["Ротор"] | ходы игроков | ["Свора Мо"]: Рубик и Фидель

Наблюдать за тем, как ловко женщина взламывает кодовый замок, оказывается не менее залипательно, чем тупить на пламя. Интересно, как бы далеко мы продвинулись, если бы не она? Вспомнилось пробуждение в том злосчастном коридоре. Я, Рубик, Бжик... и двери кругом. Да ещё всё чистенько так... стерильно... Тьфу. Надо будет выбраться, поселиться где-нибудь в глуши и построить дом без дверей. Насмотрелся на них на всю оставшуюся жизнь!

А за дверью, меж тем, оказывается какой-то склад. Судя по наполнению: подсобка. Лабораторные колбы, бинты... Письменные принадлежности.

- Барахло, не барахло... - отзываюсь, - Но зато сейчас найдём ответ на твой вопрос.

Умею ли я писать? Логично предположить, что если умею читать, то и письменность тоже освоил. Беру с полки блокнот, маркер, открываю первую страницу и начинаю по памяти записывать гимн ДРР. Только печатными буквами, не хватало ещё, чтобы меня потом по почерку оперативники вычислили... У них и так достаточно способов, небось, но это не значит, что надо ещё сильнее облегчать им задачу. Записав несколько строк, зачитываю вслух что получилось.

"Rengo - pais de libertad y hermandad,
Avanzamos valientes hacia el vasto cosmos.
Como estrellas, brillamos en la oscuridad,
Hispanoles, juntos por siempre, celebramos tiempos gloriosos"

Потом надо заштриховать всё. Во избежание...

- А если в канистрах кислота, то она могла бы нам пригодиться в бою против качка хершелловского. Да и не только против него. Жаль, я на химии спал, не в курсе, можно ли пары этой дряни вдыхать. Не зря же тут комбезы разложены... Но даже в отрыве от кислоты, распылитель можно использовать, например, для реактивного движения. Вдруг окажемся в невесомости, и надо будет подрулить куда-то... Хотя лучше бы знать наверняка, он тяжёлый, небось... без причины его таскать ещё... А ещё интересно вот это что за дрянь...

Подхожу к колбе с "ежом", чтобы присмотреться к содержимому. Это вообще устройство или существо? Может, маркировка какая есть на банке, чтобы понять что там за рассол такой... И канистры с кислотой тоже стоит осмотреть - на них наверняка должны быть надписи.

Склад казался даже слишком обыденным. Что они встречали до этого? Пустые комнаты. Пустые комнаты, наполненные человеческими останками и кровью. Снова пустые комнаты и коридоры. И вот теперь ровно стоящие ряды стеллажей, и даже без кишок, свисающих между ними? Настолько выглядел обычным, что мог бы заставить понервничать - но нет, нервы Рубика пока ещё не дали сбой, чтобы в каждой тени видеть притаившегося монстра. Да, если бы ему довелось увидеть пару девочек близняшек, стоящих посреди коридора взявшись за руки, он бы напрягся не на шутку. В конце концов, дети здесь - это подопотные кролики монстров похуже, которые пытались сделать своё подобие - или быть может, наоборот, реализовать свою идеальную ролевую модель. Дети - реальная опасность, непредсказуемые существа, которые себе на уме, и лишь благодаря невероятному стечению обстоятельств, с ними на одной стороне. А все эти шкафы, скляночки и прочее, лишь признаки того, что когда-то здесь велась самая заурядная рутинная деятельность, по крайней мере так она выглядела на поверхности. Взял перчатки и шприц, помыл руки, надел масочку, и присвистывая направился вскрывать голову невинному юнцу.

К тому же, в силу слабости собственных научных познаний, рубаку не так сильно заинтересовало содержимое на полках, как Фиделя. Тот умник то был тот ещё, разве что Бену возможно уступал. А ему самому все эти прибамбасы казались настолько неприменимыми в бою, что даже странная склянка с рассолом не зацепила взгляд.
- Эх, сейчас бы учёный нам всё по полкам разложил, - пробормотал он, наблюдая за изысканиями стрелка, - а так, смотри сам. Что-то взрывоопасное с собой я бы не стал носить, попадёт шальная пуля, и накроет нас всех этой кислотой. Но с другой стороны наши шансы и так невелики, так что если уверен, что полезное что внутри, давай потаскаем.

С интересом взглянул на движения ручки в ладони Фиделя. Он и сам когда-то пытался научиться такому. Сидя на вибрирующей палубе, коряво выводил закорючки, но потом плюнул на это дело. Сейчас уж и не вспомнить, почему. То ли просто влом стало, то ли ручку где посеял. А стрелок не промах, не зря он такой башковитый.
- Барахло, - согласно кивает женщине, равнодушно проходя мимо стеллажей и подходя к двери. Листочек с цифрами не остался без внимания, и через секунду оказался у него в руке.
- Гляньте, пароль написали на листке. Только нахуя изнутри? - Рубик помахал в воздухе бумажным квадратиком, - похоже, с этой дверью будет попроще. Фидель, давай, затаривайся чем нужно, и пойдём дальше. Не забываем, что тишина обманчива, и где-то там отряд корповской зачистки уже точит на нас зубы.

