Лет пять назад осенью, в Плодовую Неделю, "сумеречные суки" отмечали день рождения своей Старшей. По давно уже установившейся традиции, первый день они праздновали в узком кругу своей боевой группы, и составной частью их отдыха был поход в Летний Театр, который в сентябре, под закрытие сезона, выдавал самые интересные представления. И в этом году бардессы не подвели, устроив премьеру спектакля под названием "Сильные сердца", повествовавшего о двух разведчицах, чей отряд был уничтожен глубоко в тылу противника. Одна из них была совсем молодой девочкой, вчерашней курсанткой, вторая же - опытной, но тяжелораненой и неспособной самостоятельно передвигаться воительницей. Никаких дорогих декораций и массовки, зато много разговоров между беспомощной пожилой воительницей и упорно тянущей волокушу через огромный лес молодой девушкой. Много тяжелых тем и жестоких вопросов морали. Самым драматическим моментом стала сцена, когда раненая следопытка, не желая быть обузой, попыталась зарезаться ночью - но лишь прибавила тем самым забот своей здоровой сестре. Впрочем, идти до конца, демонстрируя жестокую логику войны, создательницы пьесы не стали: верность и упорство помогли юной воительнице преодолеть все преграды, и в финале обе разведчицы вышли-таки к своим. Духоподъемно получилось, в общем, хоть и драматично. Рамонитки, как и все зрительницы, уходили под большим впечатлением, активно перебрасываясь мнениями об увиденном и замечаниями по поводу достоверности сюжета. Впрочем, вопреки устоявшемуся стереотипу, сестры с боевым опытом достаточно снисходительно относятся к огрехам в изображении военного дела в искусстве, хорошо понимая значение условности и стандартных сюжетных приемов, так что первоначальный разговор о ляпах и сюжетных дырах заглох еще в пути. Возобновился он уже во время застолья, организованного у Оливии, за ее роскошнейшим пирогом с телятиной - истинным произведением искусства, чей секрет недоступен ни одной бардессе. Под тающую на языке телячью мякоть отлично заходило крепленое красное вино, и вскоре беседа обо всем и ни о чем вырулила на содержание сегодняшнего представления. Найя, кажется, первой задалась вопросом - "а вы бы что делали в такой ситуации?" - и понеслась. Хмельные головы увлеченно принялись за мысленный эксперимент, меняя произвольно условия, и набрели-таки на вопрос о том, можно ли добить тяжелораненую сестру, если совсем никакого выхода нет? Поворачивали дело так и этак, пока мрачнеющая с каждой минутой Фиби не рявкнула неожиданно:
- Да хорош уже пиздеть, балаболки, нажрались сами и мне весь аппетит пересрали!
Девчата испуганно замолчали, а Оливия едва не поперхнулась очередным глотком: так их Старшая за столом в неформальной обстановке себя никогда не вела. Вздрогнула и Кира: супружеская мудрость позволила ей понять, что жена только что продемонстрировала слабость, свое уязвимое место. Она наверняка не раз задумывалась о тех моральных выборах, что подстерегают Старшую боевой группы в тяжелой ситуации, задумывалась - и не могла для себя решить, как поступит. Потому что все они - Мадлен, Оливия, Найя - были для нее больше чем сестры по оружию, больше чем подруги, и за каждую из них она готова была отдать больше, чем жизнь. Однако военная логика такова, что иногда недостаточно и этого. Иногда приходится жертвовать своими принципами и близкими. И этой жестокой необходимости Фиби принять никак не могла. Вопросы, на которые она не хотела и не умела дать себе ответ, повисали в воздухе, и оставалось лишь уповать на Богинь, что эти вопросы никогда не встанут перед ней в реальной жизни...
Так оно и вышло. Фиби погибла смертью храбрых на поле боя - смертью честной и простой, оставив свою любимую жить и болтаться в паутине моральных дилемм. Паутине, из которой не освободишься без потерь, сохранив честь, совесть и душевное спокойствие.
***
- Ох, - выдохнула Милана, поняв, что же произошло. - Да что же ты?! Да женщина тебя родила или кто?
- Тише будь! - резко и пугающе оборвала сестру Элисса. На Киру она смотрела выразительным взглядом понимания без сочувствия - будто когда-то ей доводилось делать подобное, но понятие "жестокой необходимости" она успела с тех пор переоценить. - Я надеюсь, оно этого стоит, храмовница. А теперь валите отсюда, быстро.
