[Call of Cthulhu] Маски Хаоса | Партия

Рост 169 см, вес 59 кг, коротко стриженные тёмно-русые волосы, серо-стальные глаза, несколько худоватый. В одежде предпочитает классический стиль: отглаженные белые рубашки, брюки со стрелками и жилетку либо костюм-тройку. Возраст 23 года

Замкнутый и скрытный. Не доверяет людям, считая, что у каждого на уме что-то неладное. Дэнни всегда ожидает, что окружающие задумали какую-то каверзу, но ему вполне достаёт манер и актерского мастерства, чтобы никак этого не проявлять, и выказывает он к людям лишь сердечность и расположение, не выходящие, впрочем, за рамки светского этикета.
Идеалы и принципы : Наука знает всё. Наука, в его понимании, - едина, разделение дисциплин на историю, физику, химию, математику и так далее - абсолютная условность, нужно лишь потому, что человеческий разум не в состоянии охватить всю картину в целом, поэтому разные учёные изучают разные аспекты объективной реальности, но от этого она не перестаёт быть объективной реальностью - единой и неделимой. А значит, и науки делить нельзя.
Характерные черты: Умный, со вкусом одетый, начитанный, вспыльчивый

[Дэниэл родился на ферме к западу от Аркхэма - одной из тех ферм, что помнили ещё "охоту на ведьм". Мальчику с детства были интересны разговоры о мистике, колдовстве, чудесах и прочем подобном - до тех пор, пока отец однажды не свозил его в Аркхэм. Увидев большой город, маленький Дэнни был потрясён тем, что он там увидел, куда больше, чем всеми сказочными историями, которые слышал до того. Яркие электрические огни, огромные (как казалось ребёнку) железные горы звенящих трамваев, гудящие автомобили, твёрдый асфальт, по которому ноги, привычные к неровностям сельской местности, поначалу вышагивали очень неловко, потому что привыкли нащупывать неровности, а тут их не было. И какой колдун или ведьма могут сотворить такое? Максимум, что они могут - это ковёр-самолёт. Но самолёты и так есть, они летают в небе безо всякого волшебства. И всё это сотворила Наука. С тех пор Дэнни забыл про сказки и про волшебство и начал читать книжки, все, какие попадались под руку. На ферме книг было немного, а большая часть тех, которые были, были про стародавние времена и про древние легенды. Всякой мистической чуши в них тоже хватало, но мальчик уже понимал, что это сказки и жадно впитывал как губка сведения о давних временах, о первых поселенцах, о том, почему первые поселенцы перебрались их Старого света в Новый свет и так далее. Далеко не всё, что он впитывал, он понимал и, чтобы понять, спрашивал у папы с мамой, но те, не всегда сами понимая, о чём говорит их сын, отделывались от него фразой "Подрастёшь - поймёшь". Это стало для юного Ричардсона руководством к действию: всё, что он не понимал - запоминал особенно тщательно, приговаривая про себя: "Вот вырасту - пойму".
Пойдя в школу, Дэниэл перечитал все книги в школьной библиотеке, приставая с вопросами к учителям, чтобы объяснили непонятные места. У учителей это получалось значительно лучше, чем у родителей, так что горизонты мальчика стремительно разрастались, хотя, конечно, учителя тоже не могли объяснить абсолютно всё, и багаж для "Подрастёшь - поймёшь" оставался весьма и весьма обширным. Ричардсон учился охотно и жадно, хотя точные науки давались ему несколько хуже, чем гуманитарные, так что когда он окончил школу Мискатоникский университет с большой радостью принял его в свои стены и даже выделил небольшую стипендию и место в общежитии на кампусе.
Так открылась новая страница в жизни Дэнни. Переезжая с родной фермы на кампус, он рисовал в голове прекрасные картинки студенческой жизни. Умные, всё на свете знающие преподаватели щедро делились знаниями со студентами. Студенты с радостью поглощали эти знания и обсуждали их между собой. Девушки ценили образованных парней и улыбались им, с удовольствием соглашаясь погулять с ними или даже сходить на свидание.
