[R18] Oeilvert will (not) Fall | ходы игроков | 謎 Прелюдия Ми

В прошлом году не засеяли поля.
Этой весной для вина нет сырья.
Пусть так, я улыбнусь цветам и птицам.
В беседке лягу, чтобы пьяным притвориться.

Фрагмент стихотворения отшельника с горы Гушэ-шань (полный текст утерян)
[Инструктор Йи не стал его комментировать, а просто покачал головой и взял с полки другую книгу]


Тело сжато как в пилотном комбинезоне, только неравномерно. В "меке" всё-таки гораздо удобнее и привычнее, чем в этой штуковине. Тут мало места и конечности зафиксированы, почти невозможно пошевелиться. Машина, которая проверяет эндокринную систему и ДНК. Так это называют работающие тут врачи. Впереди окошко капсулы мед-модуля. Изнутри смотреть на медицинский блок, в котором и установлен мед-модуль, не очень-то уютно.


Доктор Мила Брэндон и доктор Моу Хон, - две женщины в белых халатах и с бирками старших специалистов Высшей Медицинской Службы, - проводят обследование как обычно. То есть, просят залезть в эту штуку и выбирают программу её работы. Потом Ми почувствовала какой-то укол в области бёдер, симметрично с двух сторон.

Обычные медики и осмотр проводят обычный, слишком не донимая благородных. Поверхностные проблемы организма выявить достаточно легко, а внутренние им всё равно не разглядеть. Что Ми точно поняла за всё время пребывания в своём теле (как метафорически можно было назвать жизнь), так это то, что благородные здоровее граждан Оэлверта. И всё же, эти двое специалистов отличались от обычных медиков СОО или общей службы. Регулярно что-то искали на очень глубоком уровне в их телах с помощью сложных машин.

– Мила, что с программой?... Она отредактирована!
Встрепенулась та, которую звали доктор Моу. По фамилии, согласно иероглифической ветви имён. Похоже, произошла неожиданность. Это, наверное, не сулило ничего хорошего.
– Должно быть, это после Терры...
Мрачно добавляет та, которую доктор Моу звала "Мила". По имени, согласно фонетической ветви имён. Высокая и стройная. С волосами цвета пшеницы, но коротковаты...
– У неё другая программа, да... но нельзя было редактировать напрямую... Я не могу отменить тест!
– Это потому что основные препараты уже введены. Нужно остановить прибор и ввести ингибитор! Иначе это может пережечь её железы!
Клацанье по клавиатуре раздаётся сильнее и быстрее.
– Нет, команда не принимается!
– Ты что, не выключила динамик?...

Ты вдруг погружаешься в тишину. Только лёгкий-лёгкий гул вентиляторов, исправно обновляющих воздух в камере, выходит на передний план. Доктор Брэндон бросает свою клавиатуру перед небольшим квадратным монитором, и бегом направляется к выходу из медблока. По коже, под плотно прилегающим термобельём, оставляющим открытым поясницу и шею для функционирования пилотного комбинезона, распространяется лёгкий жар. Его можно было бы и не заметить, но внимание внутри тела само переключилось на кожу в месте уколов. Стоп, дело не только в этом... жар распространяться по всей коже, если перестать думать о чём-то одном... иными словами, твоё тело "разогревается" или что-то вроде того. На самом деле это только ощущение, может реальная температура тела и не меняется. И это ощущение очень сложно заметить именно потому, что внимание в теле постоянно привязывается к какой-то одной области... или, через глаза, вообще к чему-то внешнему.

Стучится.
Кто стучится?
Смерть твоя.
А не твоя?
Может и не твоя.

Стучит сердце, бьет в грудь изнутри. Бьются слова об меня. Потоком тревоги и беспорядка касаются кожи. Капсула пеленает, как кокон бабочку. Ни двинуться, ни развернуть крыла.

Зверь загнанный в теле просыпается, рвется из пут, к спасению, скрести когтями стекло жаждет, выть стоном протяжным.

Выдыхаю бесконечно долго, зверя успокаиваю, человека бужу. Блуждающие точки внимание в животе собираю, жар нутренной слушаю, сжимая себя и направляя вверх отсутствие. Веки полуприкрыты, размыты образы, не зацепиться за край.

И даже бесконечность имеет предел. Закончился выдох. Пустота во мне сжалась. Расслабляюсь, даю вдоху случиться. Как же хорошо, расслабление волной омывает. Как же ужасно, фантом скручивает нутро.

– Кровью рисую знак опыта, – выдох озвучиваю.
– Жду конца суеты, – созерцаю волнения в теле, шум в ушах, рябь перед глазами.
– Жду конца ожидания, – даю им быть.

Горят места уколов, к себе манят внимание. Зачем отдавать? Сами заберут. Отдаю дыханию.

