[VtM] Requiem for Motherland | ходы игроков | 1. Проклятый старый дом.

* * *

– А вот тебе и адские гостинцы, добри чловек, – оскалил зубы пандер, вырывая топор из рук павшего селянина: – Возьми и от меня, ты курво!

Вампир рванул к Амбросию, надеясь хотя бы отвлечь его на себя, дать шанс остальным, а если получится, то и нанести удар, пользуясь моментом. Из глубины его глотки раздалось приглушенное бульканье, едва подавляемый смех, прорывающийся наружу вместе с рыком последнего усилия в развернувшейся ночной бойне.

Топор вонзился в грудь колдуна, заставив взвизгнуть, и топорище тут же с шипением вспыхнуло.
Сперва загорелось лицо, но уже через пару мгновений огонь охватил всё тело. Но Амбросий не закричал, не стал метаться. Он немного попятился, а потом остановился и посмотрел на свою руку. Наблюдая за тем, как её пожирает пламя, он как-то криво то ли усмехнулся, то ли улыбнулся, а потом воздел её к небу и, падая, обратился в пепел, осыпавшись на траву почти ровным силуэтом. Стало как-то странно тихо — как будто бодро игравшая музыка вдруг замерла на ноте "си", оставив смутное ощущение чего-то неправильного, незавершённого, неполного.

Поднявшись на ноги, шеф прохромал мимо Радека и остальных и остановился в нескольких шагах от праха, глядя на светлую фигуру. Он не выглядел обрадованным или хотя бы расслабленным. Йован повернулся к остальным, сосредоточенно глядя в пустоту и что-то соображая:
— Всё как тогда, да только...
Потом он осмотрелся по сторонам и спросил:
— Где остальные? Елена! — позвал он. Затем взглянул на Моравеца. — Проверь в доме, скорей!

Вдруг пепельный силуэт на траве охватило переливающееся алое сияние. Тут же резко налетевший ветер подхватил с земли прах и закружил в воздухе, на глазах превращая в кровавую взвесь, которая затем стала стремительно уплотняться.
Шеф поднял вилы и пару раз взмахнул, но они прошли насквозь — лишь основание черенка слегка обагрилось кровью. Отбросив инструмент, Драгулеску поднял нож Луизы и стал отступать к крыльцу, опираясь на стену и с трудом подавляя голод.

— Должен быть способ!.. — прокричал он в шуме всё усиливавшегося ветра.

В отличии от шефа Игорь на какой-то момент расслабился, глядя как пеплом оседает фигура Амбросия - силен был фокусник, ну да и не таких ломали... Хотя Радека потом надо будет попытаться раскрутить на тто, как он сделал этот фокус с поджиганием топора - потому что такое может быть полезным.

А вот того, что дед восстанет вновь - Игорь точно не ожидал - так как это ломало все его представления о правилах по которым работает нежизнь. В этих правилах говорилось, что сожженные вампиры сгорают в пепел и не возрождаются. В остальных случаях еще могли быть варианты, но в этом - нет.

"Огонь? Рассвет?" - предположил Игорь в ответ на слова шефа, отступая к крыльцу вместе с ним, - "Или ядерная бомбардировка?" Последнее казалось наиболее надежным, но, увы, не осуществимым. "Это вообще - Амбросий или какое-то его прощальное колдовство на случай внезапной кончины?"

Моравец отшатнулся от горящего тела, едва сдерживая вырвавшийся из горла звериный рык и шипение. Чёрный дымок от ладони оказался плодом воображения, но на миг смог выбить пандера из колеи, вызвав секундную дрожь от кончиков пальцев до локтя. Чувство хромающего мимо Драгулеску, впрочем, вернуло ощущение реальности.

Вместо радости по поводу неожиданного "успеха", Радек только коротко кивнул шефу, чётко и немного лихорадочно, сверкнув глазами, в которых проскользнула искра первых признаков надвигающегося как неизбежная волна Голода. Вампир немедля рванул к ещё одному селянину, который пока ещё не расстался с топором, совсем недавно служившим ему орудием борьбы. Задержавшись ровно настолько, чтобы выдрать предмет из рук павшей марионетки, пандер бегом поспешил в сторону входа в дом.

