[DA:M] Апулийские сплетники | ходы игроков | 4.1. Легенда Поццуоли

  Норманн послушно, совсем не сопротивляясь и явно с каким-то облегчением, будто ожидал, что ему тотчас же снесут голову, припал к запястью девушки. Его уже не смущало состояние этой руки, уже не смущало то, что поглощал кровь чудовища, и то, что грозило это неминуемым проклятием, уже ничего не смущало, только обещание жизни. Витэ быстро переполнило рот, потекло по губам, хлынуло в горло, перехватывая дыхание воина, его чуть покрасневшие глаза осоловевше начали закатываться, сладостная нега перекрывала горечь, в кратком миге экстаза отказываясь принимать тот факт, что порча уже проникла в его тело. Его взгляд на Паоло отдавал пренебрежением.

  Тем временем воины достигли места, где копьё поразило лошадь. Кровь, излившаяся из её раны, пусть и не сразу, но оказалась замечена, кто из мужчин заметил, что запёкшаяся алая жидкость липнет к ногам, было не ясно, но вот они остановились, начали оглядываться. Впрочем, долго задерживаться они не стали, так и не обнаружив туши коня, но на сей раз спускаться начали осторожнее, строй сразу же сменился, двенадцать человек выстроились в неровную коробку, и, пусть и неровными рядами, пошли дальше более-менее упорядоченно. Двое зажгли факелы, свет от которых замаячил в первом ряду. Их голоса уже были немного слышны, на краю слышимости. Паоло почти сразу же застыл, затих.

Воспользовавшись затишьем, чтобы выстроить череду хмурых мыслей, ламия наконец первая нарушила молчание в этом уютном уголке леса.
- Птицы нынче много болтают... - произнесла она то ли в шутку, то ли всерьез, но таким образом, что ни один мускул на ее лице не дрогнул, а в ее темных, как уголь, глазах по-прежнему утопало все обращенное к ним человеческое. Попойка окончилась. Она отвернулась, убрав руку. Видя, что Паоло не торопится покидать утробу, Ирина отметила про себя, что, возможно, зря дала ему шанс жить заново, однако свое решение не изменила. Те люди, что шли по дороге, тем более не имели права вмешиваться в судьбу Паоло...
- Вздумаешь звать на помощь - лишишься ребер, - прошипела Ирина, бросив на лежачего ядовитый взгляд. - Будешь, как червь, рожденный ползать по этой земле вечно.
- А ты... - она повела в сторону дороги шеей и одновременно, немного вздернув подбородок, удостоила взором своего новоиспеченного прислужника. - Ты не видел и половины того, на что я способна в схватке. Но я здесь не для того, чтобы засеивать землю трупами. Встань и выйди этому сброду навстречу. Заставь их убраться подобру-поздорову. Тем самым ты сохранишь им жизни, а мне - время. Скажи, что сбежал, пока тварь жрала ваших лошадей... Потом направилась вниз к подножию холма, прихватив твоего оруженосца с собой на закуску. Если им повезет, его еще можно попытаться спасти. Ты сам - ранен, но сможешь на своих двух вернуться в замок. Не поверят - умрете все. Ступай...

  Нормандец опьяневши от крови закивал, развернулся прямо на коленях, и с треском сорвался, побежав даже ещё до конца не поднявшись, помогая себе руками, пошатываясь, натыкаясь на ветви и спотыкаясь на камнях. Рыцарь бежал неловко, громко, кривуляя в пролеске, несколько раз едва не свалившись, вероятно он всё-таки в какой-то момент подвернул ногу, так как захромал, но скорость бега почти не убавил. Когда он выбежал наконец на тропу, воины уже некоторое время как остановились, достав мечи, и чтобы ни одно копьё не полетело ему в бок норманн высоко поднял руки и замахал, закричал, плюясь витэ, оставшимся между зубами и губами.

  При виде знакомого, у воина впереди сначала появились смешливые морщинки, явно с облегчением они встретили, хоть и окровавленного, но всё ж таки рыцаря из замка, впрочем, смешки закончились столь же быстро, сколь и начались. Состояние рыцаря оставляло желать лучшего, и явно было воспринято с тревогой. Испуганного человека окружили, часть воинов смотрели в округу, другие спрашивали что произошло, в ответ на что нормандец, захлёбываясь слюной, поведал о чудовище, подозрительно напоминающем на его же басни о чародейских духах до этого, напавшем на него и его оруженосца, как он смог сбежать, а оружие его осталось в боку нежити, но верный слуга был у неё в зубах. Чем больше плёл рыцарь, тем чаще оглядывались апулейцы вниз вдоль тропы, скептически и в ужасе, кто как, но общей реакцией была нервозность.

  В ответ воины рассказали, что лазутчики сообщили, что в горных деревнях за чародейской горой подняли мятеж дикие селяне, и явно это связано с тем, что некий важный гость в замке сегодня-завтра ждёт посланников из Рима. С точки зрения кастеллана язычникам только дай повод для восстания, и пора бы уже выжечь угрозу, покорив, наконец, эти горы. Собственно, они спешили занять римский арочный мост через ущелье, и ждать пока подойдут основные силы, к утру. Селяне, по их словам, были непростым противником, особенно в знакомой им местности, это не простые вилланы в низменности, все стойкие, крепкие и умелые с луками, а потому повернуть назад сейчас воины никак не могут, несмотря на то, что случилось с нормандцем, и предложили ему идти в замок в сопровождении двух мечников.

