[Coriolis] Горизонт Событий | ходы игроков | 🧿 Лучшие курьеры цикла

Днём ранее...
Почти каждый считал, почему-то, своим долгом выразить ему сочувствие, которого он не просил, наоборот, почти требовал обратного. К счастью, покинуть помещение, где все собрались ему дали без особых проблем.
Он прямиком направился в грузовой отсек, где, предварительно найдя подходящие кабели, зарезервировал-таки систему охлаждения контейнеров с продуктами на аналогичных навуса. Можно было считать, что хотя бы с одной задачей они справились. А это было важно: успешно начать свой путь! Он знал на своём опыте.

СИСТЕМА КУА
Орбита планеты Йина
Торговый корабль III класса «Шахмарáн»
7-ой день Новены Огня Сегмента Странника 61 цикла "Кориолиса" (25.07.61 ц.К.)
Карл проснулся чуть раньше обычного. Плохо спалось - так говорят в подобных случаях. Последние новости засели в голове, направляя все мысли в одну сторону. И это не ушло даже во сне. Поэтому фон Миттельштайн и проснулся раньше. Чтобы избавиться от липкого пота и гнетущих мыслей, он привычно сделал зарядку и принял прохладный душ.
Сирена тревоги застала его на одной ноге, вторую он пытался засунуть в штанину чёрных брюк. Сообщение Уарды было лаконичным, но он понимал что нужно сделать. Схватив с одну руку футболку и наручные гаджеты, а во вторую - ботинки, ведь доодеться можно было и на месте, он рванул в инженерный отсек. Работоспособность реактора была самой важной вещью в любой критической ситуации.
Уже там он слышал команду Резы Кемаля, трактуя её так, как считал нужным. Реактор любого корабля не мог обеспечивать работу на полную мощность всех систем, и именно бортинженер следил за тем, чтобы то, что требовалось в конкретный момент, было обеспечено энергией.
Сейчас он направил мощность реактора на двигатели и системы радиоэлектронной борьбы. Приказ капитана был однозначным.
Но сам Карл был уверен, что ситуации бывают разные, а потому остатки мощности направил на главное орудие. Каору Шиван уже показала свою адекватность в части необходимости использования оружия, и точность. Если всё пойдёт не по плану, она справится.
Озвученная просьба от офицера безопасности только подтвердила собственные выводы бортинженера.

А вот теперь можно было и обуться!..

– Внимание экипажу: мы достигли огневой границы с неопознанными кораблями. Капитан, судя по моим данным, корабли приняли наш сигнал, но не выполнили наше требование, транспондеры всё ещё отключены. Рекомендую быть готовыми ко всему, – спокойным голосом уведомила команду Уарда по громкоговорителю.

Словно в подтверждение её слов один из двух по-осиному тонких жёлто-чёрных кораблей – судя по тому, что показывали навигационные мониторы и экран симуляции внешнего обзора – внезапно ускорился и пошёл по узкой дуге на сближение с «Шахмаран»; второй корабль ещё медлил со своими действиями. Нужно было срочно что-то предпринимать, пока ещё было время; капитан отдал команду «Защита!» – что ж, пилоту нужно было решить, какие действия будут наиболее уместны такому приказу.

Гарам следил за действиями противника. Действие ведущего и ведомого не осталось без внимания опытного военного.
Противник сразу разорвал строй? Ведомый - молодой пилот? Или просто разные типы вооружения и разная тактика?
Ну... скоро узнаем...
В любом случае шансом надо пользоваться. Пилот быстро просчитал курс уклонения так, чтобы вывести Шахмаран в противоположный вектор от Ведущего, ведя грузовик в противоход атакующему кораблю 2-го класса.
В любом случае, это было защитный приказ, позволяющий минимизировать возможный ущерб.
- Ну, Шиван... тащи! - тихо пробухтел себе под нос военный истребитель, начиная маневр

«Шахмаран» устремилась туда, куда направили её умелые руки Гарама. На крутом вираже изображение на экране симуляции внешнего обзора несколько раз пошло мелкими кубиками, пару раз заморозилось на одном кадре, но вскоре графические процессоры, обрабатывавшие информацию, поступавшую с сенсоров в режиме реального времени, подстроились под манеру управления Салеха-паши, и таких проблем более не возникало.

Судя по всему, второй корабль также управлялся умелым пилотом – тот не старался ни сократить, ни увеличить дистанцию между собой и «Шахмаран», но приложил все усилия для того, чтобы получить максимум обзора и пространства для манёвров. Несколько скачков по странной траектории – и вот уже корабль-оса, всё ещё пребывая на границе огневой мощи, оказался в совершенно другом векторе направления от корабля наших героев.

Первый корабль тем временем готовился к более агрессивным действиям. Кроваво-алая цепочка слов вязью замерцала на экране у Сильвана на его навигационном мониторе, уведомляя о том, что противник начал наводить свои системы захвата цели на «Шахмаран»…

– На связи Эскуро, запускаю протокол подавления сенсоров противника... Успешно.

И действительно, наперегонки с врагом, Сильван, как по учебнику, запустил серию классических алгоритмов. Интонации его голоса, оповещающего команду о предпринятых действиях, стали несколько более принужденными, как будто этот успех дался ему не так уж легко.

Благодаря непревзойдённым навыкам Сильвана, незримый электронный невод, в который пытались словить «Шахраман» противники, был сброшен, но радоваться было рано. Алая вязь, мерцавшая на мониторе у сетевого паука и раздражавшая его неимоверно, исчезла, но – увы – спустя пару ударов сердца она появилась вновь, на сей раз знаменуя попытку захватить судно наших героев в электронные тиски уже второго корабля неизвестных неприятелей, и на сей раз, к сожалению, у Сильвана не было резерва энергии, которую он мог бы использовать на противодействие вражескому инфоджинну.

Словно этого было мало, первый корабль выпустил ослепительно яркий, мерцающий неоновой синевой сгусток ионизированной энергии из своей пушки, расположенной в хвосте корабля, словно жало у осы (то ли чувство юмора, то ли ощущение прекрасного у янычар, если это действительно могли быть они (как сообщил бортовой ИИ), было несколько странным, чтобы не сказать большего). За считанные секунды, отсчёт которых в обратном порядке Уарда озвучивала спокойным мягким голосом, пучок энергии достиг «Шахмаран» и, соприкоснувшись с её обшивкой, растёкся по всему корпусу корабля, от чего стороннему наблюдателю, окажись он в данный момент в данной точке системы Куа, показалось бы, словно «Шахмаран» вспыхнула синеватым люминесцентным свечением, буквально на мгновение.

На мгновение, которого было достаточно для того, чтобы всё судно содрогнулось, палубы затанцевали под ногами на них стоящих, а ионизировавшийся воздух внутри «Шахмаран» заставил буквально каждый волосок на теле наших героев, исключая разве что Уарду, встать дыбом, словно во время сильной грозы.

В этот момент произошло три вещи одновременно.

У Карла в его подсобке резко запахло озоном, реактор – как фон Миттельштайн мог видеть сквозь бронированную стеклянную перегородку, отделявшую его от реакторной – заискрился и задымился, а монитор энергии корабля обесцветил один из пяти секторов, которые обозначали ресурсы энергии «Шахмаран».

