[Symbaroum] Терновый Трон | ходы игроков | -- Акт 3: Живой ужин

Товарищи обрушили на огра град ударов и Викто, ругаясь про себя, поднял незнакомое оружие, выцеливая бок сражающегося с Калфу разбойника. Раньше ему казалось, что стрелять из арбалета проще - нажимай рычаг и всё - а сейчас дурацкий механизм ходил в руках ходуном, стрела никак не хотела смотреть туда, куда ей надо было лететь, спусковой рычаг не нажимался... Но делать было нечего и Викто, выдохнул, выпустил стрелу.

- А-а-а-а ! - угрожающе проорал Калфу, не стараясь добиться какой-то определенной цели. Просто он обычно сталкивался не с лицом врага, а с его спиной, работая в команде. А сейчас всё пошло как-то не так.
- Порежу, падла!
Рукоять кинжала легла в проворные пальцы. Прищуренные глаза из-за маски изучали движения недруга, а лезвие выписывало в воздухе давно изученные финты и взмахи.

Что ж! Настало время примерить на себе шкуру тех, кто первым подставлялся под удар, вгрызаясь в охрану торговцев или очередной разъезд служивых.

- Хья-я-я!

Стремительная атака рыцаря оставила глубокую и длинную рану на почти открытой груди огра, который, очевидно, был слишком самоуверен в отношении своей неуязвимости, потому как защищал его всего лишь кожаный фартук и стёганные штаны. Прошипев какое-то ругательство на языке, неизвестном Руфио, огр попытался цапнуть своими мечами Мортанмера, который попытался отойти подальше от противника, чтобы иметь преимущество при стрельбе из своего лука; однако не так-то просто было достать молодого воина из клана Одайова, пусть даже и речь огра показалась Мортанмеру до боли знакомой. Отойдя на то расстояние, которое охотнику показалось достаточным, он выстрелил из лука; пронзительный свист стрелы, рассекающей воздух, и - вот она вонзилась в предплечье противника, вызвав очередной низкий, утробный рык.

Следующую рану огру нанёс Йороф своим длинным копьём; резкий выпад, тихий вздох гиганта, и - вот новый источник тёмной крови на спине у разбойника.

Закончила же начатое храмовница; даже пусть Прийос, казалось, забыл о существовании своей верной и истовой служительницы, и не послал своё очистительное пламя в Иритиль, дева-воительница с одного удара, в который вложила всю свою ярость и свой праведный гнев, пронзила грудь огра прямо там, где располагалось его сердце. «А может, это испытание, и Законодатель хочет видеть, могу ли я справиться без Его опеки? Насколько я самодостаточна в служении Пламенному Лику?» - промелькнула мимолётная мысль в сознании у Мор, и снова сменилась пламенем, которое всегда пылало внутри у девушки в такие моменты.

Попытки Викто и Калфу атаковать бородатого разбойника с неприятной рожей, который, судя по всему, превыше всего любил плеваться и грязно ругаться, не увенчались успехом; арбалетная стрела, выпущенная лекарем, пролетела далеко от бандита, и - очень близко у виска подменыша; а атака последнего его клинками достигла цели, однако добротно выкованная кольчуга поглотила абсолютно весь урон, который Калфу пытался нанести противнику своими кинжалами. Отвратительно ухмыльнувшись, разбойник выхватил из-за спины свой наручный щит и пошёл в яростную атаку: выпад мечом, дуга щитом, ещё один выпад… Калфу ощутил, как треснуло его ребро справа, и как кровь засочилась на торсе слева; в глазах на мгновение потемнело - и лишь усилием воли молодой плут смог устоять на ногах. Нет! Ещё не время умирать. Он ещё только начал свой жизненный путь, и он ещё покажет этой суке-судьбе, чего он достоин и где её место!

* * *

Тем временем в пещере Нуала попыталась пообщаться с тем, кто издавал эти жуткие, оглушающие звуки… И хотя девушка вовсе не ожидала, что её голос - и слова - способны хотя бы что-то изменить, но сидеть вот так, покинув надежду на спасение - она не собиралась. И, казалось, судьба, наконец, решила улыбнуться застенчивой улыбкой молодой госпоже Даннан.

В ответ на её слова рык сначала поднялся до почти визгливой ноты, а потом снова скатился до почти слышимого, но весьма ощущаемого подсознанием, благодаря которому даже мелкие волоски на затылке Нуалы стали дыбом. Внезапно невидимое существо пророкотало - не бездумно, но вполне осознанно; колдунья была уверена, что это была абсолютно членораздельная и разумная речь:

- ደም… ደም እና ብልጭታ… ጣፋጭ ሞቅ ያለ ጨዋማ ሥጋ… ማኘክ… አጥንትን ማፍረስ… የአጥንት ቅልጥም በጣም ጣፋጭ ነው!*

После чего раздался оглушающий треск - так, словно несколько молодых деревьев были разломаны одним мощным ударом, и из тьмы показалась громадная фигура, почти три ярда ростом; она отдалённо напоминала картинки в книгах, которые читала в юности Нуала, - те картинки, на которых изображали троллей Давокара. Вот только это существо было худощавее, изящнее и - вертлявее массивных троллей из нуаловых детских книжек. Однако силы у этой твари явно было не меньше, чем у своих давокарских сородичей; несколькими взмахами мощных лап и несколькими прыжками это существо расчистило себе путь к свободе, разломав клетки, в которых находились Нуала, Андрогай и Лестра; после этого тролль (если это был он) помчался вперёд, к выходу из пещеры, туда, где Нуала, Андрогай и Лестра слышали звуки битвы. Возможно, кто-то пришёл им на помощь? В любом случае, теперь у троих пленников была возможность это выяснить - их больше не сдерживали клетки.

* * *

Увидев, как пал огр от меча Мор Рин, чародейка, окружившая себя кольцом из пламени, закричала пронзительным голосом:

- Urdanga, madarikatu! Nire Gizonezkoa hil duzu!!! Zure haragia frijituko dut eta orain garrasika ikusiko zaitut!*- выхватив из своего поясного кошеля пригоршню сернистых камней и миниатюрный пузырёк с ртутью, сжала всё это в своём кулаке, раздавив пузырёк и смешав таким образом камни, ртуть и свою кровь, после чего начала напевать гортанным голосом:

- Agintzen dizuet, ahuldunaren hezurrak: erre, erre, erre, errauts ezazu zure gorputz osoa piztu!!!**

Вспышка! Глаза Мор ослепили яркие искры пламени, которые, словно мошкара на болоте, начали неистово кружиться вокруг храмовницы, жалить её кожу, опалять её ресницы, плавить её доспех… Который оказался достаточно прочным, чтобы поглотить практическу половину того неистового жара, который - в противном случае - способен был бы или убить госпожу Рин, или серьёзно ранить её так, что не один день, и не одна декада ушли бы на восстановление.

Досталось и Йорофу, который стоял подле Мор - несколько языков пламени попали и на его кожу.

