[DA:M] Апулийские сплетники | ходы игроков | 4. Из башни смотрит сверху вниз...

Когда обратишь ты лицо против ветра и вскинешь взор гневный вверх,
На тех, кто властвует в каменной башне, считая себя выше всех,
Колени согнёшь ты в изящном поклоне иль предпочтёшь ты восстать?..

Сухой колодец близ Sancti Felicis de Fuciano, август 1066 года
Следующая ночь после нападения, сразу после захода солнца

  Где-то на грани пробуждения, а Ирина, было это наваждением или особым чувством, этой ночью как никогда ранее чувствовала, что оно близко, где-то рядом, девушка поняла, что видит себя в лесу. Почти физическое ощущение уходящего за горизонт палящего светила, перед которым ламия стояла... во сне?.. было будто бы очевидным доказательством его окончания, совсем не мешало видеть перед собою ночь и звёзды, а также огромную гору, на склоне которой расположилась каменная крепость, немного похожая на замки норманнского типа, состоящая из кубической монолитной главной башни с маленькими окошками для стрелков, понатыканными едва ли не где придётся в стене, только несколько больше в размерах и выше, чем схожие сооружения во владениях баронов. Тело лилин не слушалось, она бежала по тропе вверх, в руках кинжал и книга. Камни то и дело выскальзывали из-под босых ног, оставляя острыми краями небольшие, но глубокие царапины, которые не могли зажить, но и не кровоточили. Девушка налетала на корни, то и дело преграждавшие путь, и ветви, опасно тянущиеся к лицу. Кто-то смотрел... свет единственного факела в башне трепетал, вторя движениям находящегося там человека, будто он выглядывал иногда, ожидая встречи с кем-то. Ламия, задрав голову вверх, запнулась... и очнулась. Проснулась ли она раньше и погрузилась в видение, или это был настоящий сон?

  Вокруг царил полумрак, единственный свет шёл от дыры в потолке, округлого колодца. Помещение, где Ирина лежала на куче соломы в окровавленном, изодранном местами, особенно на спине, будто её часть дороги сюда тащили, а не несли, платье, тоже, хоть и неидеально, округлое, с какой-то дряхлой деревянной дверью в одной из "сторон", оно немного походило на шахту, с грубо обработанным камнем скалы в качестве стен, и с сухим полом, покрытым пылью, песком и иссохшей бледной травой в середине. В качестве подпорок и укрепления, по кругу, упираясь в потолок стояли древесные стволы, судя по состоянию, быть может даже видевшие греческое правление в этих краях. На другой стороне от сумеречного светового пятна в середине, у скалы в положении полуприседа, склонившись над грудой предметов, недвусмысленно напоминающих книги, молча копошился Ипсилантис в объёмном чёрном балахоне. Рядом с ним недвижимо стояли две фигуры, мужская, знакомая лилин по излому шеи, и женская, очень бледная и тощая, сейчас застывшие в ожидании приказов. Кроме них тут внизу, прямо у ног ламии обнаружился мешок с чем-то круглым внутри и издающим характерный запах крови, едва пробивающийся через другой, значительно менее приятный вампиру. В воздухе стоял заметный и тревожащий аромат дыма, хотя внутри задымления никакого видно не было, по всей видимости большей частью проникавший снаружи от дыры сверху, и, малой частью, через щели в той самой двери в стене.

Ее глаза наполнились светом, и образы уходящего странного сна исчезли, словно выдуманная второпях история. Когда говорят, что лжец быстрее сочинит новую ложь, чем воспроизведет старую - это правда. У правды есть якорь в реальном мире, в то время как ложь, словно парус, уносит туда, куда подует ветер. Ирина сумела бы невредимой пройти по дороге, устланной кованными шипами, не говоря уже о камнях, даже самых острых. Это бросающееся в глаза несоответствие выглядело забавным и вынуждало не принимать увиденное во сне всерьез. Тем не менее самые яркие из этих образов она постаралась запомнить, чтобы проверить в дальнейшем. Кажется, в этом деле уже и так было слишком много пророчеств...

- Господин, я не сумела вернуть Ваши книги, - твердым, спокойным тоном произнесла Ирина, стоило ей подняться и сесть на соломе, словно самоуверенной деревенской девке в ожидании кавалера. - Но я знаю, кто их похитил. Это смертный колдун. Басим экс Герник... Атлант. Я принесла голову его аколита.

Содержимое окровавленного мешка было ценным. Без него любые сказанные Ириной слова были бы лишь словами, но голова... Голова была якорем, связывающим их с реальностью. Потому ее голос звучал так уверенно. Ее не осудят и не упрекнут в бездействии. Но помимо этого Ирина знала почти наверняка еще кое-что: смертные подожгли тот притон, в котором она спала, и все же... Новая ночь. Новая paria*. Она одна против всего окружающего мира.

"О, Мать, не оставь меня. Дай мне сил и направь мою руку..."

  Ипсилантис беззвучно обернулся на голос ламии и некоторое время задумчиво, немигающе "сверлил" её глазами. Затем так же бесшумно встал, держа в правой руке массивный чёрный истрёпанный, едва ли не разваливающийся на ходу, томик, и, левой рукой, ленивым движением кисти, махнул слуге подойти к Ирине. Без лишних слов мужская фигура накренилась вперёд и неуверенно, будто под порывами ветра, зашагала к девушке, дошла до мешка с головой, наклонилась и подняла увесистый куль.