Рывком распахнув дверь, не заботясь о том, чтобы прикрыть её за собой, вампир ворвался внутрь с топором наперевес и... разочарованно цокнул, когда его опасения внезапной неожиданности не оправдались. Наскоро осмотрев обстановку, Радек зацепился взглядом за куриные ножки, опять цокнул, но на этот раз как-то зло, чувствуя, что Зверь шевелится где-то позади его затылка. Чёрная, застилающая глаза ярость взорвалась между висками, рука пандера метнулась к окну, как и он сам, сорвала верёвку с оберегом, и откинула её в золу. Лёгкий вздох... и оскаливший зубы Моравец побежал вниз.

Лестница в подвал оказалась порядком задымлена.
Из темноты снизу вверх на Радека смотрело бледное лицо в обрамлении темных волос – Елена. Она быстро поднималась и жестом показала, что не собирается останавливаться, предлагая Моравецу пропустить ее или же и самому поворачивать и возвращаться наверх.
– В подвале пожар и запертые обезумевшие кровососы местной породы, – коротко пояснила Елена. – А что у вас?
Вблизи оказалось, что волосы и одежда женщины присыпаны каменной крошкой и пылью. В руках она несла трофеи: большое, покрытое эмалью и драгоценными камнями декоративное яйцо и невзрачный мешочек. А что-то небольшое Деметер успела спрятать в карман.

Завидев поднимающуюся Елену, Радек посторонился и пропустил ту вперёд.
– Мы почти укокошили пана, – он махнул рукой будто мошку отгонял: – Только он поднялся вновь после того как сгорел. Čaroděj takový, jaký je.* Нашего же пана потрепали знатно. Он приказал быстро вас найти, типа, он что-то важное понял. Я это тут подумал, – Моравец поплёлся позади: – Там внизу ничего не было такого, типа оберегов, амулетов, странного в конце концов?

– Было, было. Электрифицированная лаборатория в мире страшных сказок. Говоришь, укокошили пана, а он поднялся? Похоже, что у нашего Теслы-Кощея натурально есть игла. И она только что… возбуждалась, что ли. Возбуждалась – подходящее слово? Или пробуждалась?

Болтая, Елена не переставала обдумывать ситуацию, взгляд ее скользнул по бедренной кости торчащей из русской печи и остановился на топоре в руке юноши.

– Мне кажется нам надо следовать законам жанра, Иванушка. Кому как не тебе разрушить проклятый амулет? Янтарь мягкий камень, должен поддаться топору. Я только немного отойду.

С этими словами Равнос протянула Радеку красный слиток с запаянной внутри булавкой.

Когда кровавый человеческий образ окончательно оформился, новый порыв ветра сдул с него кровь и пред очи шефа и остальных предстал не жалкий сутулый, по пояс голый уродец с глазами на выкате, у коего больше общего нашлось бы с гоблином из популярного в последнее время фентези, нежели с человеком, а статный пожилой мужчина с морщинистым лицом и седой бородой, но предельно ясным взглядом. Выглядел он сильно за шестьдесят. Почти лысый.
Старик был облачён в старинную красную мантию со знакомыми узорами. Похожую одежду носили высокопоставленные лица Дома Горатрикса — отступники Тремер, с каковыми стае приходилось общаться раз или два. Но в то, что перед ними находился один из них, а тем более старейшина, верилось с трудом. Ведь все отлично знали, что уж больше года назад всего за одну ночь этот клан исчез весь и без остатка, и только потом до Меча Каина дошли слухи и некоторые косвенные свидетельства того, что отступники Тремер были сожжены где-то на территории Мексики — даже те, кто до этого находился в Европе или где бы то ни было ещё. Но сейчас это было не столь важно.

Холодные синие глаза взирали на стаю свысока, задерживаясь на каждом чуть дольше необходимого. И пока оставалось неясным — помнил ли старик то, что здесь случилось пару минут назад и что он делал. Но одно можно было сказать точно — во взгляде его не читалось ни капли дружелюбия.
Ветер опустил его на траву, и старик вытянул руку в сторону. Тот час же из земли вылезли два мощных корня и, переплетаясь между собой, за секунду доросли до его руки и выше, в конце концов отделившись от основания и превратившись в посох. Впрочем, должно быть, незавершённый: там, где концы корней встречались, по-видимому, должно было находиться что-то ещё — какой-то камень или иной предмет. Впрочем, не похоже, чтобы его отсутствие сколько-нибудь смущало старика.