Каору, спокойно, едва дыша, ожидавшая своего момента, когда она сможет атаковать – или контратаковать – противника, внезапно услышала обиженный писк монитора оборонной системы, который показал, что энергии на какой-либо выстрел просто нет, хотя она была ещё мгновение назад. Девушке очень захотелось выругаться иероглифами, дабы не травмировать психику команды (каждый член которой был объединён в единую связь через коммлинки) осознанием того, как изощрённо можно комбинировать слова и выражения.

Второй корабль – пометивший своими электронными маркерами «Шахмаран» минутой ранее – вспыхнул, как хлопушка на празднествах Циклад, и в сторону судна наших героев устремилась едва заметная точка, угрожающе мерцавшая голубовато-люминисцентноым свечением…

Реза вцепился в подлокотники кресла и все крепче и крепче сжимал их в хватке. Битва началась, но... Все шло совсем не так, как должно было быть. Уж неужели его приказ оказался ошибочным?.. Или он слишком переоценил себя и свой новый корабль?.. Он ведь был о нем не слишком высокого мнения еще совсем недавно. Реза Кемаль едва слышно прошептал слова, обращенные к Страннику:

– Убереги меня от зла, убереги меня от зла...

Вдруг грохот и палуба ходит ходуном. Электричество в воздухе. Лики отвернулись... Или же отвадили зло большее. Ибн Акреп охнул глухо и снова уцепился за подлокотники кресла.

Взгляд его быстро вернулся к экранам. К упавшим показателям резервов энергии и точки стремящейся к "Шахраман" торпеды.

– Энергию с двигателей на орудия! – он крикнул в коммуникатор, – Сбить эту торпеду!

"Шайтан их всех разбери! Недостойные сыны грязной..." Карл даже в мыслях осёкся, вынужденный подбирать другое слово, не ассоциирующееся сейчас с той, кого он называл Розой Пустыни. "Грязной свиньи", - закончил он в итоге. Подобные реакции были не свойственны фон Миттельштайну, но привычные и обыденны другому.

Попадание теперь уже явного врага ощущалось. И не только кожей. У Карла была особенность привязываться к технике, с которой он работал очень близко. Вот и сейчас вспышку реактора бортинженер принял близко к сердцу.
Приказ Резы был понятен и логичен. Карл не видел всей картины происходящего за бортом Шахмаран, но если там торпеда, то нужно было любой ценой предотвратить её попадание.
Без комментариев бортинженер подал энергию на орудийные системы и часть на пульт Сильвана. Мало было сбить торпеду, нужно было не дать навестись ещё одной.
А потом Карл пошёл на рискованный для обывателя шаг. "Давай, милая, поднажмём!" Пальцы бортинженера запорхали над пультом управления реактором, отправляя того в небольшую перегрузку. Да, это било по системам, но лучше осознанный, управляемый ущерб, чем разорвавшаяся по борту торпеда! Шахмаран поймёт, Роза Пустыни поймёт. Да шайтан их разбери, если никто не поймёт - их проблема! Он знает что делает и точка!

Сразу после того, как Карл отрапортовал о перераспределении энергии, события закрутились с невообразимой стремительностью. Гарам, которому энергии на манёвры не выдали, передал штурвал Сафире с просьбой держать текущий курс и, в случае чего, делать всё возможное, чтобы уклониться от «всего, что может прилететь нам в ры… лицо, моя госпожа», после чего пересел за кресло запасного стрелка рядом с пультом пилота. Один из вражеских кораблей – тот, который доселе соблюдал дальнюю дистанцию – внезапно выжал всё возможное из своих двигателей и в считанные мгновения оказался на одном расстоянии от «Шахмаран», как и его партнёр, а после…

Сначала проблемы начались у Сильвана. Весь монитор покрыли цепочки вязи и цифр, что говорило лишь об одном: враги решили разнообразить способы атаки, включив в свой арсенал и кибератаку. Целые потоки вражеских вирусов заполонили стеки оперативной памяти «Шахмаран», проникнув через её сенсоры, и, как ни пытался сетевой паук противодействовать им, все попытки были тщетны; максимум, чего смог достичь инфоджинн – это оборвать эту реку битов, вливавшуюся в системы его корабля. Но вот с последствиями того, что уже успело загрузиться – придётся разбираться бортинженеру.

Бортинженеру, у которого снова монитор начал ругаться возмущённым писком: из тех шести юнитов энергии, которые Карл смог выжать из перегруженного с такой аккуратностью реактора, в запасе осталось всего четыре. Что, как, почему – молодой человек будет разбираться с этим позже, сейчас жизненно необходимо было перераспределить оставшуюся энергию так, чтобы был хотя бы какой-то шанс противостоять этим демонам в жёлтом и чёрном.

Тем временем тяготы Сильвана продолжались. Коварные противники сразу после вирусной атаки начали захват цели – судя по уже до скрежета зубовного ненависной алой вязи на мониторе у штурмана. Вполне очевидно, что они собирались выпустить ещё одну торпеду вдогонку той, которая уже вот-вот должна была достичь корпуса «Шахмаран»…

Глядя на внезапно обновившиеся данные на мониторе его терминала управления, Карл лишь ухмыльнулся. Чертыхаться, ругаться, проклинать было уже бессмысленно. Одно успокаивало - они потеряли не больше того, что удалось выскрести перегрузкой реактора. Аккуратной, без последствий, но перегрузкой. Повторные такие действия могли быть опасными, но, к счастью, фон Миттельштайн понимал что делал.
Поэтому он просто повторно активировал первоначальное распределение столь ценной в сложившейся ситуации энергии. Сильван и Каору должны были справиться! Он в них верил, хоть и знал всего-то несколько дней.

- Mā de...* - Еще секунда, и ведомый получил бы поцелуй плазмы, но вместо этого обесточенному пульту управления досталась порция брани.

Истощенные атакой аккумуляторы орудий на несколько минут превратили Каору в безучастного зрителя космического сражения. Ведущий был хорош, не отнять, но стоило посмотреть на него без нашпигованного оружием корабля. Торпедный отсек, ионные орудия, цифровой эмиттер... остается не очень много места для криокамер. Если так, то где-то должна быть их база или корабль-носитель. Если же под броней у желтых ос прятался полный набор, то каждый из них должен стоил не меньше миллиона.

Но для индивидуального мастерства в их маневрах было слишком много эмоций. Им бы сразу зайти парой и дать синхронный пуск. Двойное жало. Безотказный маневр против одинокого корабля. Но первый хотел покрасоваться и полез вперед. Если бы ионный импульс промахнулся, он бы уже был космическим мусором. Что это, чрезмерная самоуверенность или что-то другое... личное, возможно? В любом случае, это давало "Шахмаран" шанс.

Тревожный писк сигнала о втором захвате противником сменился мелодичной нотой отказа. Легкая усмешка - у Эскуро своя дуэль с навигатором ведущей "Осы", и пока что инфоджинн "Шахмаран" переигрывал своего визави. Вот и все двойное жало. Теперь только одна торпеда в прицеле.

- Салех, термалка твоя, - снова спокойный уверенный голос Шиван в коммуникаторе.