Так бывало и в рейдерстве. Как перворяд, словно тягач рубака тащил всех за собой, напоминая о том, что движение - жизнь, а сидя в одном месте рискуешь не только жопу отсидеть.

Фидель. Всем. Когда, прихватив одну из книжечек, раскрываешь ее и, дополнительно разжившись бесплатным - спасибо Корпорации - маркером, начинаешь выводить литеру за литерой на белоснежной, расчерченной квадратиками странице, слова словно сами прыгают под чиркающий по бумаге красящий стержень, всплывая из мутных глубин памяти ровными строчками.
Да, в школе ты, как и все, учил второй - а по факту, конечно же, первый - государственный язык, общефедеральный. На нем в повседневной жизни говорят практически все, а у "бланко" с Монтаны-Ардиенте им даже записан Мировой Кодекс. Хиспанский же, в свою очередь, остается языком повседневного общения везде, где люди общаются с помнящими времена "имперской оккупации" родственниками чаще, чем с учителем. И пусть турбо-патриоты считают иначе, но горькая правда заключается в том, что за пределами Ренго он почти нигде и никому не нужен.
Закрашиваешь пока стройные ряды про "свободы и братства", с "сиянием во тьме" заодно, заглядывает в блокнот через твое плечо прогуливающаяся меж рядов и осматривающая вещи "Лазо".
- Хуясе... Чего это ты, блять, эти... Стихи той корпе, типа, пишешь, а? Люблю вашу жопу... Она, типа, как док... Стыкую туда свой челнок.
Хохотнув, слегка наподдает локтем в твой бронированный бок, и возвращается к изучению сложенной стопками лаборантской формы.
- А кислота... Кислота, это заебись...
Задумчиво покрутив в руках сапог, откидывает его куда-то в угол, и глянув на тебя, заключает.
- Если хуй в нее не макать.

Рубик. Мимолетные воспоминания о тех далеких временах, когда ты был маленьким даже по хайдерманнским меркам, где гражданин получает полные права в четырнадцать стандартных лет, по ощущениям, стерлись и растворились под гнетом бесконечных проблем, помноженных на суровость окружения, задолго до того, как тебе "выжгло мозги" здесь, в этой промерзлой коробке. Все стало пеплом, все стали прахом. В этом и есть суть рейдерской жизни, которую ты, проведя столько времени с "Ракетами", успел не только прочувствовать, но и понять, приняв. Нет "было", нет "будет". Есть только "здесь" и "сейчас". Когда каждое следующее мгновение может стать последним, ты живешь, ты любишь, ты чувствуешь все и вся совсем иначе. Так, как если бы этот день был твоим последним днем. Что успел, то успел. Будь или исчезни. Убей или умри. Простые правила. Да и с кучей других, вроде того, что "кто сильней, тот и прав" или "кто убил, того и шмот", ты тоже вполне освоился.
Та же "Зола", например, в своей искренней прямолинейности, наверное, тебе была - и есть - несравнимо ближе и понятней любых корпоратов. Свои и чужие, друзья и враги, хорошие и плохие, добро и зло. Мир для рядового рейдера дуален, и по-своему прекрасен. Взять хотя бы ситуацию с хиспанцем - для подруги было достаточно того, что ты - ее друг - считаешь его, Фиделя, другом. Друг друга - друг тебе. Щелк, как перчатка к перчатке. И никаких собираний морально-этических паззлов, никаких поисков тайных смыслов и кроющихся между словами двойных днищ, ничего. Если старший говорит, что "серое" - это "белое", значит так и есть, ему видней.
Огнеметчица, между тем, закончив как обсуждать со стрелком любовные послания, так и раздавать советы по обращению с агрессивными веществами, подходит ближе.
- Как это, на хуя?
Вновь взявшись за шомпол, "Зола" сноровисто отковыривает еще одну панельку - опять у дверной балки, снова со скрытым под ней "цифровиком".
- Засвети - это ж для этой хуйни.
Подшагнув еще ближе - так, что теперь при желании смогла бы прижаться лбом к твоему плечу, просто наклонив голову - шепчет.
- На передок только там не газуй, лады?
Все таки прижимается налобником маски к твоей "скорлупе" в районе ключицы.
- Я жгу, ты добираешь.
Похлопав тебя по бронированному боку, оборачивается и добавляет, уже громче.
- Папин-Сын, ну чего ты там, а? Погнали уже!

