| |
|
|
Вот так иногда потянешь за ниточку, а на тебя упадет сначала железная цепь, а за ней – масс-габаритный пресс, который тебя и раздавит. Также и воспоминания – если бы не алгоритмы, демона с два Терренс смогла бы действовать ближайшие десяток секунд. А так – замерла на миг, кулаки сжав, злое «Ссуки!» выплюнула и вернулась к анализу окружающей действительности. Прошлое, конечно, может сильно ударить, но вот настоящее, оно и болезненнее, и весомее. Упустишь его сейчас – некому о прошлом будет рассуждать.
А поразмыслить было о чем: так глубоко в бездну своего прошлого Флора еще не погружалась. Упоение собственным превосходством не за счет технологий, но духа, отчаяние и решимость, непрестанный вызов обстоятельствам – все это было, но сошло на нет. Были те, на кого можно положиться и, не раздумывая, дать прикрыть спину. Были азарт и адреналин, было напряжение всех сил и увольнительная потом, были воздетые в воздух кружки за тех, кто не дошел. Всякое было, и плохое, и хорошее – но с точки зрения Флориды-нынешней хорошего было побольше. И не только хорошего – живого, искреннего.
Чего стоят только эти часы в баре, что так внезапно припомнились! Это единение со своими, эта возможность набить морду неизвестной сучке, да еще и опозорить ее заодно, а потом встрять за решетку – но при этом чувствовать себя полностью счастливой и совершенно довольной жизнью! Разве можно забывать о таком, разве можно не сравнивать былое и настоящее? Даже сейчас, по прошествии стольких лет, даже после амнезии подобные мысли греют душу. И вдвойне печально то, что даже если она выберется из Цветника и будет жить прошлой жизнью, никогда Флорида не сумеет дважды войти в одну и ту же воду: оперативник корпорации не может позволить себе таких приключений, а если позволит – это будет все равно что явиться в танке на разборку за ангарами.
Все было хорошо – если бы не предательство. Когда ты чуть не подыхаешь, а тебя в награду выкидывают на помойку – ощущения незабываемо паршивые. Предательство имеет вкус химической лапши и чувствуется беспомощностью, оно выглядит, как угол в четырех стенах и звучит словами «извините, но мы не можем вам помочь». Оно ощущается сжимающимися пальцами на чужой глотке – и невозможностью до него добраться. И спасение от этого только одно – случайная удача. И это отвратительно, потому что лейтенант Терренс вытащила счастливый билет. А другие?
Но чувство, как ты заживо горишь в танке, хоть и метафизически холодит спину, не отвлекает от реальности. «Гиена» подобрала хорошие подарочки, опасные для рукопашника в первую очередь. И, как на зло, ствол спекся, гранаты выброшены, а больше дистанционного оружия и нет. Хотя, может, Матадор поделится – может, у него есть дельное и эффективное оружие, благодаря которому получится не подпустить маленьких друзей? Или, возможно, удастся активировать мину и вывести дронов из строя – если их, конечно, нельзя вывести командами?
С миной идея хорошая – вот только если она сработает, надо будет посетить давешнюю «кроличью норку» до того, как все бомбанет. Флора понимает – если она замедлится, замешкается, от нее, дай Ритан, останется только тень на стене. И память – чужая, недолгая.
Результат броска 2D100+430: 49 + 49 + 430 = 528 - "блок уклонения"
|
|
211 |
|
|
|
|
Результат броска 1D100+210: 222 - "детонация".
Результат броска 1D100+210: 227 - "детонация".
|
|
212 |
|
|
|
|
Так и хочется вскричать: «Я вас помню, парни и девчата!». Я – помню, а значит, пока вы остаетесь в моей памяти, вы живы. Не раскуроченные тела, разорванные снарядами и минами, не разрезанные на запчасти, не сгоревшие заживо, а такие, какими вы были со мной, пока я была одной из вас: простой девочкой-за-штурвалом, живущей теми же бедами и радостями. Вы навсегда останетесь молодыми и веселыми, азартными и готовыми хоть в огонь, хоть в воду, хоть в кабак. Навсегда останетесь теми, чье плечо я чувствую незримо даже сейчас, когда вы давно отошли к Ритану. И пускай я всего лишь конструкт, а от прошлой Флоры остался только лишь разум, вы все равно незримо поддерживаете меня: вопреки всем протоколам, вопреки машинным алгоритмам и холодной логике. И пускай я такова, какой сделала себя сама, фундаментом моим стали вы, братья и сестры.
Только мы с «Сержантом» храним вас, вечно молодых и вечно правых, не погрязших в интригах и не спивающихся, не тихо доживающих свой век и не озлобившихся на весь белый свет. Вы – молодость, застывшая в нашей памяти, пронзительно яркая черта по полотну прошлого и память о том, какие были мы сами. Пока я вас помню, я никогда не буду одинока – и вдвойне спасибо Рико за то, что эти слова я могу произнести не перед зеркалом, выискивая в окулярах-глазах ту Флориду из далекого прошлого. Я буду жить, несмотря ни на что, не только из природного упрямства и нежелания проигрывать, не только из-за неуемного любопытства, но еще и ради вас, и ради Мии.