Интерес к девушкам проснулся в парне в старших классах школы, он пытался знакомиться с ними, но те лишь смеялись в ответ. И встречались со спортсменами, игроками в футбол, баскетбол, лакросс и тому подобные игры. У Дэнни это совершенно не помещалось в голове: как это возможно - предпочитать спортсменов, а не тех, кто увлекается наукой? Ведь это наука создала электричество, телефон, телеграф, радио, поезда, автомобили и тому подобные чудеса, польза от которых несомненна! Наука создала даже губную помаду и прочую косметику, которой пользуются девушки. А что создали спортсмены? Но при попытках втолковать девушкам эту такую простую и очевидную мысль женский смех звучал только громче. Дэнни не мог это понять, сначала привычно положил в копилку "Подрасту - пойму", потом спросил у мамы. Мама ответила: "Молодые ещё, глупые! Подрастут, начнут и к умным приглядываться, а ты у меня, сынок, красавец!". Девушки мамино мнение не разделяли, но Дэнни его запомнил и, поступая в университет, рисовал себе студенток, ценящих в парнях ум, а не высокий рост и мощные плечи. Мечты его разбились в первый же месяц: студентки точно так же предпочитали спортсменов, а не отличников, как и его бывшие одноклассницы. И тогда Дэниэл окончательно замкнулся в себе. Он грыз гранит науки, стараясь ни с кем не общаться, на вечеринки не ходил, друзей не заводил, но и врагами не обзавёлся. Девушки интересовали его, причём, весьма сильно, но он свыкся с мыслью, что он им неинтересен, и так будет всегда, а значит, он останется одиноким до самой старости и не будет иметь семьи, и на нём род Ричардсонов угаснет. Маме его не суждено было увидеть подтверждение или опровержение своего прогноза: она умерла, когда Дэнни учился на третьем курсе. Поскольку Дэнни жил сам по себе, он привык полагаться только на себя: научился и даже весьма полюбил готовить еду и по мере сил осваивал навыки медицины и первой помощи, чтобы даже будучи одиноким не пропасть ни при каких обстоятельствах.
Проучившись пять лет в университете, молодой мистер Ричардсон получил диплом, весьма преуспев в специальности "история", и возник вопрос, что же делать дальше. На работу устроиться не удавалось: отсутствие связей и неважные коммуникативные навыки давали о себе знать. Тогда он решил поступить в аспирантуру, и профессор кафедры истории Скотт Келли с радостью взял круглого отличника под своё научное руководство.
Будучи студентом, Дэниэл получал скромную стипендию, но при его образе жизни ему этих денег вполне хватало, даже иногда удавалось посылать кое-что родителям. Аспиранту стипендия полагалась немного побольше, плюс более комфортное место на кампусе. Однако денег всегда не хватает и, увидев в номере "Нью-Йорк Таймс" объявление об организации экспедиции в Перу, Ричардсон ухватился за это предложение, ибо оно позволяло убить даже не двух, а много больше зайцев: заработать себе имя и репутацию в научном мире, набрать материала для будущих научных публикаций, меньше платить за еду и проживание, ибо за это заплатит организатор экспедиции, а в перспективе даже заработать денег за участие, за научные консультации и в том случае, если будут обнаружены какие-то ценные находки.
Важные места:
Ферма в пригороде Аркхэма, малая родина, где живёт отец и где похоронена мать
Значимые люди:
1. Отец, продолжающий трудиться на ферме, теперь он там совсем один.
2. Профессор Скотт Келли, научный руководитель. Под его чутким наставлением Дэниэл будет писать диссертацию.
3 Профессор Генри Армитедж. Дэниэлу посчастливилось учиться у этого пожилого почтенного джентльмена, и он был сражён его познаниями. Профессор очень эрудирован, у него блестящий ум, он отважен, обладает познаниями в разных областях науки, в том числе, говорят, изучал оккультные и колдовских знания. и даже, якобы, читал «Некрономикон», который, похоже, не смог сломить его разум. Говорят, он даже сам проводил какие-то колдовские ритуалы, но это, разумеется, слухи и сплетни, никакого колдовства не существует, это всё досужие вымыслы.

