| |
|
|
Пиромант, следуя примеру угрюмого волшебника, взял из сокровищцы один из драгоценных камней. Стоя на передней линии и превозмогая удары пусть и крошечных, но от того не менее смертельных мечей и копий, лишь благодаря поддержке Кридвен, Маркус никак не желал отдать душу Изиль в следующем бою. Напротив, он страстно желал жить!
На пути к поселению руадов он спрашивал себя: от чего Шширк и его возлюбленная не изменились? И этот вопрос немало беспокоил одаренного. Весь город подвергся трансформации, утрате плоти, но эти два мыша остались вполне себе материальными и разумными. Время от времени в голову проникало единственное объяснение - любовь, но пиромант вновь и вновь отмахивался от него, как от не стоящего внимания. Но чем больше думал он об этом - тем чаще единственное объяснение возвращалось...
Слова жрицы для утомленного безрезультатными поисками ответов стали для Маркуса настоящей усладой.
- Давайте осмотрим деревню. Здесь должны быть следы, подсказки, записи - хоть что-то, что сможет пролить свет на произошедшее! И... я согласен с Рейнольдом. Стоит осмотреть Уайт Пик. Ключ, который мы нашли в Последнем Страже, он что-то открывает. Что-то важное. И если мы не найдем это здесь - не думаю, что мы найдем это где-то еще.
Речи Люсиль и Керидвен привлекли внимание Маркуса. Дождавшись удобного случая, он тоже решил поинтересоваться у жрицы, которая, казалось, имела ответы на все вопросы.
- Керидвен, скажи, почему Шширк и его возлюбленная не изменились? Что стало причиной этому: вера, волшебство, любовь?
|
|
61 |
|
|
|
|
Благочестивая дочь Бранвен, неспешно стелящая свой рассказ, краем глаза замечает, что не только тихая лучница внимает ее словам, но прислушиваются к речам и иные спутники. Жрица, не подавая вида, спокойно завершает свой монолог, и только потом с доброжелательной улыбкой оглядывает соратников, взглядом предлагая им без стеснения задавать вопросы. Но когда раздается спокойный голос Маркуса, Керидвен чувствует, что на поднятую мудрым мужчиной проблему у нее нет ответа, рожденного знанием, и ей ничего сказать пироманту. Служительница Владычицы Сумрака прерывисто вздыхает, собираясь с духом, и прикрыв глаза, позволяет словам литься от самого сердца.
- Добрый Маркус, к прискорбию моему, неведомо мне, что послужило истинной причиной сохранения разума лишь у двух жителей из всего населения Уайт-пика. Но я не могу дать иного ответа, кроме как назвать причиной этого то самое светлое и чистое чувство, что даровано только лишь разумным, и ничто, кроме него. Ведь вряд ли магия помогла избежать одержимости лишь этой паре, учитывая, что Шширк находился на крепостной стене, в то время как Фиаша вряд ли была с ним рядом – в этом нет никакой логики, на которой основаны многие чары. И также я, увы, не узрела во Шширке неугасимого пламени той истовой истинной веры, что способна оборонить живущего ото всякого зла.
Но любовь… - Керидвен замолкает на какое-то время, склонив очи долу – ей тяжко описать словами то, чего сама не познала, и о чем может только мечтать. – Сила настоящего обоюдного чувства полнит душу человека – или одного из Малого народца, не важно – и становится щитом на пути любой скверны. Для одержимости и тьмы в душе просто не находится места, и всякая попытка пробиться сквозь эту хрупкую сияющую броню обречена на провал. Вот только, - глаза Керидвен полны грусти, пока пальцы непроизвольно мнут ворот одеяний, - чудо обоюдной любви встречается куда реже, чем силы волшебные и любовь к Богу.
Я не знаю решения той загадки, что спросил ты, благородный муж с огнем в сердце, - поднимает жрица голову, - но верю, что иного ответа, кроме сказанного, быть не может.
|
|
62 |
|
|
|
|
- И тут мы вновь подбираемся к вопросу природы воздействия тумана на живые организмы!
Маркус ложится на спину рядом с костром и, глядя в низкое небо, рассуждает, обращаясь ни к кому конкретно и ко всем сразу.
