа поручиться не мог: сумеют ли они действовать слаженно перед лицом опасности? Оставалось надеяться, что все же, в охрану набирали не абы кого, и монашки-телохранительницы хороши не только в постели, но и в схватке…

Альберт быстро убежал поднимать остальных спящих, а пока Лагдам одевался, он увидел, как один из разбойников помахал факелом - наверное, он предпочёл бы бросить камешком в окно, да только не знал, какое окно принадлежит комнате оруженосца. Когда Лагдам натянул на себя кожаную куртку и выбежал в коридор, его и епископа люди, выдернутые из постелей, лихорадочно метались по таверне, полуодетые, но вооружённые.
- Ой, беда-беда-беда! - запричитал разбуженный полуорком трактирщик. - Что же делать?! - и поспешил убежать будить своих работников, предоставляя воинам самим разбираться с разбойниками, - хоть о полуросликах и говорят, что они довольно храбры для своего роста, этот, видимо, был не из таких. Заспанного и перепуганного епископа уже тащили в подвал его телохранительницы - одна в кольчуге, вторая с оружием и щитом, но полуодетая и... у Лагдама не было времени присматриваться, но ему показалось, что он видит на теле девушки свежие следы от плётки. Но у него не было времени думать о том, каким умерщвлением плоти занимается епископ по ночам со своими телохранительницами, - он вышел навстречу разбойникам. Теперь полуорк благодаря своему ночному зрению (у него было в этом преимущество перед людьми-разбойниками) мог разглядеть их и мог рассмотреть среди них их предводительницу - молодую женщину с красивыми чертами лица, не обезображенного шрамами, но коротко обрезанными светлыми волосами, хотя даже с ними её трудно было бы принять за юношу. О таких складывают баллады - мелькнуло в голове Лагдама - после того, как их вешают на перекрёстке дорог. Чуть в стороне Лагдам увидел и Клауса - разоружённого, напуганного, на прицеле у одного из спешившихся арбалетчиков. Лучник и сама Гексен тут же взяли вышедшего на прицел.
- Полуорк? - не сдержала удивления Гексен, разглядев вышедшего ей навстречу оруженосца. А затем криво усмехнулась и опустила своё оружие - но её товарищ продолжал держать Лагдама на прицеле. - Я отпущу твоего человека, если ты выдашь мне ихнее преосвященство. Ты был добр и честен с моим человеком... - среди конных арбалетчиков Лагдам узнал того самого ночного всадника, усмехнувшегося ему, - что от вас, блаародных, редко можно видеть - и потому я позволю вам уйти, если вы отдадите нам Марцеллина. Тебе ведь не за что его любить - он ведь наверняка на тебя глядел как на... на богохульного получеловека - я права?

Основная задача Лагдама заключалась в том, чтобы протянуть время, ведя переговоры, а значит, нельзя было сразу соглашаться с предложенными разбойницей условиями. Полуорк решил держаться с ней по-деловому и на равных, не заискивать и не угрожать — только так было возможно продлить диалог и как-то улучшить незавидное положение, в котором оказались епископ и охраняющий его отряд.
- Марцеллин, конечно, только терпит мое присутствие, - хмыкнул Оселок, - Мне поручено охранять его жизнь. Кстати, живым он и для вас может оказаться полезнее, чем мертвым — за него можно потребовать немалый выкуп. Что касается выдачи… Здесь могут быть проблемы. Часть охранного отряда выполняет распоряжения непосредственно его преосвященства и мне не подчиняется. Так что я не могу приказать им выдать своего патрона. Идейные воители предпочтут рискнуть собственными жизнями, нежели нарушить обет, так что, так и ли иначе, без боя не сдадутся… Есть риск, что мои люди с ними не справятся. Да, если поджечь таверну — сгорит имущество епископа, которое иначе можно забрать. Отряд в таверне, безусловно, не сможет нападать и будет вынужден обороняться, как крыса, загнанная в угол. Я могу провести кого-то из вас в таверну, чтобы вы могли переговорить с самим епископом. Точнее — послать ваших людей вовнутрь с Клаусом, тогда их не расстреляют при приближении, оставшись в качестве заложника сам. Если не попытаться договориться — осада трактира может затянуться, а там и местная стража очухается...