В жар, не-жар бросает кожу. Это новое. Любопытно. Страшно любопытно. Хочу себе забрать, впитываю. Гудит внутри тело, плотностью теплоты тянущейся ощущаемое, стучит кровь по костям, да покалывает кожу облачко духа. Это старое. Привычное. Освоенное.

Даю событию случиться.

Какой же прекрасный узор погибели мне нарисовала судьба, наслаждение встречи длю. В груди разгорается жар, благодарность людям и миру снаружи шлю. Любимы они мною.

Дверь мед-блока резко распахивается. Это сигнал автоматики фиксирует приближение человека, имеющего право войти.
Инструктор Лихуа. Удивительно молодая для роли инструктора женщина невысокого роста. Чёрные волосы средней длины, довольно тонкие. Овальное лицо с изящными чертами, но строгая мимика. Серые глаза, сосредоточенный взгляд. Держит себя по-конфуциански ровно и собрано. Быстро подходит к мед-капсуле. Что-то говорит коротко. Звуки снаружи снова возвращаются.
– Ми, в порядке? Что-нибудь придумаем...
Она говорит так, и оглядывает оборудование острым взглядом, но... правда ли можно что-то придумать? Даже если нельзя, стоит ли притвориться, что можно? Или, может, стоит притвориться, что ты поверила в то, что что-то можно придумать? Реальность это всё равно не изменит. Но зато людям напротив будет проще действовать...
Интересно, жар на коже становится сильнее, потому что он усиливается со временем сам или потому, что он знает, что ты знаешь, что он есть?

Позади неё в мед-блок вбегает доктор Брэндон. Вдруг, кто-то ещё в форме ССО ловит закрывающуюся дверь ладонью.
– Прошу прощения... Что-то стряслось?
Капитан Сакимото. Командующий базой СОО, что располагается в соседнем секторе 11. Мужчина с внимательным взглядом светло-карих глаз и чёрными короткими волосами. Его лицо несёт отпечаток генетических повреждений, но раз он на такой должности, значит достаточно здоров по состоянию внутренних органов. На нём строгая форма СОО серо-зелёного оттенка. Интересный цвет: будто какая-то зелень состарилась и стала болотом. На голове информационный шлем офицера СОО. Эта штука делает что-то полезное, очевидно. Но ты не знаешь что.
– Не получается открыть мед-капсулу. Нужно остановить программу теста! – ответила доктор Моу.
Капитан глядит на мед-модуль, в котором ты заперта. Подносит ладонь к гарнитуре своего шлема.
– Говорит капитан СОО Сакимото Маркраг, секция 11. Прошу диспетчера Башни уточнить, псионики отряда "Фан" в этот момент на процедуре? Понимаю, но тут экстренная ситуация. Ясно, благодарю. Прошу передать экстренное сообщение. Содержание такое. Техноманту отряда "Фан" срочно прибыть в мед-блок номер двадцать. Конец сообщения. За мной должок, диспетчер.

Узоры снаружи приобретают новый рисунок, любопытство маня, отвлекая.

– Ми, в порядке? - голос инструктора звучит внутри кокона.

Смотрю ей прямо в глаза, цветом нефрита любуясь. В согласие опускаю медленно веки, вопрошанию в такт.

Много вокруг нарастает движенья и беспокойства, скрытой заботы за ними.

Здесь быть уместно стиху о няньках и чаде в пеленках, но не уместно мне знание это являть. Всем улыбаюсь, одобрение действиям даю.

Мысли танцуют, слова к слову строятся в ряд. Путь к спасенью, изможденный разум продолжает искать.

Знаю о жаре. А жар знает знание моё.

Даже если руку веревкой стянуть, крови ход прекращая, лишивши чувств, дух в ней истощив, останется способность к движенью. Так стоит ли волнения чувства разгар, без движенья?

Возможно не стоит, но каждой мыслью плачу.

А жар? Можно бояться, можно его ненавидеть, иль подобно братцу Юаню хлад безразличия хранить, но выбираю любить. Ведь в мире своем госпожа, садовница, которая в праве решать, что посадить и чему прорастать.

Жар исходит к коже из области над почками со стороны спины и низа живота спереди. Чтобы установить это, нужно дышать плавнее, концентрируя внимание глубже в теле. Внимание в теле это словно кисть, которая сметает грязь: вроде проходишь в одном месте, а не видишь ничего. И только раза с пятого в области, которая была "просто представлением о области своего тела" появляются какие-то объемные ощущение, которые раньше просто не улавливались. А теперь - словно линза увеличительного стекла настроилась, и они появились в видоискателе. Конкретные. Имеющие локализацию. И тогда внимание на них останавливается, и оно точно знает на какой оно глубине в теле остановилось. Хотя, не в миллиметрах или даже цунях, конечно.