Вот только чтобы это обещание сдержать. Надо сначала выбраться из «Цветника», причем, желательно, выполнив хотя бы часть поставленных Корли задач, чтобы потом не было так мучительно больно за провал. Да и позорно это – отступаться, только столкнувшись с трудностями и даже не попытавшись их преодолеть. Она все же оперативник экстра-класса, и реномэ следует поддерживать. Но прежде, чем решать подобные глобальные вопросы, надо для начала не умереть от самоходных мин, которые, как ни крути, дистанционно уничтожить не получится.
Пара красивых пируэтов в заключительном туре танца сокращают объем угрозы на сорок процентов: вот только оставшиеся обретают тактическое преимущество. А взрыва трех таких «игрушек» вполне достаточно, чтобы отправить «Пантеру» на свалку, как истории, так и просто, а ее незадачливого оператора – на личную встречу с Ританом и парнями. Таким образом, вывод напрашивался сам собой: применение грамотного тактического приема «ретирада», красиво звучащего на словах, но на деле являющегося банальным бегством.
Самое веселое в том, что вариантов, куда можно эвакуироваться, предостаточно, но, к счастью, иллюзия потенциальных возможностей фальшива насквозь. Единственный тактически грамотный выход – это уподобиться девочке-нетраннеру Элис из стародавней сказки, потерявшейся однажды в сетевом пространстве в погоне за уникальной базой данных «Кэролл», и нырнуть еще глубже в «нору», оставляя преследователей с носом. Вернее, за неимением последнего, с безопасной для жертвы детонацией. Правда, в прыжке все одно придется голову прикрывать – она самая уязвимая в таком маневре, но это мелочь по сравнению с ворохом проблем, таящихся при других, ошибочных выборах. Или, может, нырнуть вникуда ногами вверх, назло всем планам?
Что же, карты брошены – пора приступать к делу.
Результат броска 3D100+320: 36 + 2 + 28 + 320 = 386 - "прыгаем!".
|
|
213 |
|
|
|
|
|
Иногда самое сложное – выполнить то, что напланировали всякие яйцеголовые в уютных кабинетах, и при этом не сдохнуть. А бывает так, что наибольший усилий стоит решить, что и как делать, чем осуществить задуманное на практике. Для протокола можно еще заметить, что иногда наибольшие муки выбор стоят не между «Планом №1» и «Планом №2» с кучей разных подпунктов, а между решением действовать по определенному ордеру, или положиться на интуицию и, очертя голову, броситься в неизвестность.
А вот сегодня большинство действий было подчинено смести двух путей: блиц-планирование, после которого начинается сугубый вдохновенный экспромт. В чем-то это хорошо – хрена с два кто-то простроит поведенческие алгоритмы и предвосхитит действия, с другой – подобное головотяпство вполне может привести к совершенно непредсказуемым результатам, как тогда, на Нью-Теннесси.
Ладно, контактные «ищущие» мины – еще не сама большая беда, которая может случиться. На званых вечерах бывает куда опаснее: совершенно безобидные девочки с точеными фигурками в откровенных вермильоновых платьях, подвыпившие вертопрахи в ярких рубашках с закатанными рукавами, статусные джентльмены в построенных по фигуре костюмах «правильного» в этом месяце цвета маренго куда опаснее и «Гиен», и «Минотавров», и даже пьяных сослуживцев пор Орбитальному Десанту. Одно лишнее слово, один провокационный жест, общение не с тем, с кем надо и слишком малое внимание к тому, кому его надо уделить – и проблем будет столько, что с радостью сбежишь на любое, даже самое самоубийственное задание… если будет, кому сбегать, конечно же.
Раз-два-три – и добро пожаловать в Зазеркалье, Флора. Оглядеться в узкой трубе, просчитать новые вводные и убедиться, что сетка выборов все сжимается, как шагреневая кожа.
«Браво-браво-браво, дорогая – теперь у тебя есть только два пути… Три, если рассматривать идею кинуться навстречу минам как отличную от суицида. В сторону – так увяжутся же прямо по следам. Вниз? Демоны знают, что там, внизу – зато можно в прыжке хоть той же ногой захлопнуть люк. У мин ручек нету, не откроют. Придется одной из них активироваться, давая шанс другим, и при идеальных раскладах ее товарки тоже сдетонируют».
Решено – падение ангела продолжается.
Ебаные пятнашки со смертью.
Результат броска 2D100+320: 16 + 100 + 320 = 436 - "спуск".
|
|
215 |
|
|
|
|
Терренс. Вниз. Словно путешествие по кругам "Инфьерно", возможное существование которого так будоражит неокрепшие умы отдельных хиспанцев. А чего? Что "Гиена", что безвременно почивший "Бизон" - чем не демоны? Достаточно представить, чем бы закончилась встреча с таким созданием простого смертного: заблудшего рейдера или какого-нибудь неудачливого наемника, чтобы стало ясно - всем демоны. Они, вроде бы, насколько помнишь все эти теологические хитросплетения сюжетов, тоже ангелы, только немного подпорченные. Чудовищные, абсолютно нечеловеческого вида, бесконечно далекие от "мирских проблем" прислужники настоящих, а не выдуманных небожителей, которые не силами творения, но финансовыми рычагами меняют лики Миров не хуже Старого Бога.
- Вторженка.
Гудит, выдавая, как может показаться неискушенному слушателю, многократно ускоренную бессмыслицу, динамик по ту сторону активированной тычком стопы переборки. Только чуть раскрывается - тут же проскальзываешь меж расходящихся треугольников, закрываешь.
