[Call of Cthulhu] Маски Хаоса | ходы игроков | 🕮 Дневник сыщиков

Согласно тексту дневника, после убийства Франсиско Писарро в 1541 году, автор, собрав отряд из приближённых рыцарей отправился на промысел по добыче «языческого золота», прикрывая свою преступную деятельность «услугами по защите проповедников и миссионеров». Состав отряда:
Гаспар Фигероа
Эрнандо Руис
Диего Гарридо
Луис де Мендоса
Педро де Веласко
Последнюю свою вылазку за золотом, которое, как они надеялись, позволит им поскорее вернуться в Испанию и доживать свой век в роскоши и удовольствиях, они совершили на Альтиплано, в окрестности озера Титикака. Услышав слухи о древнем храме, сокровищницы которого до потолка были забиты золотом и драгоценностями, конкистадоры отправились на юго-запад от озера… [приведённые в дневнике данные позволили получить координаты этого храма]. В двух днях пути от Титикаки, посреди безлюдной гористой местности, они обнаружили странное - и определённо древнее – строение, не соответствовавшее ни единой из тех аборигенных культур, с артефактами которых завоеватели уже успели познакомиться к тому времени. Вокруг строения, напоминавшего подземную пирамиду, располагалась внешняя надстройка – своего рода «саркофаг» для культового сооружения; надстройка также большей частью была под землёй, и представляла собой лабиринт из темных коридоров, полных опасных ловушек. По всему периметру – абсолютно всему, буквально по каждому дюйму оного – «саркофаг» опоясывал странный золотой брус, в пару дюймов толщиной, выполненный из чистого золота, покрытый на каждом своём дюйме протяжённости символами, ни один из которых не повторялся». То есть, вся наземная надстройка была опоясана, словно некой толстой золотой "проволокой", покрытой загадочными письменами. Охваченные безудержной радостью в предчувствии несметных богатств, которые наверняка хранил в себе этот загадочный комплекс, конкистадоры отодрали примерно двухфутовую секцию этого бруса, разрубив мягкий металл своими клинками и выковыряв его из жёлоба в камне, в который этот опоясывающий брус был вбит.
Отряд решил заночевать там же, разбив лагерь в подземном комплексе, опасаясь нападения койотов или разбойников; судя по всему, некая странная хворь одолела всех их них за время ночёвки. Гаспар всю ночь он провёл снаружи, охраняя вход в подземный комплекс, а на утро застал своих четверых компаньонов бледными, с лихорадочным взглядом; выглядели они невероятно измождёнными, будто находились практически на грани жизни и смерти. Жалуясь на нестерпимый голод, спутники Фигероа напали на своего капитана. Де Мендоса сбил его с ног и, разорвав камзол и рубашку на груди у Гаспара, присосался к ней, словно человекоподобная пиявка. Дикая боль пронзила тело предводителя конкистадоров, но, превозмогая её, Фигероа выхватил свой пистоль и выстрелил Луису в голову, вырвавшись таким образом из его крепкого захвата. Задержавшись лишь на мгновение – ради того, чтобы захватить с собой столько золота, сколько он мог унести (включая выломанный из стены золотой брус), Гаспар сбежал; рано или поздно он достиг Лимы, надеясь поскорее получить себе место на ближайшем корабле, отплывавшем в Испанию.
К сожалению, испытания последнего месяца, в течение которого Гаспар де Фигероа добирался до столицы Перу, и ранение, полученное от Луиса де Мендосы, которое не хотело никак заживать, истощили его организм и подорвали его здоровье. Фигероа описывает себя в последних записях дневника как «ходячий труп, в котором мало что осталось от живого» и «лишь убогая тень от того мужа, крепкого телом и достойного духом, кем я был совсем недавно».
Последние страницы дневника, которые его автор озаглавил как «Последняя Исповедь раба Божьего Гаспара из Мéриды», полны раскаяния за «грех алчности», который, как считал Фигероа, и стали причиной несчастья, постигшего его отряд. Они де осквернили священное место, пусть и священное для иных богов, и понесли за то достойную кару. Также он многократно повторяет о том, что если бы только Господь Всемогущий дал ему хотя бы один шанс всё исправить, Гаспар никогда бы не позволил его отряду вламываться в этот храм, забирать из него золото и драгоценности, а также нарушать его целостность, выдрав золотой обод строения. Последние записи - скорее похожи на горячечный бред сумасшедшего. В них Гаспар упоминает, что постоянно слышит голоса своих друзей, вопящих от нечеловеческого голода (включая голос де Мендосы), а во тьме ночи он постоянно слышит иной голос, древний и искушающий, обещающий ему вечную жизнь, если Гаспар вернётся в храм. Судя по всему, этот «голос» сообщил Фигероа инструкции касательно того, что должно быть сделано ради обретения бессмертия, но Гаспар был слишком слаб и испуган, чтобы последовать этим указаниям.

Постскриптум в дневнике принадлежит руке священника, совершавшего последний обряд над телом «раба Божьего Гаспара Гийермо Альба де Марина де Суарес де Фигероа», который написал, что Гаспар умер в день, когда записал свою Последнюю Исповедь, и что последними словами «умирающего безумца» было воззвание к любым богам, которые только способны были услышать его мольбу, простить ему его святотатство».

Последователи кенийского культа Окровавленного Языка, (по неподтверждённым сведениям) практикующие каннибализм и человеческие жертвоприношения, наносят подобную татуировку на себя как «тавро», метку принадлежности к этой секте, а также знак того, что Окровавленный Язык – некое древнее хтоническое божество – теперь владеет этим смертным безраздельно.
Так же подобные татуировки – согласно подтверждённым фактам – ставятся на тех, кого сектанты рано или поздно планируют принести в жертву своему божеству, якобы для того, чтобы «будущая жертва напиталась энергиями своего бога – «Языка, Слизывающего Гной и Кровь с Ран и Струпьев Мироздания»»…

Такой же символ был обнаружен на теле Огастеса Ларкина

1. Художник рисует нечто змееобразное
2. Наша команда блуждает в лабиринте
3. Затмение знаменует конец мира