Руки ложатся на контрольную панель автопушки, и круглая монета на запястье ловит отблик монитора, будто подмигивая Каору. "Спасибо, что остаешься со мной, маленькая жрица. Может, милости твоей госпожи хватит на нас двоих."

Каору удалось сбить торпеду, которая успела подобраться на смертельно близкую дистанцию к «Шахмаран»; яркая вспышка, рассыпавшаяся мириадами искорок, которые почти тут же растворились в беспросветной тьме космического пространства.

Словно в отместку за то, что наши герои никак не позволяли разгромить их в пух и прах, сразу оба вражеских корабля совершили несколько выстрелов из ионных пушек, которыми были оснащены оба корабля-осы; хвала Ликам, лишь один из выстрелов не смогла поглотить, залатать или сбросить в абсолютный хлад Межзвёздной Тьмы покрытая особыми нанокерамическими пластинами обшивка «Шахмаран». В первую очередь это почувствовал Гарам – экран контроля за орудием перед его глазами из воодушевляюще-зелёного сменился уныло-серым, что значило одно: энергии на орудии больше нет. Дальше ощутили попадание и все остальные: снова мелкая дрожь сотрясла корабль, снова сильно наэлектризировалось всё вокруг, снова запахло озоном.

Сафира, управлявшая стабильным движением «Шахмаран», пока Гарам был за пультом второго орудия, внезапно увидела то, что её насторожило: расположение вражеских кораблей внезапно изменилось; они оба по странным дугам устремились к судну наших героев, и – в считанные мгновения – один из кораблей оказался практически рядом, почти в притык, с «Шахмаран», а второй – всё ещё был на расстоянии, но уже куда меньшем, чем прежде.

– Вражеские судна не просто идут на абордаж, сайиди, – прокомментировала очевидное Уарда, обращаясь к Резе Кемалю. – Они также наконец ответили на наше сообщение. Ретранслирую их ответ на ваши мониторы, асйáдати*.

На экранах перед нашими героями появилось изображение молодого человека: около тридцати циклов, с правильными, благородными и очень привлекательными чертами лица, но с каким-то отрешённым – или печальным? – взглядом, в странных, никем не виданных прежде доспехах, мерцавших ртутно-тёмным серебром и золотом люминесцентной подсветки. Его бархатистый баритон очень хорошо подчёркивал его врождённую красоту:

– Халка-башы* Миран ибн Асад, халка 313 «Шершни» пятого корпуса Янычар. Экипаж торгового фрейтера III класса «Шахмаран», как видите, мы можем ещё долго танцевать вокруг да около, и каждое па такого танца вам будет стоить здоровья вашего корабля… или вашего здоровья. Ваше самоуверенное приветствие натолкнуло нас на мысль показать вам, с кем вы повстречались – если у вас есть мозги и инстинкт самосохранения, вы подумаете дважды, прежде чем ответить… Как мне хочется верить, – молодой человек самоуверенно ухмыльнулся. – Однако мы не враги вам, а вы – нам. Это бизнес, ничего личного; вы, теоретически, должны понимать. У вас на борту есть объект, который мы обязаны забрать с собой, и я очень рекомендую, чтобы другие объекты не совершали необдуманных действий и позволили нам выполнить свою работу. Воры не могут быть оправданы ни в нашей культуре Первопоселенцев, ни в рамках законодательных норм зенитийцев, потому давайте говорить открыто: ни закон, ни традиции не на вашей стороне. Поэтому прямо сейчас наш пилот попытается пристыковаться к вашему кораблю и – я надеюсь – ваш не будет совершать ничего необдуманного, или же противоречащего ЗАКОНУ и ТРАДИЦИЯМ. Сдавайтесь и позвольте стыковку. Если вы будете сопротивляться – хуже будет только вам.

  Кого-то, кто не знал его достаточно хорошо, могло удивить, сколь расслабленно и даже скучающе Халед разглядывал тактический экран. Даже попадания из ионных орудий не заставили его сильно измениться в лице. Он лишь быстро дёрнул глазами в сторону схемы состояния корабля и вернулся к созерцанию. Гарам был в целом прав, у пустынника было мало опыта в непосредственно космических боях, но он вполне компенсировался житейским. Философ изучал поведения противников, анализировал их ходы, распутывал в разуме нити данной Шахрезадой информации и медленно, но неумолимо выстраивал цепочку осознания.
  Точно так же, впрочем, он анализировал и действия своей команды. Оценивал приказы Кемаля, изучал степень готовности остальных. Да, пожалуй в ряде случаев сам бы он отдал иные указания... в первую очередь, пожалуй, начал бы бой до того, как дистанция была сокращена, но сейчас сложно было оценить, к чему это могло привести. Разве что Каору, Гарам, да и Сафира точно были бы куда более довольны положением. Но с другой стороны их могли в ответ атаковать и куда более яростно.

  Бросив взгляд на напряженное лицо Сафиры и проследив за манёврами кораблей, мужчина инстинктивно напрягся. Абордаж? О... кажется нет. Что-то новенькое. Янычары почтили их сообщением. Выходит, битва им была не желанна? Он ощущал весь бой, что мальчики просто резвятся, ведь не могли же они всерьёз опасаться Шахмаран. Выходит, мальчики решили преподать им урок? Печальна была участь тех, кто решал преподать урок Халеду или его близким из пустого бахвальства. Впрочем, Янычары – это не странники Горизонта. Это смертельно опасные наёмники, так что месть нужно будет подать как можно более холодной...

  – Он говорит без уважения, Нох Азиз... – Протянул Халед с лицом, которое обычно сигнализировало, что следующее оскорбление может быть последним для наглого собеседника. – Позвольте мне выйти с ними на контакт? У меня есть что сказать и как расставить декорации сцены в нашу пользу. Да и не по статусу вам вести беседы с какими-то наёмниками.
  Дождавшись согласия, Ансари поманил к себе Шахрезаду и принял чуть менее расслабленную позу. Придал взгляду жесткости, а выражению лица лёгкого уважения на уровне признания их "космических танцев". Всё таки провоцировать молодого, горячего Мирана он не хотел.
  – Говорит визирь Халед Ансари, торговый фрейтер Шахмаран под командованием Резы Кемаля ибн Акреп. Ваши навыки оценены, как превосходные, танец красив и смертоносен. Каждый человек в тридцати шести системах мечтает о том, чтобы его защищали столь талантливые Янычары. – Закончив с вежливым приветствием, в котором не было заметно лжи или лести, Халед слегка задумчиво склонил голову на бок. – И всё же призыв к закону с кораблей, чьи транспондеры отключены немало удивляет меня. Впрочем, такие знаменитые корабли сложно было не узнать в первый же момент боя, пусть они и не представились согласно традициям. И раз уж мы завели речь о традициях, то почему бы нам, в таком случае не обратиться к другим важным традициям? Вежливость. Разумный диалог. Прекрасные традиции, как мне кажется. И перед тем, как получить окончательный ответ от нашей стороны – порадуйте наш экипаж информацией о том, что за объект вы желаете забрать? Быть может его и вовсе нет на Шахмаран, и весь этот смертоносный танец был ни к чему. Если же искомое вами на борту – мы обещаем обдумать предложение со всем тщанием и разумностью.