- А-а-а! - проревел Калфу. Ему было чертовски обидно из-за того, что он так обидно оплошал. Его лезвия были ладно отточены, удар поставлен, движения отработаны с мастерами боя на двух клинках.
Видимо у бородатого плеваки добротная куртка.

Если удастся выжить в этой заварушка, то он обязательно снимет доспех с хладного трупа бандита.

Плут ухмыльнулся. Теперь перед продажными девками можно будет бахвалиться ещё одним шрамом, позволяя их пальчикам скользить по аккуратным и узким рубцам на боку.

Завидев вдали тролля, Калфу решил ни мига не мешкать.

Его проклятая натура могла спасти всё дело. Подумаешь эка невидаль, обернуться случайным троллем! Если у него выгорит навести на себя морок, то может случиться забавная штука. Если бородатый ублюдок укокошит его, то тролль может захотеть за него отомстить.
А если рука вернее будет у Калфу, то можно будет отвлечь тролля от своей команды. Что? Нет, конечно, это случайная слабость в мгновение огорчения. Он даже в мыслях не мог назвать кого-то своей командой! Так, случайные попутчики на жизненном пути!!!

- Ря-я-я-а!!! - проорал плут, стараясь выглядеть будто заправский тролль. Ах, если бы не кровь в боку, то было бы полегче...

Рана в боку давала о себе знать всё сильнее и сильнее. Стараясь выглядеть как герой, а не жалкий трус, слабак и неудачник, плут сделал несколько шагов назад. Вполне возможно это позволит дотянуть до помощи лекаря...

Произошедшее после попытки заговорить с неведомым существом ошеломило Нуалу. ОНО ответило ей. Осмысленной, пусть и непонятной речью! Леди Даннан пробрал мороз по коже, мешавшийся с восхитительным, кружащим голову восторгом от соприкосновения с чем-то нечеловеческим и предельно далеким от наводящих тоску реалий ее родины... Но существо покинуло пещеру быстрее, чем Нуала справилась со смятением.

Она не сразу поняла, что треск прутьев клетки был не предзнаменованием ее скорой гибели, но знаком скорого освобождения. Зажмурившись от страха, Нуала не сразу сообразила, что ей предоставили возможность бежать, однако как только осознание пришло - она стала действовать с лихорадочной поспешностью, будто опасаясь потерять свой единственный невероятный шанс.

Прежде всего - насколько возможно, развязать, растрепать об острые щепки или растянуть веревки, стягивающие ее руки, а затем высвободить кисти, благо ее тонким запястьям не нужно очень уж много свободного пространства.

Затем - как можно скорее отыскать среди разбойничьих трофеев необходимые для волшбы предметы. Серебряное с черным камнем кольцо мамы, леди Селены, и потускневший медальон с ее потрескавшимся портретом и прядью волос, что носил на груди Амбер Даннан до самой своей смерти. Эти две вещи всегда словно превращали бесформенную глыбу боли, тоски, страха и ненависти юной Нуалы в ограненный брильянт истинной тьмы, способной черпать силу из своих собственных ран и язв. С ними она не будет чувствовать себя безоружной, беспомощной...

А затем... бежать прочь, надеясь, что жуткое создание не передумает дарить ей жизнь.

Но в последний момент Нуала запоздало вспомнила о своих случайных товарищах по несчастью и испытала укол стыда пополам с раздражением на эту недостойную чародейки стыдливость. И несмотря на всю злость и инстинкты, буквально кричащие о скорейшем бегстве, она почему-то не могла просто так оставить этих людей.

– Св... Святой отец! - позвала она в темноту. - Вы живы? Вам... нужна помощь?

Огненные искры? Это что, колдовство? И тут Руфио разглядел источник - полыхающую завесу пламени, за которой скрывалась расплывчатая фигура, и откуда неслись уродливые, чуждые уху рыцаря, слова заклятья. Огр уже пал, кажется еще кто-то сражается с другой стороны камня, но соратники должны справиться. Его же цель - чародейка, насылающая нечистое пламя!
Руфио снова взял разбег, и ринулся в атаку, прямо сквозь огонь, сцепив зубы в предвкушении обжигающей боли. Машинально он отметил громадную фигуру, появившуюся из жерла пещеры, но сейчас нужно было расправиться с главной угрозой.

- Ведьма - наша! - рявкнул в ухо храмовнице Йороф и побежал туда, где туго сжимала свое огненное кольцо ведьма. Копье было направлено ровно той в пузо проклятой девке. Еще не хватало дождя, метели, чтобы так снежинки в лицо летели, а то пить хочется...
Огненная бабища была все ближе, но решимость Йорофа в отношении этой грязнули уменьшалась. По-хорошему бы ее сталью из арбалетов угостить, да пока эти горе-стрелки в собственную руку попадут, огневица весь отряд пожгет. В топку ее!
Затормозив перед волчьей подстилкой, наемник тунул ее копьем, жмурясь от яркого пламени, ударившего его по ногам.

Калфу, кажется, приходилось нелегко и ждать, пока Викто разберётся с арбалетом, он не мог. Викто едва не бросил оружие чтобы выхватить меч - но храмовница и следопыт спасли Калфу быстрее - и значительно более умело - чем он мог и надеяться.

Медик облегчённо выдохнул... и вдох застрял у него в глотке. Из пещеры появилось нечто - равенцу показалось, что гора каким-то кошмарный образом оживила свою часть и та бросилась на людей, желая выдавить из них жизнь. Часть горы что-то рычала, внутренности Викто заледенели, ноги были готовы броситься наутек... но бежать было стыдно. Да и бесполезно, наверное, он пропадёт один в этих горах, просто заблудится и все. И лекарь, шепча побелевшими губами что-то неразборчивое, принялся перезаряжать арбалет и наводить его в цель трясущимися руками...

— Ай! — воскликнула Мор не то от боли, не то от неожиданности. Огонь ощутимо жёгся, в лицо дыхнуло нагретым воздухом, так что невольно перехватило дыхание. Не отдавая себе толком отчёта, девушка шмыгнула за камень, спасаясь от колдуньи, которая выкрикивала вслед ей какие-то проклятья. На секунду темпларка даже задумалась, о чём там кричит противница, но почти тут же отмахнулась от этих мыслей: вновь послышался тот страшный рёв, который они услышали на подходе к костру разбойников. Горный тролль, о котором предупреждал Йороф каким-то чудом вырвался, и теперь мчался во весь опор... к ним? К разбойнику?

Не зная, что и предпринять, Мор Рин вновь обратилась мыслями к Прийосу. Но вместо ощущения тепла, по телу вдруг разлился леденящий холод, заставившей испугаться храмовницу испугаться не на шутку. Неужели и правда она слишком надеется и злоупотребляет благостью Законодателя? Девушка зашептала молитвы ещё быстрее и усерднее, повышая тон. И тогда наконец языки пламя начали расцветать на Иритиле, а ледяная мгла в голове отступила, уступая место ярким образам. Очнувшись от этого легкого транса, храмовница угловым зрением приметила, что разбойник сейчас сражался с Калфу, и последнему приходилось худо, так что темпларка поспешила на выручку, тем более что Йороф и Руфио взяли колдунью на себя.