Лагдам знал — сейчас Ксимейла и направляемые ею люди не могут атаковать. Если кто-то из разбойников окажется внутри здания — положение изменится. К худшему, или к лучшему — пока было не ясно. Но, по крайней мере, дело сдвинется с мертвой точки, да и Клаус объединится с отрядом. Теперь все зависело от решения атаманши, и ее условий. Сочтет ли она его доводы логичными?

- До этих трусливых недомерков мне дела нет, - дёрнула углом рта Гексен, а затем криво усмехнулась. - Сжечь их трактир вместе с этим жирным боровом будет проще и быстрее, чем брать его штурмом, я не буду рисковать своими людьми...
- Но золото, Гексен! - вмешался один из разбойников.
- Золото! Золото! - зашумели остальные. - Этот жирный ублюдок наверняка везёт с собой много золота! - кажется, Лагдаму удалось пробудить в разбойниках их жадность. Атаманша уставилась на своих людей суровым взглядом, в котором читалось "вы что, только о золоте и думаете?!", но вынуждена была сдаться под их давлением.
- Предлагаешь переговоры? - хмыкнула она. - И о чём же ты предлагаешь мне договориться с Марцеллином?
- Что он отдаст нам всё, все ценности, которые у него с собой есть, а мы его отпустим живым! - поспешно ответил один из её людей.
- Мы вообще-то хотели его убить... Ладно! Значит, ты предлагаешь себя в качестве заложника? - разбойница посмотрела на полуорка и криво усмехнулась. - Ну, что ж, смело... Ладно, кто там громче всех кричал про золото? Тот пусть и пойдёт к Марцеллину переговорщиком!

Лагдаму показалось, что на лице Клауса отразилось облегчение, когда его сняли с прицела и толкнули в спину, побуждая двигаться в сторону таверны. Конечно, оружие солдату не вернули, а нацеленные на него болты тут же направились в сторону Лагдама — но полуорк никак на это не отреагировал, хоть мысленно оценил расстояние, с которого по нему будут стрелять, если возникнет такая необходимость — и прикинул, как лучше уходить с линии огня…
Тем временем, вперед выступили самые алчные члены банды — двое невысоких молодых парней не старше двадцати лет, без бород и усов, вооруженные легкими арбалетами и длинными ножами. Может,у них также имелось скрытое оружие — но с первого взгляда Лагдам никакого подвоха не заметил. Один из будущих переговорщиков был немного крепче своего товарища, и у него не хватало нескольких передних зубов, что стало заметно, когда разбойник усмехнулся Лагдаму — кажется, парень решил, что полуорк вознамерился вступить в сговор с бандой, и его стоит поприветствовать. Второй парень, более худой и высокий, был более сдержан на эмоции — зато он первым направился к Клаусу и заломил ему руку, заставляя держаться перед собой, чтобы послужить живым щитом на случай обстрела. Ему явно не терпелось поскорее преступить к делу и заполучить вожделенные ценности, пока атаманша не передумала.
- А, Северин и Конрад, - ухмыльнулась Гексен, - Ну, уж вы-то своего не упустите. Однако, помните об общем деле — и не позвольте себя одурачить.
Беззубый разбойник укоризненно качнул головой — мол, как их предводительница могла так плохо подумать об их с товарищем навыках дипломатии — и присоединился к худощавому парню, прячущемуся за обезоруженным солдатом. Для наглядности он поднял вверх пустые руки, демонстрируя мирные намерения,и троица двинулась ко входу в таверну.
Провожая переговорщиков взглядом, Оселок принял расслабленную позу и обратился к атаманше:
- Значит, вы намеревались просто убить Марцеллина? Похитив его, вы могли бы сорвать куш побольше. А может… Кто-то обещал вам заплатить за голову епископа?
Интерес был не праздный — если окажется, что разбойники кем-то подосланы, то очевидно, что это только первое покушение на жизнь его преосвященства, и следует готовиться к худшему. Лагдам внимательно следил за реакцией разбойницы на свой вопрос — замнется ли она, станет ли отпираться и врать. Полуорк хотел непременно разобраться в ее мотивах.
…
Ксимейла проснулась от того, что кто-то грубо тряс ее за плечо. Протерев глаза, драконорожденная увидела перед собой своего подчиненного, Альберта, который в панике что-то тараторил про нападение и приказ Лагдама вооружаться. От такой новости остатки сна мгновенно слетели с воительницы, и та гаркнула, вскакивая с постели:
- Так! Повтори мне слова Лагдама, четко и ясно!