- Что бы ни было причиной сохранения разума у Шширка и его возлюбленной - мне кажется весьма странным тот факт, что это случилось лишь с одной парой в Уайт Пике. Но это на самом деле не так важно. - отмахивается пиромант от своих же слов, углубляясь в размышления. - Давайте соберём что нам известно о воздействии Тумана воедино. Итак, первые встреченные оказались ни чем иным как нежитью. Солдаты последнего стража. Две-три недели назад которые ещё сохраняли остатки разума. Это случилось, когда я явился в Последний Страж. Копейщик из синих щитов помнил беженцев. Все сходится. И стражи последнего стража, и Лоэн - прожили здесь века и их перевоплощение находится в одной из последних стадий.
Маркус поискал травинку и начал просовывать ее между зубов. Рукава его начали задираться, являя на свет бессмертные ожоги.
- Все то же самое в равной степени относится к Королю Уайт Пика и его подданным. Они завершили трансформацию. Но! - голос Маркуса зазвенел. - Шширк и его возлюбленная не вписываются в ту картину мира, которую мы лицезрели повсюду. И мне не понятна природа их... разумности! Ведь век мышей короток. Прожить века они могли лишь поддавшись воздействию Тумана, но мы сами видели, что Шширк сохранил разум. Но в этом случае он и его возлюбленная должны были умереть от старости многие годы назад. И тут может быть два варианта. Первый - Шширк пришел в этот город позже, то есть кто-то из мышей продолжает существовать как раньше, избегая воздействия тумана и происходит это на протяжении веков. И второй вариант - туман дарует долголетие Шширку, не влияя на разум. Мышь рассказывал что застал преображение города, но когда на самом деле это случилось - мы не знаем.
Пиромант вновь задумался, прежде чем продолжить.
- Итак, долголетие, лишение разума и исчезновение тела после смерти - вот три характерные черты воздействия тумана. Мы наблюдали их всегда, кроме... возлюбленной Шширка. Ее тело не растворилось в тумане - и именно эта загадка, ответ на которую даст нам больше, чем мы можем только мечтать, я уверен!
Маркус осторожно осмотрел спутников.
- Кто из вас проводил возлюбленную Шширка в последний путь? Скажите, что вы видели и чувствовали, когда... это случилось?
|
|
63 |
|
|
|
|
Андре сидит неподвижно, всматриваясь в огонь. Словно пытается найти там ответы на все интересующие вопросы. Слышит тихий разговор Маркуса с Керидвен, но не может сказать, что действительно слушает.
Мысленно руад всё ещё там, на той площади. Врезается в накатывающие с тупой свирепостью живые волны обезумевших крыс, рубит, кромсает и обезглавливает. Он убил короля, но это не главное. Главное то, что он подставил приспешникам спину, чтобы нанести решающий удар и помочь остальным. Исключительно благородный сиюминутный порыв, и совершенно, тем не менее, непростительный. Нельзя забывать, зачем они здесь. Нельзя забывать, что смерть Андре в этих землях ни поможет ни руадам, ни его дочери.
Всё потому, что на протяжении всего похода в Уайт-Пик мечника не отступало сильнейшее дежавю. Перед глазами стоял другой отряд, другой дождливый лес и другие болота. Тогда на его плечах тоже лежала ответственность командира, и именно тогда он собственноручно казнил дезертира. Тот вечер иногда возвращается. В моменты, когда ожидаешь этого едва ли не меньше всего.
Андре вспоминает, как поднялся, с благодарностью взявшись за протянутую ладонь Керидвен. Как прошёл мимо возившихся с бездыханном телом мышки Сейвада и Люсиль, и испытал одно лишь недоумение. Сами вы живы, живы ваши соратники, живы ваши друзья – какое вам дело до чужой, пусть даже и самой душераздирающей, драмы? Андре безразлично наблюдал за стенаниями подошедшего Шширка. Слова и стенания мыша порождали в сердце мечника одно лишь презрение. Руад готов был согласиться с каждым словом его тирады. Да, произошедшее – вина, в первую очередь, Шширка. Ему могло повезти, окажись выстрел охотницы чуть удачнее, но изначально в случившемся виноват лишь сам мышь.