Профессиональные:
Антропология - 50
Археология - 70
История - 85
Работа в библиотеке - 80
Слух - 30
Юриспруденция - 25
Иностранный язык (латынь) - 21
Иностранный язык (французский) - 41

Личные:
Бухгалтерское дело - 15
Выживание -15
Искусство/ремесло (гончарное дело) - 20
Медицина - 41
Оценка - 29
Гончарное ремесло - 15
Кулинария - 15
Подделка - 20
Красноречие - 15
Первая помощь - 40
Психология - 43
Убеждение 30
Мифы Ктулху -5
Стрельба (винт\дроб) - 34

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Aidan O'Neal
Criminal (freelance/solo)
Irish Man
28 y.o. 175 cm 65 kg

Personal Description: Худощавый мужчина 28 лет, среднего роста со светло-русыми волосами и серо-зелеными глазами. Носит серый костюм в клетку. Выглядит довольно опрятно, за исключением рук с обломанными и обкусанными ногтями. Курит сигареты. Говорит быстро и с легким ирландским акцентом.

Traits: болтлив, не может усидеть на одном месте, за исключением моментов, когда что-то сосредоточенно рисует и черкает в блокноте.
Ideology/Beliefs: в жизни решающее значение играет удача. Она непредсказуема, несправедлива и хаотична, однако можно сорвать свой куш, если не сдаваться и увеличивать количество попыток.

Эйдан О’Нил родился в семье ирландцев-иммигрантов на небогатой ферме. С детства он любил рисовать. И с детства он откуда-то знал, что достоин большего, чем имеет и чем, казалось бы, сулит ему судьба.
В шестнадцать лет он покинул дом и отправился в большой город в поисках лучшей жизни. Несколько лет он перебивался случайными работами, а затем поступил в художественный колледж… и проучился в нем три семестра. Больше он бы не вынес. Однако полтора года дали ему достаточно знаний для того, чтобы знать толк в подделках. И для того, чтобы изготавливать такие подделки, которые не отличить от подлинников. И для того, чтобы втирать очки во время игры в карты. И для того, чтобы уметь подделывать документы и подписи.
Эйдан презирал снобов из художественного колледжа, потому что они не любили рисовать. Они любили чувствовать себя высшей кастой и рассуждать о несуществующих материях. Им нужны были особые, высокие темы и сюжеты. Эйдану таковые были не нужны.
Эйдан завел дружбу с типом по имени Лайл – тот был взломщиком. Лайл еще больше расширил сферы многочисленных полезных навыков Эйдана – поскольку в определенный момент они стали на пару обносить особняки и хранилища с ценностями.
Новое занятие не было связано с рисованием. Но Эйдан нашел, что аккуратно взломать замки и тихо вынести ценности, никого при этом не убив и даже не побеспокоив – это большее искусство, чем вся современная мазня, коей полнятся галереи с начала этого века.
На последнем деле Эйдану и Лайлу пришлось уходить от погони. Лайл сбежал со всеми ценностями и не пришел в условленное место – просто сбежал, забрав его, Эйдана, долю.
Едва услышав вести о том, что Лайл перебрался в Южную Америку, Эйдан помчался по его следу в желании отомстить. Но, оказавшись в Перу, потерял след и обнаружил, что находится один в другой стране, практически не зная языка.

Significant People:
Лайл Уилльямсон - бывший компаньон по ограблениям. Белобрысый ублюдок, который подло исчез с общей долей и отыскать которого - дело принципа.
Саймон О'Нил - брат (младше на два года), проповедник. Живет в городке неподалеку от родителей. Знает о неблагородных делах Эйдана, и каждая встреча не обходится без сцен с чтениями морали и предупреждениями, до чего такая жизнь доводит. Однако несмотря на это Саймон не отрекается от непутевого брата, поддерживает с ним переписку и не теряет надежды, что тот встанет на путь истинный.

Characteristics
STR: 50 (25/10)
CON: 50 (25/10)
SIZ: 45 (22/9)
DEX: 70 (35/14)
APP: 65 (32/13)
POW: 50 (25/10)
INT: 65 (32/13)
EDU: 65 (32/13)

LUCK: 16 (8/4)
MOV: 9
DB: 0
BUILD: 0

HP: 07 (Max 09)
SAN: 50 (Max 50)
MP: 10 (Max 10)

Combat
Attacks per round: 1
Brawl: 60 (30/12)
Dodge: 35(17/7)

Skills

Occupation (EDUх2 + DEXх2 = 65х2+70х2 = 270):

Disguise: 05+30 = 35 (17/7)
Appraise: 05+35 = 40 (20/8)
Fast Talk: 05+25 = 30 (15/6)
Fighting - Brawl: 25+35 = 60 (30/12)
Locksmith: 01+40 = 41 (20/8)
Stealth: 20+30+5 = 55 (27/11)
Psychology: 10+30+3 = 43 (21/9)
Spot Hidden: 25+30 = 55 (27/11)