Сколько времени прошло? Сложно сказать. Но в этот момент снаружи что-то поменялось.
В комнату вбежал высокий молодой человек. По его лицу не скажешь, что он преисполнен надежды выполнить свой долг, хотя и медлить он явно не стал, бежал вполне себе целеустремлённо. Высокий лоб. Длинные бесцветные волосы, падающие на плечи будто полотно. И алые глаза, демонстрирующие природу альбиноса. Что для псиоников - не редкость. Редкость - дожить до такого возраста. На запястье повязана алая нить, что является символом весьма неоднозначно оцениваемой связи с благородной из его отряда. Почему он в пилотном комбинезоне? Вы ведь все сюда в обычной одежде приехали... кстати, он мимолётно проводит взглядом по твоему костюму, лежащему недалеко от мед-капсулы на медицинской кушетке.
– И что вы тут устроили?... – спокойно спрашивает он в сторону врачей.
После чего выполняет короткое быстрое приветствие капитану Сакимото.
– Я теперь "технопат", оказывается?
– Извини, нет времени объяснять... – повернулся к нему капитан.
– Мы не можем открыть мед-капсулу!... – сорвалась доктор Брэндон.
Альбинос быстрым шагом прошёл вперёд, приближаясь к капсуле. И что-то изменилось в области едва ли легко ощутимой... будто к тебе подошло какое-то неосязаемое существо, обладающее собственной аурой. На уровне тела эта аура излучала внимательный контроль. Комбинацию власти, желания познания и собственных принципов, эту власть ограничивающих. Волны, исходившие от него, ощущались вполне себе как физические, если прислушаться "внутренним слухом" к своему телу... Но это большая редкость почувствовать что-то такое. Для этого нужно удачно замедлиться, когда тебе угрожает опасность... иногда такое получается, и дыхание как бы само становится "щупом" во внешний мир. С псионикой, не сравнить, конечно, но часто можно почувствовать нечто, что глазами или ушами не уловить...
– Вы что, в эту штуку и Терру пихали?
– Что ты имеешь в виду? – не поняла доктор Моу.
– Да она же даже переключателя питания не имеет. И у неё нет команды на открытие, она отключается, когда автомат генератора прерывает питание. Это инфернальная машина...
– То есть, ничего нельзя сделать... – хватается за волосы доктор Брэндон.
– Я не смогу найти так быстро, откуда приходит команда на автомат... – задумчиво проговорил псионик. Его нашивку плохо видно через мутное стекло капсулы.
Он не хочет им помогать, но зачем-то так быстро прибежал? Его "волны", едва ощутимые твоим телом, замедляются, будто чуть засыпают в своём ощупывании "инфернальной капсулы".
Интересно, почему капитан молчит? Внимательно сейчас смотрит на него?

Если плыть вверх по течению реки, то однажды окажешься у истока. Так и я оказываюсь там, откуда начала, и откуда не сходила с места вниманием. Полог ощущений внизу живота падает, представляясь в новом свете, более точном и точеном.

Одним удачным мазком, художник перерисовывает всю картину, меняя смыслы на Смыслы.

Это очередной прорыв барьера в качестве ощущения состояния. Волна удовольствия и триумфа прокатывается по телу вознося вверх в легкости. Хоть знаю, что за пределом всегда притаился другой предел, и после каждого взлета к небу, вновь ждет тяжесть притяжение земли.

Приходит тот кто зван. Выхватываю его фигуру взглядом целиком, касаясь глаз. И отмечаю нить, которой нарушают правила игры. Но ею же создают новые. Для внешнего наблюдателя она оборвана. И это печально. Но вот для того кто внутри? Наблюдаю за фигурой, есть ли натяжение, что каждое движенье делает иным или нить остается нитью? Это радостно?

Окатывает волной. Будто лежу в воде, ощущая покачивание малейшего волнения глади. Рисуют свой узор волны.

Власть. Познание. Порядок.

Меняют они и поле комнаты. В его она власти, склонился вниманием офицер. В его познание. Ищет он место для тонкого воздействия, что откроют врата из ада к панацеи. В его порядке. Он задает ритуал и расставляет по местам, о чем говорит почтительное молчание.

Вкусно быть во власти, что окружает заботой. Вкусно быть в познание, что окружает вниманием. Вкусно быть в порядке, что несет тебя в потоке.

Если он таков с ней. То это искренность. Но за каждой искренностью скрывается притворство.

Улыбаюсь происходящему. По другому, иначе. Для каждого мига, своя улыбка, со своим оттенком и вкусом. Ведь за каждым притворством, скрывается искренность.

Длю состояние. Сегодня день большой удачи. Будто богини древности к ногам подносят дары в день великого праздника.

Дар вкуса смерти.
Дар источника жара.
Дар тонкого слуха… и тонкого звучания дыхания.

Но о чем возносят молитвы проводящие ритуал? Открыть капсулу и воткнуть антидот? Это пустое. Молитвы всегда о том, чтобы достигнуть соединения с чем-то. А соединятся стоит только с правильным состоянием.