- Говорит командор Окамото.
И, надо отметить, говорит очень быстро. Скорость воспроизведения где-то "икс-шесть", не ниже: не для всех запись, а только для тех, кто сможет ее разобрать. Для тебя, например.
- Я предлагаю тебе закончить бой и сдаться.
Мгновение на "подумать". Мины уже в шахте, не видишь, но знаешь: текущие полноводной рекой в анализаторы данные со сканеров привычно становятся эрзац-ощущениями.
- На почетных условиях. Без допросов и изъятия платформы. Даю свое слово.
Рвануть еще ниже уже не успеешь, только вбок - в зал, который под залом, который под залом, в котором не так давно вы обменивались любезностями со "Снеговиком".
- Мне уже известно, что мы коллеги. С формальностями разберутся наши руководители.
Кэндзи Окамото - который "начальник "Азура"" - точно, видела его фото. Седой, с залысинами и морщинами, щеголяющий кривыми, прокуренными до желтизны зубами и в целом, как говорят, выглядящий "на свои годы", что в корпоративной среде редкость. Потому, что может себе позволить. Наверное, если чье-то слово здесь и имеет хоть какой-то вес, то только его. Уж точно не Риваса, не говоря об ученых, которые на период чрезвычайной ситуации - согласно протоколам безопасности - вообще превращаются в условное имущество, которое требуется всячески спасать, но никак не слушать.
- Тебе предоставят челнок и выдадут останки твоего спутника.
Если взвесить все "за" и "против", предположение о том, что Ортега все таки не справился, при прочих равных, похоже, плавно перестает быть предположением.
- С одним условием: ожидающий тебя крейсер велийцев должен будет немедленно покинуть систему.
С силой вдвигаешь в паз раздражающе медленно поднимавшуюся дверь, ведущую в смежную лабораторию. И уже переступая условный порог, слышишь как одна из "самоходок", где-то там, за спиной, мягко спрыгивает на закрытую "крышку", не спеша подрываться. Ждет?
- Считай, что закончишь партию вничью. Других предложений не будет.
И утыкаешься в натекшие сплошной массой, от края до края - так, что только крохотный, в метр, пятачок у выхода остается свободным, массивы все еще чуть слышно похрустывающей, но уже напрочь закаменевшей иммобилизирущей пены.
- У тебя есть минута.
|
|
216 |
|
|
|
|
Среди оперативников, как и среди прочих, всегда встречались отчаянные, решительные парни, которым тот самый сакраментальный «танец на острие ножа», риск на грани гибели был нужен, как наркотик. Более того, в рядах оперов таких было больше, чем в среднем по профессии: повышенный уровень жизнеспособности, многим кажущийся фактическим бессмертием, сокращал фатальные риски, не препятствуя при этом получать удовольствие от игры на максимальных ставках. Мисс Терренс себя к таким рисковым типам не относила – или, по крайней мере, не относила сейчас, пока беспощадная амнезия еще правила над разумом, позволяя принимать решения в отрыве от всего наносного.
И вот теперь ей предстояло выбрать между двумя опасностями: очевидной и неизвестной. Если послать командора Окамото в задницу и продолжить «веселые» побегушки в поисках напарника с оборудованием, цели и выхода из этого ядовитого «Цветника», то неприятности, определенно, не заставят себя ждать, и не прекратятся, пока она не сократит местное стадо процентов на восемьдесят, не исключая при этом ни говорливого Риваса, ни его умеющее быть убедительным начальство. А вот если согласиться и поднять лапки кверху, капитулируя… Тут еще Ритан надвое сказал – и в этом вся загвоздка.
Тратить время на вербальное подтверждение услышанного Флора не стала, сконцентрировавшись на анализе возможных вариантов, но стараясь при этом не упустить из виду ни взрывную погоню, ни потенциальную угрозу со всех проекций и направлений. Вжавшись спиной в попкорном похрустывающий слой, уперев нижние опорно-двигательные конечности в щербатый пол, «гурритка» попыталась прикинуть все pro e contra.
«Ортега… Проклятье, кажется, Окамото не врет, а, значит, чемоданчик у них в руках – эвакуация затруднительна. Подрыв еще можно устроить при удаче, но спасение без путей отхода и без «тревожника» представляется призрачным. Разнесет вместе со всем «Цветником» на тысячу маленьких Флорочек – и поминай, как звали. Не-ет, не наш метод… А если все-таки рискуем, то? Враг настороже, может мобилизовать все силы, и у них есть сейчас главный козырь – сам командор, целый и неповрежденный. А значит, будет бой с ним и с толпой на подтанцовке, и далеко не факт, что я смогу всех устранить: а без этого о запуске деструктивного алгоритма и думать не моги. Как итог, вероятность выполнения задания в текущих условиях стремится к «зеро».
А если сдача в плен на почетных условиях? Вопрос номер раз – а могу ли я верить Окамото? Демоны его знают, но, кажется, могу. Так, память-красавица, напрягайся: что я о нем слышала до дырки в мозгах, что знала? Насколько велик шанс, что если я покажу свой череп, по нему всадят из главного калибра, а потом на пинках разберут все остальное, как авто без сигналки, оставленное где-нибудь в районе доков?