Personal (INTх2 = 65х2 = 130):

Charm: 15+10 = 25 (12/5)
Persuade: 10+10 = 20 (10/5)
Art/Craft - Forgery: 01+60 = 61 (30/12)
Sleight of Hand: 10+50 = 60 (30/12)

Languages
Language [Own - English]: 65% (32/13)

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Сложением как-то особо Ричард не выделяется – ни излишней полноты, ни выделяющегося роста, ни пропорций профессионального игрока в рэгби. Последнее служит основанием для некоторых комплексов – грудная клетка скорее впалая, и, как только Ричард перестает следить за собой, проявляется некоторая сутулость. При этом и задохликом его назвать язык не повернется – то, чего ему не хватает в мышечной массе, он компенсирует жилистостью. Особенно в этом плане выделяются руки – хотя он обычно носит рубашки, скрывающие их до кистей, если ему приходится закатать их, легко заметить и натянутые мышцы, и немалое количество шрамов. Самым выделяющимся среди них, пожалуй, является круговой след вокруг запястий – память об месяцах, проведенных в английской каторге, и цена за статью о ней.

Лицо Ричарда не выделяется красотой или уродством, но, пожалуй, достаточно хорошо запоминается. Выразительные серые глаза, чуть скривленный нос (последствия юношеского увлечения боксом), постоянно улыбающийся и полный белых зубов рот, гигиене которого Ричард придает большое значение. Главный изъян почти незаметен – уходящий под довольно длинную черную шевелюру глубокий шрам вдоль виска, о котором Ричард может пошутить в ответ на вопрос, но не любит говорить. Всегда гладко выбрит, и щетина на его лице говорит о каких-то экстраординарных обстоятельствах.

Одевается Ричард обычно под стать окружению – не просто подстраиваясь по обстановке, но и не гнушаясь костюмами менее цивилизованных народов. Влезть в доверие – одна из главных задача журналиста, и гулять по каким-нибудь арабским улицам в смокинге или полном облачении колониального офицера доверию не способствует. Но практичность все же преобладает. Иногда местные адаптировались к таким угрозам здоровью, которых европейский или американский человек просто не переживет без специального снаряжения.

Ричард обычно производит впечатление добродушного и жизнерадостного человека, готового найти общий язык с кем угодно и о чем угодно. Он прямолинеен и честен, насколько это можно себе представить – и это завоевывает сердца собеседников. При этом в его поведении всегда присутствует некоторая нотка тщеславия, и иногда он становится упрямым, как баран. Некоторые статьи снискали ему славу поборника альтруизма, но, несмотря на высказанное в них возмущение человеческой несправедливостью, он далеко не лишен эгоистичности, пусть эта черта характера известна преимущественно его коллегам. Он ярый сторонник прогресса, и несколько крупнейших начинаний середины 10-ых были описаны его пером и зафиксированы его камерой.

Но за всем этим скрывается еще несколько элементов, которые делают Ричарда тем, кем он является.

Он жаждет знать правду – в первую очередь для себя. Хотя это кажется лицемерным для журналиста, но он не верит, что люди должны знать все и могут принять все. И что им можно передать все. Даже самое талантливое перо не в состоянии полностью описать ужасы войны, и самый гениальный фотограф не в состоянии ухватить истинное величие горных кряжей и ничтожность человека по сравнению с этими творениями природы. Он искренне не любит ложь, особенно когда люди обманывают сами себя, хотя и понимает, что иногда она необходима для сохранения рассудка.

За годы опасной работы и испытаний он выработал в себе куда более методичный подход к делам, чем можно подумать, глядя на него. Хотя жизнь не позволяет ему полностью упорядочить свой распорядок дня, он старается сохранять в нем кирпичики нормальности и регулярности, пусть некоторые приходится переставлять из одного часа в другой. Так, он каждый день не менее часа пишет – либо для газеты, либо письма, либо для книги. Он обязательно бреется по утрам, вне зависимости от обстоятельств (это дает ему возможность цитировать Графа Монте-Кристо, про обет, который он взял, когда не думал, что будет иметь возможность исполнить его). Во время трапез он всегда раскладывает приборы в определенном порядке, и на каждое блюдо отводит определенное количество времени. Несмотря на отличное чувство времени он следит за часами, каждые 15 минут. И таких мелочей достаточно много.