– А что же мой троюродный брат не говорит? – Миран, словно в удивлении, приподнял бровь. – Семейство Акреп не учит своих отпрысков быть мужчинами, не прячась за спину визиря, телохранителя, наёмного убийцы, вора, чиновника? Что ж, у Дома Скорпиона весьма уместное имя, жалить исподтишка – ваша натура, которую не истребить. Ладно, будем говорить с твоим визирем, братец.

Ты говоришь о законах так, что становится понятно: ты их знаешь, визирь Халед Ансари, и тебе за это моё уважение. Но, к сожалению, ты не владеешь знанием ситуации, – Миран слегка склонил голову в жесте почтения, после отвлёкся на что-то на своей табуле. Та пискнула, и рядом с тойфом Мирана в воздухе перед Резой, Уардой и Халедом возник прямоугольник стандартного формуляра эдикта Совета; мелкая, почти нечитаемая вязь червячками шевелилась по ней, и Уарда пришла на помощь, вполголоса прокомментировав своим спутникам:

– Эдикт Совета Фракций №80.12.5031 от 02.07.61, выданный агентству по предоставлению услуг безопасности «Тамер и Лан» в ответ на претензию касательно несанкционированной конфискации имущества агентства «Тамер и Лан» Фондом во время проведения гарантийных ремонтных работ данного имущества и последующей перепродаже оного третьей стороне. Третейский судебный комитет Совета Фракций рассмотрел претензию и контраргументы Фонда и принял решение поддержать претензию агентства «Тамер и Лан» по факту нарушения фракционных законов Фондом в целом и Консорциумом в частности. Агентству был выдан карт-бланш на конфискацию собственного имущества и любые меры, которые агентство и его представители посчитают нужными для реализации этого, что включает в себя…» – червячки-буквы ускорили своё движение по, казалось, бесконечному документу по мере того, как корабельный ИИ прокручивал текст. В конце концов прокрутка остановилась и одна из строчек вязи подсветилась, а Уарда продолжила: «… 118. Отключение транспондеров для сохранения анонимности операции и/или обеспечения скрытной нейтрализации нарушителей». Они действуют согласно закону, коим есть Совет Фракций, асйадати, – подсуммировала девушка-синтетик.

Всё это время Миран терпеливо ждал, наблюдая за происходящим с едва заметной улыбкой.

– Как видите, господа, всё в рамках ЗАКОНА. Что же до ТРАДИЦИЙ, как вы знаете, наш Орден ставит превыше всего беспрекословное следование оным, потому я принимаю твоё предложение, Халед-ходжа. Мы уверены в том, что объект на данный момент находится на вашем судне; об этом говорит манифест «Шахмаран», а также наш монитор, на котором передатчик месторасположения нашего брата чётко указывает на ваш корабль. Верните нам Фáриса*. Фáрис был похищен собаками из Фонда, которые взамен предложили нам другого, словно наш брат – какая-то вещь, которую можно заменить, когда та испортилась. И словно этого мало, вопреки нашим требованиям вернуть нам его – продали, словно раба, консорциумному извращенцу, славящемуся на весь Куа своим пристрастием к красивым несовершеннолетним мальчикам или незащищённым законом парням, запас которых у него подозрительно постоянно «заканчивается», – Миран со злостью сплюнул себе под ноги. – Верните нам Фариса и отправляйтесь восвояси, или же мы заберём его из вашего корабля сами.

Как только Сафига поняла, вражеские корабли наконец-то решили беседу огнём перевести в словесную, инстинктивно краем платка закрыла нижнюю часть лица, оставив являть миру только глаза. Она бы предпочла совсем выйти из поля зрения появившегося на экране янычара, но не могла позволить себе покинуть пилотское кресло.

Требования Мирана ибн Асада, хвала Ликам, её не касались, позволив женщине немного расслабиться, переключившись с мрачных мыслей. Впрочем, несмотря на всю нелюбовь к мачехе, оскорбительные слова её задели. Всё же в ней текла крепкая кровь её отца, бывшего главы Дара. Сафира скосила взгляд на племянника. А ведь он ещё и официальный наследник. Что же, в сокрытие лица есть и ещё преимущество: не видно движения губ.

— Реза Кемаль ибн Акреп, — очень тихо заговорила в коммуникатор так, чтобы только члены экипажа Шахмарáн, — худшее, что ты можешь сейчас сделать, это начать перед ним оправдываться и вестись на его провокацию. Поприветствуй своего достопочтимого брата, попроси простить великодушно, что не признал сразу, призови Ликов в свидетели, что не знал о столь печальной судьбе брата Фариса, — Сафира сделала паузу, хмыкнула, после чего продолжила, — вырази удовольствие, что весьма польщён тем, приёмы Дара, о коих он столь тактично упомянул, оказались ему близки, раз он их проявил при первой встрече с тобой, неожиданно напав, даже действуя в рамках закона, что явно свидетельствует о родственной связи.

– О мой добрый брат! – воскликнул Реза, наконец подавая голос и следуя остроумному совету Сафиры: – Я должен был признать родича сразу: ты встретил меня как подобает скорпиону.

Бой, быть может только на время, закончился, но сердце Резы Кемаля забилось только быстрее.

Он сделал краткую паузу, облизнул губы и продолжил:

– Но давай не будем боле ранить друг друга словами. Мир тебе, Миран ибн Асад! Ты прав, что мы не враги. Здесь кто-то обманут: либо я, либо ты. Клянусь всеми Ликами, что не знаю ничего о вашем брате. Если мне в качестве груза подложили похищенного человека, то сделали это обманом и поступили недостойно. – Реза сделал многозначительную паузу, – Впрочем, мне еще нужно убедиться в этом. Фариса в нашем манифесте нет, а передатчик могли так или иначе подложить к другому грузу, чтобы сбить вас со следа.

Реза выпрямился в кресле, выдохнул и добавил:

– Пока же я, увы, не буду обещать, что ничего дурного не случится с тем "Навусом", если вы атакуете снова. Ты можешь быть уверены, что там твой брат, а потому счесть меня жестокосердным, но пойми, прошу, что для меня это пока только анонимный "хрупкий груз", чья ценность – ничто, когда на другой чаше весов жизни моей команды, которые ты так легкомысленно подвергаешь опасности.

– Дай нам время, чтобы проверить тобою сказанное. И перешли, прошу, те улики, на основе которых сделан вывод о том, что Фарис у нас на борту. – подвел черту Камал, – А пока же позволь мне сделать предложение и для вас.

Камал перевел дух, азартно улыбнулся и продолжил:

– Пусть все тобой сказанное есть правда. Тогда вы вероятно хотите не только спасения вашего благородного брата, но и справедливой мести тому недостойному человеку, который позволил себе наглость... купить его. Совет Фракций дал вам право на любые меры для "конфискации имущества", но, я полагаю, не для вполне уместной здесь мести. Быть может я смогу помочь вам? Позвольте мне передать "имущество" недостойному покупателю. Передать так, чтобы в момент получения вы были рядом. И имели возможность немедленно же применить весь арсенал санкционированных Советом мер... Разве это не будет справедливо, а боле того, изящно?