Рубик мотнул головой при виде панельки:
- Да это я понимаю, что код от двери. Но смотри сама - склад то сквозной получается. Мы зашли через коридор в одну комнату - там, где ты всё прожарила до уэлл дана. Потом попали сюда. И отсюда есть проход ещё дальше - в комнату уж очередную или коридор сейчас увидим. Так вот, почему именно с этой стороны код поставили? Ой, хотя поебать.
Рубака махнул рукой, выбрасывая из головы надоедливое недоумение по поводу этого листка. До сих пор все помещения, что он видел, были почти стерильно чистыми как в плане содержимого, так и в плане безопасности и доступа к ним, и потому странный листочек так бросился в глаза. С другой стороны, что он в сущности знает об этой базе? Такое складское помещение они видели впервые, и впереди может быть ещё много необычных открытий. Оранжереи? Бассейны, спортзалы, кафе и рестораны? Надо же учёным расслабляться после работы.

Тяжёлая рука легла на плечи женщины, прижимая к себе чуть сильнее.
- Ты же знаешь, я вперёд твоего раструба не полезу. Мне такая сауна не по душе.
Рубик хохотнул, и тихо добавил, уже серьёзным тоном.
- Главное, береги свою спину. У меня шкура толстая, мне ничего не сделается. Если что - газуй назад, к своим... нашим, а я догоню.
Тихие слова потерялись между их масками, а в следующее мгновение уже громкий оклик подзывал стрелка, а его рука вновь крепко сжимала рукоять клинка. Каждый шаг приближал их к цели, и короткая сентиментальная сценка - лишь один из таких шагов. Зола здесь оказалась лишь потому, что он позвал их, а значит на нём лежала двойная ответственность за то, чтобы она вернулась обратно. Это не просто рейдерская вылазка - это акт возмездия, или быть может правильнее сказать личного отомщения. Но так или иначе, он залез в эту кашу один, и остальные, хоть и оказывали ему сейчас неоценимую помощь, не должны были пострадать от его единоличного решения, хотя рубака и мало что мог для этого сделать, кроме как орудовать своим клинком, упорно пробиваясь к заветной цели.

- А? Да, иду... Тут канистры с антифризом в итоге... Хуй его знает, надо оно нам или нет. Химию надо было в школе учить... а не путём приёма внутрь. По идее, тут написано, что оно токсично. Если расставить пару таких канистр где-нибудь, заманить в это место качка хершелловского, прострелить канистры, а потом огнемётом всё испарить - получится ли токсичное облако, которым он надышится и сдохнет? И если да, то сколько надо взять канистр, чтобы самим в такое облако не попасть? Вот в чём вопрос... - отвечаю. Коротко не получается, но идти на пролом мне не кажется хорошей идеей. Сам телохранитель не так прост - вряд ли ребятня стала бы просто так сказки рассказывать. Даже с поправкой на детскую впечатлительность... Которой у них, кстати, и не должно быть особо, учитывая условия, в которых они росли. Во-вторых, Хершелл тоже нельзя сходу списывать со счетов. Едва ли она сильна физически, но наверняка имеет в запасе какие-нибудь устройства или ещё какую дрянь, которая помогла бы ей в бою.

- Ты же жгла всякое - антифриз испарить вообще возможно? Я почему вообще спрашиваю: он же бронированный, если рассказам местных верить. Значит, его сложновато будет взять пулями. Разве что очень точно целиться... С другой стороны: у нас огнемёт есть, он всё отстирает... Ладно, хрен с этими канистрами, пойдём налегке. Вы мне только вот что скажите: мы же не знаем, что там нас ждёт впереди. Что, если заманим не мы их, а они нас? У нас есть какие-то методы, чтобы разведать что там впереди? Вы можете с братвой связаться, например?