— Я знаю, кто вы такие, — голос его теперь звучал иначе, едва ли напоминая тот противный скрип, что издавала его сумасшедшая пародия на вампира. — Знаю, почему!
— Стало быть, таки свиделись, чёртов паскудник... — еле слышно процедил шеф под нос себе, ухватившись за перило и коротко глянув в окно. — И что теперь? Просветлел рассудком да своих признал? Передневать позволишь да покрестишь на дорожку?
— Нет, Иван Дмитрич. Я давно не служу Мечу. А ежели подумать, дак и не служил толком.
— Это ж как же так?! — крикнул в ответ шеф, пытаясь тянуть время, насколько это было возможно.
Но колдун, по-видимому, не собирался вступать в подобные дискуссии.
— Ваш прах и души останутся здесь, со мной — в моём Царстве. Как и тех, кто придёт после...
— Ну разумеется, старик! Куда ж мы денемся-то? Но скажи! Вот ты всё причитал — ОНА придёт, ОНА не придёт, без НЕЁ свет не мил. Что за ОНА-то? Поведай, уважь любопытство старого недруга напоследок, коль щадить не намерен!
Глаза старика вдруг задрожали, губы плотно сжались, он напряжённо уставился в одну точку. Похоже, не ждал такого вопроса. Может, его разум и вернулся, но то, что причиняло колдуну мучения, по-прежнему оставалось с ним.

– Сделаем, – Радек взял кусок янтаря из рук Деметер и тут же положил его на пол. Топор в руке пандера перевернулся с лезвия на обух для тупого, но мощного, удара, как молотом по наковальне.
– Надеюсь, что сработает! – громко сказал Моравец, скривив губы, выпустил немного воздуха сквозь плотно сжатые зубы и занёс орудие над головой. Топор, молниеносно взмыв вверх, замер в высшей точке, мелко подрагивая, после чего полетел вниз по изогнутой траектории.

— Не твоего ума это... — с трудом выдохнул колдун, — дело...
Рука его вспыхнула ослепительным белым светом, крепче сжав посох. И этот свет тут же взвился по корням на самую вершину, образовав огромный раскалённый шар, от которого задымилась одежда и стала подгорать и сворачиваться борода и остатки волос. Амбросий даже не посмотрел в сторону шабашитов. Он просто направил посох в их сторону и тихо произнёс:
— Добро пожаловать... в моё Царство...
Однако в последний момент он отвлёкся, посмотрев в окно и встретившись взглядом с Еленой. Старец улыбнулся — не то ей, не то какой-то своей мысли.
А потом отпущенная сфера, испуская едва видимые язычки бледного пламени, резко увеличилась, целиком поглотив колдуна и испепелив его во мгновение ока, и также резко рассеялась, обдав горячим воздухом всех, находившихся поблизости и опалив траву под собой.

— Ч-чёрт возьми... — только и смог выдохнуть Драгулеску, не ожидавший подобной развязки и уже было готовившийся к худшему.

Саундтрек: ссылка

На мгновение небо над деревней озарилось сине-зелёным сиянием, и через некоторое время оттуда стали доноситься голоса — радостные, возмущённые, непонимающие. Останки погибших возле дома колдуна исчезли, обратившись в пыль. Тело Марика осталось нетронутым. Впрочем, он, похоже, был ещё жив, что вскоре подтвердил и шеф.

— Бедолага. Кровь ему нужна, — вздохнул Йован, устало доковыляв до гуля и наскоро осмотрев его раны. — Отлежится маленько да оклемается.
— Могло и не свезти, дружок... — добавил он чуть тише себе под нос.

Тем временем дым заполнил весь первый этаж бывшего жилища колдуна и повалил на улицу.

Елена встретила взгляд вампира не шелохнувшись, ее лицо оставалось непроницаемым и неподвижным до тех пор, пока тот не спалил себя собственным пламенем. Тогда только губы ее растянулись в усмешке удовлетворения.
– Не совпадение же это? Сработало! – сияя обернулась она к Моравцу, бегло проверяя, что стало с разрубленным камнем.
Торопливо, пока дым окончательно не затянул помещение, Елена забрала из сундука драгоценную шкатулку с украшениями. Тушить что-то позади себя у нее и в мыслях не было.