Замысел полуорка показался Ксимейле рискованным, но в то же время разумным — переговоры давали шанс людям епископа успеть худо-бедно вооружиться и как-то дать отпор. Но сам оруженосец, возглавляющий копье за отсутствием сюзерена, при этом рисковал жизнью. С этим непременно надо было что-то сделать — но пока у кутилье не было четкого плана, как разрешить ситуацию с наименьшими потерями. Приходилась действовать по обстоятельствам, что требовало быстрой реакции и смекалки — Ксимейла предпочла бы, чтобы у нее было время на обдумывание решений и возможность с кем-то посовещаться, но сейчас она не могла позволить себе такую роскошь: Лагдам оставил ее за главную, дав понять, что их отряд должен оборонять епископа, будь он не ладен, до конца. Мыслей о том, что Лагдам может оказаться предателем и вступить в сговор с разбойниками, у Ксимейлы не возникло — она знала полуорка достаточно долго и доверяла ему. И была готова выполнять его распоряжения, рискуя собственной жизнью. А вот епископ мог с сомнением отнестись к инициативе Лагдама и решить, что тот изначально вынашивал планы предать его и своего господина… Но, пока его преосвященство прятался в погребе и не высовывался, эта проблема отходила на второй план, а Ксимейла предпочитала решать проблемы по мере поступления.
Отрапортовав, Альберт помчался будить остальных солдат, часть из которых уже проснулась от топота ног и голосов. Надевать тяжелую броню не было времени, а запасного легкого доспеха у Ксимейлы не было — и воительница ограничилась тем, что вооружилась щитом и мечом. Разобравшись с оружием, драконорожденная оправилась расставлять своих подчиненных на наиболее выгодные позиции у входов и окон — стрелков к окнам, а бойцов ближнего боя у дверей. Солдаты тоже не успели облачиться в латы по правилам, но все были при оружии и,судя по их виду, внезапная атака противника не лишила их боевого духа.
Люди епископа не подчинялись Ксимейле, но тоже были полны решимости защитить своего патрона — во избежание лишней беготни и хаоса драконорожденная и охранники Марцеллина сошлись на том, что последние будут оберегать его преосвященство в непосредственной близости, а отряд Лагдама будет действовать по всей таверне и за ее пределами.
Едва договорившись с охраной, Ксимейла была срочно вызвана к главному входу — ей доложили, что к таверне приближаются Клаус и ведущие его двое разбойников, демонстрирующих пустые руки — и, возможно, готовых к переговорам. Велев пропустить эту троицу и по возможности быстро вооружить Клауса и приставить к обороне, а разбойников надежно держать на прицеле и не давать им схватиться за оружие, Ксимейла отстранилась о двери, давая гостям дорогу. Вошедшие внутрь юнцы явно не тянули на главарей, стало быть, не могли являться ценными заложниками, что следовало учитывать при ведении переговоров. Отпущенный, наконец, Клаус, был быстро уведен одним из воинов Лагдама, готовым поделиться с ним оружием — а временная предводительница отряда выступила вперед, придирчиво осматривая вражеских делегатов:
- И с чем вы пожаловали? - строго спросила она, глядя в лишенные растительности лица молодых разбойников.

Разбойники проводили взглядами удалявшихся "парламентёров", и теперь большая часть взглядов обернулась к новому заложнику. Вздумай Лагдам проявлять агрессию, его расстреляли бы из луков и арбалетов... но и о том, чтобы следить за окнами таверны, за которыми мелькали лучники Лагдама, разбойники тоже не забывали.
- Обещать нам заплатить за башку епископа?! - атаманша разбойников рассмеялась. - Ты знаешь, сколько здесь найдётся людей, которые хотели бы, чтобы он сдох? Каждый первый! А знаешь, сколько из них может заплатить за его башку больше пары медяков? Ни одного! Все хотят его смерти - и чтобы он подох, а не чтобы он откупился своим золотом! Я убью его не ради золота - я сделаю этим добро всем людям! Может быть, обо мне потом даже споют песни, как я поджарила этого жирного ублюдка, - криво усмехнулась разбойница. - Может быть, даже Истинный Король мне будет рад, что я избавила его земли от этой понтификанской свиньи!