— Прийос, помоги! — воскликнула она, выбегая из укрытия и вставая напротив разбойника, — сражайся со мной, разбойник!

Она взмахнула мечом, целясь мужчине в грудь, в надежде, что теперь-то Прийос будет к ней милостив.

— Да, девушка, милостью Прийоса и Его проведением я жив, — ответила Нуале хищная темнота, которая затем — спустя несколько биений сердца — обрела вес, материю и даже блеск, воплотившись в старика в его мехах и роскошных, расшитых золотом мантиях. Освещаемое неровным светом, доносящимся от входа в пещеру, лицо отца Андрогая, не особо-то красивое и в лучших обстоятельствах, походило сейчас на какую-то пугающую погребальную маску: левая часть — чинная белесая керамика, правая — едва лишь обработанная красная глина, пупыристая, пористая и влажная, как будто бы сочащаяся кровью самой земли. Воистину, учитывая обстоятельства, огромный ожог на лице священника производил самое отталкивающее впечатление.

— Скорее! Приблизьтесь ко мне! — продолжил теург, подымая с холодного камня у своих ног, отброшенный туда недавним буйством тролля нож.

— Я разрежу путы на ваших руках, а затем вы сделаете тоже самое для меня.

Едва Мортанмер успел уклониться от огра, как на того уже набросилась выбежавшая из неоткуда толпа южан. Предки, но и дух был у этих чужаков! Бедолага не успел протянуть и несколько секунд, пока его покромсали, словно свинью на бойне. Его стрела и укус Варги если и сыграли роль, то небольшую. Ну ничего, главное, что вовремя избавились от него.

Вокруг тем временем творились разные интересные вещи. Калфу дрался со вторым разбойником, и дела у него шли не так хорошо, как хотелось бы. Из пещеры выбежал огромный разозленный тролль. Пока не понятно было, на чьей стороне он вообще собирается выступить. А вторая бандитка, оказавшаяся колдуньей, начала кричать что-то на до боли знакомом языке.

Мортанмер не поверил сначала своим словам, а потом рассмеялся. Вот уж встреча, кто бы мог подумать. Стоило уйти так далеко, чтобы встретиться с до боли знакомыми проблемами, которые отчасти и заставили покинуть родной край.

- Если этот дохлый кусок мяса - лучший мужчина, которого ты себе нашла, я не удивлен, что вас вышвырнули с родных земель! - крикнул он в её сторону на общем, - До чего нужно было опуститься одавам, чтобы связаться с этой падалью? После он бросил еще одну тираду в её сторону на том же языке, что и она использовала:

- Gure jendea lotsatu duzu, eta ondorioz zure gorputzak kaka egingo ditut eta sai arreak zure gorpuak jaten utziko ditut!

Сам же он решил помочь Калфу, к нему отправился лекарь с арбалетом, но похоже что этого могло быть маловато.

- Варга!, - окрикнул он джакаара, - ко мне! Куси вон того!

Указав на дерущегося с Калфу бандита, он сам стал заряжать лук и двинулся, надеясь поймать момент для выстрела.

Рыцарь был стремителен и безжалостен. Один рывок, один резкий выдох, когда стена пламени окружила мужчину, один раз покрепче сжать зубы, один взмах алебардой - и вот уже колдунья захлёбывается криком от боли. Длинная полоса, сразу же начавшая заполняться алой артериальной кровью, украсила тёмные одежды колдуньи. В помощь альбереторцу подоспел Йороф, и, превозмогая боль от обжигающей стены огня, которая бушевала кольцом вокруг чернокнижницы, воин ткнул в окаянную своим копьём и нанёс ещё одну рану неприятельнице; ещё раз вскрикнув от боли, та зашипела что-то на своём варварском наречии; зашипела также и стена пламени, сотворённая её чародейством, зашипела - и исчезла, оставив после себя лишь чёрное кольцо из сгоревшей травы и красные ожоги на коже Йора. Увидев, что она осталась без защиты кольца из пламени, колдунья снова зашипела - на сей раз произнося свои тёмные заклятия, и, выхватив из своего поясного кошеля очередную порцию серных камней и новый пузырёк с ртутью, забросила их себе в рот, начав громко хрустеть, время от времени пуская тонкую струйку чёрной крови из краешка своего рта. Вспышка! И каскад огня низвергся откуда-то из пространства меж мирами на амбрийца, который, очевидно, решил, что достаточно с него сегодня было ожёгов; ухмыльнувшись, Йороф презрительным движением плеч сбросил с себя пылающий поток пламени. Чародейка не успокаивалась, и силой своей воли перевела его на рыцаря; Руфио с не меньшим презрением отверг предложенную ей возможность испытать на себе «поцелуй огня». Неугомонная, чернокнижница снова перебросила поток пламени на Йорофа, и снова тот, злобно ухмыляясь, свёл её попытки защититься от неминуемой расплаты на нет.

Мортанмер тем временем отошёл немного в сторону, так, чтобы получить чёткий обзор соратника разбойницы - бандита, который мгновениями ранее ранил Калфу. Однако то ли освещения от танцующего пламени костра было слишком мало, то ли движений у разбойника - слишком много, но стрела следопыта пролетела мимо бородача, даже не задев того.

Неудача ожидала и Мор - несмотря на то, что Иритиль вспыхнул ослепительным, словно полуденное солнце, пламенем, вёрткий и юркий разбойник без труда уклонился от резкого выпада воительницы.

Варга, повинуясь приказу своего господина и сотоварища, мягкой быстрой поступью зашла за спину злодею, которому, судя по всему, благоволили то ли Юные Боги, то ли демоны, и который до сих пор успешно избегал всех атак; на злодее не было до сих пор ни царапины. Джакаар, рождённая под сенью Светлого Давокара, решила исправить это досадное упущение, и, резко прыгнув на разбойника, сбила того с ног и вцепилась в его горло. Тот не успел даже вскрикнуть - а после того, как лютоволчица вырвала его горло вместе с голосовыми связками, уже и не смог даже хрипеть. Почти в то же мгновение любивший ругаться бородач умолк навеки.

Резкие движения и рычание Варги привлекли к себе внимание горного тролля, который, увидев перед собой извечного врага - волка, пусть и крупнее и мощнее, чем те, которые водились в горах Титанов, издал утробное рычание и со всей прыти помчался на джакаара. Подскочив к Варге, тролль, возвышавшийся над нею, словно грозный отец над нашкодившим дитятей, резко поднял сжатые в кулаки руки и молниеносно опустил их на голову лютоволчицы. Раздался звонкий хруст, тихий взвизг, и уже в следующий миг душа Варги отправилась в вечно светлые леса волчьего посмертия, бегать подле своих собратьев и сестёр.