Отряхиваясь, она как ни в чем не бывало подошла к Драгулеску, склонившемуся над выжившим гулем.
– Тут был красный янтарь, в янтаре игла. Герой ее разрубил. – В пояснение своих слов Деметер подкинула пустое яйцо.
– В подвале осталась куча останков нашего брата и обезумевшие обращенные местные. Еще что-то вроде алтаря посвященного безликой женщине. И в целом не самая здоровая обстановка, – поморщилась она, припоминая смрад подземелья. – Я бы подумала, что какой-то Тремер сожрал старого Амбросия, и, вероятно, мог питаться только вампирами, в конце концов свихнулся на почве амаранта. А может, кто-то поглотил и Тремера, и Амбросия. Использовал янтарный камень из посоха, чтобы задержаться на этой земле. Может, этот кто-то был той самой женщиной? Но зачем я гадаю? Ты ведь лично знал этого хрена? Он назвал тебя по имени. – Елена наседала на потрепанного герцога. В то же время, не сводя с Драгулеску пытливый взгляд, она надкусила собственное запястье и поднесла руку с темным ручейком к губам бесчувственного Марика, решив, что те, кто дрался, слишком голодны для разумного альтруизма.

– Странно, и это всё? – Радек выбрался из дома с остатками расколотого янтаря в ладони. Он сгрёб их свободной рукой прежде чем поспешно ретироваться. Тушить проклятый дом пандеру не могло даже прийти в голову, более того, да может оно и к лучшему. Всё что скрыто в подвале, там и останется. Впрочем, какого-то особого сострадания к обезумевшим сородичам, вампир не чувствовал, скорее обычное облегчение, что проблема их наличия сама собою устранилась, или, как минимум, близка к устранению, пока огонь не закончил начатое.

Снаружи, не раздумывая, Моравец направился к Йовану и, не откладывая, раскрыл ладонь с осколками, чтобы продемонстрировать собравшимся подтверждение слов Елены.
– Красный янтарь, – сухо прокомментировал он.

Шеф сосредоточенно выслушал Елену, потом взглянул на осколки янтаря со сломанной пополам заколкой. Он осторожно взял половинки последней, повертел в руке, присмотрелся поближе, потом взглянул на шкатулку в виде яйца Фаберже.
— Не уж то игла кащеева? Да только без зайцев да без уток, — подивился шеф. — А я-то уж было думал, эт он сам. Молодцы — ничего не скажешь. Все молодцы. С остальным разберёмся позже.
Тем временем Марик уже открыл глаза и захрипел, тяжело дыша. Он с трудом перевернулся на бок и тут же закашлялся кровью — больше своей. Потом попытался подняться, но на это ему сил уже не хватило, и тогда он выругался на армянском — то ли на себя, то ли на колдуна, то ли на обоих сразу.
— Сукин сын... Колдунищка паганый... Погодзи у меня ещё... Щас я тсебе пакажу... — похоже, он ещё не осознавал, что происходит. Спустя некоторое время он поднял глаза на собравшися вокруг него и непонимающе моргнул.
— Щто? Всо уже закончилось, да? Я щто, савсем вирубился?
Йован на это развёл руками. Потом поднялся на ноги и огляделся.
— Луиза. Найти её надо скорей. Лена, давай ты. Я пойду за тобой. Остальные — давайте в деревню. Там поди та ещё неразбериха сейчас. Парни, поможете нашему бойцу доковылять?
Шеф посмотрел на оставшихся девушек.
– Маришка с Полиной — видели обереги на окнах? — шеф кивнул на дом. — Отрубленные лапы цыплячьи. Захватите с собой да развесьте у нас на окнах. Над входом тоже. Это колдовство такое: чтоб люди не совались.

Елена изобразила беззвучное изумление тем фактом, что именно ей поручено искать тело этой малахольной Мельхофф. Впрочем, всерьез спорить не стала и, разок обернувшись, отправилась в направлении, которое ей показал Йован.

  Марыся, до последнего остававшаяся рядом с шефом и готовая разделить с ним любую судьбу, наблюдала сначала за странной трансформацией Амбросия, а затем и за не менее странной его погибелью.
  — Это… всё? Точно всё? – вспоминая первую «смерть», с сомнением спросила вампир, когда пламя поглотило колдуна. Даже возвратившаяся из дома троица с расколотой иглой не сразу убедили Марысю в том, что Амбросию действительно настал конец. Она слушала рассказ Елены, щедро сдобренный домыслами, но никак не могла взять в толк, кем на самом деле был пан и почему его смерть в чёртовой игле в красном янтаре. Да и шеф так и не ответил ни на один из вопросов, так что ситуация осталась непонятной. Но, может, ещё расскажет. А если нет, то глядишь Елена не откажет подробностей добавить.
  На вопрос об оберегах Марыся утвердительно кивнула, хотя, по правде говоря, не до того ей раньше было, чтобы куриные лапки на окнах рассматривать. Но коль действительно людей воротят от дома, чё бы и не повесить.