Похоже, эта Гексен и вправду имела на епископа большой зуб... или просто была убеждённой реформисткой. Возможно, она и вправду верила в то, что король Рональд скажет ей спасибо за это её деяние. А вот её люди, похоже, были не настолько идейными и предпочли бы получить с епископа деньги... да и сама Гексен сказала о том, что ей никто не заплатит за его голову, с явным сожалением. Чем она замотивировала своих людей на это отчаянное предприятие?

Немногочисленные посетители трактира испуганно прятались в своих комнатах, как и персонал заведения. Пока Ксимейла приказывала своим людям рассредоточиться у дверей и окон, телохранители епископа сгрудились вокруг него - сам он был слишком напуган, чтобы руководить своими людьми. Когда в трактир вошли двое разбойников с заложником, пройдя мимо солдата у входа, телохранительницы епископа выступили вперёд, оттесняя своего патрона назад, а за ними последовали и остальные его солдаты.
- Ну, это... привет от Гексен-Ветра! - щербато усмехнулся первый разбойник. Кажется, полуодетые солдаты казались разбойникам не такими уж опасными, хоть они оба и оглядывались по сторонам, стараясь быть настороже. - Того, значит, этого... наши парни стоят снаружи и готовы спалить это местечко вместе с вами со всеми! Но мы, значит, готовы вас отпустить, если вы отдадите нам всё золотишко, что у вас есть!
- Одумайся, - сурово воззрилась на разбойника одна из женщин-воительниц. - Вы берёте большой грех на душу, поднимая руку на епископа святой матери нашей Церкви!
- Ха-ха-ха! - расхохотался щербатый разбойник. - Нашли, кому проповеди читать! До бога высокого, до короля далеко, а что будет с нами после смерти, никто не знает, так чего б не жить и радоваться?
- Я знаю, что будет с тобой после смерти, - криво усмехнулась воительница. - Тебя ждёт огненная Бездна. Но ещё не поздно покаяться... - она не договорила фразу до конца - разбойник снова зашёлся хохотом, а его товарищ спросил в ответ:
- Так нам, чё, возвращаться и сказать нашим, чтоб жгли тут всё? Вы тогда будете гореть раньше, чем мы, - он ухмыльнулся.
- Нет-нет! - дрожащим голосом воскликнул епископ. Прячась за спинами своих телохранительниц, он бросал умоляющие взгляды на Ксимейлу, будто говоря ей: вас же послали охранять мою персону, сделайте же что-нибудь!

Чем дольше слушал Лагдам разглагольствования разбойницы, тем серьезней казалось ему положение,в котором очутился епископ. Что мешает идейной правонарушительнице сделать вид, что она согласна принять откуп, а потом со своими людьми настигнуть отряд где-то в безлюдной местности, чтобы предать высокопоставленного священнослужителя смерти, как она собиралась изначально? Таким образом, Гексен могла убить сразу двух зайцев. Полуорку это не нравилось — выходит, вместо свободы епископу он мог в лучшем случае выторговать только отсрочку убийства. Выходило, что единственным способом защитить его преосвященство было убить саму Гексен. Изначально Лагдам не планировал подобного, он надеялся, что сможет договориться с разбойницей — но теперь было очевидно, что придется прибегнуть к крайнем мерам. Сейчас Оселок был в незавидном положении — на прицеле у разбойников, и не имел возможности атаковать. Все, что он мог — это высказывать собственные соображения, способные заставить разбойников усомниться в правильности действий своей атаманши, подрывая тем самым ее авторитет и раскалывая отряд. И ждать развития событий, чтобы при первой возможности схватиться за оружие. Если убить Гексен — вряд ли ее жадные подручные станут доводить начатое ею дело до конца. С ними как раз и можно договориться… Но не с разбойницей, возомнившей себя благородной мстительницей.
- Не думаю, что Истинный Король будет благодарен тебе за смерть епископа — ведь он приложил немалые усилия, чтобы наладить с ним дипломатию. Без содействия епископа невозможно становление Истинного Короля как законного монарха. Если убрать его — да еще на землях Мюнценкампа — репутация Рональда будет основательно подмочена. Вряд ли он придет от этого в восторг, - скептически проговорил полуорк, достаточно громко, чтобы его слышали все разбойники, - За ваши головы и так назначена награда — а после столь громкого преступления на вас будет объявленная королевская охота. Зачем вам самим себе создавать столько проблем?