Когда в опасности кто-то, кто действительно дорог, ты стискиваешь зубы и спешишь на помощь, забывая про страх. Когда твоя любовь в жадных лапах крысиного палача, ты врезаешься в толпу зевак с огнем и сталью. Шширк не только не попытался предпринять что-то сам – он даже не примкнул к тем, в чьих руках была власть и возможность помочь.
Андре отдал бы всё на свете за физическую возможность хоть как-то помочь Лоррейн. Отдал бы что угодно за любую возможность, любую альтернативу мучительному бессилию. В глазах Андре Шширк заслуживает только презрения. У него, в отличии от многих, хотя бы был шанс.
Андре поднимает голову, отводя остекленевший взгляд от пляшущего костра.
– Это не любовь, – глухо отвечает он пироманту. – Была бы любовь, он бы стоял плечом к плечу со мной на той площади.
|
|
64 |
|
|
|
|
На пристаниMusic: [ ссылка]  Шширк вместе с Люсиль стояли на пристани, а хрупкая лодчонка уносила тело Фиаши вдаль, к туманным лесистым берегам неизвестного острова, покачиваясь на светло-синих волнах. Плеск воды и легкий скрип качающегося у пристани шлюпа были единственной музыкой, сопровождавшей последнее плавание умершей. — Шширк и Фиаша почти не знали друг дуга, — нарушил молчание мышонок, облокотившись на алебарду. — Едва были знакомы, да и то потому что в этом городе все друг друга знали. Были и другие, кто сохранил рассудок... но все они попались им. Мы были последние... а теперь Шширк, наверное, попробует добраться до тех, кто остался под землёй. Может быть, им удалось сохранить рассудок... но на поверхности Шширку делать больше нечего. Стражник Уайт-пика отвернулся от моря, и в развалку побрёл прочь. Но сделав пару шагов остановился и поблагодарил Люсиль: — Спасибо, Тихая госпожа. Шширк спустится в норы, в которые ведёт проход в сокровищнице — но лучше вам за ним не ходить. Не стоит встречаться с Малым Народцем в подземельях. Взгляд его упал на корабль, и его вид, видимо, заставил что-то вспомнить зверька. — Раньше этот корабль отвозил нас торговать с людьми возле Маяка Фиарна. Этот корабль, он... знает путь. И довезёт вас, если захотите. Отвернувшись – теперь уже окончательно, — Шширк отправился прочь. Люсиль вскоре осталась наедине с волнами, качающемся на них кораблём и заходящим солнцем. По словам зверька выходило, что может и не было никакой трагедии с возлюбленной, но зато перед лицом лосморцев разворачивалась другая – исчезновение целого народа. Даже если Шширк и найдёт кого-то в земных глубинах, его новости точно отвадят зверьков от возвращения на поверхность. И когда они вернутся, увы, не знает никто. Амбары Андре и Рейнольд же после отдыха решили осмотреть амбары. Конечно, надежды было мало: что могло сохраниться при таком упадке в городе, если в таких постройках обычно хранили что-то съестное? Отчасти опасения мага и мечника подтвердились, когда они увидели плесень на ветхих стенах. Но стоило им сшибить засовы как двое мужчин были хотя бы отчасти вознаграждены: помимо того, что довольно быстро портилось, Малый народец, похоже, хранил тут вообще всё, что было недостаточно ценным, чтобы спрятать его в казну. Андре под руку подвернулась перевязь новых метательных кинжалов: но в отличие от руадских они были хитро зазубрены, явно с целью заставить жертву кровоточить. Помимо этого здесь лежали высушенные гладкие шарики из глины, по-видимому, заготовки для ффшихов. В другом амбаре повсюду были развешаны букеты засушенного "Синего огонька". В дальнем углу, среди сваленных в кучу деревянных заготовок, Андре обнаружил сундук, с которого довольно легко удалось сбить замок. Внутри... было нечто странное. Крупная стрела – длиной почти в руку самого мечника, переломленная надвое. Судя по размерам и исполнению, она явно была не для