[OSE] Зодчие Туманов | ходы игроков | ᛬ Музыка Холмов

Староста Коэдд с удивлением воззрилась на котеня (как, в принципе, и почти все прочие обитатели деревни – видимо, родичи Гарррета были нечастыми гостями в этих краях), и никак не могла найти, как обратиться к пушистому (ведь Гарррет, очевидно, воодушевившись подарком и тёплым приёмом, позабыл про законы приличия и не представил ни себя, ни спутников). "Гарррет", – шепнула ей на ухо констебль Лея, и Коэдд, происяв, наконец смогла оформить ответ:

– Чтимый отныне в нашем селении Гарррет, торговец у нас есть, да, Финн Проныра. Его лавка – вон там, – женщина махнула рукой куда-то вглубь деревни. – А вот с кузнецом беда приключилась: отправившись в лес за хворостом для очага, наткнулся наш Бран на злодеев-криворогов, отбился от них, хвала Господу и Святым его, но те оцарапали нашего великана – за три дня высох весь... Умер, храни, Боже, его душу! Теперь и не знаем, как дальше: или прибить объявление, мол, наша община ищет кузнеца, жильём и кузней обеспечим, или полагаться на Финна – чтоб закупал нужное в Спесезеле... Но так будет куда дороже, ведь Проныра и наценку будет делать, и кузнецы городские сдирают втридорога, – расстроено развела руками Коэдд.

– А что с криворогами? Какова ситуация? Я могу отдать вам обещанные монеты за то, что избавили нас от этого лиха? – Лея решила воспользоваться возможностью и вмешалась в беседу, одновременно снимая с пояса кошель. Натискавшиеся с вновь обретённым сыном Мария и Джон Просты, наконец, отпустили Арду и тоже вытянули кошель с монетами, которые обещали за спасение своего чада.

Гарррет удивлённо уставился на людей, как будто не сообразил, что от него хотят, но пару раз хлопнув глазами, всё-таки смекнул, что именно нужно сказать:

– Кривороги? Так побили мы их, проклятых. И снаружи, и в подземелье. И птиц кровососущих выбили, но может и вернутся улетевшие, так что в подземелье под Друмовым Холмом лучше не ходить. В остальном же можно собирать и грибы, и ягоды, и скотину пасти при надобности, словом заниматься всяческим промыслом. Правда, особо хозяйственных хочу предостеречь, чтобы ничего из барахла криворожьего не брали, чтобы заразу какую не схватить. Особливо алкоголь. А лучше госпожа констебль возьмите мужиков с баграми да сожгите остальную заразу от греха подальше.

***
Отчитавшись о содеянных подвигах будто речь шла о чем-то будничном и каждодневном и осмотрев парнокопытное приобретение со всех сторон, Гарррет улучил минутку, подошел к Гвиневре и отвел ее в сторонку:
– Гвен, ты так здорово общалась с ведьмами, вряд ли б кто-то из нас смог лучше. Может сходим вместе с торговцу? Чует мое сердце, что незря его местные Пронырой назвали, точно цены заломит, особенно как увидит котня, как будто мы соверены по утрам в ночном горшке находим. Я уже прикинул, что бы нам подкупить нужно в дорогу и что мы можем предложить в качестве платы. Мы и деньгами можем заплатить, лишь бы цена не больно кусачей. Помоги пожалуйста. Дядюшка как увидел старосту, какой-то странный. Генрик взял у меня записку и к констеблю пошел. Онен за куреком присмотрит, чтобы он беды не натворил и никто его не обидел. Может мы сходим тогда, приценимся?

Пока возвращались, жрец в основном думал да присматривал за Куреком. Боевой петушок приободрился после исчезновения ведьм, но впереди показывалось жилье, так что негоже было бы выставлять его на всеобщее обозрение. Да Курек и сам прятался в хвосте - умная птица! Увещевая его, что это ненадолго, Ллеу спрятал Курека неподалеку в кустах, с маленькой горсткой пшена.