– Хм, и да, я полагаю, что покупатель может быть союзником и другом дара Акреп. Так или иначе, у нас обязательства перед ним и я желаю остаться верным их букве. Однако вместе с этим, этот человек умолчанием своим впутал меня в грязное дело и тем нанес мне оскорбление. – Реза помолчал и произнес отрешенно, – Я считаю, что дару Акреп не нужны такие друзья.

  Сложив пальцы домиком, Халед даже не посмотрел в сторону документа. Лишь слегка склонил голову к Шахрезаде, внимательно слушая то, что она зачитывает. Он не сомневался, что джинн корабля вычленит самое важное, избавив его от усилий перечитывать весь огромный эдикт. В конце концов, разве не для этого нужны были талантливые помощники? Он и сам избавлял Резу от необходимости вести этот разговор. Каким бы там отдалённым родственником этот Миран Резе не был, всё таки дом Акреп был домом Акреп. Совершенно иного разряда фигурой на Дабаране и всём Горизонте.
  Однако прежде чем Халед успел открыть рот… рот открыли оба благородных отпрыска. И куда только вела их столь неразумная прыть? Терпению им обоим еще следовало поучиться. И взгляд мужчины помрачнел, что могли заметить даже его визави с той стороны межзвездной мглы. Тем не менее, напрягая жвалки, он всё же дождался, пока закончит говорить его капитан. Перебивать было бы высшей неучтивостью, а ведь он… следовал традициям.

  "С каждой минутой долгой речи Резы лицо Мирана становилось мрачнее и мрачнее, глаза опасно сощурились, а губы сжались в тонкую ниточку; но прежде, чем янычар успел ответить, Халед вмешался..."

  – Прошу простить, — мягко начал он, бросая предупреждающий взгляд на капитана и его тётю. – Эдикт и правда впечатляющий, а ситуация неприятная. Мой благородный капитан прав в одном, что дару Акреп не нужны друзья, которые покупают янычаров для утех, к тому же обманом и тайно. Однако так же мой благородный капитан не обязан знать обо всём происходящем на корабле, в отличии от меня. И, смею заверить, на борту действительно есть объект подходящий под внешность воина Янычар.
  Переведя взгляд на проекцию эдикта, Халед сцепил пальцы в молитвенном жесте и покачал головой:
  – Я предпочёл бы решить дело по древней традиции, но кажется мы не в том положении, чтобы диктовать условия. В таком случае, я предлагаю решение, которое сохранит честь всех сторон и их… ресурсы. Безусловно мы должны склониться перед буквой закона, особенно если она исходит от Совета Фракций, Нох Азиз. Однако я вижу, как мы можем обратить это себе на пользу. – Повернувшись к Мирану, Халед доброжелательно улыбнулся и раскрыл ладони. – Мы без проволочек передадим груз, если взамен получим вещественное доказательство того, что сделали это по требованию Совета. Безусловно, так же было бы чудесно получить ваше личное обещание, Миран ибн Асад, что если тот мерзкий кусок дерьма откажется платить нам согласно договору, то некие неизвестные янычары покажут ему, что бывает с теми, кто имеет в их сторону некие неприличные желания. Не будет лишним так же обменяться контактами на случай возникновения проблем с любой из сторон.
  Повернув кресло к команде, Халед поднял ладони и, как было, в прямом эфире веско заметил:
  – Письменное доказательство того, что мы были вынуждены отдать груз по требованию властей всея Горизонта и Куа в частности – избавит нас от любых проблем с неустойкой, Шахрезада подтвердит, полагаю. Непосредственно репутационные потери мы всегда сможем покрыть рассказом о том, что и для чего именно было заказано неким человеком. Да и вряд ли он будет болтать. Для него это сулит куда больше проблем. Уверен, что он заплатит нам без всяких проволочек. Если же нет… Тем хуже для него. Не для нас. Надеюсь ни у кого нет возражений?

И так же, как лицо Мирана мрачнело и выражение его лица напрягалось, пока говорил его троюродный брат, оно же постепенно смягчалось, а во взоре молодого человека рос огонь уважения и благодарности, пока говорил Халед. Дослушав визиря до конца, Миран уже не просто кивнул, но совершил лёгкий поклон:

– Я сразу распознал в тебе мудрого человека, ходжа. Ты не только знаешь и чтишь законы и традиции, но в твоём сердце также растёт Шаджáра эш-Шéреф*, и оно уже не молодое деревце, но могучая вековечная чинара с тенистой сенью разлогих ветвей. Моё вечное уважение и дружба тебе, Халед Ансари, и вот тебе моё слово: за моего брата – Фариса – услуга чести*. Тебе. А всем вам, – Миран обвёл рукой своих виртуальных собеседников, – моё обещание прийти на помощь, если она вам понадобится. Вы поступаете по чести, даже если не все из вас знакомы с таким понятием... Вот вам наши контакты, – молодой человек сделал «швыряющий» жест запястьем, а коммуникаторы наших героев пискнули, получив коды связи с Мираном, – и вот вам наша расписка… – янычар отвлёкся, сфокусировав взор на ком-то вне обзора камеры, вероятно, на своего соратника. Почти сразу же рядом с тойфом эдикта Совета засветился ещё один; потратив менее секунды на изучение оного, Уарда взглянула на Резу Кемаля и на Халеда, и утвердительно кивнула, мол, всё то, о чём мы попросили. Миран тем временем продолжал:

– Моя клятва: я и моя халка, в случае, если Колониальный Агент не оплатит вам полную стоимость доставки и надбавку за ремонт корабля, – выо взгляде Мирана впервые возникли проблески неловкости и сожаления, – мы в самое ближайшее время посетим Йину и посвятим его в изысканные детали интимных практик адептов Ордена Йени Чери. При помощи разнообразного арсенала, содержащегося в наших допросных комнатах... И... я сожалею, что принял вас за преступников, которые осознанно транспортировали "Навус" с телом моего... нашего Фариса, которого купили, словно раба на алгольском рынке. Искренне сожалею, – Миран снова совершил поклон, и как его голос, так и взгляд как минимум для стороннего наблюдателя действительно были искреннеми. – Что же. Прошу вашего пилота позволить нам пристыковаться к «Шахмаран», чтобы мы забрали «Навус» с нашим собратом.

- Возможно, нам стоит спросить заинтересованную сторону?- Сообщение Каору было адресовано только экипажу, - Мы слышим версию янычар, и даже они говорят о своем "брате" в тех же терминах, что и наши наниматели, называя его объектом и грузом. Возможно, он не горит желанием возвращаться к ним. В конце концов, это будет не первый раз, когда на борту "Шахмаран" оказался бегущий от своего прошлого человек.

Все эти ремарки были сделаны уже на ходу в каюту. Оставаться в обесточенной орудийной рубке смысла не было, и нужно было подготовиться на случай неудачного завершения переговоров. Собранный накануне (субъективно для Шиван, хотя на самом деле это было почти декаду назад) карабин встретил свет каюты приветливым блеском латунных деталей. Свежий аккумулятор мягко вошел в приемник и крохотный экранчик под прицелом показал полный заряд. Щелчок магазина, и рядом на экране появился индикатор патронов.