Он брезглив, но при этом готов замарать свои руки. Ему доводилось писать о криминальном мире, и его статьи были достаточно популярны. Однако, несмотря на шквал писем, обрушившихся на газету после того, как колонка перешла в другие руки, он не вернулся к этой теме, так как знал, что кредит, который выдала его совесть на компромиссы, был к тому времени практически исчерпан. Были и другие причины, но эту он предпочитает считать основной.

И, под конец, он на удивление (только людей, не знающих его жизненный путь) хорошо сохраняет способность думать в экстремальных ситуациях. Не всегда его решения являются правильными, но в принятии их он не медлит, так как знает очень хорошо цену, которую приходится платить за колебания.

Хотя Ричарду и хотелось бы считать себя тем, что называется self-made man, он понимает, что это было бы далеко от правды. Правдой является то, что он происходит из семьи, к которой можно было бы применить термин "старые южные деньги" - вместе с претензиями, уходящими в историю Америки как колонии, а не как Штатов. Само появление его на свет было не случайно – Мария Флойд сочеталась браком с Джорджем Томасом скорее по расчету, чем по любви, хотя и была верной супругой своего мужа. Это было как раз то время, когда было модным выдавать наследниц старинных родов за молодых нуворишей и магнатов. Поэтому в детстве и юношестве Ричард не испытывал нужны ни в чем. Он учился сперва у домашних учителей, а затем - в Стэндфорде, и преподаватели прочили ему (возможно, не без оглядки на родителей) карьеру в предпринимательстве. Однако Ричарда интересовало другое, да и характерное юношеское бунтарство мешало ему идти по стопам отца. К тому же, к времени отправки в университет он перестал быть единственным ребенком в семье. Виктории Флойд Томас было уже четыре года, и все в ней души не чаяли.

Поэтому, хотя Ричард и научился крутиться между другими элитными учениками, создание связей на будущее не являлось его приоритетом, несмотря на все наставления. Его куда больше привлекала творческая деятельность – уже на втором году обучения он возглавил студенческую газету, а на третьем публиковался под псевдонимом в нескольких газетах Стэндфорда. Но к тому же времени появился раскол между ним и его родителями. Они видели в нем наследника, он же и думать не хотел об обязанностях и ответственности, которые хотели на него возложить. Еще на первом курсе он прочел собрание трудов Аристотеля, и решил, что не будет обманывать себя, а бросить свое призвание ради дела, к которому не было ни интереса, ни таланта, было бы самой большой ложью, которая легла бы в основу его жизни. Ввиду того, что ухудшившееся здоровье Марии не позволяло рассчитывать на еще одного ребенка, давление постоянно усиливалось и привело к болезненному разрыву. Со всем своим багажом знаний, дипломом и интересами Ричард по сути оказался на улице – но, несмотря на боль в сердце, он видел множество путей, открывавшихся перед ним.

Он решил не мелочиться – и попытался устроиться на работу в NYT. При собеседовании он произвел приятное впечатление (Ричард всегда умел очаровывать людей), и ему был назначен испытательный срок. Несколько статей, обзоры событий средней значимости и далеко не первой полосности несколько подточили его энтузиазм рутиной, но 1912 год подкинул шанс, за который он ухватился. И шансом этим был Титаник. Точнее, его выжившие пассажиры – он был среди тех, кто записывал свидетельства, когда Карр Ван Ада снял этаж отеля около доков и оборудовал его телефонными линями. Этот поток человеческого горя чуть не сломал его, но из испытания он вышел не сломанным, а закаленным. И замеченным управляющим редактором* газеты.

Они с Ван Ада сошлись довольно быстро, несмотря на тридцатилетнюю разницу в возрасте. Их объединила любовь к достижениям человеческого разума, и именно от Ван Ада Ричард заразился любовью к загадкам прошлого. Прошло менее полугода, как ему начали доверять освещение крупнейших событий в сфере индустрии и науки – тех, о которых не успевал писать сам управляющий редактор или несколько его более проверенных подчиненных. Он освещал спуск на воду «Императора», брал интервью у Карла Лэммля, писал о Пилтдаунском человеке со слов английских корреспондентов, присутствовал на первом пуске «гибких» поездов в Бостоне и, чуть позже, открытии Нью-Йоркского Терминала. Его фотографии со стройки и открытия Вулворт-билдинг облетели весь мир. Он писал репортажи о гении Форда (чем, говорят, тому немало польстил), и был среди пресс-пула, когда Вудро нажал на кнопку, соединившую Атлантический и Тихий океаны. Он одним из первых пересек Америку по шоссе Линкольна, и написал об этом книгу, которая какое-то время была бестселлером, и после которой его обвиняли в том, что ему заплатили автомобильные компании. После этого он уговорил редактора отправить его в заграничную командировку – или на отдых.