Естьвую. Ведь задача богов воплощать бездействием чаяния других как свои. А свои как других.

Тонкая вещь не имеет своего дыхания. И потому не создаёт волн. Так что, только лишь стоящему напротив известно, какая часть его дыхания связана с этой алой нитью и как именно.

Мягкие волны вокруг капсулы ускоряются, будто проснувшись. Они - в сером тумане пустоты, который можно представить если уйти в мир рассеянного и безвкусного, бесцветного и безыскусного. Сейчас они овальные, будто круги на воде. Только такой воде, что почему-то имеет разное сопротивление распространению волны в разные стороны. Сплюснутые круги получаются.

– Ну, пеняйте сами на себя... – фыркает альбинос в сторону врачей Высшей Медицинской Службы. На его губах на мгновение появляется еле-заметная улыбка. Он прокладывает себе путь, пользуясь чужим замешательством.
Волны резко меняются. Овалы начинают заостряться, приобретая углы и даже трёхмерные грани. Становясь ближе к прямоугольникам. И если овалы неспешно шли, один за другим, как привычные волны или как дыхание, то прямоугольники наезжают один на другой, вращаются всё ускоряясь, концентрируются перед капсулой и... пропадают. У тебя слабо дёргается палец левой руки. Должно быть, волны ушли в диапазон частот электричества. Это ци-поле - нечто, что псионики генерируют вокруг себя в "меке". Вот только ты не видела, чтобы кто-то делал это снаружи. Получается, если псионик способен длить своё существование достаточно долго, то он может применить ци-поле даже без своего "мека".
– Что ты делаешь?! – кричит доктор Моу.


Достигаю Неба


Этот ответ сейчас звучит у всех в голове? Альбинос протягивает руку к капсуле. Волны вокруг него становятся видимы невооруженным взглядом: воздух вокруг его силуэта возмущённо колеблется. Со стола перед квадратным монитором слетает листок бумаги, делает пируэт и приземляется неуклюже-грациозно на чистую поверхность пола. Но то медленные волны. Те же, которые ушли в высокие частоты, присутствующие тут даже себе не представляют... Свет в мед-блоке гаснет. Лишь его глаза противоестественно мерцают алым свечением. Капсула разжимает свои объятие по потере питания. Что-то щёлкает в крышке, через стекло которой ты смотришь. И крышка сдвигается под собственным весом. Глаза псионика гаснут.

Моргает свет, зажигаясь вновь.
Инструктор Лихуа налегает на крышку и сдвигает её в сторону, напрягая тело и лицо. Доктор Брэндон подбегает со шприцем-пистолетом в руках. Когда она успела его достать, темно же вроде было... наверное, специалисты Высшей Медицинской Службы хоть за что-то получили слово "высшая" в своё наименование... Ты чувствуешь ещё один укол в бедро. Опасный, но точный. Судя по тому, что вокруг не хлещет кровь и тебе почти не больно, она попала в цель. Только в конечностях ощущается слабость.
Доктор Брэндон и инструктор Лихуа вытаскивают тебя из капсулы, помогая идти до медицинской универсальной кушетки, стоящей чуть поодаль.


Альбинос в пилотном комбинезоне стирает пальцами правой ладони со лба капли пота и разворачивается, направляясь к двери.
– У нас будут проблемы... – хмыкает капитан Сакимото. Но в его голосе звучит удовлетворённость. Всё произошло именно так, как должно было быть согласно его миропониманию.
Псионик останавливается перед самой дверью, ведущей из мед-блока в коридор Башни. Поворачивает голову, словно ворон бросая взгляд одним глазом.
– Есть такая древняя легенда. Про рыбу по имени карп. Кто-нибудь её знает?...

Не раскрывается загадка нити.
Молчит язык волн. Слепа к языку тела.
Тайна.

Бьет в незримые барабаны алаокий. Рисует узоры на воде. От простых, к тем что сложнее. У узора нету вкуса. Нет цвета. Нет высеченной рукой формы. Но нечто в нем есть, чему нету имени.

Бьет быстрее. И моё сердце бьется чаще. И потоки движения тепла и тяжести вибрируют в такт. Бьется и выдох.

Грань волны переступает между не зримым и явью. Что он делает? Красоту… Вкусом наделяет человек. Даже безвкусное.

- Дождалась конца ожидания… - шепотом встречаю укол, сухо во рту, кусаю язык испивая воды.

Одна медицина подарила огонь и панику пожара, другая лишает сил.

Ощущается конец, когда можно сделать последний выдох и расплыться по пространству. Но держу себя, удерживаю внимание.

Инструктор Лихуа мне правое крыло, доктор Брэндон левое. Учусь летать в потоке, останавливаю движение на мгновение.