- Ваше решение, капитан, - как быстро затронутый в давешний разговоре с Сильваном вопрос о том, какую репутацию собирался создать себе экипаж "Шахмаран", стал актуален, - Мое мнение - торговля людьми незаконна. Отдать навус янычарам та же торговля, просто с другим покупателем. Выбор должен быть за этим Фарисом. Насколько я помню, он был функционален, когда Эскуро запечатывал навус.

  – У них эдикт, подписанный Советом Фракций, Каору, яростная моя. – Халед так же открыл канал внутренней связи, отвернув кресло от эфира. – Нет ничего более законного в Горизонте, чем подписанный документ такого характера. И мы, конечно, могли бы спросить существо из Навуса, но что ты предлагаешь потом? Умереть в бою с дюжиной янычаров? Впрочем, я думаю, что если ты поделишься своими опасениям с главарём этой клики, то он сможет найти какой-то способ успокоить твою подозрительность. Давайте не будем делать излишне резких движений. Мы не в том положении. И мы не торгуем людьми, мы исполняем предписание закона и властей Корилиса. Тут разве что Вершителя не хватает, чтобы всё происходящее стало законнее некуда...

- Законность не означает справедливость, - в голосе Шиван послышалась холодная сталь.

Это была необычно резкая реакция, особенно непривычно это было для Халеда, лучше многих знавшего Каору. Обычно их разговоры были подобный течению воды: предлагать, но не настаивать, спрашивать, но не добиваться. В случае возникновения противоречий - вежливая улыбка и смена темы. Но не сейчас.

- Самые тяжелые преступления совершаются не просто с одобрения закона, но с ним в качестве щита, и... - пришлось приложить усилия, чтобы сдержаться и не наговорить лишнего, - и признавать свое бессилие перед лицом вооруженного грабежа обидно, но убеждать себя и окружающих в том, что это правильно и справедливо - бесчестно и к себе, и к окружающим. Стоит ли это дело того, чтобы рискнуть жизнью и, возможно, погибнуть, решать капитану. Слово в любом случае за ним.

Получив хмурый молчаливый кивок от Резы Кемаля в ответ на приподнятую бровь пилота, Гарам прошептал голосовые команды бортовому компьютеру, и процесс состыковки начался. Момент, когда два корабля – длинная чёрная гадюка «Шахмаран» и маленькая юркая жёлтая оса «Шершней» – соприкоснулись своими металлическими телами, почувствовали все на борту обоих суден. Громкое шипение, слышимое Карлу в его инженерном отсеке возвестило о том, что короткое сочленение между кораблями было герметизировано и готово для перехода; молодой человек нажал несколько символов на одном из своих многочисленных мониторов – и новый звук возвестил о том, что стыковочный шлюз открыт. Карл поспешил покинуть свои инженерные чертоги; чего, а возможности лицезреть финал этой неожиданной первой главы истории их похождений молодой техник пропустить точно не хотел.

Шлюз открылся, и на борт «Шахмаран» вошли четверо: Миран ибн Асад, чью внешность наши герои уже хорошо запомнили, такой же высокий и атлетичный, как и Миран, мужчина лет на 5 старше предводителя янычарской халки, а также две девушки, которые – как минимум внешне – были явно на короткой ноге с воинским искусством. Увидев Карла, Халеда, Каору, Резу Кемаля и Сафиру, которые встретили своих неожиданных «гостей» в транспортном ангаре, где располагался стыковочный шлюз, Миран и его спутники, словно по незримой команде и абсолютно синхронно совершили вежливый «хадó эль-мусавá» («поклон равному») – тот, который в дабаранской культуре используется для выражения уважения и почтения к тем, кого «уважающий» считает обладателем идентичного (или около того) статуса: правая рука, зажатая в кулак, на сердце, левая на пояснице – с раскрытой наружу ладонью, правая нога – на полушаг впереди и немного согнута, корпус наклоняется на пятнадцать градусов (не более!) вперёд…

… Когда со всеми формальностями было покончено, делегацию янычар препроводили до «Навуса», возле которого уже ожидал Сильван – автор обновлённого электронного замка на этом хранилище (живых и не очень) тел. Несколько прикосновений к сенсорному экрану интерфейса «Гроба» – и с едва слышным шипением его крышка открылась. Любопытные глаза тех, кто ещё не видел содержимого этого электронного саркофага увидели, что внутри лежал молодой человек – такого же возраста, как и Миран, может, даже моложе – как Реза Кемаль. Наполовину обнажённый, он демонстрировал то, что можно было назвать «совершенным мужским телом». Высокий, стройный, с волосами цвета вороного крыла, смуглый, но не тёмный, с прекрасно развитыми мускулами, но не «мясной шкаф». Его лицо, умиротворённое, с правильными чертами, по мере рассеивания дымки, которая сразу же по открытию «Навуса» заполонила его содержимое, постепенно начало обретать признаки сознания: спящий пробуждался.

Сначала он открыл глаза – золотисто-зелёные, обрамлённые пушистыми невообразимо длинными ресницами, которым позавидовали бы все красотки Миры. С непониманием он смотрел перед собой, но постепенно фокус – а с ним и осознание происходящего – возвращались к нему. Взгляд молодого человека начал бегать с объекта на объект, пока не сфокусировался на лице Мирана – и… мужчина внутри саркофага начал плакать. Беззвучно, без истерик; слёзы, переливающиеся всеми цветами радуги в лучах ламп ангара «Шахмаран», словно мелкие бриллианты сверкали на его щеках, а губы беззвучно шептали какие-то слова, которые, очевидно, слышала только Уарда, которая к этой сцене уже присоединилась ко всем присутствующим… и тем, кто мог видеть её лицо, должно было стать тревожно – настолько испуганной сделали трёхсотлетний искусственный интеллект эти слова. Не дожидаясь развития событий, Уарда, покачав головой, развернулась на своих каблуках и ушла внутрь корабля.

Миран ибн Асад, увидев, что был замечен и был узнан, с глазами, также наполненными слезами, сделал несколько неуверенных шагов по направлению к «Навусу». Каору едва слышно предупредительно «прочистила горло», и предводитель янычар замер на месте. Миран лишь робко протянул руку по направлению к Фарису, и тот, закончив свою беззвучную (или, судя по всему, неслышимую человеческим ухом) то ли исповедь, то ли молитву, ответил на этот жест взаимным…



… Ещё полчаса спустя все уже находились в кают-компании «Шахмаран». Как оказалось, синтетики могли получать энергию из пищи и продуктов, совсем как люди, а некоторые – как Фарис – даже предпочитали такой источник восполнения энергии, хотя он был и куда более несовершенен и беден по сравнению с подзарядкой от реактора корабля. Фарис почему-то фанатично отнекивался от любых предложений со стороны Уарды оказать ему «скорую андроидную помощь» или подзарядиться от источников питания корабля; видимо, синтетик очень близко к сердцу (если оно у него было) воспринимал принципы и регуляции своего Ордена, которые, очевидно, не приветствовали никаких усовершенствований человеческого тела, и потому тот, кто был создан с уже «усовершенствованным» – пытался уравнять шансы и возможности со своими братьями и сёстрами.