руадских луков, и, как вообще засомневался мечник, вряд ли ей мог выстрелить обычный человек. Тем более странно было увидеть что-то такое в Уайт-пике, где Малый народец смог бы использовать эту стрелу разве что в виде копья! На этом интересные находки лосморцев не окончились. Рейнольд нашёл среди различного хлама (словно в ответ на своё бессилие!) несколько пузырьков с экстрактом сока Белого яблока – фрукта, позволявшего восстанавливать магические силы. Три склянки – довольно изящное изделие из стекла, лежали, аккуратно уложенные, в деревянной шкатулке. На этом их полезные находки закончились, и, побродив ещё некоторое время среди вещей (которые были несмотря на явные следы разрухи хотя бы упорядочены, а не свалены в кучу, как у Шширка), отправились обратно в поселение. Поселение руадов Пока Люсиль провожала вместе с Шширком в последний путь Фиашу, пока Андре и Рейнольд обыскивали город, Керидвен и Маркус занялись исследованием домов своих сородичей: Сейвад остался сторожить у костра. Внутрь проникнуть было довольно легко – ни одна из дверей не оказалась запертой. Видимо, жившие здесь люди, не боялись, что кто-то из Малого народца поступит недобросовестно и что-то у них украдёт. Увы, ответы на главные вопросы, волновавшие руадов, жрица и пиромант не нашли: не было записки от Мерехайна, равно как и не нашлось замка, хоть отдалённо напоминавшего скважину его необычного ключа. Разглядывая его, Маркус невольно должен был задуматься – точно ли оно должно подойти к чему-то из творений рук человеческих? Практически в каждом из домов искатели сталкивались с принадлежностями для алхимии: по всей видимости, жившие здесь руады были целителями, и поселились здесь из-за богатства растущих вокруг Уайт-пика трав. В одном месте они обнаружили дневник, который вёл один из целителей. Внимание привлекла последняя запись, оставленная в спешке – буквы скакали на строчке, иногда резко обрывались недописанные. К нам пришли южане. Небольшой отряд чуть не поджёг город, но мы сумели отбить их нападение. Они кричали что-то о том, что руады предали их и теперь они желают отмщения. О том что идёт большая война и все мирные договоры забыты. К сожалению, они успели сбежать, прежде чем мы поймали хоть одного. Нам кажется, они были безумны – и мы отправляемся к Мосту Слёз, чтобы узнать, что происходит в королевстве песков. Пилюли, подготовленные нами, позволят избежать серьёзной опасности быть сожжёнными пиромантами с Юга.Рядом стояли две небольших коробочки с простой защелкой. Внутри лежали шарики красно-оранжевого цвета, как кленовый лист осенью. На ощупь они казались теплыми, будто нагретые в печи. Больше, увы, странники ничего не нашли, если конечно не считать за находку места для удобного ночлега — хотя, как не старалась жрица убедить себя в том, что им это необходима, всё же не могла отделаться от мысли, что совершенно не ощущает какого-то либо удовлетворения от того, что будет спать на простынях, а не прислонившись спиной к вековому дубу на улице. Так и закончилось путешествие лосморцев к Уайт-пику – Мерехайн здесь определённо был, но, видимо, ушёл не задерживаясь. Куда? Оставалось только гадать. Отряд собрался у костра, чтобы в последний раз обменяться мнениями и выбрать направление: теперь на карте Рейнольда можно было отметить маяк Фиарна и Мост Слёз. Последний был известен магу по сохранившимся историям — этот мост, самый большой наверное на всём Дал Фиатах, что через него могли маршировать целые армии, часто становился центром сражений Руад Эно и восточного царства. В какой-то момент он стал братской могилой для стольких людей, что к нему начались паломничества скорбящих: от этого он и получил своё названия. Войны прекратились, но название сохранилось.