Всем. Кивает жжунья в ответ на больше, все же, просьбу, чем указание своего товарища - того, что про сбережение и отступление. А стрелок, проверив боезапас и удостоверившись, что три десятка патронов в бункере еще точно есть, попутно уточняет у жжуньи же, что конкретно ей известно о процессах фазового перехода низкозамерзающих охлаждающих жидкостей из жидкого состояния в парообразное.
- Ебать ты, блять, загнул. Я вообще не еб...
Смолкает разом, когда там, снаружи - как кажется, буквально из каждого динамика - раздается скрипяще-хрипучий, но явно женский голос.
- Говорит оперативный сотрудник Хейз. Всему персоналу Комплекса - код "желтый-четыре". Введен режим полной блокировки, начата зачистка. Приказываю всем оставаться на своих местах. На период действия режима полной блокировки все допуски аннулируются, любые требования любого сотрудника СБ обязательны к исполнению. Все передвижения запрещены и расцениваются как саботаж. Любые контакты с вторженцами трактуются как измена. Каждый сотрудник, нарушивший приказ, будет ликвидирован на месте.
Говорит "оперативный сотрудник" быстро, без пауз на вдох-выдох, но все же не совсем "сухо".
- Обращаюсь к вторженцам. К вам, таширские собаки, рейдерское дерьмо и картельные обоссыши, вместе с наемными анацефалами. Некий Лютер Кройц, например. Отличные кадры - с женщинами ты воевать, похоже, неплохо научился. Проведаю тебя, уебок старый - попробуешь со мной так же станцевать. И дочурку твою в больнице тоже навестим, пламенный привет передадим. Чтоб не кашляла. И товарища твоего, вместе со всем имперским выводком. Так... Мендосо. Леонелла Мендосо, "Клещ". Жесть, тебе сколько лет вообще? Есть родная тетя - Лисбет Мендосо. Она, кстати, сгорела заживо вместе с вашим корытом, ты вообще в курсе? И целых семь детей у нее, семь сироток. Есть, над чем поработать, прямо скажем. Или, вот, Сильверфилд. Тревор, как там семья твоя, нормально? Бывшая жена и сын, они все еще в ИТС, да? Так далеко - просто жесть, наверняка никто не сможет их найти. Кто там еще... Рубик ик Харвендал. А ты-то чего тут забыл, дурачок хайдерманнский? У нас, кстати, есть спящие агенты в Пределе, навестят твоих стариков. И сестра, Суукиар, она ведь тоже здесь? Даже искать не придется. И... Что там еще? Ташки - про договор об обмене задержанных лиц вы все и так знаете. Лапки к небу, допрос, полгода в концентрате, и все - домой, жрать рис. Или, как вариант, можете все тут попередохнуть, меня он тоже устраивает. Ладно.
На пару мгновений в помещении воцаряется относительная тишина, прерываемая напоминающим скрежет металла смехом.
- Я могу эти сводки хоть целый день перебирать - и это мы еще даже копать толком не начинали. Предлагаю всего один раз - сложите оружие и сдайтесь, вам будет гарантирована жизнь. Никаких встречных условий. Каждый, кто откажется, умрет. И его семья - тоже. И друзья. Все, кого вы знаете, падаль.
"Зола" - "Лазо", слушая пространный и полный угроз монолог, вместе с тем, решает времени даром не терять и, введя на панели тот самый код-со-стикера, вскрывает армоплиту. Очередной, залитый ярким светом штатно работающих ламп коридор. Не узкий, как в блоках, а такой, обычный для Шпиля - три на три, плюс еще три метра, квадратом. Серая обшивка с боков и сверху, под ногами - чернота литых эластиковых плит. Шестнадцать - по восемь на сторону, в оппозит друг другу - пронумерованных дверей, через равные промежутки, но без такой, как была в прошлом, технической развилки - просто ровный как стрела, в восемьдесять, плюс-минус, метров пролет, без "выступов" и "впадин", торцами упирающийся в двустворчатые врата: что слева, что справа. Вы выбрались из той, что под номером "11", и до правого гермозатвора - всего пара их, "10" и "9". Метров двадцать.
- Так даже веселей. На щите или со щитом в жопе - выбор за вами. Раз, два, три, четыре, пять - Хейз идет искать. Кто не спрятался, сами виноваты.
Слова стихают, снова тихо. Хмыкает огнеметчица.
- Ебать жуть, да?

- Допизделся таки... - вздыхаю. Блять... Блять... Блять! Хуёво...

- Буду краток: я с вами, как Рубик решит, так и поступим. И вот ещё что... Эта паразитка сказала, что мочить своих будут за любой контакт. Это буквально значит, что если потрогать Хершелл - она зашкварится, - последнее договариваю, пытаясь не заржать как дебил.

Ритан свидетель: если гарантия жизни не пиздёж - с удовольствием сдался бы и молил их в перерывах между допросами, если они, конечно, будут (перерывы, не допросы, с последними то всё понятно...), взять меня лаборантом на предприятие мыть пробирки. Слишком интересно у них тут... И люди адекватные в основном. Что Бен, что Иммерман... А других мы, вроде, и не видели. Кто-то гренками хуярил из-за угла не по-пацански... Но мы его не видели, так что какой с нас спрос?

В смысле... Что мы вообще успели тут наворотить? Ворвались, где-то спиздили шар, вырубили свет (не факт, кстати, что это мы, но допустим...). С той тёткой вот непонятно, рядом с которой шар потом нашли. Если замочили её, то, конечно, да, косяк... С другой стороны: спасли Бена. Хотя... Как спасли? Он ведь и сам мог очухаться и начать выбираться, мы, по большому счёту, только нашли его, да прикрывали, пока он сам себе ствол не раздобыл. Ну монстра ещё зарезали... Двух. Монстр вообще с кусков мяса сделанный, не думаю, что он был такой уж незаменимый... Ещё с детьми познакомились. Вот, собственно, и всё! Так что шансы, что жизнь сохранят, хорошие.