Вопрос номер два – допустим, меня вместе с телом техника выпинали с «Цветника» и напоследок даже песенку спели. Вернулась я к Вику после полного провала задания, и что? Я, конечно, не первый раз проигрываю, но насколько это фатально сейчас, и насколько проблемным будет для меня не проигрыш, а именно пас? Что-то мнится мне, что мой вист при полном отсутствии воспоминаний о прошлом в счет уменьшения ответственности не пойдет, и тогда что? По головке не погладят, а дальше? Думай, Терренс, думай! Ты не дуболом вроде «Матадора», не дилетант вроде тех, кто числился в «группе отвлечения внимания», и даже не специалист поддержки вроде Маркуса – ты, мать твою, высококлассный оперативник, пускай и загнанный в глубокую задницу.
Риски, надо проанализировать риски, потому что если капитуляция приведет к гибели – то в рот я драла эту капитуляцию!».
|
|
217 |
|
|
|
|
|
Чем хороший оперативник отличается от посредственного: исключая, конечно, то, что он еще жив? Все просто: грамотный «опер» знает, когда следует надавить на ситуацию и прогнуть ее под себя, а когда следует отступить и отступиться. Цель всегда оправдывает средства, но риски не всегда оправдывают цель.
Чем оперативник в принципе отличается от солдата? Уж это-то Терренс знает не понаслышке – у солдата нет выбора, выполнять или не выполнять приказ. Максимальная роскошь, которая ему позволена – решить, как он будет выполнять волю начальства. Компромиссы, переговоры, отступление – все это проигрыш.
Любой оперативник должен уметь рисковать – без этого нельзя достичь результата, и должен понимать, что стоит поставить на кон ради победы, и что он – и его руководство – готовы потерять при провале.
Любой оперативник в чем-то немного финансист: он знает себе цену, умеет хеджировать риски и принимать наиболее оптимальное решение. Погибнуть не за понюшку табаку каждый дурак может – но это будет бесполезным растрачиванием вложенных в дурака средств.
Итак… Что будет при капитуляции? Не прямо здесь и сейчас – какие последствия повлечет за собой решение? В любом случае, она будет взвешена и измерена – но признана ли негодной? Насколько ответственность за провал операции тяжелее нужды в ней самой? Вопросы, вопросы, вопросы… Ссылаться на амнезию, на дурака-Ортегу, не попавшего в руки охране, на цепочку случайностей, начиная от падения катера и заканчивая встречей нос к носу с «Мантикорой», на провальную организацию быдла. Которое должно было устроить в Цветнике похохотать можно, но бессмысленно – отвечать придется по факту за то, чего она не сумела сделать, а почему – вопрос десятый, которым, может быть, потом займутся аналитики. А пока что все это – сугубо ее вина, и ничья боле.
Против нее – позор неудачи и сдача, что, в общем-то, свидетельствует о том, что она могла еще побороться и попытаться выполнить задание. Против нее – ворох обнаруженных неизвестных переменных, которые могут сыграть против ее патрона. Против нее, наконец – проигрыш более слабому, условно, конечно же, противнику.
На ее стороне амнезия – в этом наверняка захотят покопаться, а заодно и то, что теперь она при всем желании не сможет потрясти грязным бельем важных людей, а, точнее, одного конкретного человека. На ее стороне – хороший опыт и послужной список, которые вряд ли перечеркнет единственный провал. Наконец, у нее есть козырь, который при иных раскладах бы не учитывался. Имя этому козырю – личные отношения.
Корли… Циничный, злоязычный Корли, «мехвод ее броневика»… Флора сама бы ни в жизни не призналась, что дорожит им: скорее рассмеялась бы в лицо сказавшему что-то про любовь. И, возможно, даже не соврала: можно ли было назвать их запутанные, режущие подчас по-живому отношения, именно той любовью, о которой пишут в дешевых романчиках - по крайней мере, с ее стороны? Вряд ли.
Вот только есть кое-что поважнее такой любви. Привязанность, понимание, удобство. Возможность быть рядом с человеком не кем-то особенным, а самой собой. Возможность говорить об одном и, что еще более дорого, возможность об этом одном же молчать. Возможность делать то, что хочется, и не бояться показаться смешной. Желание просто позаботиться, сделать что-то для другого, ничего не прося взамен. Шанс чувствовать спиной чужую спину, и находить в этом комфорт и уют. Шанс выговориться, выкричаться не психологу, которому положено все выслушивать по долгу службы, а тому, кто поймет. Тому, кто не станет гладить по головке и хвалить, если ты не права, а едко пройдется по всем косякам – и при этом в его словах не будет ни капли злобы и яда. Тому, кто похвалит от сердца, а не по этикету.
Наверное, это не любовь. Наверное, это не дружба. Но, может быть, это – нечто большее? То, что заставляет забыть о том, что ты машина? То, что заставляет не смотреть на мир через прицел или через счеты «выгодно-не выгодно»? У Флориды Терренс ответа не было. Но она знала, что за Виктора Корли убьет любого.
И за Мию Терренс – она была также важна, хоть и по-другому. Но то, что можно было назвать душой, если, конечно, у такой, как она, это эфемерное понятие осталось, точно также тревожилась за нее, и также радовалась ее успехам.
Итак, свои шансы она взвесила – и дай Ритан, чтобы начальство посчитало точно также.
- Командор Окамото-доно! – гаркнула Флора, - я принимаю ваши условия!
|
|
219 |
|
|
|
|
Терренс. Некоторое время - а для простых смертных, конечно, лишь считанные терции - окружение хранит почти торжественное молчание.