Канцелярская дева Амира выглядела настолько растерянной, что даже не попыталась пресечь опасную вспышку Роситы - только еще плотнее запахнула полог, словно ткань могла удержать внутри палатки истошный визг рядовой. Когда все закончилось, она открыла было рот, чтобы высказаться, но затем лишь опустила глаза, понимая, что слова здесь неуместны.
Мягко оторвав Роситу от Киры, бардесса подняла ее на ноги. Помощниц в этом деле у нее не было - вокруг близняшек как-то сразу возникла пустота, старшие соратницы прекрасно понимали, сколь неуместными будут любые утешения и объяснения из их уст в такой момент. Бьянка же, ощущавшая себя в последний час совершенно потерянной и ненужной в этой компании служивых Сестер, не понимавшая до конца, что вообще происходит, вдруг остро осознала свою необходимость и незаменимость как бардессы, как родной сестры, как возлюбленной Роситы, на чьи плечи сегодня легла такая непосильная ноша.
Выбравшись на улицу со всей компанией, Иоланда сперва удивилась тому, что вся эта возня так и не привлекла стороннего внимания, однако потом вспомнила недавний эпизод с бедняжкой Шарлоттой и другие, не столь безобразные сцены - и поняла, что персонал госпиталя попросту привык к визгу, крику и проклятиям. Оказалось, привыкнуть и перестать обращать внимание можно даже на такое. Словом, под прикрытием Элиссы, быстро разогнавшей немногочисленных любопытствовавших, они покинули лагерь - за исключением Амиры, задержавшейся переговорить со следопыткой, и нагнавшей отряд буквально через минуту с порядком поношенной и устаревшей лютней "свадебного" типа - шесть пар струн, одна не слишком богато украшенная розетка на деке, с подобным инструментом бродили вчерашние выпускницы Коллежа, обслуживая свадебные торжества по деревням, так что Бьянка не могла узнать владелицу, которую легко бы определила, если бы та была из их театральной труппы.
Оставшаяся на месте их совещания тощая пятнадцатилетка уже собиралась куда-то сдернуть, чтобы либо доложить о происходящей дичи, либо просто найти себе новое начальство, однако Амира успела ее перехватить и озадачить второй порцией курьерских поручений. Сама она так же покинула на какое-то время группу, и минут двадцать отряд Киры провел почти в полном молчании. Вскоре, впрочем, вернулась отправленная первой юная блондинка, принесшая вместе с рюкзачком для Киры обещанное вино. И вскоре все, что успела заказать уходящая в рейд боевая группа, было на месте - оружие, припасы, и даже магические компоненты. С дорогой жемчужиной, правда, оказалось сложновато - Амира принесла некий трофейный венец, украшавший голову какого-то высокородного косматого. И в этом самом венце было вкраплено порядком достаточно крупного жемчуга, однако выковырять себе подходящую для магии драгоценность жрице не позволили, обязав вернуть золотой обруч в целости и сохранности после похода.
- Я надеюсь, вы все исправите, - тихо произнесла нумантийка, вручая трофей Иоланде. - Иначе оно того...
Остаток фразы Амира проглотила, но было понятно, что она лишь повторяет за Элиссой.
И вот отряд уже идет через усеянное трупами косматых поле, где немногочисленные поисковые партии пытаются найти раненых или хотя бы тела павших Сестер, отгоняя периодически подоспевших к пиршеству лис и крылатых падальщиков - без большого, впрочем, энтузиазма. К вечеру на запах определенно должны сбежаться и волки. У начала восточной дороги их встретило три десятка копейщиц и лучниц, обложившихся рогатками - тот самый жиденький заслон, о котором говорили на военном совете.
- Вы до форта дойдете? - просмотрев лист боевого выхода, спросила командующая заслоном взводная. - Выясните, пожалуйста, как они так оплошали-то. Пятьдесят воительниц, стены крепкие - и никто не подал сигнал тревоги?
Это действительно была одна из загадок сегодняшнего вторжения: форт у Виа Ильдеци, стерегший подступы к Закуполью, так и не подал никакого сигнала о начавшемся вторжении. Впрочем, на самом деле загадочного было мало - митрианские жрецы определенно умели удивить и застать врасплох, так что оставалось лишь надеться, что сестры из передового гарнизона умерли быстро...
Встав, наконец, на разбитую за сегодня тысячами копыт уходящую в холмы дорогу, сводный отряд при первых же шагах поднял изрядное количество пыли. Кира, много раз ходившая здесь со своей женой и сестрами по оружию, будто впервые увидела этот изменившийся за утро путь, и скомандовала отойти вбок, к обочине. Так они и пошли - гуськом, стараясь не поднимать пыли, и шагов через двести исчезли из виду Старшей заслона где-то меж двух низких холмиков...