* * *

Тем временем в пещере аббат попытался разрезать путы, связывавшие руки Нуалы; к сожалению, теургу не удалось это сделать. Ему на помощь пришла монахиня - Лестра, которую в Альберетор послали Сумеречные Братья, надеясь, что черноплащница сможет вывести престарелого наставника заброшенного храма из кишевшего смертельными опасностями Альберетора; вот и сейчас Лестра попыталась сделать всё возможное, чтобы выполнить свою задачу. Выхватив остро заточенный кинжал из кучи хлама, в которую разбойники сбрасывали всё ими награбленное, монахиня ловко разрезала верёвки на запястьях святого отца, и вложила в его руки кинжал. Андрогай не любил оставлять дела незаконченными, поэтому в первую очередь он одним ловким движением разрубил пеньковую верёвку, стягивавшую руки Нуалы; кровь снова хлынула в руки девушки, пережатые до того путами, и, поморщившись от резкой боли, госпожа Даннан осознала наконец, что она снова свободна.

Вещи Андрогая, Лестры и Нуалы лежали на самом верху кучи - очевидно было, что эта троица была новым «уловом» разбойников-людоедов; схватив свои пожитки, а также разрезав верёвки на руках Лестры, троица устремилась на выход - там слышались звуки борьбы и боя; очевидно было, что кто-то пришёл спасти пленников, или же какая-то другая напасть набросилась на разбойников; в любом случае, стоило взглянуть, что там происходит.

Колдунья должна умереть.

В моменты крайней опасности или усталости, разум Руфио иногда блуждал где-то далеко от насущной напасти. Только разум, руки-то продолжали делать то, что должно. Вот и сейчас, готовясь к смертельному выпаду, он задумался о судьбе этой несчастной женщины. Кто она была, откуда родом, по-настоящему ли черно ее сердце, или лишь череда событий, подброшенных неумолимым роком, привела ее к последнему шагу на этой стезе? Стала ли она чернокнижницей из любопытства, из корысти, из честолюбия, а может, просто ради выживания? Что привело ее в эту дикую местность и заставило служить проклятому монстру, в кругу таких же отверженных и проклятых? Что бы могла она поведать, если бы судьба свела их в более благоприятных обстоятельствах? Но этого ему узнать не суждено. Нет...

Колдунья должна умереть.

- Попробуем живьем?! - отбив тыльной стороной руки подозрительно острый камень, направленный точно ему в щеку, копейщик на миг замешкался, пытаясь понять как поступить дальше: отрубить голову грязной еретичке, сжечь ее, вырезать сердце или приколоть выродка копьем к земле. Понимающему человеку был понятен сложный выбор, поставленный наемником. И именно поэтому Йороф и услышал визг Варги, на миг сбившись с дыхания. Резко крутанув головой, что увидев собственный затылок, Сардарос разочарованно зарычал.

Перехватив древко копья обратным хватом, наемник бросился к троллю, намереваясь ткнуть его в самое уязвимое место... чуть было не пробежав мимо серой горообразной спины тролля, с каждым шагом приближаясь к которой, формируя в голове мысль, что не так уж сильно он и хотел собаку...

Не получится у них хорошего похода, видимо. Не заслужили перед Прийосом, значит. Когда Варга отчаянно заскулила и упала ничком под ударами огромных лапищ тролля, что-то внутри Мор Рин сорвалось. В сущности, дело было не в джакааре проводника – и его, и его питомца она узнала совсем недавно. А вот то, что это чудовище могло сотворить с такой же легкостью с любым из них, заставляло кровь в венах закипать от смешения страха и ярости. Нет уж, никого эта тварь больше не убьёт. Храмовница слышала истории о горных троллях. Знала она, что те боятся огня – а так уж получилось, что у неё он сейчас, натурально, горел в руках.

— Стояяяяяяять! — заорала девушка не своим голосом, выбежав к троллю и перерезая ему путь к остальным. Краем глаза увидела Йорофа, успевшего раньше. Ну, хотя бы не одной помирать, если что.

Налетев на рогатого громилу, девушка начала рубить без оглядки. Меч летал из стороны в сторону, с широкого размаха вонзаясь с шипением в плоть тролля, отрывая от неё куски. "Если после того как я остановлюсь, он ещё будет стоять, мне конец". "Если после того как я остановлюсь, он всё ещё будет на ногах, мне конец". Мысль эта билась набухшей веной возле виска, и Мор рубила, рубила, рубила... когда брызги крови начали уже заливать глаза, а руки задрожали от напряжения, она наконец опустила меч и перевела дух.

Но тролль всё ещё стоял. Видно было, что ему крепко досталась, и держится он из последних сил – но он остался на ногах, а значит Мор свою схватку проиграла. Прикрыв глаза, девушка приготовилась встретить смерть. "Тебе, законодатель, душу вверяю", пролепетала воительница.

Легкость, с которой тролль сокрушил Варгу поражала. Викто, конечно, понимал, что с рогатиной в руках человек может и с медведем справиться - но это бой, выпад, рев раненого зверя, а тут удар чудовищного кулака - и все, тварь прибила огромную лютоволчицу как... как... Да человеку крысу-то так легко не прихлопнуть, как этот оживший кусок скалы расправился с бедной Варгой. "Как пес, раздавленный быком..." - некстати всплыла в голове строчка из читанного когда-то стихотворения.

Ноги стали ватными, молодого человека пробил холодный пот - но товарищи набросились на тролля так, как будто он был обычным противником - и Йороф с копьем, и неистовая Мор с огненным мечом - сколько же отваги надо, чтобы вот так бросаться на ожившую гору! Если бы у него было хоть вполовину столько... А, впрочем, ладно. Закусив губу, чтобы унять дрожь в руках, лекарь выхватил из поясной сумочки склянку, макнул в нее наконечник стрелы, перезарядил арбалет, и принялся выцеливать голову тролля, чтобы не задеть бьющихся рядом товарищей. Выстрел!

Мысли забегали в голове Андрогая. Очевидно — он мог видеть это в естественном свете факелов и гротескном мерцании, призванном в мир разнообразной ворожбой, — что схрон был атакован. Кем и почему — это пока было не вполне ясно. Андрогай мог строить предположения. Так, к примеру, покуда он шел к выходу из пещеры он слышал блистательное имя Единого Бога, выброшенное в мир звонким девичьим голосом в качестве боевого клича — ровно также, как и он сам зачастую использовал это имя!

Это было хорошо. Это подавало надежду. Надежду на то, что странные хитросплетения судьбы и рока на этот раз благоволили ему и другим пленникам. Люди, напавшие на бандитов, могли быть их спасением. Амбрийские рейнджеры королевы Каринтии, быть может? Солдаты, посланные из столицы новой страны, чтобы истребить бандитов и злодеев, промышляющих охотой на путников, взявшихся пересечь Титаны? Всё может быть. Вот, сейчас — вблизи — он мог видеть, что меч одного из сражающихся с троллем смельчаков пылал святым пламенем, как пылают благословленные мечи воином-храмовников. Точно же — напавшие рейнджеры, солдаты Церкви или кто-то подобный им. Андрогай и Лестра спасены!

— Смотрите! — кивнул теург черноплащнице и девушке, увязавшейся вместе с ними, указывая головой на храмовницу, бьющуюся с троллем. — Эти люди сражаются под знаменем Единого, по крайней мере, здесь и сейчас! Я скажу, что они наши союзники. Мы должны подать им знак, что мы не одни из бандитов, но также люди королевы!