…
Ксимейла хмуро исподлобья смотрела на смеющихся разбойников, прекрасно понимая, что посмертными карами их не запугать. Ее не радовало, что атаманша послала на переговоры каких-то мелких сошек, которыми можно легко пожертвовать, в то время, как сама имела возможность в любой момент прикончить Лагдама, назначенного руководить охраной епископа. Драконорожденная предпочла бы вести переговоры с самой атаманшей, потому что не была уверена, что разбойница сдержит слово и позволит отряду уйти, откупившись имуществом его преосвященства, поэтому не торопилась соглашаться о платить явившимся на переговоры головорезам.
- Не все так просто! - вынесла она наконец вердикт, лихорадочно соображая, как поступить дальше. Решение нужно было принимать очень быстро и так, чтобы не усложнять ситуацию — каждое слово приходилось тщательно выверять и взвешивать.
- Нам нужны гарантии, что вы не нападете после того, как получите золото и прочие богатства, - продолжила кутилье после небольшой заминки, - Такой гарантией может послужить заложник, на роль которого подойдет лишь ваша предводительница — ведь если на ее месте окажется любой из членов банды, она не будет заботиться о его сохранности и просто пустит недавнего товарища в расход ради достижения своей цели. Если мы пригрозим сейчас убить одного из вас — она не подумает продолжить переговоры, чтобы спасти жизнь заложника, а просто попрет в атаку, круша все на своем пути. Да уж, ребята, чертовски невыгодно иметь такого нанимателя, как ваш. Что ж, если вы хотите заполучить деньги епископа — вам придется привести вашу предводительницу. Я не поручусь за то, что она на это согласиться: одно дело - рисковать исполнителями, другое — подставляться самой. Поэтому начнем с того, что вы организуете нам переговоры с ее непосредственным участием. Безусловно, она захочет себя обезопасить — мы готовы обсудить ее условия.
Переговоры грозили затянуться надолго, но, посеяв семена сомнения в своей атаманше в головы разбойников, а также выманив их предводительницу, Ксимейла получала больше шансов помочь Лагламу.

Разбойники удивлённо воззрились на драконорождённую, а затем расхохтались.
- Чё, нам так и сказать атамашне: побудь, пожалуйста, заложницей вместо нас? - усмехнулся второй разбойник. - Так она и согласилась! Она что, дурочка, своей шкурой рисковать?
- Ну, её шкура - не наша... - первый переглянулся со вторым. - Ну, давайте мы ей это передадим, а вот если она пошлёт вас лесом - мы не виноваты, - и разбойник, отойдя к двери, крикнул наружу: - Гексе-ен! Тут, это, люди его жирного преосвященства говорят, что хотят с тобой потолковать!

- А нам что за дело? - рассмеялся в ответ на слова Лагдама один из разбойников - но полуорк видел, что ему удалось заставить хотя бы часть разбойной братии замешкаться и задуматься.
- Что нам за дело? - с кривой усмешкой поддержала своих подчинённых Гексен. - Истинному Королю, значит, нужно угождать церковникам, чтобы они могли и дальше обирать простой народ, - а нам-то с этого что? Ну, разве что мы ему можем, значится, посочувствовать, что ему приходится во всей этой политике разбираться... а нам, простым людям, кто посочувствует? Он же Истинный Король! - какое ему дело, признают его церковники или нет?
- Верно! - зашумели разбойники.
- Вот если бы он нам денег предложил!... - подал голос один из них, и кто-то ответил ему смешком, но на лицах других читалось "да уж, неплохо бы... но вряд ли сбудется". Гексен же тем временем обернулась к Лагдаму.
- Значит, ты сам служишь королю Рональду? Ну так расскажи нам, что мы такого можем сделать, чтобы он был нам за это благодарен... и не такого, чтобы нам пришлось голову в петлю сунуть или ради его королевского величества пояса затянуть.
Внезапно дверь трактира открылась изнутри, и выглянувший наружу разбойник громко окликнул свою атаманшу:
- Гексе-ен! Тут, это, люди его жирного преосвященства говорят, что хотят с тобой потолковать!
Предводительница разбойников замешкалась и оглянулась по очереди на кричавшего, на остальных своих людей и на Лагдама.
- И чего им нужно?... - процедила она сквозь зубы.