- Юная Жэнь Ми благодарит всех за своевременно принятые меры и оказанную ей помощь, - заполняю пространство собой, склоняю голову в поклоне, сводя вместе руки, лицо моё как никогда серьезно.

Хочется смеяться в голос, но сейчас уместно притворство, за ним скрывается моя искренность. Так и смеюсь.

Продолжаю полет к новому гнезду, провожая взглядом Достигающего Неба. Делает он последний ход в этой игре, который не последний.

- Карп её знает, - включаюсь в игру.
- Коль легенда древна как сам карп, - улыбаюсь уголками губ.

Много есть историй о рыбах. Моя любимая про ту, что обращается в птицу. Потому что птица это рыба. А как же иначе?

Но услышать хочу его.

– Рыба карп, если выпрыгнет из водоёма в точно определённом месте в точно определённое время, может стать луном*. – говорит альбинос. Его глаз останавливается на тебе. Он смотрит в лицо, а не на термобельё.
– И почему ты запомнил эту легенду? – интересуется капитан.
– Если карп пропустит это время или не сможет найти место, то до следующего такого времени не в его силах дожить. Ведь он всего лишь рыба и не живёт так долго.
Так отвечает псионик и выходит в открывшуюся дверь медблока. Слышится лязг затворов автоматических винтовок. Он медленно поднимает руки. Створки двери закрываются.

– Ложись. – говорит инструктор Лихуа тебе. После чего добавляет по-деловому, для капитана Сакимото:
– Полагаю, мы в силах что-то объяснить в этой ситуации...
Тот кивает.
– Ингибитор подействует через три - четыре минуты. – добавляет доктор Брэндон.
Она берёт какой-то ручной аппарат, тоже напоминающий пистолет, или же ручной радиощуп с крутящимся мониторчиком сверху, и наводит на тебя, что-то проверяя в реальном времени, пока химические вещества в твоём теле продолжают взаимодействия.

Под потолком мед-блока разносится короткий звук, - немного мелодичный, немного неестественный, - означающий передачу сообщения:
– Внимание. Был зафиксирован случай псионической активности. Сбой генератора восстановлен. Ситуация под контролем. Просьба всему персоналу вернуться к работе.

– Может... – вылавливаю хозяина смысла истории, как рыбак рыбу.

Даже точное время и место дают возможность преображения, но не гарантию, карпу что решился на прыжок. Вздрагиваю в такт лязгу затворов.

– Надеюсь этот карп смог, – прощаюсь с драконом, что поделился легендой карпа.

Качество пространства с его уходом меняется, будто и не было, только эхо присутствия расходится и гаснет.

Продолжаю хранить дыхание, жару во мне гореть еще три минуты, внимаю ему.

– Что было бы, если бы ничего не было? – задаю вопрос доктору, – Если бы до конца прошла программу.

Смотрю Брэндон в глаза, а не в дуло сканеру.

Её глаза сфокусированы на мониторе.
Она отвечает не юля, но точно взвешивая и подбирая слова:
– Могли быть серьёзные повреждения некоторых желез.
– Сейчас всё стабилизировалось? – спрашивает инструктор Лихуа, хмурясь.
– Да, ингибитор начал действовать...

Доктор Брэндон не могла ожидать таких сложностей в этой процедуре. Но конфликт с благородными ей не нужен. Лучший способ разрешить проблему, признать свою ошибку и минимизировать потери. Попытка договориться на месте может означать слишком неоднозначную трактовку происходящего. Инструкторы благородных это не простые чиновники и столоначальники. Особенно в той сфере, ради которой они и существуют в Оэлверте...
– Приношу извинения за этот инцидент. С вами свяжется управляющий Высшей Медицинской Службы, чтобы урегулировать вопросы нашего дальнейшего взаимодействия.
– Думаю, первый куратор будет этим заниматься... – быстро отвечает инструктор Лихуа.
– Мне лучше идти. – говорит капитан Сакимото. – Желаю хорошего здоровья, благородная Ми.
Он делает лёгкий поклон сразу всем присутствующим и движется в сторону двери.

Инструктор Лихуа стоит над кушеткой. Кладёт тебе ладонь на плечо, чтобы как-то подбодрить. Сквозь термобельё даже чувствуется какое-то тепло.

Жар внутри рассеивается и перестаёт выстраивать отчётливые нити между почками, низом живота и кожей. Ощущения идут на убыль медленно. Но внутренний процесс уже начинает развиваться в противоположном направлении, переламывая свой ход.

Всё сказано. Ничего не сказано.

Звучит как потеря пальца, но ни как ни жизни. Но терять жизнь, куда волнительнее чем пальцы, даже если вся твоя жизнь заключается в пальцах.

Может ли моя жизнь быть в одной железе?
Какой орган нужно пронзить луню, дабы он вновь обратился в карпа?
Загадка.
Но ответ очевиден, тому кто видит. Это не пилот, к вящему сожалению, всякого благородного. Всякий инсект носит ответ в себе.