Но! Во-первых, это если не начать шутки шутить. Теоретически, точных условий по сдаче не было. В смысле: мы же можем попробовать добраться до Хершелл раньше, прибить её, а сдаться потом? Можем. Но и они не конкретизировали в какой форме сохранят жизнь. И если начать выделываться, то есть шанс остаться живым, но без рук и без ног, например. Или в форме тех же кусков мяса, которые технически то живые. Но есть нюанс. И во-вторых, они могут захотеть посмотреть что у меня в голове после того взаимодействия с чудо-мальчиком. С них станется... Короче, будущее крайне туманно.

Но кидать Рубика я не собираюсь. И дело вовсе не в моём отношении к предательству. Дело это, конечно, пидорское... Но как предательство можно ведь рассматривать и то, что я отступил от плана, с которым мы пришли сюда. Или Морти... У меня не осталось живой родни, но они могут попытаться добраться до него... И выходит, что если как "своих" можно определить много кого, тогда надо просто перестать думать о других и выбрать то, к чему у самого душа лежит. А я... я не помню, вот в чём дело! Но чувствую, что Рубик хороший мужик. Блин... Может, наоборот попытаться ещё потянуть время разговорами, чтобы мы не успели до Хершелл добраться, и тогда сдача была бы единственной опцией? Тогда все выживем... Наверно...

Ладно. Пусть сам решает.

Угрозы, угрозы, угрозы... Не первый раз, и если повезёт, не последний. А когда-то на него ведь действовало такое. Да и сейчас - будь он на обычной вылазке за хабаром, быть может и задумался о предложении, уж больно большой кусок они попытались откусить, если бы решили напасть на эту базу. Но морально Рубик был готов к тому, что это билет в один конец, а потому угрозы вообще на него не подействовали. Разумеется, он не мог не волноваться о своих. Своих стариках, своих товарищах, своей сестре. Но подобные псы, которые громко лаяли, редко прибегали к мести. Тем более, что из их нынешней ситуации было возможно только два исхода. Или он отрубит голову монстра - и тогда если всё не развалится, то как минимум начнутся такие внутренние дрязги, что до его персоны дела не будет какое-то время. Или он сгинет в этой попытке - и тогда тратить ресурсы на близких ему людей попросту не будет иметь смысла.

Да и мог ли он сейчас повернуть назад? После всего что было, после всего, что он увидел? Даже если бы сейчас оба его напарника развернулись и свалили, рубака всё равно не мог остановиться. Не сейчас, когда он почти мог чувствовать запах крови своей цели. Другого такого шанса больше никогда не будет, в этом он был уверен. А потому можно было со спокойной душой отбросить все моральные переживания, душевные терзания и прочую мутотень, и сосредоточиться только на том следе, который он взял. Забыть обо всём, идти как гончая вперёд, шаг за шагом сокращая дистанцию до своей цели.

И всё же присутствие двух товарищей рядом грело душу, и вселяло какую-то уверенность, как минимум в том, что за спиной можно не следить. Рейдер хмыкнул:
- Подозреваю, что даже если мы её облапаем как следует, зашкваримся только мы, а не она. А если серьёзно - нет у нас выбора. Ты наверно и сам знаешь все эти тактики. Дать загнанным в угол выход, чтобы отвлечь от кусочка сыра, который лежит совсем рядом. А когда ты соберёшь всех крыс в коробку - они уже в твоей власти. Можно отправить домой. А можно пустить на опыты, или публично препарировать в нравоучение остальным. А учитывая всех тех монстров - наши тела быть может послужат новыми охранниками в этом комплексе. Так что идём до конца, и берём всё в свои руки. И поторапливаемся, пока он свои речи продолжает толкать.

Рубик обросил взглядом коридор. А куда дальше собственно то? Ближайший гермозатвор был по правую руку, поэтому он махнул рукой в ту сторону, вопросительно глядя на напарников. Мол, пошли глянем в ту сторону?