   – Нехорошо, – холодно прошептал каппадокиец, переведя взгляд на мешок: – Флавий? Ты нашла его? – тем временем слуга вампира понёс голову чародея в руки Ипсилантиса: – Нехорошо, очень нехорошо, – вампир за волосы вытащил голову волшебника из мешка, затем запустил длинные пальцы ему в глазницу и вырвал левый глаз: – Ифрикиец значит жив... или кто-то воспользовался его именем? Сотни лет араба не было в пределах Империи, но вот он пришёл и решил украсть мои труды?! – фигура содрогнулась всем телом, когда Траян ногтем чиркнул себя по пальцу, только чтобы мазнуть витэ шарик на ладони, тут же сжав его в кулаке. Послышался треск: – Вижу, – грек застыл, затем пробормотал: – Отвратительно. Спустя столько лет трудно понять, тот ли этот маг Атлант, что я знал раньше, но он столь же отвратителен.

Наблюдая за манипуляциями некроманта, Ирина поймала себя на мысли, что ожидала чего-то большего. Явления призрака или беседы с отрезанной головой... Впрочем, история с образом в глазе умершего могла быть прелюдией к основному представлению, и она удержала себя от поспешных выводов. Тем временем Ипсилантис осведомился о Флавие, заставляя Ирину тщательно подбирать слова для ответа.
- Прошлой ночью... Моим соперником было солнце, - она высказалась поэтично, чтобы спрятать за красотой неудачу. - Флавий - всего лишь пешка в чужой игре. Когда пришлось выбирать, следовать за ним или за книгами, признаюсь... Я не колеблясь избрала второе.

Женщина встала и мягко подошла к собеседнику. Ее изодранная стола напоминала хитон, колеблясь на левом плече, будто одинокая ива над краем пропасти. Встав рядом, она остановила взгляд на мертвом обличии Гарпакса и добавила, как могло показаться, с сожалением.
- Ученик колдуна кое-что умел. Я хотела, чтобы он вынудил жителей деревни на рассвете атаковать логово Флавия, пока я занята его господином. Но тот вмешался, и ничего не вышло. Он словно использовал его тело в качестве сосуда. Чужие глаза, уши, рот... Я привела бы его живым, будь иначе.

   – Ты выступила достойно, дщерь Халис, – склонил голову Ипсилантис: – Хм-м... хм-хм-хм... Знакомый подчерк... И всё же... Жаль, что слуги не умеют говорить, – вампир оглянулся на женский силуэт у стены: – Есть среди нас те, кого это беспокоило, и вот слышал я, что в Венеции исследуют что-то примечательное. Были у меня пара книг по теме, как раз от знакомого оттуда, – каппадокиец повернулся и побрёл к куче истрёпанных томов, где застыл, бросив голову Гарпакса в сторону: – Не успел всё разобрать, только глянул... хм-хм-хм... Как там называлось? Нигримансия? Венеция... хм... может мне и самому туда перебраться?

  Ипсилантис склонился над кучей, положил томик, что держал в руке туда обратно, а взамен выудил другой чёрный том без надписей, часть страниц в нём отсутствовала, была вырвана, и начал листать.
   – Горсть спорыньи... от заката до полуночи, – бормотал каппадокиец, перелистывая страницы и пытаясь углядеть написанное в стремительно наступающей тьме ночи, повернувшись к пока ещё источнику света в потолке: – Находил я в Салерно несколько книг смертных некромантов, маленьких таких, всего на десяток замызганных страниц. Чем-то они похожи на венецианские experimenta. С чего бы? А в прочем... – вампир поднял взгляд на ламию: – Не вижу иного выхода, книги всё равно нужно вернуть. Верно же я понял, где Атлант, там и они должны быть?

Ирина слушала каппадокийца внимательно, но чем дольше тот говорил, тем более его слова походили на суп. Суп с грибами и привкусом гнилого мяса... Он будто пытался говорить обо всем сразу, а закончил вопросом, на который не было однозначного ответа.
- Я полагаю... - произнесла Ирина, слегка промедлив. От почвы столь зыбкой она отвыкла, ибо предпочитала искренность и полуправду всякой лжи. Сказать, что книги всегда при волшебнике, отважился бы глупец или предсказатель. Она не являлась ни вторым, ни первым, и когда ее губы шевельнулись вновь, это был уже знакомый собеседнику тон, наполненный ледяным спокойствием в каждом слове.
- Атлант сообщил, что собирается в Мельфи. Боюсь, другого пути, кроме как последовать за ним, у нас нет. Но его ученик... Если бы нам удалось заставить его говорить, я уверена, это были бы ценные сведения. Возможно, нам стоило бы сосредоточиться сперва на этом?

  Ипсилантис застыл, недвижимо вслушиваясь в слова ламии, с несколько отсутствующим выражением на лице, будто вопрос Ирины застал его врасплох. Вместо ответа каппадокийца, лишённая крови девушка у стены пошевелилась и заковыляла к груде книг, всё также под неподвижный немигающий взгляд Траяна, выудила оттуда объёмную пожелтевшую от времени книгу, и поднесла к хозяину. Вес тома был, по всей видимости приличный, оттягивая руки слуге и делая её походку ещё более неустойчивой.