Из чего состоит лекарство, вызвавшее жар? Оно усиливает псионику и питает её?
Железы, которые возбуждаются, отвечают за восприятие и генерацию псионических волн?
Можно ли рядом процедур поддерживать искусственное напряжение органов, чтобы научить их естественному?
В чем заключалась программа тестирования, и что она показала?

Всё это вопросы, которые ответы. Все они не для того, чтобы узнать, а для того, чтобы утвердиться в своем знание. Но зачем мне утверждаться там, где и так тверда?

Кто захочет увидеть, тот увидит. Кто захочет действовать, тот будет действовать. Мне же полагается хранить слепоту. Мягкость формы, удобной для лепки. Так храню свою твердость.

Напряжение пространства всё сходит и сходит.

– Желаю вам присутствия в правильном месте и в правильное время, капитан Сакимото, – совершаю ответный ритуальный поклон.

Одному дракону, поддержка капитана точно не будет во вред. Когда устремляешься к небу, хорошо когда есть тот, кто дает опору в земле.

Бросаю взгляд на инструктора Лихуа. Наши тела едины в касание. Можно бороться за свой узор, но борьба требует сил. А потому даю потоку течь, расслабленное тело подстраивается под рисунок дыхания той кто рядом.

Внимаю жару, длю состояния тонкого слушания. Со мной поделились энергией, раз дыхание поддерживает дух партнера, свой могу направить в большем числе на вслушивание в эхо уходящего состояния.

До этого, постигала вдох состояния, сейчас постигаю выдох.

Доктор Брэндон продолжает "сканировать" тебя своим массивным ручным устройством с мониторчиком, развёрнутым к её лицу.
Доктор Моу молчит, набирая что-то на компьютере. Слышны быстрые и размеренные клики клавиш.
Время идёт. Твоё тело уже хочет встать, чтобы сознание вынырнуло из пространства, что лежит внутри. У всего есть свой предел, и у чуткости к внутреннему тоже. Когда же что-то достигает предела, то оно меняется на свою противоположность принудительно. Лучше уж не доводить до такого момента и самой пойти в противоположную сторону... изнутри наружу.

– Подтверждаю полное связывание активных веществ. – говорит, наконец, доктор Брэндон. – Благородной лучше не заниматься чем-то утомляющим сегодня. Но сейчас с ней всё должно быть в порядке. Мы проведём выездной осмотр в скором времени. Вы будете предупреждены, и мы приложим все усилия, чтобы не вмешиваться в ритм ваших тренировок.
– Можешь одеваться? – спрашивает инструктор Лихуа у тебя, заменяя этим слишком мягкий, по её мнению, вопрос "как ты себя чувствуешь?".

Вкусила смерти. Теперь вкушаю жизни.

– Кто знает?.. – отвечаю инструктору, – Сейчас увидим. Могу или не могу.

В пространстве не осталось мужчин. А значит, можно позволить то, что не уместно при них.

Открываю врата духа наружу, по-тихоньку, давая ручейку энергии течь. Наполняется поле внимания движением, заполняет дух пространство в не меня. Устремляется тело заполнить пустоту, своей полнотой.

Первым движением нарушаю запрет на утомление, ведь утомляться собираюсь не утомляясь.

Как цветок под лучами восходящего солнца, поднимаюсь на встречу ему, распрямляя стебель, распуская лепестки. Вдыхая и выдыхая согласно потоку движения тела, там где раскручивает и скручивает.

Когда движение чувств восстановят свой ход, можно впорхнуть в одежды. Не предмет засунуть в футляр, а рекой войти в русло.

Так выражаю любовь к себе.

Доктор Брэндон косится на тебя. Но вопросов не задаёт. Вероятно, ей достаточно, что твой инструктор реагирует привычно.
Она проходит чуть дальше и садится за стол, что-то набирая и глядя в квадратный монитор. Все молчат, снова "говорят" только клавиатуры.

Инструктор Лихуа тоже внимательно следит за тобой. Не прямо, вскользь. Но ничего не говорит, пока ты сама не закончишь. Сейчас она считает разумным уже никуда не торопиться. Представители Высшей Медицинской Службы тебя тоже торопить не считают нужным.

Когда конечности тела восстанавливает проходимость и свободную лёгкость после хватки мед-капсулы и пребывания без движения в машине, ты снова оказываешься в костюме благородной. Из ценной и практичной ткани, строгом и простом, но элегантном в деталях. Бирка с личным именем и именем отряда располагается чуть выше груди слева. Осталось надеть украшения?

Радует тело своим касанием ткань. В ней ценность.
Одежды рисуют на мне знак благородной. В этом смысл.

Рассыпается с этим напряженность в пространстве, что задавала узором движений, из тела вытесняя.