Именно так он оказался сперва во Франции, затем в Германской Империи, потом в Австро-Венгрии… его журналистские инстинкты взяли верх над разумом, и он решил попытаться разобраться или, по меньшей мере, осветить тот комок противоречий, интересов и страстей, который закручивался в это время на континенте, и следующей его остановкой стала Сербия… он прошел пограничный контроль за пару дней до того, как раздались роковые выстрелы в Сараево.

Следующие три года жизни стоили ему лет десять, если не больше. Он никогда не стремился быть военным журналистом, более того, в бытность свою студентом он искренне считал, что никогда не пойдет на такую опасную глупость даже ради большой известности… но что-то в нем переменилось, когда он убегал из стираемого с лица земли австрийской артиллерией города. Он не привязался к населявшим его людям, не успел. Но сама картина того, как война пожирает мирную действительность, как одним движением руки люди создают десятки, а то и сотни трагедий… он не смог заставить себя отвернуться. Именно тогда появилась его привычка к регулярным действиям, практически ритуалам – он цеплялся за это, чтобы сохранить рассудок.

Он не любит говорить о военных временах, хотя написал немало очерков и репортажей. Хотя говорят, что журналисты должны стоять в стороне, у него это не всегда получалось – несколько месяцев он даже провел, по сути, обычным солдатом. Но прежде всего он был журналистом, который преследовал интересные истории. И эта погоня ближе к середине войны привела его на ближневосточный театр боевых действий – если быть точным, то на Галлипольский полуостров. Как он позже писал «я устал смотреть, как европейцы убивают европейцев». Возможно, за этот несколько надменный взгляд на роли государств в войне он и поплатился. Как известно, кампания была неудачной для союзников, и одним из попавших в плен туркам оказался Ричард. Стечение обстоятельств свело его с человеком, который видел его с оружием, а не блокнотом в руках, и статус журналиста в итоге не помог, несмотря на наличие аккредитаций. Спустя несколько недель Ричард оказался на турецкой каторге. От смерти его спасло разве что ограниченное знание арабского языка – он сумел каким-то невероятным образом уболтать надсмотрщиков, и, тем самым, избежать самых тяжелых работ.

Во время очередной морской перевозки конвой был атакован британскими кораблями, и в хаосе сражения Ричарду удалось освободиться и бежать. Он был подобран HMS "Angelica" и переправлен в военный госпиталь в Италии. Восстанавливаясь (хотя до конца поправить подорванное каторгой здоровье ему не удалось), он познакомился с Орой Симсон – как ни странно не медсестрой, а водителем одной из грузовых машин. Необычная роль и явно американское происхождение заинтересовали Ричарда, и он не упустил возможность познакомиться с ней и, чуть позже, с ее историей. Которая оказалась до боли похожа на его собственную – женщина, которая решила пойти против уготованной ей семьей и обществом роли. Наследница состояния не меньшего, чем то, что могло достаться Ричарду, она отказалась служить скрепой между двумя деловыми интересами, и начала строить независимую жизнь. Когда началась война, она поддалась голосу совести, и решила направить свои навыки на помощь людям. Это было еще одной точкой соприкосновения – как и Ричард, Ора была полна веры в прогресс и технологию, и являлась заядлым водителем, даже участвовала в гонках (правда, под вымышленным именем).

Это оказались довольно странные отношения. Однозначная приязнь и растущие из нее чувства, но скованные нежеланием как-то терять свою свободу или ограничивать свободу другого. По сути, и Ричард, и Ора готовы сорваться с места и проехать полмира, чтобы увидеть друг друга (и похожая ситуация была, когда Ричард выбил себе редакционное задание в Техас, где Ора помогала пострадавшим от урагана на Флорида-Кис, или когда она приехала на открытие XWA в Монреаль), но не в состоянии остановиться и обосноваться вместе на одном месте.