Упомянув их, стоит и назвать остальных спутников Мирана: Пайи́з, «Осень», и «Бахáр», «Весна», – были сёстрами, а также жёнами-в-бою (что бы это ни значило) Тавистáна, «Лета». О природе отношений Мирана и Фариса оставалось лишь догадываться, как и о том, почему среди них нет Земестáна, «Зимы» – что случилось с этим сезоном. В ответ на этот вопрос, заданный кем-то из наших героев, девушки и парень лишь засмеялись, многозначительно улыбнувшись друг другу.

Судя по тому, что рассказали нашим героям янычары и Фарис, последнее дело оказалось весьма горячим и Фарис, спасая Мирана, принял на себя добрую порцию вражеского огня. Его команда, когда поединок закончился (безусловной победой «Шершней», конечно же), передала тело собрата Фонду для реставрации и ремонта, поскольку было повреждено несколько важных органов и блоков. Те же, решив, что Фарис по описанию соответствует заказу клиента с Йины и посчитав, что янычарам всё равно, какая «машина» будет сражаться на их стороне, подлатав Фариса, продали его Шулану Боро, Колониальному Агенту в Ущелье Арама, а янычарам выдали «абсолютно новый экземпляр, по гарантии, никакой доплаты!» – а в ответ на требование вернуть им Фариса уведомили, что транзакции по его продаже уже проведены и Фонд («вон там, внизу, мелкой вязью приписочка – неужели вы не читали!?») оставляет за собой право обменивать испорченный товар без предварительного согласования с клиентом в гарантийных случаях. Янычарам пришлось дойти до Совета Фракций, воспользовавшись связями и напомнив о нескольких долгах и благодарностях, чтобы доказать свою позицию: для них Фарис был не машиной, не роботом и не пушечным мясом, а полноценным членом их команды, собратом и абсолютно одушевлённой индивидуальностью, а значит любые операции с ним без его на то согласия должны расцениваться как торговля людьми. Остаток истории наши герои уже знали и сами…

Гарам достаточно сдержано отнесся к внезапному повороту судьбы и появлению договоренности с янычарами.
Он выполнил указание капитана, убрал скорость, а затем вообще погасил ее до минимальных значений. А затем "Шахмаран" вообще лег в дрейф, довернув стыковочный порт для лучшей траектории другого корабля. Это в космосе считалось признаком хорошего тона. Не заставлять другую сторону экстренно заниматься сложными вычислениями для выравнивания скорости движения и вращения.
Не то чтобы Гарам был рад, что так все закончилось... Не то чтобы пилот был рад увидеть на их корабле вооруженных янычар... Драться, так драться, договариваться, так договариваться.
С другой стороны жить и летать одним куском хотелось пилоту больше, чем переживать по поводу униженной легионерской гордости. Это он как-нибудь переживет.
Салех-паша успокаивал себя тем, что противник все же был достаточно силен. Четверка янычар была бы сильна, даже если бы при абордаже им противостояла шестерка закаленных легионеров. Но в ситуации первого боестолкновения, имеющие боевой опыт Халед, Каору и сам Гарам - точно оставались бы в меньшинстве.
А значит всей новой команде был нужен этот опыт. Победы не должны получаться сами собой. Это всегда результат большого и длительного труда, вперемешку с удачей.
Ибн Зариф тяжело выдохнул.
Вообще у него было сложные отношения с янычарами. И видимо с этими в особенности. Да эти были занозой в заднице Легиона, но были честны и по своему справедливы, что ценил сам Гарам. Они были Потомками Первопоселенцев, как и сам Салех-паша. Но при этом видимо эта "семья Львов" явно было древним аристократическим планетарным родом, видимо с Дабарана. А значит все-таки пыляне.

Авантюрист внутри Гарама жаждал ближе посмотреть на таких крутых перцев, но прагматизм призывал пилота проявлять осторожность.
Видя желание Сафиры пообщаться с пришельцами, в результате победил прагматизм. Кому-то же надо дежурить в "рубке", и следить за вторым кораблем и окружающим космосом?

  – Самая большая несправедливость в этом мире, – неожиданно ровным и безликим тоном. – Это бессмысленная смерть, Каору. Живые, каким бы жалким не было их существование – еще могут влиять на мир, мёртвые – могут лишь безучастно взирать на живых.
  И отключил внутренний канал, не желая продолжал беседу на "пониженных" тонах. Он понимал беспокойство подруги, но слишком уж часто видел героические смерти, которые ни к чему не приводили. И другие, еще более нелепые смерти. Он не мог позволить экипажу стать частью пепла на космических ветрах. Не сегодня, ни в один из 1001 дней.

  Повернувшись к капитану и заметив его внешнее недовольство, Ансари тихо вздохнул. Поднялся с кресла и, пока ждал Резу и Сафиру открыл канал связи с Карлом:
  – Я буду очень признателен, если ты успеешь отцепить навус от наших холодильников, друг мой. Возможно я излишне переживаю, но будет лучше перестраховаться. До Йины рукой подать, ничего огурцам не сделается.
  Затем, дождавшись, пока благородные дети дома Скорпиона поравняются с ним – тихо проговорил:
  – Дорогой мой, – обращаясь к Резе. – На шахматной доске нам иногда требуется пожертвовать фигурой, чтобы получить значимое преимущество. Я не сторонник жертвовать людьми, но если мы можем поступиться ресурсами и собственным виденьем прекрасного, а взамен получить благодарность столь сильных фигур, то обратить Пион в Кали, или даже в Визиря – это прекрасный размен. Это был разумный поступок, и я благодарен вам за поддержку. Вот увидите, разумность и сочувствие еще воздадутся нам сторицей в будущем. Сегодня же мы должны радоваться, что живы, целы и невредимы, отделавшись лишь парой незначительных царапин на гордом теле Шахмаран.

  В стыковочном отсеке он поприветствовал Янычар так же, как они их. Затем молчаливо следовал за всеми больше наблюдая, чем разговаривая. Опытный взор оценивал их снаряжение, походку, то, как они держали себя и довольно скоро Халед пришел к выводу, что настоящий бой наверняка закончился бы для Шахмаран плачевно. Как он и предполагал изначально – их единственный шанс был в космосе. На земле или в корабле суровые наёмники слишком превосходили их в подготовке и снаряжении. Тем лучше, что сражаться не пришлось.
  После душещипательной сцены в грузовом отсеке, мужчина посмотрел на Каору долгим печальным взглядом и коротко кивнул. У каждого из них были свои скелеты за гобеленами, и он лишь надеялся, что девушка осталась удовлетворена итогом. Если уж её целью была высшая справедливость, то сейчас они стали лишь ближе на шаг к ней. Пусть и путём тернистым. Но он всегда говорил, что лёгкие пути не ведут к истинному свету. Лишь в испытаниях куётся истинный хадж, и, конечно же, он всегда должен следовать рука об руку с иджтихадом – разумностью суждений.

  – Буду рад однажды посидеть в чайхане и потравить с вами байки, – улыбнулся Халед, когда янычары закончили свою историю. – Действительно, первая встреча оказалась необычной, но теперь, когда всё разрешилось – мы приобрели новых друзей, а это очень ценно в нашем суровом мире. Если будете гостить на Кориолисе – передавайте привет от меня в аль-Муаллим, вас угостят вкусным чаем и поставят хороший кальян.
  Он оглянулся на остальных, выжидая, остались ли у кого-то вопросы, или же он может плавно поторопить всех расходиться. Холодильники сами себя не заморозят, и хотя до Йины было рукой подать – мало ли какая пакость еще случится прежде, чем товары станут головной болью получателя, а не курьеров.