Касаюсь теплых камней в цвет глаз. Три их со мной. Сокрыто в них пожелание капитана. Здоровье. Янтарь.

К месту они оказались. Пришла с одним на левой стороне, и двумя на правой. Ухожу с двумя на левой, одним на правой. В этой не правильности вижу правильность.

Кольца одеваю. Шесть их. Три по два. Левому большому пальцу, правому большому пальцу. Касаюсь сечений, барабаны вращаю.

Что случилось? Вопросом задаюсь. Три случайных совпадения. Программа не к месту. Я не к месту. Алаокий к месту.

Поднимаюсь. Направляюсь к выходу.

- Буду ждать нашей встречи вновь. Желаю вам срединности.

Прощаюсь с докторами, в поклон внеся штрих изменения. Правой ладонью левую накрываю, фаланги больших пальцев к друг другу приставляю. Знак сложившийся изучаю.

Небо под горой* в потоке. Большое накопление, дары от великого, для становления великим. Срединность стоит копить в продолжение накоплений. Вспоминаю источник жара, и всё что из него произошло.

А перед накоплением стоит избавление от иллюзий**. Слышу затворы винтовок.
А в противотоке гром под небом**... вновь знак изгоняющий заблуждения. Гремят затворы винтовок...

Размыкаю руки. В левой у меня небо, в правой гром. Загадка.

Вспоминаю, как левый мизинец танцевал в ци-поле. Левой руки, не правой... Правый мизинец отмечаю вниманием. Хранит он тайну.

Выпрямляюсь. Готова идти в след инструктору.

Все распрощались, и ты покинула помещение вместе с инструктором.
По ту сторону двери мед-блока лежит широкий коридор. Из длинных и высоких смотровых овальных окон видно город. Чем дальше от "Башни Неба" тем выше здания.


Там будто вечно застывшая "белая ночь". Лишь иногда можно видеть желтоватый солнечный свет, распределяемый зеркалами купола. Конечно, здания имеют подсветку, но она размывается по пространству гранитной мегакаверны, на которой лежит купол. Простая упорядоченность секторов тоже привычна. В большинстве из них вы никогда не бывали,но что-то подсказывает, что там сложно было бы найти восемь отличий... В каждом есть центральная транспортная магистраль. Огромная железная дорога, окаймлённая автотрассами, и тянущаяся от основания Башни до шлюза-саркофага на границе гранитной мантии. Ровными лучами расходятся магистрали от Башни, и из окна видны начала нескольких. Концы же теряются далее в высотных зданиях, что есть только у самой гранитной границы Оэлверта. На зданиях видны огни, отмечающие габарит и местоположение вышки связи. Иногда видны и номера, нанесенные на сверхпрочном железобетоне. На каком-нибудь выступе, как раз между усиливающими скулами на углу здания. Такие надписи удобно читать как раз издали.

Створки автоматической двери закрываются за тобой и инструктором Лихуа. Тут нет никого, сегодня на этом этаже пустовато.
Она упруго выдыхает носом и поворачивается к тебе. Говорит, немного строго, но без осуждения и напора, будто напоминает:
– Будь аккуратна с выражением. Большинство в Оэлверте придерживаются обрядов, нежели естественности движений. Эти врачи не те, кто может обратить на тебя нежелательное внимание. Но нужно быть аккуратной. Твои украшения неизменно будут говорить о тебе как о той, кто подаёт успехи в учёбе*. Вольно-невольно, придётся давать им то, что они хотят увидеть.

Она замолкает и оглядывает тебя с ног до головы. О таком не рассказывают остальным, потому что в Оэлверте ценится прямота, а не округлость. Чтобы пройти по ниточке над пропастью с неприятностями, нужно уметь проявлять прямое в круглом.
Затем инструктор добавляет:
– Нет неприятных ощущений после уколов?

Внутреннее пространство твоего тела немного взбудоражено происходящим. Оно генерирует больше энергии, чем обычно. Губы и язык суше, чем обычно. Кровь пульсирует в артериях более упруго. Движения мышц отдают удовлетворительным ощущением, подобным тем, что бывают при умеренных тренировках. Но тут эффект появляется просто сам собой, что неестественно. Хотя жара в теле нет. В области почек лёгкая пустота... это, наверное, лишнее... в смысле, - недостаточность, которой лучше бы не было. Уставшей ты себя не чувствуешь, но можно предположить, что к концу дня этот перекос вызовет как раз обратный эффект: сил и тонуса станет меньше, чем нужно для равномерного существования.

Кости в саже.
Остов ребер торчит.
Светлячки спрятались.
Туман сна осел.
Тянет силы.

Прямые линии города, тусклый свет, серость камня, давящая огромность. Сей пейзаж, всегда забирает из меня силы, а не дает...
Такова природа камня. Запасать в себе тепло. А коли он в избытке, забирать без остатка.