Кажется, слова Лагдама заставили разбойников заскрипеть извилинами, да только они были не готовы идти наперекор воли своей чрезмерно идейной предводительницы. Что поделать — было бы глупо надеяться, что речи чужака так просто сумеют внести разлад в сработавшуюся банду. Должно быть, рядом с Гексен находились только проверенные люди, не имеющие привычки предавать своих главарей при первом удобном случае. Конечно, среди разбойников могла иметься своя паршивая овца, которую можно было бы использовать, чтобы посеять раздор — но на ее выявление времени катастрофически не было…
- Верно, я служу Истинному Королю, - согласился полуорк со словами Гексен, - Мой сеньор подчиняется ему, собственно — потому я и принес вассальскую клятву. И мною движет не желание построить карьеру, что для безродного полукровки вроде меня возможно лишь при новой власти — я искренне верю, что король Рональд способен навести порядок на землях, где он правит и решить проблемы населения. Поэтому я на его стороне. Времена сейчас нелегкие, каждый воин на счету. Конечно, я не могу гарантировать тебе и твоим людям блистательной карьеры, но, возможно, присягнув истинному королю, вы получите индульгенцию и ваши головы не полетят с плеч, если вы все же окажетесь в руках правосудия. Я могу заняться этим вопросом и выяснить, каких взглядов придерживается король. Подумай, жить постоянно в бегах и рисковать головой — нечто совсем иное, чем служба достойному монарху!
Оселок хотел еще что-то добавить, но тут из раскрытых дверей таверны раздался громкий крик одного из разбойников-дипломатов,призывающий атаманшу присоединиться к переговорам.
- Я думаю, вам стоит крикнуть им в ответ, что можете поговорить, раз уж тут такая хорошая слышимость, и не надо заходить в здание, - улыбнулся полуорк, выжидающе глядя на разбойницу, - Тогда вы из первых рук узнаете, чего желает Его Преосвященство!
«Я же смогу, наконец, согласовать свои действия с Ксимейлой» - подумал Лаглам про себя, радуясь, что дело сдвинулось с мертвой точки.
Гексен отвернулась от заложника и подъехала к дверям трактира.
- И чего их преосвященство хотят? - с иронией спросила она.
- Гарантиев хотят! - издевательски ответил ведший переговоры разбойник. - Просят тебя остаться в заложницах!
Атаманша разбойников изумлённо приподняла брови, сурово воззрилась на своих переговорщиков - мол, могли бы меня и не беспокоить из-за такого бреда - а затем ядовито поинтересовалась:
- И с чего этот жирный боров считает, что я должна согласиться? Мозги жиром заплыли? Или Господь повелел ему сказать мне это?
- Вот, и мы о чём! - рассмеялся разбойник.
- Мне... нужны гарантии... - наконец, преодолел свою робость и возвысил голос Марцеллин - однако его голос почти не долетал до Лагдама, и полуорку приходилось напрягать слух, чтобы услышать епископа, - что если вы отпустите меня сейчас, вы не нападёте на меня потом!
- Я могу только дать гарантию, что спалю этот трактир к чертям собачьим! И потом, я не говорила, что собираюсь тебя отпускать!
- Я... - тут голос епископа снова стал робким, - я готов заплатить! У меня есть деньги!... если вы сожжёте этот дом, они вам уже не достанутся!
- А кто сказал, что мне нужны деньги? - усмехнулась разбойница, но судя по возмущённому ропоту её людей, им как раз деньги были очень нужны.
Тем временем разбойники, оставшиеся рядом с Лагдамом, ухмыляясь, обернулись к заложнику.
- Что, службу у Истинного Короля нам предлагаешь?
- Ага, как же! А мы к нему придём, а он на вознаградит - пеньковой верёвкой на шею каждому! Он-то нам ничего не обещал!
- И вообще, обещаниями сыт не будешь!
Оставаясь на прицеле, Лагдам не мог ударить отвернувшуюся от него атаманшу — и вынужден был тянуть время, продлевая изрядно надоевший ему разговор, каждая минута которого была подобна хождению по острию ножа. Если бы разбойники первыми предприняли попытку напасть — он, конечно, сразу бы отреагировал. Но те продолжали насмехаться и спорить с епископом, а полуорк не хотел их спровоцировать первым. Решив устроить перекличку с Ксимейлой, чтобы понять, на какой она позиции, Лагдам крикнул:
- Ваше преосвещенство, что, кроме денег и индульгенции, вы можете предложить? Как насчет вашей протекции? Можете повлиять на истинного короля, чтобы гарантировать жизнь и службу этим людям? Ксимейла, оставайтесь все на местах.
Последняя фраза должна была стать не очевидным сообщением для охраны — что, куда бы не зашли переговоры, епископа они не выдадут.