- Очень хорошо. Рад, что мы смогли прийти к соглашению.
Долгих три секунды спустя не слышишь, но чувствуешь благодаря георадарному модулю и датчикам объема, как начинают стремительно проседать растущими и ширящимися в стороны кавернами, рассыпаясь в мелкодисперсную взвесь и тая, недра застывшего "пробкой" пенобетонного монолита. Того самого, что сплошь заполняет собой помещение перед тобой. Раствор-нейтрализатор, не иначе.
- Челнок прибудет через семь минут. Твой спутник любезно поделился оборудованием, и мы заблаговременно отправили вашим друзьям запрос на экстракцию.
"Друзья" - громкое слово. Слишком громкое не только для команды ударного крейсера, любезно зафрахтованного через сеть подставных компаний у одной из велийских частных военных компаний твоими деловыми партнера из "Hydratec", но и, вероятно, даже для Ортеги. "Помощники", как максимум. Так проще, в конце концов. Что же до "раннего вызова", то и тут, в целом, все логично: ты принимаешь условия - от тебя побыстрей избавляются, получив возможность полноценно заняться разгребанием царящего в Комплексе хаоса, не принимаешь - уничтожают хотя бы эвакуационную группу, будет о чем написать в отчете по итогам. Ситуация "win-win", так сказать.
- На этом все, наш сотрудник сопроводит тебя к докам.
Динамики умолкают за десяток секунд до того, как истончившиеся до состояния рисовой бумаги бугры "фиксатора" проступают "язвами" и рассыпаются мучной взвесью, увивающейся у ног пыльными бурунами. Путь в уходящий в толщу "породы" тоннель, от выхода из зала ко входу в шахту, теперь открыт.
- Госпожа.
Чуть склоняет голову, уперев жало брандспойта в пол, вооруженный монобаллонным пульверизатором - и больше ничем: набедренная кобура пуста, вщелкнуты наброневые кронштейны для крепления штатного вооружения, на поясе не видно ни подсумков, ни гранатных сумок - мужчина в стандартном для местных охранников боевом скафандре. "М. ОФИЦЕР / Т. ФЛОРЕС". Плотен, высок, смертельно бледен. И это не особенности освещения, это первобытно-животный страх, которым сейчас, очевидно, пропитана вся его суть, хоть он это и тщательно скрывает. Очередной не задающий вопросов исполнитель, которому дали указание провести недавно растерзавшую с десяток его коллег пантеру к транспортному фургону.
- Следуйте за мной.
Результат броска 1D100: 20 - "прибытие".
|
|
220 |
|
|
|
|
Пускай ответа и пришлось ждать не долго, а все равно за это время госпожа Терренс успела еще раз просчитать возможные исходы, взвесить риски того, что оппонент передумает и откажется от предложения, того, что он решит загнать доверчивую оперативницу в засаду, и прочих не самых приятных исходов. В конце концов, понятийные договоренности понятийными договоренностями, возможные проблемы от устранения чужого «опера» возможными проблемами, а какие указания получил Командор Окамото, ведомо только ему да тем, кто эти указания давал. Могут быть у него недвусмысленные приказы сделать так, чтобы сведения о происходящем в Комплексе не покидали пределы собственно Комплекса? Могут. Может случиться эксцесс исполнителя? Может. А, значит, лучше перебдеть, чем успокоиться, а потом разгребать внезапно свалившееся дерьмо: даже если справишься, позора не оберешься, и никакая амнезия не спасет. Заклюют заклятые «друзья» и «подруги», как пить дать заклюют!
Когда командор все же разродился ответом, Флорида немного успокоилась – пока все шло, как запланировано. Не гарантия, конечно, но все же свидетельство положительной динамики и лишнее подтверждение того, что умные – и сильные! – люди всегда могут договориться. А остающийся расходный материал… Ну, на то они расходный материал, чтобы не беспокоиться за их судьбу и не опасаться, что кто-то из них останется в живых и сольет лишние данные.
В отличие от Ортеги, между прочим – но, судя по дополнительным вводным, техник действительно был мертв. Вот это уже было неприятно, но не смертельно: хорошего специалиста вроде Маркуса подыскать было можно, хоть и сложно. В то, что напарник добровольно сдал оборудование, госпожа Терренс не верила: разве что того тоже поставили в патовую ситуацию. И вот это следовало уточнить:
- Принято. Ожидаю. И, раз уж мы достигли душевного согласия, прошу поделиться логами встречи ваших людей и моего коллеги: возможно, это сентиментальность, но я хотела бы знать, что с ним конкретно стало. Опять же, это позволит определить объем премиальных тем, кто вписан в его контракт…
Любезно беседуя, Флорида не теряла бдительности, пристально наблюдая за разрушающимся пенобетоном и возникающим за ним пространством: сюрпризы сейчас были совершенно излишни. Но, кажется, самурай предпочитал играть честно, пока что, по крайней мере. Сентенцию о «друзьях» с борта крейсера женщина попросту пропустила мимо ушей: господам оппонентам не важно знать связей между гостями и их извозчиками, да и, откровенно говоря, они наверняка понимают, что велийцев здесь играют втемную – сами такие же.