Это было познавательно – теперь наши герои чуточку больше знали о культуре и традициях янычар, древнего воинского ордена с экзотическим кодексом правил и фанатическим отношением к понятию «чести».

Это было успокаивающе – теперь наши герои намного больше понимали о мотивациях и целях, а также о манере «делать дела» янычар.

Это было полезно – теперь наши герои имели гарантии того, что и их репутация, и их банковский счёт будет в безопасности после такого… репутационно и финансово опасного происшествия.

Это было выгодно – теперь у наших героев были могущественные союзники и обещание прийти на помощь по первому зову, что не может не восприниматься как преимущество; главное – знать, как им своевременно и уместно распорядиться.

Это было сомнительно – как минимум то, что наши герои узнали о деятельности таких фракций, как Консорциум (и его подразделение – Фонд), а также то, что они услышали о синтетиках от самих синтетиков и от тех, кто с ними сосуществовал уже какое-то время… всё это вызывало сомнения во многих вещах, информации и посылах: каковы истинные мотивы Фонда, когда тот популяризирует синтетиков как альтернативу чернорабочим и улучшение условий жизни человечества на Горизонте? Действительно ли синтетики создаются «чтобы служить людям», а точнее – согласны ли они на такие условия? И – самое главное – какие вообще у них условия: они вещи, полуразумные приспособления, непонятно что или разумные (пусть и искусственно созданные) существа, которых люди используют как имущество, рабов и прочее, о чём даже думать отвратительно?

Это было тревожно – судя по первой реакции на встречу между мирановой командой и нашей, Миран и его сотоварищи предпочитали сначала действовать, а потом уже общаться, хотя законы логики, здравого смысла и цивилизации диктовали обратное.

Это было пугающе – если так начался первый рейс «Шахмаран» в качестве честного торгового судна с достойной командой, то что принесут рейсы последующие?..

Как бы то ни было, этот эпизод истории о наших героях подошёл к концу. Янычары, снова извинившись за «недоразумение» и пообещав в самое ближайшее время перечислить сумму для починки «Шахмаран» от повреждений, ими нанесённых, а также снова заверив, что при первом же призыве о помощи они бросят всё и будут там, где они будут нужны нашим героям, покинули борт «Шахмаран». Фарис, успевший переодеться во что-то белоснежное, воздушное и лёгкое, что принёс с собою Миран, за всё это время не проявил ничего, что могло бы выдать в нём «робота», «не-человека» или искусственный интеллект. Не зная предыстории, любой бы воспринял его за обычного – необычно привлекательного – молодого человека, который пережил травматическое событие и который искренне счастлив воссоединиться со своей семьёй, кем бы они на самом деле ему ни были.

Уарда, напротив, вовсе не была похожа на себя прежнюю (хотя наши герои и знали её-то «прежнюю» всего ничего). Всё время пребывания янычар на борту судна девушка-синтетик всеми силами пыталась навязать свои медицинские и аналитические услуги Фарису, постоянно предлагая ему проследовать в медицинский – «или ремонтный, если тебе будет комфортнее» – отсек, причём мимика её и выражение глаз вовсе не свидетельствовали о том, что бортовой ИИ, недавно обрётший синтетическую плоть, жаждал опробовать её полный диапазон функциональности с обладателем такого же синтетического тела. Что-то, что Уарда услышала в неразборчивом бормотании полубессознательного тогда ещё Фариса её очень сильно озадачило, и это было настолько же очевидно, насколько и то, что команда «Шахмаран» была «командой» лишь фигурально (или юридически).

Когда обновлённый, а точнее восполненный состав команды одного из кораблей янычар покидал борт «Шахмаран», Фарис повернулся к нашим героям – тем из них, кто решил провести новых… знакомых? союзников? противников? друзей? ресурс? – и совершил жест искренней благодарности (ладони сложены и находятся на уровне лица, голова почтительно склонённа, тело наклонено в поклоне на 5, максимум 10 градусов, глаза закрыты, выражение лица почтительное и торжественное)… Уарда задумчиво хмыкнула, чем вызвала удивлённые взгляды янычар (за исключением разве что самого Фариса, у того не дрогнул ни единый мускул на лице или теле), а, возможно, и наших героев…

До отбытия "Шершней"

Сафира кивала. Кивала утверждающе демонстративно на каждое слово визиря, поравнявшегося с ней и племянником. Почти на каждое. На словах "разумность и сочувствие" она на мгновение перестала, о чем-то задумавшись. Возможно, оценивая насколько она в этот момент испытывает именно эти чувства. Слегка нахмурилась, похоже придя к выводу, что любопытство перевесило, но всё же, хоть и с задержкой, на всякий случай кивнула. По части остальных фраз она была согласна более чем.

Стоя чуть в стороне и позади племянника она с интересом рассматривала янычар. Довольно пристально взглядом следя за каждым движением приветствия, мысленно проговаривая что-то типа "правый кулак у сердца", "на пояснице ладонь наружу", "правая нога впереди"... стараясь запомнить и представляя, как она это делает. Но, скорее всего, её движения были не такими уверенными, как у гостей, у которых оно было отработано, когда она поприветствовала в ответ. Но она старалась. Очень, ей нравилось учиться обычаям.

Впрочем, если не разумность, то сочувствие точно пришло. Воссоединение боевых товарищей женщину увлекло настолько, что она позабыла напрочь о страхе перед янычарами, подалась вперед поближе и с умилением любовалась, сплетя ладони перед собой. Хвала Ликам.
Одно омрачало и лишало покоя: реакция Уарды. Что же заставилось так резко растревожило, заставило поменяться "в лице"?

Вопрос про Земестáна исходил от любопытной натуры. На смех и много значительные улыбки она театрально-обиженно вздохнула и сделала грустные глазки. Но допытываться не стала, в конце концов можно будет узнать потом. А ещё так бывает, что случай подкидывает ответы словно само по себе открылось.

— Похоже на волшебство, на словно счастливое завершение сказки, сайиди, - обратилась к Мирану, — в такие моменты я начинаю верить, что и наша потерянная частица сердца найдется, рассеяв его печаль и тоску.

***
После разрешившегося "недоразумения", Сильван сделал свою часть работу, не вступая в коммуникацию с "гостями", хотя окажись разбуженный синтетик в его распоряжении, прогнал бы его через несколько тестов. Такой уникальной возможности он обрадовался бы даже больше материальной компенсации, выплаченной янычарами. Но деньги и некое обещание силовой поддержки тоже оказались неплохим бонусом.
Но что его действительно заинтриговало и, пожалуй, взволновало, так это реакция их собственного корабельного алгоритма в новом синтетическом теле. Её вышедший из под контроля эмоциональный всплеск и последующие мелкие намеки на то, что она что-то поняла о себе или о гостях, не давали ему покоя. При первом удобном случае, оказавшись Уардой наедине, он задал ей вопрос:
– Ты расскажешь мне, что это было?