|
|
65 |
|
|
|
|
Покручивая в пальцах трофейный зазубренный метательный нож, Андре размышляет. Усилием воли он изгоняет из головы так некстати заглянувший на огонёк призраков прошлого. Всматривается в трепещущие на ветру языки пламени в костре Мерехайна. Волшебник был здесь, его костер – наиболее верное тому доказательство. И, тем не менее, отряд обшарил все сколь-нибудь заметные места в городе, так нигде и не обнаружив заветной руны. Странно. Либо руады исходили из неверных предпосылок первоначально, либо отсутствие путеводной руны означает ошибочность направления. Начинает разбирать злость – на себя, на крыс, на Мерехайна. Право слово, если старик оставляет чёртовы руны, значит исходит из того, что кто-то может пойти по следу. Если он оставляет эти засечки для потенциальных союзников, то мог бы оставлять что-то менее неочевидное и более внятное. Вместо выстраивания наиболее прямого и безопасного маршрута к конечной цели, руады вынуждены постоянно рисковать жизнью и почти вслепую брести куда-то по затянутым туманной дымкой просторам.
Преследование превращается в поиски, а найти одного человека в этих призрачных землях не легче, чем иголку в вечнозеленом хвойном лесу.
|
|
66 |
|
|
|
|
При виде покинутых домов руадов сердце Керидвен болезненно сжимается. Здесь раньше жили в согласии с Малым народцем люди. Они жили, любили, смеялись, растили детей, и верили, что завтрашний день будет лучше вчерашнего. А теперь от них остались только вещи, никому не нужные и позаброшенные. Записи на столе и шкатулки с пилюлями, посуда в шкафчиках и заправленные ложа, детские игрушки, пылящиеся в углу, и аккуратно сложенное в комоде праздничное платье с алым пояском – память о тех, от кого не осталось даже лиц.
Жрица представляет на миг, что было бы с ней, если бы она, вернувшись в Лосмор, узрела бы ничто подобное. Страх сжимает ледяной когтистой рукой горло и женщина, понурив голову, торопливыми шагами выходит из опустевшей комнаты на крыльцо и долго сидит на пороге, глядя, как ветер играет листвой в кроне дуба. В разуме ее мысли испуганные скачут, пичугами певчими бьются о череп, жужжат над ухом о том, что она останется здесь навсегда, вечно обреченная странствовать: сначала с Отрядом, а потом и в одиночестве. Немало времени требуется дочери Бранвен, чтобы прийти себя и воли усилием заставить тоску и испуг отступить в самые сокровенные уголки души.
Возвращаются соратники со своей разведывательной миссии и, каждого Керидвен встречает теплой улыбкой и крепким объятием, преподнося в ладонях чашу горячего травяного настоя, заимствованную в запрошенных домах давно покинутой деревни. Когда все рассаживаются вкруг костра, жрица заводит беседу о том, что кто видел, а сама рассказывает об обнаруженном в доме безвестного алхимика, предлагая заодно тем, кто почитает это для себя необходимым, пилюли сопротивления огню.
Вслед за тем дочь Бранвен просит мудрого мастера Рейнольда о помощи: то, что стало известно путешественникам, требует отражения на карте. Определившись, наконец, с примерным местоположением Моста Слез и Маяка Фиарна, она замирает на какое-то время, обняв колени и глядя на игру языков пламени, гадая, что предпринять.
Но вот сонная усталая одурь и тяжкий груз сомнений отброшены, и женщина порывисто поднимается со своего места, привлекая внимание братьев и сестры по поиску:
- Друзья мои! Я раньше гадала, не отправиться ли нам к Склепу Первого Мертвеца, но с новыми сведениями, принесенными вами, я поменяла свое мнение. Мы ищем не только следы Мерехайна, но и Лойннир. Возможно, на маяке Фиарна мы найдем какие-либо сведения о том, другом маяке, хотя бы его примерное местоположение? Ну а если даже и нет, то двигаясь от Маяка через Мост Слез, мы все равно выйдем к Склепу, пускай и с некоторой задержкой. При этом мы хотя бы ознакомимся с тем, что творится на юге, и нам не будет нужды возвращаться сюда. Учитывая, что путь нашего предшественника по сей день остается тайной, я не вижу большой беды, если мы выберем один маршрут, а не другой.