   – Как много ты знаешь о нашем искусстве, дщерь Халис? В первую очередь, о главном искусстве нашего клана. Признаться, вопрос смутил меня... я знаю, что твой род ценит внешнюю мощь и очень способен в качестве воинов и стражей, но тем не менее мы оба потомки Каппадокия. Мортис, искусство нашего прародителя, столь же доступно твоему роду, но почему же тогда они избегают изучать? Таких как ты, моя дорогая защитница, более чем достаточно среди ламий. Иногда стоило бы и твой род приобщать к обучению чего-то за рамками обычной вашей роли, о подлинное искусство не выносит шума и спешки и требует вдумчивости, понимаю, что трудно урвать между вашими обязанностями время лет так на двадцать, чтобы познать. Непрерывные крики плетущих интриги каинитов только раздражают чувства подлинного искреннего учёного, шварканье обескровленных тел об пол дворов самозванной знати, потрясающий стрёкот смертных искусительниц, которых заводят любители чувствовать себя императорами ночи, понимаю, от этого нужно держаться подальше, удалиться от мира в добровольное отшельничество ради познания тайн. Бывает, конечно, иначе, и трепетный учёный вынужден поселиться ближе к источнику притязаний, и тогда познание превращается в гонку с самим собой ради крупиц знаний, которые так и норовят вытащить у тебя из под носа. И вот теперь вынужден бежать в Бари... о чём это я? Ах да, в Мельфи тебе придётся отправиться одной, точнее, – Ипсилантис оглянулся на обескровленную, прервавшись в шелестящем монологе, и зашагал по колодцу взад-вперёд, заламывая длинные пальцы на руках. Чёрный том, который он до этого листал, по дороге оказался снова в куче: – С ней.

  – Двое суток это существо сможет охранять твой дневной сон или нести что-то. Я уезжаю в Бари, после чего в покину Италию ради Малакопии, что в Анатолии. Хм... хм... в Мёльфи застрял мой слуга, гуль, когда я послал его за нужным мне фрагментом, его схватили. Если не успели казнить, то он до сих пор в темнице, времени прошло немного. Он может заменить это существо, и в целом принести пользу. Хм... хм... хм... сосредоточиться на этом? – вампир остановился возле головы чародея, прежде чем зашагать дальше: – О чём я сейчас? Ах да, голова. С ней есть одна большая проблема... горло перерезано, что не даёт голосовым связкам регулировать поток воздуха... кроме того, слуги не в состоянии управляться с разумом и лёгкими. Немного неудобно.

   – Но выход, конечно, есть, – каппадокиец лёгким движением кисти указал на книгу в руках девушки: – Давай я расскажу тебе одну забавную историю. Венецианская experimenta, совсем недавно достопочтенные старшие обратили главу семьи некромантов из Венеции, так называемый Аугусто Джованни. Так вот, на основании его изысканий была разработана совершенно новая дисциплина, обходящая ограничения плоти. К сожалению, я не так давно столкнулся с ними. Их некоторое время держали в секрете, даже от достойных, – Траян остановился возле Ирины, явно имея ввиду себя под "достойным" всем видом: – Ты верно думаешь, у меня есть описания их ритуалов, – Ипсилантис сделал паузу, буквально на секунду, после чего подошёл к обескровленной и положил ей руки на плечи: – Какое же противное и сомнительное в самом деле приобретение Каппадокия. Впрочем, после Пира я старался держаться подальше от Анатолии. Изучал Мортис, собирал внушительное количество материалов в скрытом убежище. Где? Не могу сказать... Нет, верным будет указать, что я успел некоторое время послужить нашему прародителю в его новой столице, в Аргеусе, боялся бросить на себя тень в глазах Саргона... Собственно, в те сумрачные времена я познакомился с Халис, если тебе это интересно, – вампир замолк, а его лицо приняло вдруг несколько человечное и даже ностальгирующее выражение.

   – Потому ты и здесь. Вот это, – Ипсилантис взял книгу из рук обескровленной слуги и подал ламии: – Собрание всех самых известных методик использования силы крови нашего клана. Ты можешь открыть для себя тайны Каппадокия или молча продолжить плестись в тени плаща. Хочешь? Решать тебе, я пока подготовлюсь к ритуалу.

- Это ценная книга, сударь... - женщина протянула к нему тощие с виду руки, местами покрытые глубокими рубцами и мягко приняла ими книгу в старинном переплете. - Отказываться от знаний в нашем роду не принято. Осмелюсь предположить, что Вам это было известно.
С выражением смиренной благодарности Ирина слегка наклонила голову и опустила взгляд, принимая из рук ученого ценный фолиант. Мгновение она рассматривала его так, будто иные глядят на икону. Затем снова посмотрела на каппадокийца.
- Что касается остального, ответ известен, - она слегка улыбнулась, отступая чуть в сторону, будто хотела пройтись с ним по саду, однако ни сада ни даже клумбы, где мог бы почить взгляд философа, рядом не было. Только угарная сырость колодца - казалось, вещи несовместимые и противоположные, объединенные чьей-то дурацкой насмешкой.
- В устах богослова это звучало бы как притча, - продолжала Ирина слегка отвлеченно. - Притча о том, как хозяин, уходя, раздал своим слугам пять, два и один талант. Имевший пять запустил их в дело и к возвращению хозяина удвоил свой капитал. Имевший два поступил так же и получил еще два. Имевший же один побоялся, что потеряет его и зарыл в землю. Хозяин отнял у него талант и отдал тому, кто заработал пять. В завершение было сказано, что всякому имеющему будет дано, и приумножится; а у неимеющего отнимется и то, что он имеет. Негодного же слугу ожидала самая незавидная участь - плач и скрежет зубов...
Она усмехнулась мимолетно, словно сказанное и правда было шуткой, а не почти дословной цитатой из Писания. Однако усмешка была, скорее, язвительной.
- ...Иными словами, каждый должен быть занят тем, что получается у него лучше всего, и таким образом приносить больше всего пользы. В устах философа это бы звучало как один из самых древних законов бытия. Представим тигра и антилопу. Без сомнения у них есть кое-что общее, они животные. Но между ними есть важное отличие: тигр это хищник, он ест мясо, в то время как антилопа питается растительной пищей. Будет ли тигр тигром, если вместо мяса начнет питаться, как антилопа? В сути вещей, что мы знаем, находится то, что общеизвестно, неотделимое от этих понятий. Тигр и антилопа существуют порознь, как два животных, с самого начала времен, ибо в этом был замысел их создателя. Когда эти двое подходят к кусту, антилопа видит его и думает, как съесть, а тигр видит и думает, как спрятаться за ним, чтобы съесть антилопу... Преодолеть их врожденные свойства можно долгим и упорным трудом, но стоит ли? Ведь каждый по отдельности они добиваются на своем поприще лучших результатов. И наконец как ламия я отвечу коротко. Этот мир состоит из множества дорог, среди которых наш род выбирает наиболее тернистые и трудные пути, ступив на которые мои сестры должны для начала выжить... А уж потом заниматься всеми остальными делами. Мы... Так и делаем, мой господин.