Старый теург повернулся у входа в пещеру так, чтобы оградиться от мрака ночи и неизвестных опасностей в ней щитом со своим фамильным гербом, а затем выкинул вперёд правую руку, сложенную в жесте благословения.

— Именем Прийоса я приказываю тебе гори, чудовище! — крикнул он во всю глотку, соразмерно с тем как священное пламя устремилось вперёд, дабы укутать в свои объятия махину кровожадного демона в отдалении. — Ты уйдёшь из этого мира крича и изнывая от боли — и ты проведёшь вечность горя в черном пламени Ада!

Не то, чтобы аббат полагал, что его инкантация действительно будет способна уничтожить чудище вот так вот сразу. Всё же он сражался на войне, а потому был реалистом. Тем не менее, как старик сказал ранее, их партии надо было подать знак — кто они такие и где стоят.

С необходимыми для волшбы предметами Нуала больше не чувствовала себя столь беспомощной и бесполезной. Повинуясь невольному импульсу (и не желая больше оставаться в провонявшей пещере), она последовала за своими новыми знакомыми, Андрогаем и Лестрой, чтобы стать свидетельницей завершения сражения между отрядом неизвестных и остатками банды разбойников.

Пылающий перед пещерой огонь освещал неподвижно лежащую тушу огромного зверя, а за ним - фигуру мертвого огра. Но ярче любого огня пылал меч в руках воительницы, что подобно гневному божеству мести из древних легенд обрушилась на тролля. Дитя Темного Леса же было теперь охвачено пламенем, но уже занесло свой тяжкий кулак над бесстрашной девушкой...

И в этот миг монстра обдало новой, еще более мощной волной яркого пламени - и Нуала не сразу поняла, что это результат напряжения воли стоявшего рядом с ней священника и его воззвания к Прийосу. И теперь, глядя на погибающего в огне великана, леди Даннан снова задала себе вопрос, которого всё это время избегала в своих мыслях: "Кто ты такая, Нуала Даннан, чтобы бросать вызов Прийосу, чтобы отрекаться от него? Видишь ли ты этот огонь, Нуала Даннан? Чувствуешь ли ты его жар и понимаешь ли, как быстро обращает он в прах плоть живую, особенно столь слабую и нежную, как у тебя?...".

Слушая рев сгорающего заживо монстра, Нуала невольно прикрыла уши руками и отвернулась, побледнев еще больше. В это мгновение ей вдруг показалось, что огонь гневного бога опалил и ее саму.

«Колдунья должна умереть», - пламенными письменами начертана была фраза на сознании Руфио, и следующим же движением рыцарь сделал так, что письмена эти стали пророческими. Взмах алебардой, резкий вскрик, перешедший в затухающий стон, и вот чародейка мешком осела на землю, привалившись к каменной стене скалы за спиной и уставившись в небо, полное звёзд, широко раскрытыми глазами, из которых уходили последние отблески жизни.

Йороф, увидев, что тут ему уже было нечего делать, в мгновение ока преодолел расстояние, отделявшее его от горного тролля, и вонзил своё копьё дикой твари в спину; копьё жалобно звякнуло, столкнувшись с почти каменной кожей тролля, и отскочило от неё, не оставив даже царапины.

На помощь Йорофу пришла храмовница; не пришла даже, а примчалась, пылающий ослепительно-ярким божественным светом Иритиль в руке. Взмах клинка, глубокая рана в груди чудовища, всё ещё склонившегося над трупом бедной волчицы Мортанмера - который опустил лук и стоял, глядя остекленевшими глазами в пространство, не в силах поверить в то, что его верной подруги, которую он впервые взял в руки ещё мягким пушистым подслеповатым и отчаянно пищащим комочком, больше нет в этом мире, больше нет в его жизни. Ещё взмах - и новая рана, накрест прежней, рассекла плоть горного тролля, которая начала шипеть и скворчать от нестерпимого жара Иритиля; монстр пошатнулся, готовый вот-вот рухнуть.

И в этом ему помогли отец Андрогай и Викто, которые практически одновременно атаковали чудовище; ослепительный свет солнца, призванный молитвой теурга, и отравленный наконечник стрелы лекаря с двух сторон пронзили тролля, от чего тот издал низкий утробный рык, заставивший даже самые мелкие волоски на телах всех присутствующих на этой поляне встать дыбом, и с гулким грохотом рухнул поверх Варги.

Всё было кончено.

Андрогай тяжело привалился к стене пещеры, как будто бы его инкантации, так браво произнесённые прежде того — его ворожба — отняли у него его нечто большее, чем жизнь, чем способность двигаться и говорить. То было пламя творения и холод энтропии, что сейчас сражались между собой в его костях и его плоти. Кто такой был смертный человек, чтобы противостоять им? Чтобы делать нечто большее, чем возражать, тихо, только лишь в своём уме, что мир всё ещё не умер, и возродится вместе с Прийосом, поднятым от смертного одра стараниями его слуг?

— Лестра, сестра, я прошу вас представить нас, — бессильно, старчески, продавил через свои сжатые губы теург. Отполированная бронзовая маска на его лице, скрывала всякую человеческую боль.

Священник повернулся к Нуале.

— Вас, девушка, я попрошу не роптать. Возьмите себя в руки, как Прийос приказал всей нашей расе. Наше спасение близко, оно уже здесь. Как ваше имя? Там были люди, запертые в клетках вместе с нами. Возможно, пришла пора освободить их. Некоторые из них — я видел это — были очень плохи. Им потребуется помощь целителя.

Несчастной Варге помочь было уже нельзя - но многие товарищи, хотя и держались на ногах, но были ранены, пуще того - заряд пламени ударил в тролля из зева пещеры - похоже, кто-то из пленников сумел освободиться - и Викто, шепотом ругая мешающийся арбалет и придерживая медицинскую сумку, бросился вперед. "Последний в сражении, первый после" - мелькнула некстати мысль - "Это, конечно, про мародеров... но ведь и к лекарям применимо...."

- Помощь нужна?

Секунда, другая. Мор уже смирилась со смертью, повесив голову так, что волосы почти достали до земли. Но удара не последовало, и она подняла голову – как раз в тот момент, когда наконечник стрелы Викто пробил толстую кожу тролля, а со стороны пещеры вдруг прилетел сияющий луч, который поджог тролля не хуже её Иритиля, закончив дело. Девушка растерянно перевела взгляд с оседающей глыбы мяса на своих соратников, затем на пещеру, заметив, что теперь на выходе из неё, показалось трое человек. Рука рефлекторно сильнее сжала рукоять, но храмовница быстро сообразила, что это спасённые пленники. Н-да, спасители из них конечно пока не слишком хороши.

— Фух, — наконец выдохнула Мор, поняв, что всё закончилось. — Справились. Спасибо, спасибо всем. Викто, тебе отдельно – без твоей стрелы я бы тут не стояла наверное.
Надо было наверное как-то подбодрить Мортанмера, который хоть и держался твердо, наверняка был расстроен смертью Варги, но слов храмовница подходящих найти не смогла – она ведь только-только узнала этого человека из клана Одайова.