Кажется, такого предложения не ожидал никто, включая самого епископа, - но он, справившись с секундным замешательством, торопливо закивал:
- Да-да! Я могу написать вам... рекомендательное письмо для короля Рональда, с которым он обязательно примет вас на службу! Только... только мне нужны бумага, чернила и время!
- Ладно, - Гексен, секунду поколебавшись, усмехнулась. - Только пока у нас нет вашей бумаги на руках, этот, - указала она на Лагдама, - будет с нами. Так что пишите быстрее, ваше преосвященство.
- Эй! - возмутился кто-то из разбойников. - А зачем нам это рекомендовательное письмо?!
- А ты подумай! - обернулась к нему атаманша. - Служить королю - да не просто королю, а Истинному Королю! Получать за это жалование, не бегать от стражи! Умереть в тепле и сытости, наконец, а не болтаясь в петле! Разве это не лучше?
Разбойники одобрительно зашумели - редкие возмущённые голоса потонули в общем гуле. Тем временем кто-то из слуг епископа принёс ему писчие принадлежности, и он, сев за стол, принялся торопливо писать пером по бумаге.
Внезапно переговоры приняли оборот, на который Лагдам изначально не рассчитывал — кажется, им все же удалось придумать, что предложить разбойникам взамен на жизнь епископа. Что с того, что они заберут помимо индульгенции и рекомендаций большую часть золота его преосвященства? В любом населенном пункте столь почетный гость будет радостно встречен и обустроен в кредит, как и его сопровождение. А еще полуорк подумал, что если благодаря его предложению Гексен поступит на службу Истинному Королю, то это можно будет счесть устранением опасной разбойницы, за голову которой назначена награда. Да, он не прольет ее крови — но тем не менее обезопасет от грабежей и поджогов целую округу.
Предоставив епископу самому придумывать, что сочинить в письме монарху, Оселок просто наблюдал за порядком, хотя, вряд ли кто-то из разбойников стал бы перечить атаманше, принявшей решение служить королю Рональду — и стал бы сейчас атаковать епископа или его людей. Но Лагдам просто привык быть всегда начеку. Вот получит Гексен бумаги и деньги, отчалит на аудиенцию к королю — тогда можно будет и расслабиться… И выслушивать упреки епископа по поводу не сбереженного имущества… А пока… Лучше оставаться настороже!

Написание письма заняло у епископа несколько минут, но затем в руки разбойников перекочевало сперва рекомендательное письмо, скреплённое сургучной печатью епископа, затем индульгенция и затем - мешочек с деньгами. Гексен внимательно изучила содержание письма и, кажется, осталась им удовлетворена.
- А денег-то маловато будет, ваше преосвященство! - крикнул один из разбойников, взвесив мешочек с деньгами.
- Вы... вы же теперь люди его величества, - попытался вывернуться Марцеллин, - вы же не можете, находясь на его службе, грабить слугу Божьего! И потом, на службе у Истинного Короля вы сможете заработать ещё больше!
Разбойники недовольно поворчали, но обещание королевской службы и прощения со стороны закона и Бога их, похоже, всё-таки удовлетворило. И, наконец, разбойники удалились, ускакав в ночь, отпустив Лагдама и позволив телохранителям епископа, наконец, облегчённо выдохнуть.

- Хвала Господу... мы дёшево отделались! - епископ бросил на Лагдама негодующий взгляд, будто говоря "вы могли бы справиться со своей задачей и получше!", но сейчас, кажется, его вполне устраивало, что он жив, здоров и при большей части своих денег. - А сейчас... сейчас нам нужно поторопиться! - Марцеллин снова бросился к столу со своими письменными принадлежностями и принялся что-то писать на бумаге. - Теперь... кто-то из ваших людей должен будет доставить королю Рональду другое письмо, в котором будет сказано, что этих разбойников нужно повесить! И это письмо нужно будет доставить как можно скорее, до того, как разбойники доберутся до Мюнценкампа со своим!

Берясь за выполнение назначенной ему сеньором миссии, Лагдам не питал иллюзий насчет того, что все будет проходить гладко, и между ним и епископом не возникнет неразрешимых противоречий. Оселок знал, с кем имеет дело, но надеялся, что до поры, до времени сумеет лавировать и находить компромисс, выполняя свою работу охранника и в то же время не превышая полномочия, иными словами — не выполняя прихоти жестокого и беспринципного священнослужителя, подвергая опасности жизни третьих лиц, будь то язычники, разбойники или просто мирные жители, оказавшиеся в неудачное время не в том месте.