— Всё иль не всё — сегодня можно поспать, — устало улыбнулся Драгулеску. — А там уж поглядим...


* * *

За прилеском на запад растянулось поле, пересечённое дорогой. Далеко впереди горели огни соседней деревни. И было очень тихо. Звёзд всё ещё видно не было, напротив, небо ещё плотнее затянулось грозовыми тучами, время от времени озаряемыми фиолетовыми сполохами без грома.
Возле дороги на обочине стояли две машины: самосвал «Урал» и вписавшаяся в него какая-то угловатая пятидверная легковушка, хэтчбек. В свете уцелевшей фары последней сидела Луиза, прислонившись спиной к колесу «Урала». Вся в пыли. Лицо — в ссадинах и кровоподтёках, лоб рассечён, подбородок и шея в уже подсохшей крови, нога и рука неестественно вывернуты. Уцелевшей рукой Лу держалась за бок, из которого торчали обломки ребёр. На дороге перед легковушкой лежало тело водителя. На переднем пассажирском — женщина без сознания, пульс и дыхание присутствовали. Водитель Урала лежал в метрах десяти от грузовика дальше по дороге. Оттуда к месту аварии тянулся кровавый след.
Увидев собратьев, Луиза приветственно подняла руку и вымученно улыбнулась, но потом вдруг закашлялась и сплюнула сгусток крови.

– Савсем-савсем атрубился, – подытожил причитания армянина пандер, но сам подошёл ближе и уже дружески протянул руку, предлагая тому опереться на себя: – Хэй, давай лапу, Марик, пойдём отсюда, – Радек кивнул Йовану: – Куда? Я имею ввиду, куда болезного положить?

— Каво паляжиц? Эй, я цебе толька раненый тут, а не каматозник! — возмутился армянин, всё ещё уязвлённый своим фиаско. — Сам паляжусь. Толька дайци памаги.
Поднявшись, Марик похлопал Радека по плечу в знак признательности.
— Пойдзём. Ты сам вон какой раненый.

– Удачно свалилась, – мимоходом проронила Елена, изучая трагические детали сцены. – Прямо за обеденный стол. Но разве мама не учила, что надо доедать до конца?
Линия рта исказилась от мгновенно выросших клыков. С легким шипением Елена склонилась к шее водителя легковушки, на миг зависла над ним, потом отстранилась и выпрямилась, так и не вонзив клыков,*
Только чтобы сразу затем, пожав плечами, впиться в шею жертвы, забирая еще чуть от того немногого, что оставалось в теле человека. **

– Изволите заканчивать с мадам на десерт, и пойдем в деревню, проверять на себе надежность оберегов из куриных лапок? – Деметер кивнула на женщину в машине, вероятно предполагая, что Драгулеску поможет Луизе подкрепить силы кровью последней жертвы аварии.

– Упускаешь такой шанс бесплатно покататься, Марик. Когда тебя там последний раз носили на руках, в детстве? – хмыкнул Радек, пожимая плечами, улыбкой, впрочем, давая тут же понять, что он ничего на самом деле не предлагает. Ещё немного так погримасничав, пандер опять хмыкнул, на этот раз скорее с неуверенностью в голосе: – А вот подкрепиться не помешало бы... может, типа, по дороге оприходуем? Хм, проехали. Кажется, один из наших домишек был на краю деревни? Погнали туда.

Моравец подопрал армянина с одной из сторон, давая тому опору, и повёл его в деревню.