- Наш друг говорит верно. - коротко подтвердил тихим мягким голосом Ллеу констеблю, затем подошел вблизь к прекрасной женщине-старосте и поклонился, прижав руку к груди в знак чистых намерений: - Прости, Коэдд, мы не представились. Я Ллевелин ап Гвинбрин, священник Осоки, это моя кровь, племянница и воительница Эйрлис, дева меча. Рядом две девы, это Онен, охотница многих лесов и Гвиневра, искусная волшебница. Бравый воин, это рыцарь Генрик, сэр Генрик Квинт. Теперь мы знакомы.

Пожилой мужчина улыбнулся, вдохновленный красотой и приветливостью хозяйки всего Похмелья. Ведь староста - это своего рода мудрый хозяин, что должен присматривать за каждым и помогать советом или делом. Коээд по мнению священника была красива - шириной плеч не уступит ему, но на голову выше ростом, тёмно-медного цвета волосы как мёд, и веснушки как подсолнухи в летнем поле, загоревшее обветренное лицо, говорящее, что его владелица не боится работы. Она могла показаться хмурой, но когда улыбнулась - словно солнышком осветила.

- Благодарим и за почести, за добрый прием. Он прекрасен, как твои глаза, Коэдд... - честно сказал женщине Ллеу, еще раз поклонившись. Он как будто недоговорил фразу, надеясь, что женщина поймет почему - она не договорила свое имя до конца, упустив имя матери, отца или рода, как было бы принято.

Встретили их - как только поняли, что с ними Арда, живой и здоровый - хорошо. Поздравления, улыбки, торжественные речи и обещания вечной благодарности... Дай Бог, продержатся хотя бы несколько лет...

Генрик склонил голову, когда Ллевелин назвал его имя, представляя членов отряда старосте, улыбнулся местным жителям, демонстрируя радость от спасения их односельчанина, а потом, улучив удобный момент и убедившись, что напарника Леи рядом нет, отозвал Мурав в сторону.
- Старший констебль, я хотел бы вам кое-что показать, - Генрик еще раз оглядел толпу и достал небольшой кусочек пергамента.
- Мы нашли его в подвале Друмова Холма. Не уверен, что это не фальшивка, так сказать, ловушка холодной руки, чтобы отомстить напоследок, но полагаю вам необходимо было об этом узнать.

  Вот так так, лошадку подарили, это круть, но Гвиневра толком не умела навьючивать кого-то вроде себя. Надо попросить Гарррета слямзить еще морковку да пойти знакомиться. Ого, наши рыцари собрались карать нечистых на руку и искоренять зло, это правильно, им по уставу положено. Дядя Ллеу... ого! Мне кажется, или он как-то приосанился? Волшебница как могла, незаметно, окинула взглядом статную старосту и мудрого священника. Ой, ладно, что тут лезть, люди взрослые, сами разберутся. Гарррету все интересно, он везде успевают, но выглядит как-то непривычно нервно. На деревья поглядывает, будто примериваясь, хотя на этот раз кругом герой. Так, а Онен что? Оценив, на глаз, как там бесстрашная лучница, Гвиневра рассудила, что идти надо. За Куреком, вроде, Ллеу присматривает, если не забудет обо всем на свете из-за прекрасных глаз. Невольно прыснув в кулачок, рыжая чародейка ответила котеню.
- Знаешь, я тоже за такие крупные покупки раньше не торговалась, все больше за харчи. Но пошли, конечно. Не робей. Если торговца в лицо зовут пронырой, значит, он весьма честный. Вся торговля состоит из как бы побольше наварить, не обманешь - не продашь. Только давай Курека пристроим? А то вот местные его разглядят, или он сам куда-нибудь сунется, беды не оберемся.