Первый конфликт случился быстрее, чем ожидал полуорк — если бы еще несколько часов назад ему сказали, что он будет отстаивать интересы напавших на главу церкви проходимцев, он бы не поверил. Но… Разбойники согласились с условиями, которые им предложили, и переговоры прошли мирно. Мысль о том, что опасная преступница может без лишнего кровопролития сдаться, да еще и послужить короне Его Величества, согревала Лагдама — уж он-то понимал, как полезна может быть на службе молодому королю личность вроде авторитетной и лихой атаманши.
А значит — нельзя допустить, чтобы из-за епископа договоренность с разбойниками потеряла силу, нельзя потакать мстительности и мелочности Марцеллина, готового отправить на виселицу тех, в чьих руках несколько мгновений назад была его жизнь. В довершении ко всему, воинская честь и рыцарский кодекс были для оруженосца не пустым звуком. Предложив Гексен служить его господину, Оселок как бы признал ее союзницей — и теперь не мог коварно ударить поверившую ему разбойницу в спину, даже если бы сам не понес за такой поступок никакого возмездия со стороны правосудия.
Но как убедить епископа отказаться от идеи отменить собственное распоряжение? Уж точно не взывая к его совести и верности собственному слову. Таких лицемерных и искушенных в притворстве личностей следовало подкупать совсем другими аргументами. Они не понимали ничего, кроме силы — а значит, запугивания и предостережения должны были подействовать вернее увещеваний.
- Ваше преосвященство! - с поклоном обратился Лагдам к епископу, напряженный голос орка звенел решимостью, - Если вы отправите гонца к Его Величеству, подвергнете себя огромному риску. Я, как и все местные жители, наслышан о похождениях Гексен, что не первый год терроризирует окрестности — у в уверенностью могу заявить, она далеко не дура и знает, где и когда надо подстраховаться. Голову даю на отсечение — часть ее людей осталась наблюдать за нами, чтобы избежать вот именно такого поворота событий. Если они перехватят ваше второе письмо, ярости их предводительницы не будет предела, и боя нам не избежать. Теперь ей хорошо известно, сколько человек в вашем отряде, кто и как вооружен — и, собрав подкрепление, она разгромит нас. Конечно, я и мои люди будем защищать вас до последнего вздоха — но в случае поражения вам от этого не будет легче. Разумнее оставить все, как есть. Пусть эти разбойники получат желаемое, в таком случае, они уже точно не будут представлять угрозы ни для вас, ни для простых торговцев, которые регулярно становятся жертвами грабежей на этих землях. Честной народ скажет вам за это спасибо — ведь это по вашему слову король примет на службу бывших нарушителей закона.

Епископ возмущённо воззрился на полуорка, будто говоря "Да что же вы за телохранители такие - сперва не смогли меня защитить, потом не можете доставить послание своему королю?!". Но он, похоже, и сам понимал, что Лагдам действительно не сможет опередить разбойников - разве что он отправится к королю всем своим отрядом, оставив его епископскую персону без защиты.
- Тогда... отправьте письмо при первой возможности! Оно должно достигнуть короля не сразу, так потом, чтобы эти разбойники получили по заслугам!
- Ваше преосвященство, - подала голос Ксимейла, - если его величество сначала примет разбойников к себе на службу, а затем казнит их, в глазах людей он будет выглядеть клятвопреступником. Он не пойдёт на это.
- Господи Боже! - взмахнул руками епископ и скомкал лист бумаги с недописанным письмом. - Разве это справедливо - чтобы эти разбойники, пытавшиеся меня убить и ограбить, в награду получили королевскую службу?! Ладно... - он тяжело выдохнул, - ничего не поделаешь... всё в руках Единого, и нам остаётся только молиться о том, чтобы всё разрешилось наилучшим образом.
Епископ поднялся и направился к себе, и его телохранители последовали за ним. Лагдам уже собирался обойти трактир и убедиться, что к следующим ночным сюрпризам его люди будут готовы, прежде чем возвращаться в свою комнату и досматривать сон, когда к нему подошёл полурослик - хозяин заведения.
- Прошу прощения, благородный сэр... могу я узнать ваше имя? - подобрастно поклонившись, спросил он.