Наконец проход открывается – долго, чертовски долго, не могли, что ли, пригнать более мощную систему? – демонстрируя одного единственного бойца, которого встреча с вот-уже-минуту-как-не-неприятелем совершенно не радует. И парня можно понять: случись что, его ни один медик не соберет, разве что в виде чучела. Представив «Т. Флореса» в виде наглядного пособия о вреде встречи с костюмами высшего класса, оперативница весело хмыкнула. Впрочем, через миг все веселье как рукой сняло – Терренс поняла, что такая реакция скорее свидетельство нервов, чем уверенности, и решила не демонстрировать излишних чувств, даже если их невозможно считать по бесстрастному выражению металлического черепа.
- Офицер, - коротко кивнула она, не забывая о древней, как мир, максиме о том, что вежливость никогда не бывает излищней, особенно когда ничего не стоит. – Ведите.
|
|
221 |
|
|
|
|
Терренс. После некоторой - около трех секунд: целая уйма времени - заминки, командор все же отвечает на твой запрос.
- К сожалению, это невозможно, поскольку я не уполномочен принимать такие решения лично.
Уже в "обычном режиме", не пулеметной скороговоркой.
- Могу лишь отметить, что он погиб в ходе боестолкновения, а не допроса, и был подвергнут процедуре мемосканирования уже посмертно.
"Т. Флорес", вместе с тем, успешно отступает к коридору, явно подстраиваясь под твой шаг и стараясь передвигаться с той же скоростью. А там, снаружи, вновь бурлит, топя в себе все и вся, экранирующая суспензия. Улыбается ее источник, стоя поперек тоннеля, несколько левей - метрах в трех от порога - выхода. Эмилия Хейз, она же "Снеговик". Скрежещет так, словно мириады стальных шестеренок, войдя в зацеп, не выдерживают нагрузки и начинают лопаться. Снова и снова - сплетаются стоны металла в слова.
- Пантера.
Каждый звук, рвущийся прочь из напоминающего жерло бездонной и воронки рта, мешается с завивающимися клубами дыма.
- Рада знакомству.
Все так же нещадно "дымя", вполне себе грациозно подгибает одну из трехпалых ног-лап, чуть присев и подхватив сложенными в "походный режим" руками-лапами полы невидимого платья, и делает реверанс, попутно немного склоняя гнутый дугой полуметровый шланг шеи.
- Хорошо потанцевали.
Щерится не хуже крокодила.
- Жаль, мой напарник совсем утомился. И твой. Но - это все мелочи, верно? А ты, Тео, смотри, не обижай нашу гостью.
Пригрозив еще сильней побледневшему охраннику тридцатисантиметровым бронепластиковым когтем, оперативница улыбается еще шире, чем обычно - так, что уголки пасти растягиваются за виски. Тот же, стараясь лишний раз не смотреть на форменное чудовище - а платформа, отдать должное дизайнерам, действительно походит на какого-то демона - протягивает руку в противоположном инфернальному порождению направлении.
- Сюда, пожалуйста.
И вновь вы словно плывете в густой патоке скрадывающего очертания всего и вся тумана, который упорно нагнетает в атмосферу каждый вентиляционный лючок на вашем пути.
- Осторожней, балка.
Тридцать два шага - и вы, преодолев изрядно покосившийся - кабина катера поработала, не иначе - дверной проем, оказываетесь среди хаотичных отвалов расшибленных переборок, рассыпавшихся стен и обрушившихся потолков, щедро приправленных гнутой арматурой и битой металлокерамикой.
- Скоро доберемся до лифта, госпожа.
И хоть ты продолжаешь регистрировать присутствие провожающей вас Хейз где-то на периферии действия датчиков раннего обнаружения, до "визуального контакта" дистанцию она более ни разу не сокращает, предпочитая держаться в отдалении.
- Док сильно поврежден, но мы уже расчистили пару посадочных площадок для маломерок.
Меньше чем за полторы минуты миновав "пыльные руины", которые гостеприимные хозяева так жестко накачали "маскирующим" аэрозолем, что тебе даже пару раз пришлось ориентироваться на местности по старинке, с помощью вытянутой перед собой руки, вы, в конечном счете, оказываетесь в некогда бывшем вестибюлем зале, поперек которого теперь лежит здоровенная, покрытая ошметками оранжевой термоизоляционной пены каркасно-опорная балка, которую, похоже, взрывом вышибло из потолка вместе с парой несущих плит, довольно удачно вставших "под стенки" в "ласточкин хвост".
- Один момент, госпожа.
Пройдясь вдоль здоровенной железки, мужчина пару раз тапает по сенсорному экрану, смонтированному по правую сторону от массивных створок грузового лифта, и тот, моргнув, начинает мерцать изумрудной зеленцой. Секунда - плиты расходятся в стороны, открывая путь в просторную - примерно четыре на четыре метра, и все три - до потолка - кабину, обшитую молочно-белым пластиком и оборудованную смонтированными вдоль стенок металлическими трубками-бортиками. Здоровенный, в полстены, экран, размещенный точно напротив выхода, помаргивая, демонстрирует одну единственную надпись, темно-красным на белом фоне "ЛИФТ РАБОТАЕТ В АВАРИЙНОМ РЕЖИМЕ! ЭКСПЛУАТАЦИЯ БЕЗ УВЕДОМЛЕНИЯ ТЕХНИЧЕСКОЙ СЛУЖБЫ КОМПЛЕКСА СТРОГО ЗАПРЕЩЕНА!".