  Гарррет и волшебница отправились к местной лавочке. Гвиневра решила подбирать мелодию на слух, гадать за глаза было бы бесполезно. Домик на первый взгляд не очень выделялся среди окружающих, разве что был очень аккуратным - выметенная дорожка, выскобленное крыльцо, на котором стояли аккуратно сколоченные ящики. Сбоку же к дому прилегала небольшая пристройка, с очень серьезным замком - не иначе, склад. И только подойдя поближе котень и чародейка разглядели вывеску, висевшую под скатом крыльца, видно, сохранности. Художник, видимо, заезжий, может и не отличался высоким мастерством, зато с полетом фантазии у него было все в порядке. На вывеске красовалась кособокая, но узнаваемая оранжевая тыква, в которой как на Самайн была вырезана неровная дыра. Из этой дыры лавиной высыпались разнообразные товары, нарисованные грубо, но понятно - клубочки, мешочки, иголки, рулончики, леденцы (перспектива? Не слышали!), лошадка на палочке и всякое прочее.
  Внутри обнаружилась передняя комната, наполовину жилая - кроме прилавка и полок тут был очаг с котелком, и небольшой обеденный стол. Навстречу им встал молодой худощавый блондин с жидкой бородкой и умными серыми глазами. Гвиневра тут же отбросила нарочито скромный вид и порадовалась, что не поленилась аккуратно заплести волосы.
- Доброго вам дня и всякого процветания, почтенный Финн, - голос максимально ровно, ни тени заискивания, цветистые пожелания - это вежливость, а не подхалимство, - Меня зовут Гвиневра, а это мой друг Гарррет, мы из отряда приключенцев, поработали тут немного. Ваша уважаемая староста считает, что общине на пользу. Мы вот тут проездом, до Спезеля пока доберемся, хотели закупить кой чего... Говорят, что лучше вашей лавки нет на много миль окрест.
  И не только лучшего, никакого нет, но это уже детали... Надеюсь, намек, что приключенцы - народ подвижный, не устроят условия - поедут дальше и закупятся где-то еще, будет воспринят спокойно...

Онен в деревне чувствовала себя как рыба в воде, даром, что из своей все время в лес ускользала. И прекрасно знала. Что вежество цениться здесь ничуть не меньше. Чем храбрость. девушка обратила внимание, что никто из ее спутников не поблагодарил как следует местных жителей за лошадь. И решила исправить это, чтобы не подумали, мол «герои, нос задирают». Тут, конечно, люди много богаче живут, чем по ту сторону хребта. Но лошадь, эта лошадь, в деревне без нее никуда, явно от сердца оторвали. Так что Онен в пояс поклонилась старосте Коэдд и местному люду. Это не перед лордом спину гнуть, а поклон равным от равной, не переломиться.
- Спасибо тебе, староста Коэдд, и вам, добрые люди, за ваш бескорыстный подарок. Вы сделали его по собственной доброй воле и без принуждения, хотя у нас договор только с родителями парня был. И мы искренне вам признательны. По душе нам и Снежинка и ваш поступок. Да будет на вас благословение Бога и всех его Святых, люди. Мира вам и процветания. Мы когда уходить будем, расскажем констеблю Лее где нас искать. Если у вас какая нужда приключиться, которую можно мечом и стрелой решить, через нее нам весть передайте.

После этой торжественной речи, Онен пошла поболтать с местными девицами и парнями. Какие тут, по эту сторону гор танцы, да какая ягода и грибы в лесу, какой был прошлый урожай и все такое прочее.

Когда котень с волшебницей собрались к торговцу, охотница приблизилась к ним, чтобы сказать пару слов:
- Вряд ли вы найдете что-то интересное, тем более, скоро мы будем в городе. Так что смотрите какие-нибудь дары леса или диковинки, которые попались деревенским в окружающих лесах, а от них в торговцу. Если я правильно поняла, то до того как Друмов холм заняли кривороги, местные туда ходили. Могли и подобрать что-то интересное.
Потом она хлопнула себя по лбу и воскликнула:
- Так мы же еще в гробнице не побывали. Рано нам в город. Раз у нас лошадка теперь есть, возьмите немного деревенской еды, чтобы точно провизии до города хватило.

Возьмите немного деревенской еды, чтобы точно провизии до города хватило

– Это непременно, Онен, но думается, лучше то у местных жителей напрямую покупать. Жители нам без наценки продадут, может и что-то из товара в оплату примут. Посмотрим перво-наперво, что торговец предложит и какую цену заломит.

Говорят, что лучше вашей лавки нет на много миль окрест

Едва Гвиневра закончила, Гарррет посчитал, что необходимые людские нормы приличия соблюдены, а потому представился и озвучил торговцу необходимое:

– Здравствуй досточтимый Фин, да не оскуднеют твои закорма и не иссякнут сосцы твоих коров – Гарррет почему-то решил, что именно это обращение, прочитанное им некогда в какой-то ветхой, очень древней книге, будет максимально уместно в текущей ситуации. Может у вас будут товары, нужные вольному отряду в дорогу?