По дороге скованность мышц, мешавшая Марику идти самостоятельно, частично отступила, и к концу пути он уже мог кое-как переставлять ноги самостоятельно.
Когда они подходили к крыльцу, сверкнула молния, ярко озарив округу. В этот момент их и приметила сморщенная, как чернослив, растрёпанная старуха, что сидела на скамье с ковшом в руках перед ведром воды. Она опустила ковш в ведро и заковыляла к ним. О намерениях её судить было сложно, но не было похоже, что ей двигало любопытство. Игорь уже успел войти в жилище. Марик, оживившись, тоже поспешил за ним и утянул за собой Радека:
— Не нада с ней гавариц, — посоветовал он, опустив засов. — Ат греха падальше.
Игорь согласился, зашторив окна:
— Хватит с нас старух на сегодня. Ждём остальных.
— Она нас запалила, Марик, — Радек не сопротивлялся, хотя его тон был по большей части даже укоряющий: — Чё теперь с ней делать, а вдруг зайдёт?
— Не зайдзёт, — сказал как отрезал гуль. — Дверь лямац не станет. Пастаит — уйдзёт.
Игорь хмыкнул.
— Шеф что-то там про куриные лапы говорил.
— Ляпы у меня тоже есц. Вон какие, — армянин поднял мощные руки, которые всё ещё немного подёргивались непроизвольно. — Не куриные.
— Тебе бы подремать, герой. А то хоть и не куриные, а проку столько же будет.
— Лядно. Я вздремнуц тагда. На часок, — не стал спорить гуль и уже собрался было устроиться на скамье, но Игорь его задержал.
— Стой. Что это?
Яров отодвинул полу куртки Марика. Рубашка была влажной от крови и местами обуглилась. В нос вампирам ещё сильнее ударил запах жжёной плоти, который до сих пор присутствовал лишь едва заметным фоном. Тзимици аккуратно отлепил ткань от полузапёкшейся и сочащейся кровью плоти и присвистнул.
— Если б ударило чуть выше...
Коснувшись пальцами живых тканей по разные стороны от поражённого участка, Яров сперва озадаченно хмыкнул, подняв удивлённый взгляд на гуля, потом сосредоточился. Повреждённая кожа сначала ещё больше растрескалась и закровоточила, заставив Марика стиснуть зубы, но потом начала быстро грубеть, а скоро и вовсе отслаиваться, как у змеи. Взяв попавшуюся под руку пыльную тряпку, Игорь отряхнул её и скатал ей остатки старой кожи, швырнув в ведро. Новая кожа отличалась чуть менее смуглым оттенком и отсутствием волос, но от ожогов не осталось и следа. Впрочем, состояние гуля это не особо улучшило.
— С остальным сегодня не помогу. Но кожа теперь в порядке. Можешь подремать.
— Так тоже харашо! Спасиба и так, брат. Дальще сам пачинюс.
Кивнув присутствовавшим, Марик устроился на скамейке в закутке возле печи и сунул под голову скомканную куртку. Но перед тем, как уснуть, он завёл будильник на своей каким-то образом уцелевшей «Монтане» на следующий час, положив часы на стол перед собой.

– Эй, может того? – Моравец осторожно выглянул в окно на улицу, осторожно при открывая шторку сбоку, пытаясь понять, где сейчас находится старуха: – Подкрепимся? Эники-беники... если не будет поднимать шум, то не трону, – пробормотал вампир, продолжая выглядывать наружу. Пока все не соберутся, пандер не мог позволить себе расслабляться, тем самым считая, что может быть полезным шефу в текущую минуту.

  Марыся с Полиной на двоих довольно быстро закончили со сбором оберегов. Тем паче, что по углам они лишний раз не лазили да во всякие сундуки не заглядывали. Не то что любопытно не было, просто Полина с Еленой вроде бы всё уже тут осмотрели и самое интересное разобрали. А ещё не хотелось сильно от своих отставать: мало ли, что ещё за чертовщина тут могла случиться. Вот, как например, любопытная бабка у дома. И чего ей у дома-то надо? Ну, за одно и шанс проверить, как эти куриные лапы работают. Пропустив вперёд Полину, Марыся, перед тем как проскочить внутрь к остальным, повесила на входную ручку один из оберегов.
  — Так и тянет к нам стариков, а? — увидев Радека, прилипшего к окну, Марыся хотела пошутить, но вышло как-то не очень. — Ладно-ладно, глядишь, лапы и помогут. Лучше помогите развесить.

Моравец, едва завидев девушек, поспешил к двери.
– Марыся с Полиной прибыли, – уведомил он Игоря и снял засов, осторожно приоткрыл дверь, чтобы впустить их внутрь: – Там старуха вас палит, поторопитесь.

Радек не стал выходить наружу, стараясь намеренно держаться поглубже в тени внутри и не отсвечивать любым внешним наблюдателям.
– Долго остальные?