Последнее прозвучало с легким налетом иронии и чего-то самого собой очевидного, от чего на ее устах вновь появилась усмешка. Посвящать некроманта в свои дела сверх того у Ирины не было ни желания, ни полномочий, ведь этот вопрос выходил за пределы ее компетенции, и даже Халис вряд ли рискнула бы поделиться с ним истинными намерениями их рода. Она вновь уважительно поклонилась, затем, стащив растерзанное, уже ни на что-то годное одеяние, занесла кинжал для удара. Вот только лезвие его было направлено внутрь, не наружу. Спустя мгновение оно не без труда вспороло грубую кожу горгоны, загнанное двумя руками над самой лобковой костью, а после, словно Ирина хотела еще больше впечатлить каппадокийца, она что есть мочи дернула рукоятку в сторону, оставляя на теле длинную поперечную рану...

Она казалась спокойной и даже не вскрикнула ни когда проделывала это с кинжалом, ни когда выдернула его наружу, а затем аккуратно спрятала в полость книгу. Рана затягивалась, однако на ее белой коже помимо прочих, полученных в разнообразных сражениях больших и маленьких, старых и новых, появился еще один тонкий шрам.
- Я буду беречь ее, как свое дитя, - произнесла женщина, обернувшись и радостно глядя в лицо собеседнику. - Не зарывая в землю... Обещаю, что буду читать ее, когда будет время.

Стоило полагать, что в своей нежизни каппадокиец видел гораздо более удивительные вещи, и подобное вряд ли бы его впечатлило настолько же сильно, как впечатлило бы смертных, случись им прочесть о подобном трюке в какой-нибудь устрашающей книге об изгнании нечистой силы.

   – Невероятно прекрасно, – сверкнул красными глазами Ипсилантис. Эта сила проявилась сейчас, в ответ на постепенно уменьшающееся количество света из дыры в потолке. Каппадокиец некоторое время поразглядывал ламию, будто оценивая совершённое действо, а затем направился к голове, взял её и разодрал себе запястье клыками, затем влил в рот чародея витэ, подождал, недоуменно пробурчал под нос несколько ругательств на греческом, и влил ещё чуть-чуть, на этот раз буквально покрыв лицо мага кровью. Несколько тягучих капель упали на пол колодца, тут же впитавшись в пыль.
   – Custodes portarum nigrarum invoco. Umbrae decem nigrimansorum, adduce magum Harpaxem, ut respondeat petentibus. Voco! Impero! Subicio! – шепотом, отдавшимся от окружающих стен эхом, пропел каппадокиец, закончив хриплым срывающимся призывным возгласом. Стало холодно, хотя это никому из присутствующих вовсе не мешало.

  И тут "чародей" "очнулся". Его рот беззвучно открылся, глаз в оставшейся глазнице завертелся, а мимика покрытого витэ лица начала неловкую асинхронную пляску.
   – А... кхе... хе... – послышался голос изо рта головы, но звучал он будто со дна глубокого колодца: – Я вас-с-с-с не вижу.

   – У нас есть два вопроса, – произнёс Ипсилантис, разглядывая вертящийся глаз чародея: – И целая ночь, чтобы их задать.

Земные тяготы, увлечения и страсти Ирина оставила позади, подведя под ними черту давным-давно, и все же единственное, перед чем даже мертвая женщина устоять не может - комплимент.
- Вы преувеличиваете, сударь, - она улыбнулась безо всякой растерянности или смущения и добавила, немного меняя тон к обыденному, повседневному.
- Мне понадобится другое платье. Это пришло в негодность.

Затем она наблюдала за ритуалом, про себя отметив, что некромант как-то выяснил имя Гарпакса, которое она не называла вслух. Быть может, во время одной из предыдущих манипуляций, которые тот проделывал с головой? Действовал он довольно смело. Заливать свое витэ даже в мертвого аколита, помня о том, как Атлант проник в него, словно одел перчатку, Ирина не решилась бы. Именно по этой причине прошлой ночью она отбросила всякую возможность превратить Гарпакса в слугу крови. Каппадокиец, похоже, сомнений на этот счет не испытывал. Ирина надеялась, он знает, что делает.

Когда же отрезанная голова заговорила, это вызвало вспышку восхищенного возбуждения, и она живо заговорила ей вслед, отвечая на реплику Ипсилантиса:
- Только два? Что ж... - она задумалась, но первый из двух вопросов, казалось, лежал на поверхности, и это не заняло много времени.
- Пусть скажет, кто был вторым... Я видела колдуна на холме, прежде чем тот покинул деревню. Рядом с ним появилась еще одна незнакомая мне фигура. Сведения о союзнике нашего врага могут быть полезны.

