Этот бой был окончен. Этервиль выстоял, но очень дорогой ценой. Слишком много людей, с обеих сторон, положили свои жизни за этот город. Если вдуматься, никто так и не сообщил им, в чём же именно заключалась его стратегическая ценность. А она, вероятно, была высока, раз с обеих сторон были задействованы такие ресурсы. А главное, зачем нужно было задействовать "бульдогов" в этой "мясорубке"? По правде говоря, нанесённый ими урон противнику был не столь уж и значителен. Возможно, командование всерьёз опасалось чего-то сверхъестественного, что могло произойти в случае прорыва немцев внутрь. А может, просто задействовало все доступные силы и средства, не задумываясь о том, что их можно было бы использовать и более эффективно. Так или иначе, сержант понимал, что всей правды он никогда не узнает, поскольку она, наверняка, относится к сведениям, составляющих государственную тайну. Потому и не задавал лишних вопросов.
Вернувшись в город после боя, сержант, наконец, смог получить доступ к радиостанции и связаться со штабом командования Британской Армии в Европе. А через них - с Министерством. Произведя доклад о том, что группа погибла почти в полном составе, Джонсон получил приказ, с помощью похоронной бригады, собрать тела сослуживцев, доставить в ближайший французский порт, а затем сопроводить их до Лондона.
По прибытии на родину, сержанта встретили представители Министерства. После обмена формальными приветствиями, Джонсона отвезли в Управление, где он сначала доложился устно, а затем составил подробный рапорт в письменном виде о действиях своей группы. В основном, дознавателей интересовали три вещи. Первая - подробности внезапного появления на поле боя танка с экипажем. Вторая - подробности описанного рядовым Хайдом ритуала, совершённого немецким офицером-некромантом. Третья - откуда там взялся британский самолёт-разведчик, которого там было быть не должно?
Когда все формальности закончились, Артур получил краткосрочный двухнедельный отпуск. За это время он заказал и получил новую форму, посетил похороны своих погибших товарищей и навестил родителей. Дома рассказал, что на демонстрации в Дублине всё прошло довольно спокойно и было больше газетной шумихи, чем реальных попыток поднять бунт против Британской Короны. Так что, стоя в оцеплении, он откровенно скучал. Но зато, за сам факт участия, ему дали отпуск. Отец же сообщил, что на европейском фронте без перемен, стороны обмениваются лишь вялыми атаками.
Как выяснилось, в газетах недавний бой у Этервиля даже не был упомянут. Впрочем, быть может, оно и к лучшему.