Ламия напряженно наблюдала за событиями из укрытия. Пригрозив уничтожить каждого, она немного лукавила. Исход этой схвати был отнюдь не предопределен: за дюжиной противников одновременно тяжело уследить, даже если эти противники простые смертные. Впрочем, к обману ее подтолкнул не страх, а расчет, и он вполне оправдывал себя.

Она видела, как члены отряда о чем-то переговариваются с рыцарем, улавливая обрывки фраз. Откровением стало для нее то, что эти воины были посланы подавить мятеж горцев. Это значило, что судьба решила сыграть с ней в игру совпадений. Впрочем, так это выглядело лишь на первый взгляд - кто знает, не скрывается ли за внешним мотивом иной? Порой до правды нужно было докапываться, очищая ее от множества покровов лжи, как луковицу.

Затем толпа на дороге пришла в движение. Развязка этих "переговоров" была близко, и, не дожидаясь, чем завершится дело, ламия медленно начала приближаться к этому подобию токовища со стороны зарослей.

  Только пожав плечами нормандец выразил неудовлетворение тем, что воины отказались как сопровождать его, так и не выразили особенного желания высвободить оруженосца из лап чудовища. И вот так, слово за слово, рыцарь и мечники распрощались друг с другом, и вот, через некоторое время они разошлись. Норманн с двумя, явно обрадовавшимися, сопровождающими и с одним из факелов отправился в сторону замка. Десяток нормандских прихвостней, уже изрядно встревоженных, а после разговора ещё и перепуганных появлением таинственной угрозы, прошествовали до развилки, и тут повернули в сторону дороги, ведущей в тёмный лес, и вскоре вся их группа оказалась повёрнута спиной к ламии, удаляясь под кронами сосен.

  Теперь шествовать за рыцарем можно было безвозбранно, хотя двое мечников постоянно оглядывались, но факел они у остальных забрали только один, но он не давал достаточно света, чтобы углядеть что-то сквозь всю окружающую тьму. Подождать, пока подальше отойдут, пришлось бы только в самом прорубленном между скал проходе, где негде было спрятаться. Впрочем, уже там, возле прохода, замок был виден во всей красе. Громада квадратной башни торчала как колпак на высокой скальной площадке, почти полностью идентичная той, на которой Ирина жгла огонь, будто великолепная копия, и если бы не разное месторасположение и более крутые горы вокруг, то их можно было бы спутать. На самом верху проблескивал отсвет факела, и кто-то торчал у зубцов. Небольшое поселение, с десяток простеньких каменных домиков, ютилось внизу вдоль тропы плотно прижавшись друг к другу, зажатое между прорубленным проходом и скальной основой замка, обрамлённой большими камнями, разбросанными под отвесной стеной.

От своего страха перед темнотой эти глупцы сами ослепили себя. Но тем лучше, идти за ними было проще простого - смотри под ноги да держись за пределами пламенного ореола. Для глаз смертного позади этого воображаемого "святого" круга царила черная, непроницаемая тьма. Точно так же повел себя соглядатай на башне... Люди совершают одни и те же ошибки снова и снова, и снова.

Ирина же умышленно на свет не смотрела - все равно эти трое из устроенного для самих себя капкана никуда не денутся. Когда она оглянулась, дабы оценить расстояние до норманнов у кромки леса, ее зрачки быстро адаптировались к темноте, расширились и еще могли что-то видеть. Полезный трюк. Они бы освоили его, если бы жили ночью столько же, сколько и она, но было сказано: "Кесарю - Кесарево". Ламия решила - пора.

- Говорят, смерть все время ходит за воином по пятам, - произнесла Ирина, выступая из темноты позади процессии. Она выгадала момент и ускорила шаг в том месте, где пройма в скале была самой широкой, а в округе нельзя было найти укрытий. Но ведь она и не собиралась больше скрываться.
- ...Я пришла.

  – Это вы, госпожа? – рыцарь резво обернулся, чуть морщась от боли, и тут же опустился на колени, глядя на ламию затуманенным взглядом в ожидании, что она сделает с его сопровождающими. Мечники же выхватили мечи, и попятились, ошарашенно оглядываясь на нормандца, поведение которого не сочеталось с тем, каким они его знали. А благородный ждал развязки, будто готов был отдать воинов в жертву ночному чудовищу, более того, уголки рта предательски полусумасшедше потянулись вверх, он искал одобрения у вампира. Мечники попятились быстрее, оставив нормандца перед Ириной, они отступали к поселению, к жилью людей.

  – Трев-тревога! – заорал один из воинов, оглянувшись на замок: – Тревога! Тревога! – но пока ответом им был только свист ветра, особенно сильный в прорубленном проходе между каменных стен: – Держись подальше! – они выставили мечи вперёд, прикрываясь щитами, а факел полетел на землю перед ними: – Морок, сгинь! – расширенные глаза мечников ясно говорили о накатывающем на них страхе перед существом.