   – Можешь забрать, – Ипсилантис указал на длинную серую камизу с красными пятнами в районе коленок и плеч на обескровленной девушке рядом. Та дёрнулась, ухватилась за подол, потянула вверх, в стороны, послышался треск по шву, обнажая в небольшой дыре бледную кожу левого бока и сильно выделяющиеся рёбра.
   – Кто ещё был в деревне с твоим наставником, кроме местных крестьян, Флавия и тебя? – задал каппадокиец первый вопрос, немного перефразируя его из слов Ирины. Он поднял голову за волосы, освобождая руку, и лизнул витэ вперемешку с со следами запёкшейся крови мага с ладони. Как по мановению руки лицевая пляска и верчение глаза чародея прекратились. Рот приоткрылся.
   – Массаса Гаиро, – донёсся ответ.

Увидев, что стало с одеждой служанки, Ирина легонько дернула веком и нехотя перевела взгляд на второго слугу, мужчину. Туника на нем выглядела целой, к тому же без бурых кровавых пятен... Расхаживая в мужских одеждах или же в рваных женских, она одинаково привлечет внимание. И все же бледную кожу лилим лучше спрятать... Она подошла к ходячему мертвецу, внимательно осматривая тунику и намереваясь снять ее так, чтобы этот предмет одежды не настигла судьба предыдущего.
- Я слышу это имя впервые... А Вы? - с толикой разочарования в голосе произнесла Ирина, когда покойник ответил на первый из двух вопросов. По взгляду каппадокийца она поняла, что и он тоже не знает, кто таков этот Гаиро. Можно было подумать, что они потратили эту попытку впустую, но как знать, возможно, эти сведения пригодится позже? Следующий вопрос был гораздо труднее предыдущего, ибо здесь было множество разнообразных вариантов, ни один из которых нельзя было назвать надежным...
- Что ж, мы могли бы спросить, какую магию Атлант использует против таких как мы или... Попытаться предугадать замыслы нашего противника. Думаю, Гарпакс не глубоко посвящен в секреты своего господина. Но если они разыскивали и другие вещи... Другие книги... Возможно, ему что-то известно об этом, и мы могли бы попробовать перехватить некоторые из них раньше Атланта, чтобы обзавестись фигурами для дальнейшей игры? Увы, ни то, ни то не надежно...

Закончив мысль, Ирина взяла небольшую паузу, во время которой Ипсилантись мог обдумать ее слова, а она сама - одеться.

  Ипсилантис кивнул, будучи согласным с выводами Ирины. Пока девушка переодевалась, он надолго застыл на месте, обдумывая её слова, и правильную формулировку для вопроса. Голова тем временем возобновила пляску окровавленного лица, но уже не так поспешно и резко, как до этого, будто усталость сковала мышцы чародея, и к низу, к земле, клонился вращающийся в орбите глаз. На внешние раздражители, шорохи и звуки шагов маг не реагировал никак.

  Так простоял каппадокиец пока окончательно не стемнело, погрузив колодец в кромешную темноту, и лишь затем пошевелился, сверкая красными зрачками. Шорох рукавов его грязной мантии обозначили новые движения. "Слюп-слюп", – вампир облизал длинные пальцы.
   – Какие книги или магические вещи жаждет заполучить и ищет Атлант, но ещё не смог найти и захватить? – спросил Траян.

  – Найденные и потерянные рваные страницы Occulta et perdita scientia et secreta serviendi spirituum, seu amissa Ars Goetia, Книга Сияющей Крови, Euagetaematikon, подлинник Откровений Тёмной Матери, Liber originalis Revelationum Matris Tenebrae, Книга ритуалов Бездны, Liber Rituum Abyssalium, Карта тайной тропы в город Еноха, палец Евгения Каппадокийца, Сердце Полуночи из руин Башни Атланта, Меч Теней из Сиракуз, хранящийся в безумии Поццуоли свиток заклинаний, Terrores deserti Regis, hanc rem atrocem cum secretis ab Aegypto, обман Тремер, Послание Трибуналу, – слова головы полились потоком, мешая латынь, греческий и итальянский, называя книги, предметы и, иногда, места, друг за другом.

Облачившись и кое-как разгладив на себе мужскую одежду, Ирина внимательно выслушала мертвеца, хоть подспудно и вынуждена была признать, что ее вопрос снова оказался не слишком точным. Среди этих вещей могли быть как связанные с нынешними замыслами Атланта, так и несвязанные напрямую. К примеру, палец... И ведь она даже знала, где его искать, но рукопись Ипсилантиса гораздо разумнее было бы поменять на другую книгу. Книгу можно прочесть и даже переписать в отличие от артефакта - вещи уникальной в своем роде. Впрочем у Евгения Каппадокийца было больше одного пальца, особенно если учитывать те, что на ногах. Этот каламбур едва не вызвал у ламии улыбку - видимо, в ней еще осталось кое-что человеческое...

В дальнейшем она слушала послание с того света с выражением еще большей сосредоточенности или же, наоборот, небольшой растерянности на лице. В частности, когда были названые еще два артефакта, о которых Ирина не знала ничего: Сердце Полуночи и Меч Теней... У них были интригующие названия, но за пышными титулами часто оказываются самые непримечательные владельцы.