Затем храмовница зашагала в сторону трёх человек, подняв левую руку в приветственном жесте, волоча Иритиль по земле, потому что даже сил приподнять и убрать меч в ножны у неё, кажется, не осталось. Длинные волосы спутались и сейчас выглядели весьма неприглядно – Мор вспомнила о гребне, который оставила в лагере и ей вдруг резко захотелось поскорее вернуться. Но сначала надо было побеседовать с освобожденными.
— Хе-е-ей! — крикнула она им, приближаясь, — мы из каравана, что идёт из Альберетора в Амбрию! Меня зовут Мор Рин и я неофит ордена Умирающего Солнца! Клянусь Прийосом, мы не причиним вам вреда и спешили на выручку!
Почти дойдя до троицы, она остановилась отдышаться, заодно давая пленникам – уже бывшим, понять смысл её слов. Переведя дух, и видя, что неизвестные не проявляют враждебности, она подошла вплотную и протянула руку в приветствии.
—Наш отряд отправлялся в погоню за похитителем, затем столкнулся с Мал-Роганом. Он и его разбойники повержены, остался только вон, — Мор кивнула в сторону связанного разбойника, — указал нам на логово. Ну и рассказал про него, мы сразу же поспешили сюда. Надеюсь, не опоздали.

Закончив говорить, она присела на камень, оперевшись на Иритиль, и наконец-то расслабилась. Там её и нашёл Викто, занявшись её ожогами. Стараясь не морщиться от ожоговой мази, Мор ещё раз поблагодарила лекаря:
— Спасибо, Викто. Я у тебя в долгу. Ну а насчёт вас, — она перевела взгляд на двух девушек и старика, — я полагаю, вы не откажетесь присоединиться к каравану, который идёт в Амбрию. Конечно, решать не мне, но по крайней мере на день-другой вы точно сможете найти ночлег и пропитание получше логова разбойников. А потом, если захотите, можете повернуть в Альберетор – там сейчас стоит большой караван, решивший зимовать.

Из троицы, вышедшей из пещеры, на приветственную речь Мор отреагировала красивая женщина в потрёпанных монашеских одеяниях, которые некогда были чернее ночи, а сейчас были заляпаны грязью и глиной; молодая девушка стояла, поражённая открывшимся ей видом, и, очевидно, всё ещё пребывавшая в шоке от захвата в плен разбойниками и стремительного из него освобождения, а мужская фигура в бронзовой маске устало привалилась к каменной стене.

- Моё имя - сестра Лестра ни'Квестра, я - монахиня из Монастыря Сумерек, что на другой стороне Титанов. Моей миссией было извлечь определённые архивные записи из Обители Святого Вело у Леса, и сопроводить единственного теурга, оставшегося присматривать за этим храмом, в Амбрию. Я возношу искреннейшую свою молитву Законодателю за то, что он направил ваш путь в нашу сторону, будущая сестра-храмовница! Благодарю вас за то, что поспособствовали нашему спасению... если бы не вы, я подозреваю, участь наша была бы более чем прискорбной. Под "нами" я имею в виду не только себя, но и моего спутника - отца Андрогая Шалеску, того самого настоятеля Обители, о котором говорила раньше; а также ещё две пары несчстных душ, захваченных в плен этими исчадиями ночи, - Лестра бросила полный ненависти взгляд на связанного разбойника, от чего от вжал голову в плечи.

"Несчастная душа" в лице бледной от всего пережитого девицы Даннан тревожно покосилась в сторону Лестры. К счастью, недавнее происшествие было вполне убедительным прикрытием для подобных взглядов и общей нервозности Нуалы. В самом деле - кто бы на ее месте не испытывал как минимум волнения, даже будучи окружен самыми что ни на есть достойными и верными Прийосу и Королеве людьми?

Но первоначальное желание отмолчаться, чтобы не привлекать к себе внимания, схлынуло, когда Нуала услышала имя воительницы, едва не погибшей от лап тролля.

– Мор... Рин? - хрипловатым от волнения голосом переспросила она. В её памяти всплыла яркая картина из детства...

Амбер Даннан, ее отец, в очередной стотысячный раз рассказывает свой любимый эпизод из славной войны с Темными Повелителями, с которой он вернулся, покрытый славой и окрыленный любовью спасенной им леди Селены, матери маленькой Нуа. Погружаясь в свои воспоминания, сир Амбер будто бы на время забывает о горестях, которые ему пришлось пережить после, и вновь становится молодым и отчаянно верящим в свою счастливую звезду рыцарем, которого ждет блестящее будущее или геройская смерть, а не потеря горячо любимой женщины и полное скорби вдовство с нелюдимой дочкой в глуши на окраине Касандриена...

– ...Ужасные умертвия снова и снова устремлялись в атаку, а наши ребята с трудом держали строй! - привычно нагнетал страсти сир Амбер. Нуала, конечно, уже знала, что всё кончится хорошо, но всё равно по привычке немного переживала за героев этой истории.

– И когда они уже почти добрались до меня, я услышал звук рога, доносящийся с холмов! Ту-ру-ру! - рыцарь весьма убедительно изобразил трубные звуки, - Это был сир Оле Рин, отважный парень и мой лучший друг, прибывший с подмогой! Наша славная конница вломилась в ряды мертвецов и как принялась косить их! Ррраз! И два!

Сир Амбер лихо размахивал ладонью, будто бы в его руке сейчас был тяжелый меч, а сам он сидел не на стуле за обеденным столом, а в седле боевого коня.

– Да! - откинулся рыцарь на спинку резного деревянного стула. - В тот раз сир Оле спас меня. Всех нас, кто держал ту позицию... Да, много было славных подвигов на той войне, Нуа, если бы ты знала...

..."Сир Оле Рин" - эхом прозвучало в голове Нуалы это имя.

– Простите, леди. - решилась Нуала. – Сир Оле Рин... не ваш родственник ли? Меня зовут Нуала, Нуала Даннан. Мой отец, сир Амбер Даннан, когда-то сражался на войне бок о бок с рыцарем, которого звали Оле Рин. Может ли быть...

И она умолкла на полуслове, поскольку слабая искра надежды найти в этом темном мире хотя бы искорку света, связывающую ее с отцом - хотя бы с памятью о нем, - почти угасла, когда она взглянула на несколько удивленное лицо воительницы.