- Подъем займет не более двадцати секунд.
|
|
222 |
|
|
|
|
Ответ старого самурая был предельно корректен и четок: не нарушив инструкций, он сказал все то, что Флора хотела услышать – это был благородный жест хорошего, честного профи. Терренс не осталась в долгу, бухнув кулаком по грудной клетке:
- Благодарю, командор Окамото-доно. Я рада знать, что мой человек погиб в бою, как и пристало мужчине. И если лимит просьб еще не превышен, я бы попросила вас, чтобы тело было погребено, а не утилизировано: покойный был достойным человеком. И… - пауза на три терции, - еще раз спасибо за откровенность: она дорогого стоит.
Тем временем в финальном акте пьесы на поклон выходит еще одно действующее лицо, присутствие которого вполне можно было ожидать. Как и она сама, оппоненты тоже осторожничают. И правильно делают – пускай и не в данной ситуации. Оперативник спокойно повернулась к сопернице:
- Снеговик. – голос Флориды ровен и нейтрально-доброжелателен. - Не могу возразить: наше танго действительно было запоминающимся, и я бы, - на ровной глади вежливости звездочкой мелькает задорная ухмылка, - не прочь повторить. – новая пауза, чтобы подчеркнуть двусмысленность, и ответ на невысказанные мысли, - Причем не обязательно в таких жарких условиях, а на танцполе, после бокальчика виски, например.
Терренс смотрит на противницу, запоминая ее конструкцию и повадки в пограничной ситуации, а потом добавляет прежним сухим голосом:
- Но не забывай о том, что игра корпораций – командный вид спорта. Пригодится. И то, что сеодня кажется мелочью, завтра может стать проблемой. ¡Hasta luego! ¡Nos vemos!
Следуя за проводником, чья сведенная от напряжения спина свидетельствовала о судорожном страхе за свою жизнь, несколько успокоившаяся Флорида решила высказать свои суждения и этому типу:
- Офицер Флорес, мой вам совет: не стоит бояться врага, который видит вас и при этом не собирается убить. Этим вы только дискредитируете себя. Бойтесь противника невидимого и неслышимого, и сделайте из вашего страха кинжал, который отточит все органы чувств, готовых среагировать на угрозу. Тогда вас будут уважать, а не насмешничать.
На этом оперативница умолкла, продолжив с совершенно независимым видом осматриваться, словно туристка, впервые посетившая исторический центр какого-нибудь древнего мира. Повреждения от таранного удара катера понятны, а прочие, вероятно, следы работы одноразовых наемников. Но это уже не столь важно – если ожидаемый прогноз не сбудется, в ближайшее время проблемы «Цветника» будут волновать только сам «Цветник».
Проследив взглядом за со скрипом раздвинувшимися створками лифта, Флорида кивнула своему спутнику:
- Спасибо. Пройдемте.
Был, конечно, риск, что «друзья» могут уронить лифт через шахту, например, в открытый космос, или, не мудрствуя лукаво, подорвать его, но эти риски госпожа Терренс приняла и, привычно просканировав пространство, вошла внутрь. Это жизнь, а трястись над каждым шагом – удел клерков низшего звена. А она приняла решение и следует ему.
|
|
223 |
|
|
|
|
Терренс. Ухмылка на ухмылку - так заканчивается ваша короткая встреча с Хейз. Последняя ли? Ты не берешься судить, ведь, как показали годы, даже каждущаяся фактически бесконечной Галактика порой может быть очень и очень тесной. Флорес, получив ценный совет, в свою очередь, оказывается чуть более многословным.
- Да, госпожа. Спасибо.
Чуть - но не сильно. Ты же, проверив кабину и ее окрестности на предмет разного рода сюрпризов с повышенным содержанием веселья в тринитротолуоловом эквиваленте, заходишь в нее следом за своим проводником. Тот, пару раз тапнув по запястному компьютеру своего скафандра, активирует механизмы подъемника, и кабина, мерно позвякивая и едва ощутимо подрагивая, начинает свое движение вверх, ярус за ярусом.
Стараясь сохранять дистанцию и не привлекать к себе лишнего внимания, мужчина просто стоит в стороне, а ты, ты ждешь, мимоходом сканируя окружение на предмет чего-то, что может стать "новым пунктом" в вашем с командром договоре. Но секунды идут, а мины на крышу вашей коробки так и не прыгают, сама она не низвергается на нижние ярусы, прямо на предусмотрительно заложенные в шахту плазменные заряды, так что, в целом, поездка мало отличается от таковой по дороге со стоянки в офис. Мелодичный звонок, между тем, оповещает о том, что твое путешествие - здесь и сейчас - почти завершилось.
- Доки.
Вновь чуть склонив голову, охранник кивает и остается внутри.
- Хорошего вам дня.
А там, снаружи, где явственно слышатся завывания бесконечно терзающего этот мирок бурана, среди проступающих сквозь дымную пелену гротескных очертаний сгоревших катеров и раздавленных рухнувшими переборками челноков, тебя уже ждут. Висящий в пустоте перед входом "гольф" - реактивно-винтовой аэродрон, размерами как раз напоминающий мяч для той самой игры, что говорит голосом Окамото.
- Ваши друзья уже прибыли, прошу.
Где-то тут, слева и метрах в сорока - сорока пяти от входа в лифт, там, где рухнула ваша многострадальная кабина, все, как кажется - вечность назад, и началось.