- Вампиры, демоны, артефакты... - когда голос покойного затих, она подвела под списком некую черту, после чего, более не глядя на останки Гарпакса, переключила внимание на Ипсилантиса.
- На первый взгляд, в этом не просматривается никакого замысла... И в то же время просматривается огромный интерес к нам и нашим древним знаниям. Хм...
На мгновение снова погрузившись в мысли, она в том же порядке, в каком услышала о них от Гарпакса, еще раз обратилась к своим познаниям о некоторых вещах.
- Минимум три вещи из его списка находятся в Италии. Но прежде... - она снова перевела взгляд на голову мертвеца. - Мы должны позаботиться, чтобы эти уши не слышали.
То, каким именно образом он это сделает, она решила оставить на откуп каппадокийцу, а чтобы время не пропадало зря, заполнила паузу вопросом, лишь отдаленно связанным с этим делом.
- Вы знали его? Евгения...

  Ипсилантис не стал долго раздумывать, клыком он всковырнул ладонь и сжал кулак, подняв его над головой чародея, которая мгновенно обернулась в пыль на ладони каппадокийца, начиная от места, куда попала первая капля.
   – На этом пора покинуть сей мрачный колодец, – вампир пошёл по кругу вдоль земляных стен, рассыпая то, чем совсем недавно было головой Гарпакса: – Да, я знал Евгения, болтливый был шельмец, даже не учёный, всё бы ему мечом махать, с людьми якшаться да воровать, разве что во врачевании смертных немного понимал, мне не чета. В клане он был случайным проходимцем, отвергал наши пути в пользу телесной стойкости и воинского искусства. Он пропал лет... сто семьдесят назад, во времена князя Гаймара первого правящего этим именем. Гаймар – это смертный князь Салерно. Так вот, позже распространился слух об этом пальце, якобы если носить на шее, то всякий обман станет понятен. Верно то, что тот палец так называют, но доказательств, что он именно Евгения – нет. Знать не знаю, где этот палец теперь... Кхм, вот что скажу, Меч Теней Басиму не по зубам, как и тебе, дщерь Халисы, да даже мне. Могущественный артефакт, не спорю, но и охраняется соответствующе. Не нужно бежать в пасть к крокодилу, есть более простые тропы. Оно принадлежит Затенённому владыке и предводителю клана Теней, магистров. И не стоит упоминать это существо по имени здесь. Тем более... если он действительно обитает так близко. Свиток из Поццуоли, кстати, тоже опасная вещь, особенно в руках мага, особенно такого дотошного как Атлант. Он находится во владениях древнего каинита, насколько я знаю себя она называет Сибиллой, и ей нет дела до силы заклинания, ха, только глупо и бездарно валяется оно в библиотеке, но пока никто не посмел его украсть. И эта Башня Атланта, её руины находятся в Ифрикии, за морем. Ищет что-то из потерянных закромов, по всей видимости... – Ипсилантис закончил обход и остановился у двери: – У него действительно весьма интригующий интерес к нашему роду, как ты приметила.

Согласно кивнув, Ирина последовала за Ипсилантисом, намереваясь покинуть непритязательное пристанище. Свои мысли она решила изложить на ходу, вернее, Траян сделал этот выбор за нее, наговорив с три короба и оказавшись у выхода к тому моменту, когда поведал о башне Атланта. Путешествие в Ифрикию или Анатолию, где, как она слышала, обитает владелец карты Еноха, оба потребовали бы много времени. Нужно было сосредоточиться на том, что попроще. Коль голова покойного аколита больше не составляла помеху, Ирина продолжила недосказанную ранее мысль:
- Для обмена более всего подойдет Euagetaematikon, его экземпляр можно раздобыть в городе Милан, что на севере. Палец знакомца вашего, Егения, по слухам, нынче в Калабрии на юге. Что касается свитка в библиотеке Сибиллы, то нужное место находится ближе всего. И хотя сама идея обмена книги на артефакт плоха, вчера я слышала это имя из уст потомка Флавия... Он упоминал пророчества - ее пророчества, мол, ими интересуется его господин - обычное дело в наше время, и я не придала этому значения поначалу, но если Вы верите в стечение обстоятельств, то два указывают на Поцуолли... Может быть, вместо того, чтобы красть этот свиток, было достаточно просто попросить?

   – Вот как, – задумчиво застыл каппадокиец, прежде чем открыть дверь в чёрный зёв тоннеля. Оттуда сразу же опахнуло дымом, но не густым, скорее остатками.
   – Разве, если бы она хотела отдать свиток, кто-то бы его уже не забрал? Предложив что-то взамен? Но о таком я не слышал, вещица до сих пор у неё, во всяком случае была. Флавий... говоришь. Вокруг Сибиллы всё время вертится горстка последователей, что-то вроде культа, – Ипсилантис шагнул во тьму и повысил голос, теперь это больше походило на громкий шёпот, одновременно более человеческий, и более жуткий из-за прорывающихся из глотки вампира хрипов: – Клан Луны, я так понимаю. Кхм, Euagetaematikon, кхм... текст гностиков-офитов? И Калабрия, очень интересно.

Телохранительница держалась позади старого каинита. По своему долгу, наверное, ей следовало бы первой шагнуть в тоннель, но всяко лучше слепой овечке иметь зрячего пастыря, чем наоборот. Обдумывая услышанное и сказанное, слегка касаясь рукою стены тоннеля, чтобы лучше ориентироваться в пространстве, помимо этого самого незначительного прерывистого шороха, ламия практически не издавала звуков, идя босой по каменной кладке, внимательно глядя перед собой, осваиваясь в чужом наряде и в той ситуации, куда завели ее недавние события. Халис не предупредила ее, что эта миссия станет похожа на изрядно запутанное веретено, которое ученице придется распутывать. Мысленно она отметила информацию о Мече Теней, чтобы вернуться к поискам этого артефакта позже, а когда Ипсилантис предоставил ей слово, ответила:
- Пророчества, господин, часто абсурдны. Все в них происходит именно тогда, когда нужно, и именно с теми, с кем должно... Что если этот свиток предназначен мне? - Ирина позволила себе усмешку, не теряя при этом ни твердости голоса, ни легкости в поступи, и продолжила.
- Я собираюсь выяснить это. Даже если я не сумею его получить, быть может, с ответами повезет больше? В конце концов, эти ее пророчества могли побудить Флавия связаться с Атлантом...
Немного подумав, после небольшой паузы она задала еще один, немаловажный вопрос, который, казалось, витал в воздухе.
- О чем Ваша книга?