Но эта любовь принесла исцеление большей части душевных ран. Ричард изменился во время войны, настолько, что в его очерках, по-прежнему талантливых и красочных, читатели и редакторы не узнавали его самого, а первые даже присылали письма, где говорили о подозрениях, что автора подменили. Увиденное и испытанное сложно было не то что забыть, прогнать из мыслей целиком, но со временем Ричард смог загнать войну в самые глубокие уголки памяти и сознания. Ван Ада, несмотря на внешнюю суровость, беспокоился о своем протеже, и большая часть заданий 1919 и 1920 годов не требовали каких-то избыточных усилий, как физических, так и психологических.

И эта временная свобода, в сочетании с осознанием важности семьи, помогли Ричарду немного наладить отношения со своей семьей. Не до конца, поскольку отец все еще считал его поведение безответственным, но он наконец смог заново познакомиться со своей сестрой. И был ею очарован. Она обладала умом, не уступавшим его собственному, и со временем Ричард превратился в брата, который безумно беспокоится за свою сестру и готов беречь ее от непрошенных ухажеров. Это вызвало раздражение отца, который беспокоился, что Ричард и из Виктории сделает непослушное родительским указам дитя. Но долго балансировать в этой семейной интриге ему не пришлось – спас Ван Ада, который прислал задание (с припиской, «поехал бы сам, но тогда в Египет не выйдет»)

Important Persons:
- Ора Симсон, искательница приключений, любовный интерес, единомышленница, гонщица, механик-энтузиаст, филантроп, суффражистка.
- Кар Ван Ада, исполнительный редактор NYT, ментор, непосредственный руководитель, сторонник прогресса и любитель истории
- Виктория Флойд Томас, любимая сестра

* Managing Editor

ХАРАКТЕРИСТИКИ
STR: 48
CON: 48
SIZ: 60
DEX: 60
APP: 50
POW: 64
INT: 60
EDU: 70

Luck: 65 - 9 + 6 = 62
MOV: 8
DB: none
BUILD: 0

HP: 10
SAN: 65 - 7 + 10 = 68
MP: -

War Experience Package (-7 Sanity)

НАВЫКИ
Charm (15 B + 45 О): 60
Credit Rating (0 B + 10 О + 40 P): 50
Drive Auto (20 B + 10 P): 30
Fast Talk (5 B + 65 P): 70
First Aid (30 B): 30
History (5 B): 5
Intimidate (15 B): 15
Language (Arabic) (1 B + 40 О): 41
Language (70 B): 70
Listen (20 B + 40 О): 60
Persuade (10 B + 60 О): 70
Psychology (10 B + 50 О): 60
Sleight of Hand (10 B): 10
Spot Hidden (25 B + 10 О + 25 P): 60
Stealth (10 B + 35 W): 45 +2 = 47
Survival (10 B): 10
Throw (20 B): 20
Shotgun (25 B): 25
Brawl (25 B): 25
Handgun (20 B + 15 W): 35
Rifle (25 B + 20 W): 45
Photography (5 B + 25 О): 30

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

African-American man of average height and build, with short hair and a habitual grin. Tends to wear tweed suits, except when impractical, and usually sports a fedora hat. He smokes a pipe and often gestures with it to emphasize points when talking.

Possesses a dark sense of humor and often makes sardonic wisecracks. Behind this veneer, he has a noble and warm nature, prompting him to take risks in protecting people he cares about or those who are unable to look after themselves.

Age: 41

Skills
Art/Craft (Writing) 70%, Charm 45%, Climb 60%, Cthulhu Mythos* 4%, Drive Auto 50%, Fast Talk 70%, Library Use 65%, Listen 55%, Mechanical Repair 50%, Natural World 45%, Occult 70%, Persuade 40%, Psychology 50%, Spot Hidden 60%, Stealth 65%, Survival (Mountains) 25%, Throw 35%

Languages
Chinese (Cantonese) 20%, English 85%, French 40%, Hindustani 40%, Portuguese 45%, Spanish 50%

Combat
Attacks per round: 1
Brawl 60% (30/12), damage: 1D3+1D4
.45 revolver 60% (30/12), damage: 1D10+2
Dodge 50% (25/10)

Special
* Although he has some Cthulhu Mythos skill, he is not a believer before the events of this scenario. Until presented with incontrovertible proof, he is quick to dismiss any Mythos related knowledge as folklore or nonsense.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.