Всем. Пока Фидель - не совсем безуспешно - пытается восстановить в памяти цепочку событий, кульминацией которой стала активация брахийской сферы, попутно осознавая, что он "включил" ее сам, своими руками, и вполне осознанно, вот только не помнит ни того, что именно делал, ни того, зачем, жжунья, в ответ на его же - Фиделя - утверждения по поводу его преданности общему делу и готовности следовать за рубакой, утвердительно качает головой.
- Заебись. Мы за тебя тоже цепанемся, хуй на хуй. Летуч...
Замирает вдруг, оборвав саму себя на полуслове. Поднимает вверх правую руку, раскрытой ладонью вперед и пальцами - вверх, очевидно, призывая всех не только к остановке, но и к тишине.
- Блять...
Цепляет тебя, Рубик, под локоть, жмется маской к шлему так, что скрежещет армопластик о металл.
- Она...
Подрагивает заметно всем телом. Страх? Азарт? Не понять.
- Здесь. Там. Девять.
Тычет пальцем в сторону дверного полотна с цифрами "09".
- Там.
Пламенной волной окатывает сознание войд-двеллера в один миг. Так, что похлеще охладительной жидкости в теплоотводном контуре плавящегося реактора вскипает кровь. Так, что загудев не хуже наполненных паром труб, до жильного треска скручиваются, пульсируя, мускулы. Так, что зубы скрежещут. Так, что взять эту тварь, взять рубач - и располовинить одну другим. Изрубить. Разорвать. Втоптать в пол. Не ждал. Не думал. Когда-то потом. Сейчас, но не прямо сейчас. А оно - вот как. Здесь, тут, руку протянуть. И шею мрази свернуть. За все, что помнишь. За все, что забыл. За всех, кого убила. За нее, за "Энигму". За ту, что тебя, Рубик, любила. За ту, что ты, Рубик, любил. За каждый миг, прожитый в боли, чтоб болью ответила. Доктор. Сука. Хершел. Чтоб каждая кость в пыль разлетелась. Чтоб нерв каждый сгорел. Чтоб Войд гниль поганой души этой бляди не принял. Вот он - твой шанс. Вот он. Другого не будет. Один раз в жизни. Все не зря. Ты добрался. Иди и возьми. Все решится сейчас.
- Эта тварина. И еще пара... Корпы, не шлемаки.
Чуть громче добавляет - так, чтоб и хиспанцу слышно было.
- Там - три. У всех стволы. Хуйня, не автики. И все без скорлупы.
Трое противников в том, вон, зале. Очевидно, вооружены, но без автоматического оружия и средства индивидуальной броневой защиты.
- Так... Чего, делаем? Пока спецназовецы не припиздили.
Не просто сменив позицию, а, не теряя ни секунды, буквально метнувшись к нужному проходу, жмется спиной - и баллонами - в стенку, не добежав метров трех-четырех. Шипит.
- Руб. Ты - врубай люк и тяни, а я пидорам хлопушки заряжу. Папин-Сын, как ебанет - кидай засвет, кого засветишь - всех нули.
Отпустив брандспойт, вытягивает из разгрузок пару темно-зеленых, увесистых и рубчатых на вид цилиндров осколочно-фугасных гранат. Попеременно скинув защитные колпачки, выставляет на реле взрывателей задержки. Одну в левую руку, другую - в правую. Секунда, другая. Смещается ко входу, кивает. Готова прожать активаторы и кинуть - было бы куда.
- Все, пацаны, погнали.

Как?.. Ты уверена?.. Незаданные вопросы повисли на мгновение в голове, растворяясь в горне разгорающегося пламени ярости. Рубик доверял Золе, так что ненужные вопросы отошли на второй план, позволяя осознанию того, что та самая Хершел, та, за кем он гнался через несчисленное количество миров, вот она, за этой дверью, дожидается его клинка. Впрочем, скорее всего доктор даже не подозревала о его существовании, но это было не важно. Это не та месть, когда ты смотришь в глаза врага и наслаждаешься тем, как бушующая в них ненависть и страх сменяются мёртвой безмятежностью и пустотой. По большому счёту, ему было даже всё равно, будет ли она мучаться перед смертью или нет. Почему-то в том образе, что сложился в голове рубаки в отношении Хершел, отсутствовало место для сожалений или раскаяний. Такая насквозь промозглая корпоративная сука в его представлении думала только о результатах, только о выгоде, и никогда - о других. Поэтому его задачей было всего лишь вырезать эту опухоль из вселенной. Ту самую, которая отняла у него нечто, что невозможно ничем возместить, невозможно забыть или смириться. Словно хирург с остро наточенным скальпелем.

Однако в его душе сейчас не было место профессиональному спокойствию и рассудительности. Перед глазами повисла пелена бешенства, адреналин подскочил, сердце начало колотиться, усиливая приток крови к конечностям. Реакция "бей или беги" во всей своей красе, и бежать Рубик точно не собирался. Тяжёлые толчки сердца в ушах мешали слышать происходящее вокруг, но его состояние сейчас было сродни ярости берсерка. Благо своих ещё различал, по крайней мере, пока они не встали на пути к той, чьей крови он так долго жаждал. На удивление плавно его туша скользнула к двери, останавливаясь за пределами проёма, рука вытянулась в сторону щели, пальцы в перчатке коснулась панели рядом с девятой дверью, и едва появилась щель - ухватились за край, а рейдер, крякнув, напряг всё тело, вкладывая массу, чтобы ускорить открытие дверей, ускоряя, сминая, ломая пневмоприводы или что там двигало этой преградой на пути к главному призу. Каблуки упёрлись в металл пола, спина выгнулась, куртка затрещала в районе предплечья и бицепса, едва не расходясь по швам. Самое сложное было в том, чтобы удержаться, и не рвануть внутрь едва его рука упрётся в стену, означая, что проём полностью открыт. Он был готов сдержаться ещё на три мгновения. Бросок гранат. Взрыв. Очередь Фиделя. Ну а потом - он добьёт всё, что ещё будет шевелиться внутри.