Ведь все равно, - невесело склоняет голову жрица, - мы бродим словно в тумане. Ведь здесь и вправду Земля Тумана, и мы не знаем, куда нас приведет следующий шаг…
|
|
67 |
|
|
|
|
Не сказать, что волшебник остался разочарованным подарками случая, что прибережёнными ждали его и Андре в амбарах, но радости какой-либо он не выказал, лишь сдержано сложил экстракты к себе в подсумки на поясе. Прочее убранство и в особенности стрела, обнаруженная мастером меча, не показались Рейнольду чем-то необычным и достойным внимания. Возможно, подумалось ему, здесь могли храниться снаряды для своеобразной баллисты, но столь ничтожна и незначительна была та находка, как ему тогда казалось, что он не стал тратить время, дабы озвучить мысль о ней вслух, пока Андре всё ещё находился рядом с ним. Окинув прощальным взглядом помещения амбаров, он удалился прочь следом за мастером меча, оставив тому зазубренные кинжалы. Покинув Уайт-пик, возможно уже навсегда, Рейнольд вернулся к костру Мерехайна, воссоединившись с отрядом.
К костру Рейнольд возвращается уже в своём привычном расположении духа, оставив переживания в Уайт-пике, спрятав их в закромах своей души. Нахмурено смутившись от крепкого объятия Керидвен, волшебник всё же пытается принять его как нечто должное, и берёт из рук жрицы горячий чай. Подумав о том, что пилюли ему пригодились бы, вступи он вновь в перепалку с Маркусом, Рейнольд не сдерживает по-злому насмешливый выдох, но брать их всё же отказывается, ибо найдено их оказалось не так много и не ему выпадает роль стоят на передовой. Когда же Керидвен вспоминает про карту, волшебник чуть поодаль от огня раскрывает её перед всеми так, чтобы остальным было удобно к ней подойти и изучить очертания и пометки. Выслушав жрицу, Рейнольд несогласно качает головой:
- Перейдя Мост Слёз, мы оставим позади слишком много интересных мест, которые не помешало бы исследовать, а я напомню. Ещё раз.
Сделав акцент, волшебник оглядывает всех вызывающим прищуром и продолжает:
- Что маяк Лойннир находится не на юге, но на востоке далеко отсюда. В стране южан, в песках, мы можем сильно увязнуть, ведь путь через пустынные земли долог и утомителен.
Рейнольд выдерживает паузу, обдумывая своё предложение. Он осматривает береговую линию, потирает указательным пальцем заросший подбородок и другой рукой показывает на центр карты:
- Я бы направился к Склепу Первого Мертвеца, но предлагаю компромисс: мы сделаем крюк, дойдём до Моста Слёз, а там посмотрим. Не будем строить преждевременные планы.
|
|
68 |
|
|
|
|
- Вопрос твой ни в коей мере не глуп и не странен, стреломечущая. А если бы и был таким, я бы все равно на него ответила. Поверь, что бы не побеспокоило твое сердце, ты всегда можешь прийти ко мне, и я поделюсь тем, что знаю сама. После смерти нашей светлая душа отправляется к тому из божеств, кому при жизни отдавала веру свою, получая милостью божьей покой и отдохновение от суетных дней земных. Те же незапятнанные души, что не отдавали предпочтения никому из Сил, попадают во владения Первого Мертвеца – тогда за их гармонию за Чертой отвечает он. Ну а ежели человек вел жизнь неправедную, грешную и злую, то душа его, противная всем богам, развоплощается в ничто.
Обитатели же божественных планов, - глаза Керидвен подернулись мечтательной поволокой, - не умирают, имея возможность посвятить себя тому, чего алкали при жизни. Те, например, кто почитали превыше всех прочих Серебряную Деву, находят себя в тихом краю, где на сумеречном небосводе, кое-где переходящем в полуночную тьму, ярко сияет заботливый лик луны. Здесь истомленная жизненными перипетиями душа может бестрепетно изучать бытие, открывая себе все новые и новые его грани. А некоторые из душ сих, хотя это и бывает по человеческим меркам крайне редко, по велению Иркаллы снисходят в мир тварный, даруя избранным немалые знания. Так, например, руады познали, как словом своим исцелять разверстые раны других, чему ты была свидетельницей.
Сполна ли я ответила на твой вопрос, храбрая Люсиль?
