Конечно, часто говорят, что живя в Империи, лучше быть поближе к морю да подальше от столицы, но и в столице свои преимущества тоже есть. Стараниями Карла Великого Прага обрела не только столичный статус, но и величественный мост и не менее величественный университет. Знал бы Карл, к чему приведет и то и другое буквально спустя полвека после постройки!
Высокий Карлов Мост стал идеальным местом для сбрасывания в реку политических и не очень политических противников. Следующие прямо за ним влтавские пороги обычно не оставляли жертве шансов, и колеса водяных мельниц в Чертовке не раз приходилось чистить от застрявших кусков политических интриг.
Таковая практика развилась сразу же после открытия моста, но пражане - люди хваткие, к новому привыкают быстро, и уже через пятнадцать лет славная традиция выбрасывать ненужный хлам в реку дошла до Градчан, где и был лета 1419го выброшен из окна весь городской совет, а с ними и судья с бургомистром. Метафорически выражаясь, из того же окна в ту же сраку вылетела и мирная жизнь по всей Чехии.
Немного ранее описываемых событий выпало некому Жбытеку, самовольно покинувшему отцовский дом в Вышепрджеле с немалой (но давно истраченной) суммой, поступить-таки в Карлов Университет, дабы изучать богословие и историю. Науки эти были настолько благородны, что даже не имевшему ни капли дворянской крови Жбытеку пришлось срочно придумать себе фамилию, а также приобрести шпагу и перевязь. Последнее сделал он, разумеется, в кредит, поскольку вместе с фамилией полагалось ему еще и слово дворянина, да и не пристало человеку благородному марать руки деньгами По крайней мере, так делали на старших курсах, и Жбытек свято чтил университетские традиции. Что до шпаги, то это был в жизни Жбытека столь же необходимый инструмент, как и перо, ведь известно, что пером истину записывают, но рождается-то она в спорах! Именуемых благородно "научными диспутами". Жбытек, как человек увлекающийся и жадный до знаний, диспутировать любил. Вскоре его имя стало достаточно известным в Праге, и он получил некоторый вес в академической среде. По крайней мере, к его слову стали прислушиваться, и теперь уже никто не решался опровергнуть его тезисы авторитетом. Да и с более тонкими способами опровержения оппоненты стали осторожнее, но здесь Жбытек был достаточно уверен в себе - ведь он не чепуху молол, в конце концов, а излагал силлогизмы. Против такого не попрешь, это ещё греки поняли! Правда, потом римляне изобрели легионы, но это к делу мало относится.
Будучи человеком честным, Жбытек довольно быстро попал под влияние Чашников, последователей Яна Гуса. Жажда справедливости клокотала в его груди, и он не раз вызывался читать проповеди прямо посреди улицы к особо радостным событиям, вроде разрешения причастия плотью и кровью Спасителя в очередной церкви. Увы, данная практика мешала учёбе. Не все преподаватели были готовы принять очевидные истины, написанные в Евангелии, ссылаясь притом на многолетнюю практику обучения. Иными словами, им было проще учить "как принято", чем признать Святую Истину. В конечном счёте Жбытек вызвал своего куратора на научный диспут, вне стен университета, неподалеку от Вышеградской скалы. Там же диспут был Жбытеком с блеском выигран, но на следующий день товарищи подсказали ему, что тела во Влтаве находят спустя сутки, и ему лучше бы взять академический отпуск на пару лет, пока все не уляжется. Было то осенью лета 1418го, а уже через год всё настолько улеглось, что Жбытек решил за наиболее благое дело покинуть родной край, и отправиться завершать обучение в другие страны, будь то Париж или даже Оксфорд, о котором он, конечно, слышал, но представлял его очень туманно.