Хули тут, блять, думать, решили же уже: в расход! Херово, что их там трое, но ничего не поделаешь... Тем более, если взяли в руки стволы. Взялся за пушку - будь сам готов сдохнуть. Или не берись с самого начала. Возможно, и не стал бы стрелять, окажись там Иммерман и Бен. Но как бы они туда попали? Правильно: никак! А значит: сначала стреляй, потом думай. Как много раз уже делал. Возможно, поэтому и дожил до этого момента...

Погнали! Дождаться взрыва гренок. Пока ждёшь - предохранитель проверил, чтоб в нужном положении был. Фонарь в режим стробоскопа. Они, конечно, оглушённые после взрыва будут, но так надёжней. Врываешься и быстро, быстро, быстро. Ищешь эту мразоту по всем углам. Бляха... А как эта ваша Хершелл хоть выглядит? Похуй, значит тем более всех в расход. Поле боя - не то место, чтоб ходить и карточки с именами разглядывать. Да и они тоже не стали бы дважды думать. Это ж корпы... Барыги ебучие... Всех убивать! Никого не щадить!

Машу рукой огнемётчице. Давай, мол!

Всем. Клокочет первозданной яростью один - рубить, кромсать, убивать, второй же - собран, сосредоточен: блок, свет, все. У первого под ребрами разгорается пожар, хребет второго расходится морозными молниями. Время словно становится вязким, а воздух - кипучим. Сейчас. Сейчас. И дверь уходит ввысь.
Гранаты летят в позвякивающий простенькой, скрученной до состояния "фоновый шум" мелодией, шепчущий мерным гомоном чуть слышных переговоров провал. Вскрик - женщина, не мужчина. Хлопок. Такой, что вздрагивает пол. Трещит все там, за стеной, хрустит, искрит, пыхает, погружается во мрак. Хлопок. Снова треск, опять хруст. Искры, вспышки.
- Гори!
Вопит рейдерша так, что срывается в хрип. А потом в размолоченный взрывами зал врывается пламя. Хлещет нестерпимо ярким и еще более нестерпимо жарким протуберанцем, топит в себе все и вся. Грохочет "доводчик" у брандспойта, сечет огненные перевития пулями. Гильзы. Крики. Еще хлопок - не такой громкий, как первая спарка. Скорей что-то лопается, чем взрывается.
- Гори!!!
Миг - и к хлещущей воздух плетьми огня и свинца Золе присоединяется Фидель. Сбоку, поверх: так, чтоб в затылке напарнице дырок не наделать. Трещит ПП, добавляя в бурлящее за дверным проемом Инфьерно сполохов. Не понять, куда стрелять - все горит, от пола и до потолка, от стены и до стены. Все горят. Вон - мечется девушка, пытаясь погасить ставшую факелом голову, катается. Мишень. И вбок. Визжит, пытаясь сбросить с себя раскисший костюм, мужчина. И еще. И крест-накрест. Падает картина где-то сбоку, заставляя черкнуть ее очередью. Почти инстинктивно, реакция на движение. Имперка, поле. Были - и нет.
Миг - все горит. Не крик - клокочущий рык. Из самого сердца превратившейся в печь лаборатории. Из эпицентра. Оттуда, где жгло, где рвалось. Там - что-то есть. Кто-то.
- Твари!
Миг - и в Золу не просто врезается, а практически втыкается болид кипящего пластиком, исходящего прогорклым дымом офисного кресла, брошенного с той же легкостью, будь это просто набитая гречневой шелухой подушка. Так, что девушка, странно хрипнув, кеглей отлетает к противоположной стенке и, ткнувшись в нее баллонами с такой силой, что Рубик даже инстинктивно прикрывается рукой - вдруг рванет, остается лежать на боку. Но - нет, не рванет. Горит кресло, гаснет сопло огнемета. Лежит на правом боку, неловко подвернув под себя правую же руку и раскинув ножницами ноги, жжунья.
Миг - проступает из недр пламенной завесы женская фигура. Высокая, по-спортивному подтянутая, в буквально тающем на ней лаборантском комбинезоне. Оплывает пластик по скуластому лицу, липнет к острому, с легкой горбинкой носу, стекает с подбородка. Горят волосы, кожа горит. Но еще жарче пылает ненавистью взгляд остекленевших, будто неподвластных жару глаз.
- Убью!
Миг - срывает прочь изодранный рукав, буквально отодрав его размякшие, ставшие осклизлыми клочья от собственного плеча. Литые, струнно проступающие жилами мускулы руки вздуваются, пульсируют, покрываются сетью толстых, конвульсивно подрагивающих вен. Расходится полупрозрачной липкостью лицевой щиток, под которым бугристо пухнет, выпячиваясь, массивная, угловато рубленая челюсть.
- Убью!!!
Второй рукав летит прочь. И пальцы уже прыгнувшей за порог будто пружина противницы - что на левой, что на правой руке - вдруг синхронно выворачиваются, мгновенно вытянувшись черно-буроватыми, серповидно загнутыми крючьями. Стремительно костенеет кожа, щетинится игольчатым гребнем спина, проступает шипами череп, лезут из орбит, мутнея и наполняясь колючей синевой, глаза.
- Ур-р-рах!!!