— Им-то откуда знать? — заметил Игорь. — Скоро будут — иных вариантов у них нет.


* * *

— Жа-а-аль... Она была тебе к лицу... — протянула в ответ Лу, глядя куда-то поверх головы Елены. — Ничего, я куплю тебе новую!
Внезапно оживившись, она отняла руку от раны, и рёбра медленно втянулись обратно, а разрывы закрылись.
— Этот десерт не мой, — Луиза выразительно уставилась на шефа. — Голоду нужно дыхание.
Йован взглянул сначала на неё, потом на Елену, а затем молча подошёл к девушке, и, склонившись над ней, что-то пробормотал, потом отклонил её голову назад и вонзил клыки в шею. Но вскоре он отстранился, взяв лишь немного крови. Девушка была по-прежнему в порядке — разве что чаще задышала.
— Хватит на пока... — невозмутимо сказал он, утерев испачканный подбородок тыльной стороной ладони. — А покойников-то убрать надо. Пустые машины — не столь вызывающее зрелище, сколь пара мертвецов. Ни к чему торопить полицию.
— У них тут милиция, — напомнила Лу.
— Да? Тем более.
Вдруг Йован заметил шевеление на грунте в паре метров от Москвича и заинтересованно вгляделся в полумрак. Но через секунду вспышка молнии ярко осветила округу.
— Лягушки, — поморщилась Мелхофф. — Гадость.
— Это не лягушка. Это жаба. — Осмотревшись вокруг, шеф указал на густую растительность в поле сотней метров западнее, что немного возвышалась над люцерной. — А это там, стало быть, камыш.
Драгулеску вновь обернулся к Луизе.
— Вот что. Покойников мы оттащим к болоту. А ты уберёшь следы и запудришь девице мозги. Чтоб никакая милиция-полиция не заявилась днём в деревню с расспросами.
Лу озадаченно вскинула брови, затем насупилась.
— Давай, давай. Надо.
Шеф взвалил на себя тело водителя легковушки и понёс куда собирался.

– Откуда мне знать, знают они или нет? – пожал плечами Радек и взял несколько оберегов: – Пришли после нас, может видели что?

Пропустив всех, Моравец закрыл дверь обратно на засов и поспешил повесить лапы на окно, из которого только недавно выглядывал, после чего выглянул опять.

* * *

Елена дотронулась до волос, словно поправляя невидимую шляпу.

– Смотрите, природа ожила со смертью нашего гада, – энергично отреагировала она, склонив голову набок и пристально вглядываясь в предполагаемую жабу. Внезапно перепавшая кровь сделала свое дело, настроение Деметер всё улучшалось, даже несмотря на компанию Лу. – А вдруг это заколдованный принц?!
Елена вытянула губы трубочкой и посмотрела на Драгулеску.
Жаба сделала два неуверенных прыжка в сторону Герцога стаи и вполне членораздельно пискнула: "Do you love me? Kiss me, please."*

Вернувшись к своему мертвецу, женщина взялась за ногу в тяжелом пыльном ботинке и с демонстративным усилием потянула. Грузное тело водителя самосвала едва ли сдвинулось с места. Равнос продолжала пантомиму невероятного усилия, пока Драгулеску, не проронив ни слова, не отнес и этого покойника в камыши.

Для Полины все произошедшее казалось безумным сном. То, что должно было быть простой ночевкой, превратилось в полномасштабное противостояние с колдуном-Тремером. Вопросов, конечно, было больше, чем ответов. Больше всего девушке был любопытен тот факт, что шеф узнал этого типа, а значит был знаком с ним лично. По тому, что он сказал Елене, в целом было ясно, что сейчас объяснений ждать не придется. Ласомбра сощурилась, раздумывая, стоит ли спросить с большим напором, но в итоге пришла к выводу, что вечер утра мудренее. В конце концов, им еще предстоял долгий путь на поезде. Достаточно времени чтобы вдоволь наболтаться. Из задумчивости Полина вышла, когда услышала слова Марыси.
- Я помогу, - тихо сказала Полина, с брезгливостью беря часть лап, и начала развешивать их на окна. - Надеюсь, днем в этой деревеньке дела пойдут поспокойнее.
Вязкая усталость разливалась по телу девушки, ей не терпелось наконец сомкнуть глаза и уснуть.