Во время схватки Йороф не до конца оценил урон, полученный от ведьминой магии и теперь остался наедине с хорошо скрываемой болью: боевой азарт, жажда жизни, обостренные чувства справедливости и мщения ушли, оставив дрожь в руках, сухое горло, хриплое дыхание и озноб. Было необходимо сейчас найти лежанку, в которой валялись эти пленники, накрыться побольше соломой, подпуская «злого духа», чтобы согреться. А то он бы конечно запалил костер, но это так жестко напоминало ему о ранении... Кстати...
- Леди Мор, не напомните, отделенную голову ведьмы нужно приставить ей к заднице или к ногам? - хриплый каркающий голос наемника прервал очередной треп тех, кому жить оставалось до местного обеда, - Я что-то заволновался, вспомнить не могу.
Копейщик в это время уже прибрал к рукам одну из сабель злодея и намеревался в один-три удара укоротить посмертно жалкое подобие женщины. Хотя, лучше бы ее не хоронить, а бросить в костер?
Этот вопрос и озвучил Сардарос, держа в руке голову ведьмы, намотав ее волосы на кулак.
- Дождаться, пока мы отсюда свалим и бросить головешку в огонь, чтобы сейчас не смущать нас запахом чужой обгорелой плоти хочу я. Или может за нее какие-никакие шилинги перепадут от Армии? Деньги же под ногами валяются, главное уметь их подбирать, - Йороф раскрутил голову как пращу и бросил в сторону костра, заставив ту разбрызгивать капли крови по сторонам, - А потом, мне нужна лопата. Мы с Монтамером должны кое-что сделать. Точнее он. А я помогу.

Подобрав то, что осталось от Варги, наемник принес фарш к следопыту, - Выбери место, где оставишь ее. Или у вас принято относить тело друга к дому?

Некоторое время Руфио задумчиво смотрел на убитую им женщину, переводя дух. Мысленно он уже простил ее и пожелал отправиться в чертоги того бога, которого наиболее почитали в ее роду, где бы он ни находился. В этот раз ему удалось избежать колдовского огня, но в защиту и покровительство выше он не верил. Фанатики всегда все объясняют волей богов, а ему просто повезло.

Когда белобрысый северянин пришел надругаться над трупом, Руфио только брезгливо поморщился и отошел - обычаи страны к северу от Титанов вызывали в нем все больше отвращения. В очередной раз мелькнула мысль о возвращении в разрушенный край. Восставшие монстры, по крайней мере, не уродуют мертвые тела без надобности, а просто жрут их.

Разглядев живых людей, выходящих из пещеры, Руфио немало удивился. Он не особо верил словам плененного бандита. Надо же, еще один пес Прийоса, на этот раз матерый и подпаленный. Что он забыл в этих промерзших горах? Ага, и еще одна, черной масти, из тех, кто бродит в тылу и выискивает мнимое зло, пока все клинки обернуты в сторону зла явного. Тьфу, нашли сокровище, лучше б их тролль сожрал! А вот девушка-аристократ выглядит уж совсем неуместно в такой компании, вот уж кого стоило бы пожалеть и спасти.

Оставаясь верным себе, Руфио стоял в стороне, опершись на алебарду и чуть склонив голову набок, и молчал.

— Рада видеть сестру и брата по вере и долгу, — уголком губ улыбнулась Мор, — жаль, что мы не встретились в... более благоприятной обстановке, но хорошо, что Прийос не допустил вашей гибели, это не может не радовать. Рада была также поспособствовать промыслу Единого. Вы говорите, ещё две? Но я вижу только одну... — она перевела взгляд на Нуалу, — в пещерах остались раненые?
Словно отвечая её мыслям, медик уже прошмыгнул куда-то вглубь. Храмовница уже собралась последовать за ним, но тут заговорила другая черноволосая девушка и отвлекла Мор совершенно неожиданным вопросом. Воительница, наверное, минуту собирала мысли в кучу – вот уж кого она не ожидала тут увидеть, так это...

— Нуала! — удивлённо воскликнула девушка, даже привстав с камня, — так это про твоего отца мне рассказывали! Мой отец-то постоянно собирался вас навестить – вы же, кажется, в герцогстве Касандриен живёте?.. Он про Амбера часто вспоминал. Говорил, мол, "надежнее старика Даннана я не встречал, в какое бы пекло не лез, коль он мою спину прикрывал, так я ничего не беспокоился". Даже говорил, что дочь у его друга подрастает... да, выходит он самый Оле Рин и есть. Ну а я его дочь, Мор Рин. Ну а ты, значит, дочь Амбера, — уверенно продолжила девушка, — Нуала Даннан. Отец показывал письмо, в котором Амбер хвалился, что у него тоже дочь родилась.
Мор подумала приобнять Нуалу, но тут же сообразила, что её испачканный кровью и грязью доспех, пробитый в паре мест, испачкает одеяние девушки, и села обратно на камень.
— Вот значит, дочери вперёд отцов встретились, — кротко улыбнулась Мор. Вокруг стало даже чуточку светлее. Есть в этом жестоком мире место и радостям тоже, значит.

Однако оклик Йорофа тут же вернул её к мысли к делам насущным и неотложным. Наёмник по-видимому, решил последовать мнению Руфио и всё-таки предать огню колдунью. Вот тогда-то храмовница наконец и ощутила навалившуюся на неё усталость в полной мере. Тело заломило от одной мысли, что придётся копать могилы и Мор решила, что очередного спора она не выдержит. Тем более, что помешать главному – не уродовать труп – она не успела.
— Йороф, что ты имеешь в вид... ох, — заметила голову ведьмы храмовница и поперхнулась рвотными позывами, — ну зачем... хочешь знать моё мнение? Приложи ты эту голову на место, да закопай её целиком. Мертвым огонь уже не поможет, своё она получила, пусть и не успела даже раскаяться перед смертью.
Мор усилием воли заставила ещё раз взглянуть себя в лицо той, кто чуть не отправила её на встречу с Прийосомм, и твердо прибавила:
— Не будем уподобляться этим зверям.

Реакция Мор вызвала у Нуалы бурю эмоций. Страх натолкнуться на недоумение или насмешку исчез, а на его место пришла недоверчивая надежда. А потом мрак в душе леди Даннан осветил теплый огонек доброй памяти о её отце, сире Амбере. Кажется, на уставшем и измученном лице Нуалы, привычном к неприступному и высокомерному выражению, даже проступила едва заметная растерянная и доверчивая полуулыбка. Того, кто знал бы леди Даннан чуточку дольше, она могла бы здорово удивить. А того, кто знал бы ее с рождения, - нет, ибо Нуала далеко не всегда хотела казаться достойной наследницей великих колдунов прошлых эпох.

– Встретились. – эхом откликнулась Нуала, с трудом справившись с собой. Её едва различимая улыбка растаяла, как первый снег, что коснулся еще теплой осенней земли. – Но, к сожалению, нашим отцам не суждено этого сделать. Сир Амбер умер. Убит стрелой в спину, исполняя свой долг перед народом и Королевой.

Нуала помолчала. Она не собиралась никому рассказывать о том, что она потратила несколько недель на выяснение обстоятельств и поиски того места и той шайки, что это сделала. А затем отдала большую часть скудного наследства в обмен на услуги группы наемников, чтобы те вырезали негодяев и доставили одного живым и крепко связанным в ее распоряжение, а затем исчезли и забыли бы обо всем. И уж точно никому из присутствующих Нуала не поведала бы о том, что она не испытала ни малейшей тяги к прощению и ни капли раскаяния, когда острые, словно иглы, черные нити, протянувшиеся от ее сжатых и похожих на когти хищной птицы пальцев, пронзали и выжигали изнутри кричащего и бьющегося в веревках привязанного к дереву человека...