Оборачиваюсь, инструктор ждет от меня внимания. Внимаю.

– ...нужно быть аккуратной. Твои украшения неизменно будут говорить о тебе как о той, кто подаёт успехи в учёбе. Вольно-невольно, придётся давать им то, что они хотят увидеть... – разворачивает своё состояние Лихуа.

Вспышкой бьет образ. Срываю сережки, бросаю ей в ноги. Торжество!

Будоражит... Делаю шаг назад к источнику. Зверь во мне жаждет бунта и восстания. Не так важно ему против кого и зачем. Выдыхаю.

– Они совершили ошибку ожиданий. Её приняла. Я совершила ошибку ожиданий. Её приняли. Произошел обмен. Узы ошибок и принятий между нами, – описываю ситуацию шире, - Они не все. Все не они, - задаю границы, и то что понимаю их. Однако. В моей правде, только пол правды. Нельзя разменять неловкость на невнимательность. Разные отношения и качества у этих предметов.

Показала понимание ситуации и различение. А также, что любое черное, легко обращается в белое, и обратно. Нет в этой игре сложности для меня. Но есть ли в ней правильность? Это вопрос.

– Юная Ми благодарит за наставление и заботу, – делаю поклон, как полагается ритуалу, прокатывается волна благодарности во мне.

Вслушиваюсь в тело, погружаюсь в него, продолжаю погоню за зверем.

– Есть ощущения. Приятные. Изобилие энергии. Правда, она низка и груба. Жаждет вступить в соревнование, выплеснуть себя против стены, что много выше.

Улыбаюсь. Верхнею губу приподняла. Обнажила клыки.
Обнимаю себя, скольжу по телу ладонями, едва касаясь одежды. Где изобилие там опора, будто касаюсь подушки тепла, укладываю ладони на пустоту почек. Где нехватка, там качество и направление потока в ладонях меняется. Устремляется во вне. Как ухватиться за металл или камень.

– Или нет...

Поступить подобно со зверем, что жаждет выгулки, уместно. Поступать подобно с человеком не достойно... Потому что не достойно обращаться с человеком, как со зверем.

– Пустота в почках. Прогорела полнота их сегодня, – знаю, что за иллюзией океана силы, едва ли наберется наперсток.

Инструктор Лихуа объясняет тебе подробно, чётко и доброжелательно, дав время подышать:
– Ты слишком буквально поняла меня. Тут нет ошибки. Конечно, когда на тебе много украшений, это понимают как твои заслуги. И ждут от тебя чего-то соответствующего. Например, что ты будешь образцом поведения благородного или проявишь какие-то искусные навыки. Но в Оэлверте от любого благородного ждут следования обрядам, даже если у него или неё нет украшений. Если же для чего-то нет обряда, то у людей всё равно есть привычное представление как это делается. Я хотела только обратить твоё внимание на такие троичные взаимосвязи: поведение - заслуги - ожидания. Следи внимательно за тем, как тебя пытаются видеть окружающие.

Смотрю в окно, краем зрения наблюдая за инструктором. Она немножко опоздала, мне уже спокойно. Слушаю.

– Ошибки указывают на правильность, так создают вместе целостность, – защищаю в не спешности то, чего нет, но есть.

Разворачиваюсь.

– Эта юная бережет в себе Ми, – совершаю поклон, складываю руки, – благодарю наставница

Инструктор Кань кивает. Уголки её губ мягко, еле-заметно улыбаются.
– Ладно, если нет сильных неприятных ощущений, давай пойдём к точке сбора. Нас могут заждаться, если у остальных осмотр прошёл без происшествий.

Ладно. В древних трактатах сказано, что мудрец должен любить свои средства достижения цели, а его средства достижения цели должны почитать мудреца в роли их наставника. Это правильно, в этом нет противоречия. Так что, и любовь тех, с кем вы провели столько времени своей жизни, не означает, что они не имеют своих целей в факте вашего существования. Логично ведь так предложить? Она означает несколько иное.

В коридоре раздаётся мелодичная и бессмысленная мелодия для привлечения внимания.
– Псионическая комиссия окончила свою работу.
Сообщает зачем-то диспетчер Башни.

Следую за инструктором. Точнее, пристроилась сбоку, отставая на пол корпуса от неё.

Мудрец подобен воде. Течет вниз, в то время когда остальные устремлены вверх.

Благородные вершина Оэлверта. Но благородство их выражается в устремленности в низину, куда нет желающих ступать. Земли полные инсектов.

Такова суть знака Согласованности* в его движении.

Умом мне это ясно. Но только опыт даст переживание знания, и покажет истинность соответствия слова и дела.

Звучит сигнал отсекающий еще одно событие дня от череды других.
Судьба закрыла эти врата, но сегодня открыла их чужим ключом.
Расходится эхо. Вернется оно новой волной.