  Некоторое время Ипсилантис молчал, будто раздумывая над ответом. Коридор свернул вбок, сделав резкий поворот в скальной породе.
  – О бытии, – он опять замолк, прежде чем перевести тему: – В самом деле, дщерь Халис, скорее всего, Сибилла не очень вменяема, как и старейшие её культисты. Они застряли в характерном мировоззрении... века назад. Многих древних каинитов это касается, я понимаю, но тут другое. В строгом смысле, она мнит, что пятый век никогда не заканчивался, а если точнее, то 405 год, когда вандалы, свевы и бургунды во главе с Радагайсом вошли в Италию.

Осаждающие границу варвары причинили много вреда империи. Словно волки, окружившие сытого буйвола со всех сторон, они пробуют разодрать его на части. Радагайс, Стилихон - эти имена были ей знакомы. Еще некий слух о захватчиках вентру, сражавшихся на стороне кочевников. Но будучи родом из мест далеких, о западном театре тех времен она знала совсем немного. Куда больше о бытии, ведь ее обучали искусству мысли. С точки зрения философии судьба этой книги получилась бы даже по-своему забавной: вопрос бытия, рассуждение автора на эту тему, дилеммы и прочие высокопарные вещи упираются в самую обыкновенную кражу...
- Так вот почему Платон не записывал свои мысли, - сохраняя нарочито серьезный тон произнесла Ирина, следуя за "философом". Это была хорошая фраза, колкая, но под стать ответу, в котором если что-то и было от правды, то лишь ее слабая, бледная тень. Она продолжила точно так же, как ее красноглазый визави, быстро сменив тему.
- Вы знаете, где найти Сибиллу? Макавиане не из благородных, но полагаю своими пророчествами она должна была заслужить домен в Поцуолли, если не весь город. Прежде я не бывала в Италии, здесь для меня все новое... Кроме человеческой крови.

   – Здо́рово, – как-то по-крестьянски просторечно ответил на фразу о Платоне Ипсилантис и остановился в темноте на резком, под девяносто градусов, повороте коридора вправо. Скрипнула дверь, легонько ударившись о стенку, и ламия увидела как прямо за каппадокийцем высветились очертания тёмного подвала с отсветом из дыры в потолке на дальнем конце. По всей видимости именно тут она впервые повстречала Траяна, это было убежище для вампиров под гостиницей. В целом, оно неплохо сохранилось, только вот отвесной лестницы наверх больше не существовало, как и люков, уголь под колодцем сумеречного света подтверждал, что теперь здесь не подняться.

  Траян некоторое время оглядывал помещение.
   – Худший исход, кхм, думаю я, – вампир оглянулся в правый проход: – Впрочем, кажется, здешняя хозяйка всегда была предусмотрительней, чем её гости. Эта нора выходит в конюшенную... Идём, – Ипсилантис двинулся в правый проход: – Проверим путь, чтобы слуги смогли вытащить книги наружу. Кхм, к твоему вопросу, – всего через десяток шагов началась пологая лестница, вырезанная в камне. Проход медленно сужался, заставляя каппадокийца сложиться ещё сильнее, через некоторое время он стал похож на скрючившуюся кучу тряпья, едва ли не на четвереньках ползущую дальше. Запах резко усилился и Ирина поняла, что двустворчатый люк, этакая дверь в полу конюшни, знатно шаяла, тлела, выделяя в воздух сильный запах горелого дерева.
   – Я бы посоветовал сначала обратиться к Титусу, самозванному "князю" Кум. Он может выступить посредником. Быть честным, этот каинит с головой на плечах и множество раз служил в сём качестве.

- Впрочем... - ламия отметила самозванство Титуса ироничной, почти незаметной ухмылкой, если только Траян не вырастил глаз на затылке, а после продолжила с того места, на котором остановилась в прошлый раз.
- Я начинаю чувствовать себя, как дома. Сгоревшие поселения, самозванцы, захватчики... Жаль, что наши пути расходятся. Мне было бы неспокойно, если бы я не получила от Вас весточки об успешном прибытии на побережье. Позволите?
Ирина несколько оживилась, подавшись вперед и выражая намерение расчистить проход в конюшню с помощью грубой физической силы. За спиной скрючившегося каппадокийца она чувствовала себя так, словно участвовала в крысином похоронном шествии, и с радостью ухватилась за шанс разбавить ее каким-нибудь всплеском активности. Судьба смертной женщины, хозяйки заведения, интересовала Ирину не более, чем пыль под ее босыми ногами. Прошлой ночью, уведя толпу из-под окон таверны, она попутно оказала той большую услугу. Если она не сумела воспользоваться ею, значит такова ее судьба...
- Сейчас, - твердо заявила женщина, приступив к проталкиванию дверей наружу и вдыхая жгучий аромат дерева вперемешку с сыростью земли. В ее волосы стала набиваться пыль, но она рассчитывала, что задача не будет для нее сложной, и все закончится очень быстро.