– Кхм! Думаю что да, сполна... – откашлявшись из-за вдруг пересохшего горла ответила лучница, с уважением глядя на жрицу и в очередной раз белой завистью завидуя красноречию и познаниям Керидвен. Свои собственные слова и голос опять показались Люсиль настолько неловкими и бесхитростными, что... Да что уж и говорить после этого! Охотница добавила: – Мне нужно поразмыслить над этим.
"Значит Первый Мертвец..." – подумала девушка, пытаясь представить себе это существо и чувствуя какой-то смутный страх, говоря про себя это имя. Суждено ли ей встретить его, Первого Мертвеца, в конце своего пути, будет ли он благосклонен к её душе, блуждающей в потемках собственных желаний и опасений? Ответов нет - и даже жрица, как верно, их не отыщет, хотя и постарается успокоить лучницу хотя бы просто в силу своего долга. "Долг. На нём держится добрая половина всего, что мы ещё не утратили в этом мире..." – и Люсиль почему-то вспомнила об Андре и его словах о семье.
Когда Керидвен вновь созвала отряд и предложила идти к Склепу Первого Мертвеца, сердце лучницы слегка ёкнуло от нового упоминания этого имени, но затем Люсиль ощутила нечто вроде... чувства неизбежности. Может быть в этом и смысл - встретиться лицом к лицу со своими страхами и надеждами, чтобы принять очищение и обрести равновесие, раз уж подлинный покой и счастье так эфемерны и неуловимы. Люсиль подумала о Шширке, который назвал ее "Тихой Госпожой" и ушёл прочь, в свой собственный искупительный поход (хотя по мнению лучницы на нем не было никакой вины - но маленькому существу было виднее, а кто поручится, что разбирается в чужой душе лучше её хозяина?). "Может быть пиромант и прав насчёт любви..." – подумала охотница, вспоминая вопрос Маркуса и рассуждения Андре и Керидвен в ответ. "Может быть кого-то она и спасёт от безумия. Например тебя самого, Андре. Но, может статься, остальным придется спасать свой разум чем-то иным. Настоящая любовь - великий дар... и очень редкий, к сожалению или к счастью."
– Почему бы и нет. – пожала плечами лучница, усмехнувшись. – Вся эта страна - как одно громадное кладбище... Склепом больше, склепом меньше - так ли уж важно!
Подумав и вспомнив еще кое-что, Люсиль добавила:
– Кстати, если нам потребуется отправиться морем... Шширк сказал, что корабль на пристани "знает путь" до Маяка Фиарна и может перевезти нас. Должно быть, это что-то наподобие чар, приводящих в движение паравели... – немного смутилась в конце лучница, невольно высматривая на лицах магов саркастические усмешки или готовые подняться к небу глаза и мысленно проклиная своё желание поделиться собственными соображениями по поводу тонких волшебных материй.
|
|
69 |
|
|
|
|
Маркус с интересом слушал мнения спутников, отмечая для себя какие они все разные. И насколько по-разному думает каждый член отряда. Впрочем, за время странствий, он привык к тому, что когда собирается больше двух людей - придти к единому мнению им бывает крайне сложно. И от того он ничуть не был против решения, которого придерживалась большая часть группы. Пиромант не видел иного способа разрешить вновь и вновь возникающую диллему выбора.
- А мне интересен Маленький Народец. - заявил Маркус. - Не смотря на то, что Шширк советовал не ходить к нему, не смотря на те весьма характерные иллюстрации, которые мы видели в Архиве Последнего Стража - знания, которые могли сохранить эти существа бесценны для нас. Только представьте, сколько мы можем узнать от целого народа, который застал катастрофу и сумел пережить её.
Пиромант замолчал, разменивая какой-то юношеский азарт на серьезность.