- В контейнере у входа - ваш коллега.
Отмечаешь, что небольшой - объемом литров в двадцать - металлический гермоцилидр с откидной ручкой и значком биологической угрозы на матовом боку, действительно стоит по правую руку от тебя, буквально в шаге от выхода. Судя по результатам первичного сканирования, внутри довольно компактно разместилась неоднородная масса органических материалов. Вероятней всего, это все, что осталось от тела после процедуры форсированного допроса, извлечения мозга и деимплантирования всех улучшений. Повезло, что хоть что-то - когда надо, СБ-шники умеют работать быстро и жестко, тебе ли не знать.
- Можете его забрать.
Дрон уносится вперед, разгоняя и закручивая бурунами вьющуюся над заваленной керамической крошкой и припорошенной пеплом палубой взвесь. А там, метрах в двадцати от твоей текущей позиции, за пеленой вездесущей серой пыли виднеется рубленый контур массивного всесредного челнока. Угольно-черный блок покрытого инеем корпуса на широких посадочных стойках, куцая кабина, короткие и толстые крылья с подвижными пилонами спаренных, еще даже не начавших остывать атмосферных турбин, торпеды выступающих справа и слева от хвостового стабилизатора маршевых двигателей на плазменной тяге. Аппарель призывно откинута, а пара скорострельных кинетических турелей в сферических корпусах, что отщелкнуты справа и слева от ведущего внутрь люка, лениво поводя стволами, делают вид, что ничего не происходит.
- Хорошо, что все сложилось так, а не иначе. Домо аригато, Панса-сама.
|
|
224 |
|
|
|
|
Сложив на груди руки и расставив ноги на ширине плеч, Флорида замерла, оставаясь неподвижной все время подъема. Маленький человечек разговор предпочел не поддерживать, Снеговик, общением с которой можно было бы скрасить недлинное время в лифте, осталась внизу. А, значит, ей оставалось только автоматически, практически без участия направленных мыслительных процессов, сканировать окружение на предмет неприятных сюрпризов и терпеливо ждать. К худу ли, к добру ли, но стрелки часов уже почти пробили полночь, и ее пребывание в этом Комплексе-Загадке должно было истечь. Еще несколько минут – и прощальным боем взревут турбины транспорта, унося ее от так и не разгаданных тайн и так и не выполненного задания.
Когда она поднимется на борт крейсера, будет еще время привести в порядок свою шкурку и отдаться во власть размышлений, долго и детально анализировать, что она сделала неправильно, где должна была сменить парадигму поступков, где проявить экспромт. Будет время для подготовки отчета о странной, атипичной амнезии и о критических недочетах в планировании. Будет время за бокалом вина поразмышлять о том, как лучше объясняться с Корли, чтобы создать меньше проблем ему и себе, и как рассказать Хаммел о последних часах Ортеги. И, наконец, хватит часов на то, чтобы по крупицам собирать осколки памяти, кропотливо и скрупулезно собирая разбитый витраж в единую картину. А потом, когда все закончится, и будет «наказание невиновных и награждение непричастных», можно будет навестить Мию. Просто так, чтобы посмотреть ей в глаза и сказать какую-то надуманную глупость, потому что то, что на сердце, не передать словами. И к «Сержанту» зайти – после такого «веселья» даже его «кофе» амброзией покажется. А еще он, наверное, единственный, кто поймет, как… кто поймет.
Короткий лязг, как затвором старинной музейной винтовки – и в лицо ударяет сильный ветер, который, метафорически выражаясь, скоро унесет ее отсюда. А в буране этом, стабилизкаторами равновесие поддерживая, исполняет вальс-прощение дрон с голосом командора. Терренс склоняет голову в уважительном кивке – знает, что за ней сейчас наблюдают сквозь визоры камер. Выпрямляется, сохраняя маску бесстрастия на безэмоциональном металлическом черепе. Переводит взгляд на контейнер, «считывает» его – и делает инстинктивно шаг вперед.
Замирает, воли усилием себя одернув. Руку к груди прикладывает – короткий стук почти не слышен под завываниями бури. Снова склоняет голову, и даже корпус:
- И снова я могу только отблагодарить уважаемого Окамото-доно.
Подойдя к баку, госпожа Терренс пробежалась кончиками пальцев по полированной поверхности, ставшей последним пристанищем техника. «Эх, Маркус, Маркус… Мне жаль, что так получилось. Я буду помнить тебя, как и других ребят. Когда-нибудь, рано или поздно, живыми или мертвыми, но мы обязательно вернемся домой… Прощай, старый коллега, и пускай Ритан будет милостив к тебе». Подняв за ручку контейнер, оперативница, не оглядываясь, двинулась вперед к челноку спокойной размеренной поступью человека, который ни о чем больше не беспокоится. И только у самого трапа обернулась:
- Так лучше для всех нас, действительно. Ваше благородство останется в моей памяти, командор Окамото-доно. И пускай наша следующая встреча пройдет в более спокойной обстановке, посвященная приятной беседе. До встречи.
Еще один уважительный кивок – и госпожа Терренс направилась внутрь челнока, веря, что на сегодня ее треволнения и приключения закончены. А дальше будет дальше. Это еще не последнее задание, не последний танец на кончиках пальцев – все еще будет, но потом.
|
|
225 |
|
|