Только чувство пустоты, будто бы извлеченная из раны заноза на самом деле должна была оставаться на своем месте, и грусти от того, что это уже ничего не исправит.

– А сир Оле? – сменила тему Нуала. – Надеюсь, он жив и здоров?

Сцена с декапитацией убитой колдуньи заставила леди Даннан побледнеть и отвернуться. И вместе с тем испытать укол стыда за свою слабость: неужели та, что собиралась подчинить себе саму смерть, теперь боится взглянуть в неподвижные глаза своей менее удачливой конкурентки?

Калфу с громким выдохом опустился на корточки. Его самолюбию был нанесен удар, но от тщательно старался его скрывать. Его мимику скрывала маска, а потому было это делом несложным. Их группа спасла троих пленников. Быть может не зря они и жуют свой хлеб? Возможно.
Интересно будет посмотреть как сирра Дэмиан Рохо отнесётся к появлению в стане этого старика? Сед, мечен, низок ростом. Но вот эти глаза...У-у-ух, сложные глазищи-то!

Подменыш постарался привести дыхание в порядок. Вдох-выдох, вдох-выдох.

Вроде бы ещё стоило повнимательнее осмотреть остальных узников. Стоило потыкать палкой тела убитых бандитов. Поискать сокровища.

Но в первую очередь было нужно получить помощь от лекаря. Плут совершенно бесстыдным образом принялся стягивать с себя одежду, чтобы Викто было удобнее лечить.

Викто вошёл в логово разбойников. Это была длинная и узкая пещера, уходящая вглубь горы, насколько молодой лекарь мог видеть, как минимум на несколько десятков ярдов – что было там, в самом дальнем конце, невозможно было разглядеть, поскольку факелы, укреплённые во вбитых в каменные стены пазы, освещали лишь переднюю часть пещеры; тут же и горел очаг, поверх которого на металлической цепи висел громадный котёл, в котором неспешно булькало какое-то варево. Учитывая услышанное ранее от пленённого разбойника, Викто решил пощадить свой желудок и не заглядывать внутрь котла; брезгливо передёрнув плечами, ликарь пошёл вглубь пещеры.

Грубо сколоченный стол, несколько стульев; на столе – карта гор и Перевала Баньши с какими-то крестиками и кружочками, а также пригоршня серебряных талеров. Рядом со столом – огромная куча хлама, в которой совсем недавно кто-то рылся; тут были и предметы одежды, и пустые колчаны, и обувь, и какие-то книги, и несколько кожаных и металлических масок, и всякая оружейная мелочь вроде кинжалов и проржавевших мечей, или луков без натянутой тетивы, и ещё много-много всего – очевидно, это были вещи несчастных жертв, угодивших в лапы к кровожадным разбойникам.

Ещё дальше располагался массивный сундук, а за ним – три ряда сколоченных из молодых стволов деревьев клеток, почти все – разломанные и искорёженные (очевидно, горным троллем). В месиве из древесины и какого-то тряпья виднелись останки двух тел, безмолвных и безжизненных, причём одно было мертво уже давно; ещё один человек был без сознания и с ужасными повреждениями грудной клетки – вероятно, тролль просто пробежался по несчастному, вдавив кости внутрь и пробив лёгкие. Викто сразу же присел на корточки возле бедолаги и попытался оценить уровень урона, нанесённого несчастному; к сожалению, вполне очевидным было то, что даже божественное вмешательство или чары не способны были помочь бедолаге выкарабкаться и сойти с порога, ведущего в мир мёртвых. Что действительно было бы милосердным в этом случае – так это отправить бедолагу на тот свет, пока он не пришёл в себя и не испытал ошеломляющий океан боли, который его несомненно ждал…

Тем временем Калфу начал осмотр тел убитых разбойников, а Йороф, которого осадила Мор в его неуместном рвении и жестокости, оставил голову чародейки рядом с её телом, и отправился вслед за Викто в поисках лопаты. Когда он вернулся обратно, ловкий и прыткий подменыш уже успел пройтись по карманам сражённых противников – «Им в могиле это уже ни к чему», буркнул плут в ответ на молчаливый взгляд Йора – и срезать их поясные кошели.

На едва гнущихся ногах Мортанмер подошёл к тому кровавому месиву из шерсти, костей, крови, мозга и внутренностей, в которые превратилась его Варга под кулаками горного тролля. Молодой варвар был невероятно бледен и абсолютно безмолвен – проигнорировав обращение Йорофа, который вернулся из пещеры с лопатой, Мортанмер протянул руку и взял инструмент из рук воина. Через несколько минут могила для джакаара была готова, и Мортанмер бережно переместил то, что осталось от его друга внутрь, после чего зарыл, тщательно разравняв землю. Лопату Мортанмер вернул Йорофу, после чего отошёл на край поляны и застыл, ожидая, пока остальные закончат те дела, которыми они были заняты.

Йороф занялся рытьём могил, потом, с помощью Калфу и Викто – зарыл убитых, как разбойников, так и три тела, которые Викто вынес из пещеры, сокрушённо покачав головой – не выжили, мол.

Мор и Нуала едва слышно общались, присев на один из валунов в сторонке. Сестра Лестра тем временем занялась уходом за своим собратом по вере: прошептав короткую молитву Всемилостивому Солнцу, монахиня провела своими ладонями, источавшими тепло, по запястьям отца Андрогая, а также коснулась его солнечного сплетения, от чего у пожилого теурга по всему телу разлилась живительная сила и вернулась энергия, истощённая пребыванием в клетке у бандитов.

Исследовав нехитрый скарб временного пристанища разбойников, наши герои обнаружили несколько интересных вещей: три сотни талеров, небольшой мешочек с драгоценными опалами, карту перевала, два хороших кинжала, добротную кожаную куртку, клёпанную серебряными гвоздями, отличную алебарду с древком из тикового дерева, на лезвии которого красовалась какая-то прихотливо закрученная руна, украшенная вензелями, два великолепных составных лука, две необычные маски: одна – серебряная, изображавшая женское лицо невероятной красоты, от которой исходила какая-то сила, от которой было не по себе как тому, кто держал её в руках, так и тем, кто глядел в это безжизненное лицо; и вторая, сделанная из кожи, дерева и латуни и изображавшая совиную голову с опасно заострённым клювом. Также были обнаружены пять баночек из литого стекла, в которых плескались какие-то зелья: три – золотистого цвета, издававшего слабое сияние, одно – настолько чернильно-чёрное, что даже сама ночь казалась яркой и светлой по сравнению с ним, и ещё одно – буро-оранжевого цвета.



Когда больше не оставалось необходимости задерживаться на этом проклятом месте, когда тела как злодеев, так и их невинных жертв были захоронены, когда – судя по внутренним ощущениям – до рассвета оставалось уже не так много времени, наши герои в обновлённом составе выдвинулись обратно к лагерю Аргасто, ведомые всё ещё молчаливым Мортанмером.