- Но это может быть опасной затеей. Все таки они не друзья руадам. Да и кто знает во что они превратились за эти годы. - Маркус покосился в сторону Уайт Пика. - Но я бы рискнул.
|
|
70 |
|
|
|
|
Сейвад отправился проводить Фиашу в последний вместе с Люсиль. Частично потому, что разделяться менее чем на пары было неразумно, и, хотя город ощущался сейчас иначе, одного Шширка для защиты лучницы в случае чего-то непредвиденного могло оказаться недостаточно. Более того, этим чем-то непредвиденным мог оказаться сам мыш. Не по своей вине, разумеется – но беспокойство Маркуса о том, как Туманы воздействовали на разум и сущность живших в них не было необоснованным. Хотя Седьмой и думал, что изменения являются постепенными, и теряющего себя человека можно будет определить достаточно легко, особенно если хорошо его знать до начала изменений, он мог ошибаться.
И не хотелось, чтобы его ошибка стоила кому-то жизни.
Опять.
Когда Сейвад сказал Люсиль, что в произошедшем нет ее вины, он не лукавил душой. Хотя он и хотел снять это бремя с ее плеч, ради душевного лишь спокойствия он не опустился бы до лжи. Вина лежала на нем. В какой-то момент он согласился принять на себя командование в бою, но вместо того, чтобы выполнять свои обязанности, он по-прежнему думал просто как солдат. Он забыл об уроках Ллевелина, и за это заплатили окружающие – соратники кровью и болью, а Фиаша, даже не подозревавшая о Сейваде, его долге и его ошибках, жизнью. Он мог приказать стрелять не в палача, а по веревке. Он мог приказать Андре перебить веревку ножом. Он мог сам подбежать к казненной и вытащить ее из пределов досягаемости врага.
И сейчас она не лежала бы, покачиваясь, в уплывающей в туманное море лодочке.
Забрало шлема хорошо скрывает эмоции.
Вернувшись к месту сбора, Седьмой, как обычно, выслушал спутников. Его слова были немногочисленны – ему нечего было добавить о том, как прошли похороны. Но, когда Маркус предложил спуститься вниз, в тоннели Малого Народца, он покачал головой:
- Эти пути не для тех, кто живет сверху. Шширк предупреждал нас не идти за ним, и к его словам стоит прислушаться… или соблюсти его волю.
Слова прозвучали мрачно, потому что несложно было понять, что мыш ищет в глубинах. Надежду или смерть, если эта надежда окажется ложной.
- Его народ будет мертв, безумен или столь же потерян во времени, как и все сохранившие разум. Знание – оружие, но для каждого оружия есть свое применение. Даже если они и знают что-то о катастрофе, чем это поможет в нашем пути?
Подозрения о сущности Туманов и катастрофы почти прорвались наружу в этой фразе. Но озвучивать их Сейвад не стал. Еще один груз душе спутников был ни к чему, и ни на что догадки Седьмого не повлияли бы, даже окажись они правильными.
- К тому же, Мастер Рейнольд, Мерехайн говорил не только о маяке, но и о силе, которая требуется, чтобы зажечь его. И одна из этих сил находится в затерянном в песках Исхалаиме. То, что маяк Лойннир не зажжен, говорит о неудаче мага, но мы не знаем, когда она произошла и в чем заключалась. Возможно, сюда Мерехайн пришел как раз за тем, чтобы отправиться на юг, не проходя через Мост Слёз.
|
|
71 |
|
|
|
|
В обсуждении планов – или молчаливом раздумье прошёл остаток дня. Когда закончился день, отряд разбрёлся по домам или остался у костра, сторожить неспокойный сон других: на завтра было решено отправляться к маяку Фиарна. Солнце нехотя спустилось к горизонту, сверкнуло напоследок лучом, и нырнуло в море. Костёр, освещавший древний дуб, горел и горел, а светлячки-искры поднимались от него высоко к кроне дерева, отправляясь в своё собственное далёкое путешествие. Которое, увы, оставалось незаконченным – искры гасли, не долетев даже до крупных нижних ветвей, которые дуб раскинул в разные стороны, словно мощные лапы, пытавшиеся загрести под свою тень уставших путников.
Впрочем, в свете разожжённого костра Мерехайна дерево выглядит отнюдь не зловещим, наоборот – древний, но всё ещё могучий старик склонился над своими потомками, чтобы укрыть их своей силой от грядущих невзгод. Очередной кусочек на пути в возвращении в Руад Эно был пройден, но сколько ещё осталось пройти? Этого, похоже, не знал даже Мерехайн.
|
|
72 |
|