  Люк поддался сразу же, несмотря на то, что на нём находилось что-то весьма тяжёлое. Обугленная балка, упавшая на пол, с шуршанием съехала вбок с дверцы от усилия девушки, когда та опрокинула шаящий деревянный щит. В воздух взметнулась чёрная пыль, искр не было, но вслед за пылью дыхнуло едким дымом, клубами поднявшимся вверх. От конюшни остались одни каменные тёмные остовы стен и опорные столбы, вместо крыши проглядывали звёзды, несколько зажаренных лошадиных туш скопилось у обвалившихся дымящих ворот под рухнувшими остатками потолка. В небольшое окно, выходящее в сторону гостевого дома, виднелись только руины.

  Ипсилантис повернулся к ламии, зажмурился от пыли и дымки, сосредоточенно вслушался в звуки с поверхности, и продвинулся вперёд, чтобы наконец распрямиться из нелепого положения, в котором оказался, скрючившись в три погибели. Траян возвышался за спиной Ирины и оглядывался, стоя на ступень ниже неё. Нервный смешок, зародившийся в его горле, чуть погодя перерос в едва сдерживаемый смех.
   – О да... а-ха-ха-ха! И как же это сделать? Послать гуля? Или через ритуал наложить на тебя отложенное до того, как попаду в Бари, заклятье? – будто ударившись в поток вспыхнувшего страстного стремления, он воздел длинные руки над головой Ирины: – Постой на месте, – ламия почувствовала прикосновение и витэ на волосах: – O tacitum inferorum flumen! Tacite quaero, quam longe est Bari? Tacite peto, mare videre possum? placide respondeo, undae resonant saxa? Donec Bari perveniam, maledictum larvae in hac puella dormiet. Maledictam puellam hanc cum Bari pervenero excitabit! – капля скатилась по лбу, затем по щеке бахари: – Если почувствуешь внезапные в себе изменения, то поймёшь, что я в Бари. Не бойся, изменения пройдут быстро.

Ирина доверилась его колдовскому искусству - этого требовал от нее долг. И все же слова, произнесенные некромантом в порыве страсти, указывали на природу этого ритуала. Вероятно, что-то связанное с потусторонним миром...
- Maledictum larvae? - не без удивления переспросила женщина, когда ритуал был окончен, и ей снова было позволено двигаться. На латыни это звучало не так зловеще, как если бы он призывал злую сущность на одном из тех древних языков, которых Ирина, увы, не знала. Да и временные изменения, о которых шла речь, вовсе не казались чем-то ужасным. Скорее, наоборот... Они пробудили в ней любопытство и предвкушение чего-то необыкновенного. Новые впечатления, как новые краски, лишь дополняли собой картину.
- Я верю Вашему слову, сударь. И буду ждать эту весть с нетерпением.

Она взглянула на каппадкийца по-новому, словно на расправившего плечи Атланта, стряхнула испачканные сажей руки и вытерла кровь со своего лица, когда они оба оказались снаружи. Отселе им предстояло расстаться и действовать порознь. Оставалось условиться, как и где они снова встретятся, если это будет угодно Матери. Но вместо обычных прощальных слов, следуя непрошенному, внезапному озарению, она улыбнулась и произнесла играючи.
- Сердце, верно? Вы, должно быть, единственный в клане Смерти, у кого в закромах еще осталось немного юмора...

  Ипсилантис только ухмыльнулся. Вместе они расчистили проход к выходу, отбросили чёрные балки, справляясь со Зверем. Грек оставил повозку в небольшой рощице выше по склону и даже собрал разбежавшихся лошадей, за день так и не украденных, не уведённых любопытными людьми, коих, вероятно, было сравнительно немного, несмотря на произошедшее прошлой ночью. От гостевого дома ничего не осталось, а как убедилась чуть позже лилим, вчерашняя деревня имела вид ещё более мрачный. Несколько человек, которых она заметила по дороге, когда пробиралась мимо, были монахами с горы, задержавшимися до темноты. Все знакомцы, крестьяне и другие, остались тут, уничтоженные чародейским пламенем Атланта.

  После расставания с Траяном, когда два каинита направились в противоположные стороны, один на восток, другая на запад, девушка спустилась с горы, как раз пройдя насквозь спалённую деревню, затем поднялась на соседнюю гору, направилась по лесной тропе через перевал, прошла мимо баронской укреплённой заставы в виде невысокой башни на другой стороне возвышенности, а после уже начались долинные поля, затем бывшие виллы, нынешние деревни, обычная пастораль с множеством плотносложенных впритык друг к другу домов общинных поселений и наоборот разбросанных между наделами на значительном расстоянии усадьбами больших итальянских семейств. Время от времени попадались гостевые дома, обслуживающие усталых путников, стремившихся к костру и тёплой пище. Вообще, одинокие путники вызывали только лишние вопросы, да и опасность передвижения в тёмное время суток обычно перевешивала желание побыстрее добежать до места назначения. Впрочем, это было уже на руку ламии, которая чаще обходила или выходила к остановившимся на обочине путешественникам, чем встречала излишне любопытных прохожих, пытавшихся разве что воспользоваться телом девушки, бредущей в лохмотьях. К их ужасу, странница раз за разом оказывалась не столь нежной, как они предполагали. Пройдя примерно треть пути, первый день Ирина провела в заброшенной древней вилле, покинутой жителями за время норманнских войн. Найденная немного в стороне от общего тракта, это здание, окружённое необработанными заросшими полями, предложило лилим уютный полуразрушенный сухой подвал, где кроме крыс и насекомых давно уже никого не было.