Внутри развёрзся настоящий ад. Пламя, нестерпимый жар которого обжигал даже Рубика, хотя он стоял за стенкой. Стрекот пуль, своим смертельным свинцом (или из чего там нынче пули делают?) дополнял огненные всполохи, на мгновение будто закручивая огненные протуберанцы. Нестерпимые вопли боли и агонии. Казалось, всё, дело сделано. Кто мог выжить в подобном пекле? Уж явно не человек. И на мгновение рубаке даже показалось, что даже Хершел не сможет этого выдержать. В конце концов, она была чудовищем по призванию, а не биологическому виду, верно?

Мгновения спустя Детожор развеял любые сомнения в своей сущности. Но как ни странно, на лице рейдера расцвела улыбка. Безумная, кривая, неестественная улыбка, прилипшая к лицу, как посмертная маска. Фантасмагоричность превращения доктора погрузила его в особое состояние, странно напоминающее сон. Воняющее горелой плотью, наполненный болью и ненавистью, дымом и яростью, сновидение сбывающейся мести.
- Подпортили тебе макияж, милая? - с издёвкой выплюнул Рубик, вскидывая левый локоть, на котором был закреплён щит и упирая край клинка в его край так, чтобы тот был повёрнут плашмя, превращая его в продолжение металлической защиты. Ноги полусогнуты, готовы рвануть тело влево, вправо, назад, вперёд. Кулак правой руки, сжимающий рукоять рубача, всего в пяти-десяти сантиметрах от спусковой кнопки на запястье левой руки. Кто знает, быть может в танце смертельных лезвий его левый кулак окажется напротив туши монстра, и тогда тычок в кнопку выпустит дробовой заряд почти вплотную. Можно и вдогонку наотмашь рубануть.

Где-то на задворках разума он зафиксировал положение Золы. Если Хершел попробует двинуться в ту сторону, он бросится ва-банк, наплевав на защиту. Впрочем, вряд ли той есть дело до бессознательной жжуньи сейчас, учитывая двое дееспособных вооружённых противников. Шесть зарядов дробаша, бесконечный клинок. Посмотрим, сколько выдержит эта тварь.

- Не убивай, плиз! - машинально отвечаю Хершел, охуевая от того, во что эти уроды готовы себя превратить ради того, чтобы возвыситься над простым народом. Казалось бы: где осталось средневековье, а всё как крестьяне при господах живём... Доколе?!

Интересно, а Иммерман тоже нашпигована всякой всячиной? Хотя, учитывая специфику её работы, там скорее всего что-то для защиты от псионики... Или разного рода веществ. Или и то и другое. По крайней мере, она не бычит на детей, давайте будем честны, разница с этой скотобазой колоссальная. Конечно, Хершел могла бы сказать, что всё это делается для того, чтобы вывести новый, более совершенный вид человека, но... А что ты будешь делать со старыми? Новая раса господ для нас? Так у нас уже есть вы, говнюки... Вряд ли получилось бы так, что одни сцепились бы с другими. Вы ж сами их создаёте, и наверняка у вас есть что им противопоставить.

А вообще было любопытно осознавать, что вот они, простые люди... Ну, не совсем простые, но внешне почти и не отличишь ведь от нормальных... Так вот, простые люди работают, создают все эти технологии. В смысле: да, допустим, мы хотим бороться с корпоратами, с корпоративной машиной, но ведь она состоит из таких вот людей. Как так происходит, что множество обычных, порой даже приятных людей вместе превращаются в монстра? Возможно, даже живого и обладающего собственной злой волей. Странно... Странно и страшно.

Но ладно, не до философии сейчас. Убедившись, что отстрелял чуть больше половины магазина, начинаю цедить патроны короткими порциями, стараясь класть более точечно, а потом, когда Рубик выходит на позицию для атаки - вовсе скорее для того, чтобы ограничить движения противницы, сковать, дать товарищу более удачные условия. Хочется верить, что огнемётчица цела. Закончим с Хершел - проверим.