– Нам бы пару фонарей, спальник, блоки и веревки, пару фляг пустых и еще пару с маслом, 6 факелов, 4 рациона сухих, не портящихся, шесть мешков. Может капканы у вас сыщутся и добрый щит? А если мышеловка и клетка, то вообще хорошо будет. Оплата товаром добрым или монетами, как сторгуемся. Как видите, закупаемся мы не по мелочи, а поэтому рассчитываем на добрые цены, положенные тем, кто Похмелью помогает и защитил общину вашу от криворогов, на Друмовом холме обитающих.

Закончив перечислять необходимое, Гарррет уставился на торговца, белые рыбьи глаза которого напоминали котню, что он давно ничего не ел и был бы не против чем-нибудь подкрепиться

От слов священника староста весьма заметно смутилась, а лёгкий румянец окрасил её щёки.

– Коэдд вэрх Вилим, Коэдд, дочь Гвилима я. Я рада знакомству и с тобой, Ллевелин ап Гвинбрин, священник Святого Осоки, да славятся вовеки его подвиги, и с твоими спутниками. Что же до приёма, то, как я и сказала уже – Арда один из нас, он семья. У нас маленькая деревушка, как вы видите, всего пара дюжин подворий, а жизнь в Лесу – сурова и полна опасностей, потому у нас тесное, сплочённое сообщество, иначе никак, иначе ж не выжить…

– Ах же ж сука такая! – на всю площадь разнёсся возмущённый голос Леи, наполненный такой злобой, что те немногие из деревенских зевак, которые ещё не разошлись, наглядевшись на новоприбывших, испуганно обернулись в сторону старшего констебля. Та, уже несколько минут стоявшая в сторонке и выслушивавшая что-то от Генрика, смущённо поклонилась односельчанам: «Прошу прощения… Вспылила от дурных вестей, расходитесь, уважаемые, ничего серьёзного, всё под контролем!»

Заинтересовавшись происходившим, Коэдд вэрх Вилим пробормотала: «Одну минуточку, я только погляжу, что стряслось…», вежливо кивнула Ллеу и подошла к Генрику и Лее, которая была похожа на огнедышащего дракона, так в ней клокотала ярость.

– Гляди, Коэдд, внимательно прочти, что тут написано. Картинка сложилась, вот он, та сука поганая, из-за которой у нас столько неприятностей происходило… Кто убедил кузнеца, что тот район леса – безопасен, мол, хворост можно собирать без проблем? Кто убеждал, что Арда сам надётся, мол, здоровый лоб уже, взрослый? Кто лишь на третий день «заметил», что дом семьи Вартанов пустует, а дверь выбита, хотя те дни его очередь патрулировать была? И многое, многое прочее теперь выстраивается во вполне понятную и объяснимую картину, такую отвратительную, что мне блевать хочется!

Староста взяла у Леи пергамент, переданный констеблю сквайром, прочла и нахмурилась.

– Это объясняет и «чудесное» выживание Хана в торговом караване, на который напали кривороги. Вырезали всех, кроме него, его лишь почему-то оглушили. Мы до сего часа Господа и всех Святых благодарили, а ведь вот в чём причина – засланный казачок он был, так вот. Приютили, выходили, предложили остаться, тебе ведь помощь нужна, ходатайствовали, чтобы значок констебля ему Герцог даровал, кормили, поили, членом семьи считали… Вот как… Вот так и верь людям… – лицо Коэдд потемнело от расстройства и разочарования.

– Сегодня рано утром он вернулся с патруля по лесу и ему срочно понадобилось в Папоротень, – обратилась Лея к Генрику, Ллеу, который подошёл ко всем вместе с Коэдд, и к Эйрлис с Онен, которые тоже присоединились, увидев, что что-то неладное происходит. – Чую, говорит, что матушка захворала. Иди, говорю, конечно, но хоть выспался бы, всю ночь по лесу патрулировал. Нет, говорит, точно чую, худо матушке. Снарядила его в путь, хоть и подивилась: впервые он такую любовь к матушке проявляет. А сейчас вот даже вспоминаю, что он не говорил никогда, что она в Папоротне живёт; сам-то он, как мы считали, из Висларогга. Белыми нитками шитая история, в которой я – полная идиотка и кретинка, как я могла не заметить, не учуять ложь, коварство, предательство?! Грош цена такому констеблю, как я, – на глазах у Леи заблестели слёзы, а Коэдд крепко сжала плечо подруги:

– Не кори себя. Святые даровали нам наставление: если хранить в сердце любовь и даровать её окружающим, мир рано или поздно станет чище, светлее и добрее. Добром – на добро, иначе уподобишься злу. Ты не сделала ничего дурного, а этого предателя рода людского рано или поздно ждёт его возмездие.

– Я… Я готов занять его место, – внезапно раздался голос Арды. У парня, когда он отдохнул, пришёл в себя и оказался среди родных и близких, словно разгорелся внутренний свет, раскрылся источник внутренних сил; он преобразился и внешне, и внутренне. Теперь он не выглядел, как затравленная жертва непонятного возраста и умственного состояния; это был высокий, широкоплечий, весьма привлекательный молодой человек с бархатистым звучным голосом. – То, что я пережил – не хочу, чтобы пережили другие. Я готов учиться. Я хочу защищать нашу общину.

Внезапно и Эйрлис, которая до тех пор хранила молчание (а всё утро по дороге с Друмова Холма до Похмелья бросала заинтересованные взгляды на привлекательного Арду) выступила вперёд:

– Арда – новичок, ему многому нужно учиться. Регион у вас, Лея Мурав, огромен и, как я и мои спутники убедились уже, чрезвычайно опасен. Вам вдвоём не справиться, не поддержать тут порядка… Разрешите, я останусь с вами, по крайней мере, пока вы с вами не передадим все наши знания и умения Арде Просту? Я тогда вернусь к своей семье, – воительница улыбнулась дядюшке и друзьям, – с чувством выполненного долга и с уверенностью, что с вами, замечательными людьми, всё будет в порядке. Ведь дядюшка поймёт? – Эйрлис вопросительно уставилась на священника.

✿ ✿ ✿

Тем временем Гарррет и Гвиневра, наконец, завершили свои покупки у очарованного молодой чародейкой Финна – тот таки оказался пронырой, но в хорошем смысле: не обманщик, а лишь талантливый торговец, такой, какой не упустит возможности заработать лишний талер, а то и марку. В кое-чём он сделал нашим героям скидку, в кое-чём – завысил цену, мол, такие вещи у нас редки, у меня они в ограниченном количестве, а вдруг местным понадобятся? Но так и быть, за такую-то сумму продам, – и всё в таком вот стиле длилось, длилось и завершилось взаимовыгодным ударом по рукам, звоном монет и пакованием приобретённых товаров на Снежинку. Закончив покупки, Гарррет и Гвиневра вернулись на площадь, где остались лишь их спутники, да Арда, да староста Коэдд, да старший констебль Лея…

Гарррет был счастливив - у торговца оказалось все, что им было необходимо, а наценки не так велики. А может торговец был умен и прозорлив: и специально подобрал такое прозвище, чтобы заранее настроить покупателей на более высокие цены, а потом узнав, сколько тот или иной товар в действительности, покупатель легче расставался с деньгами? Как бы то ни было, они закупились на славу - но не без помощи Гвиневры, которая своей мудростью и изяществом могла найти ключ что к опасным ведьмам, что к сельскому торговцу. Особенно приятными были цены на фураж, провизию и местный эль - поэтому Гарррет закупился и им, отказавшись от первоначального плана поторговать с местными напрямую. Негоже было торговца обижать и обходить, не давая ему лишний талер заработать. Тем более как обрадовал он Гарррета, когда словно фокусник извлек из темного угла кладовой мышеловку и клетку!

Пока торговец готовил необходимые товары, Гарррет привел лошадку прямо к лавке и всунул Гвиневре несколько морковок в руку, которые он где-то раздобыл по дороге. Отсчитав названное Финном Проныром золото (обнаруженные драгоценности Гарррет решил приберечь для города, вряд ли деревенский торговец даст за них хорошую цену), Гарррет ловко погрузил все на лошадку, после чего забрав мешок с сокровище и спрятавшись подальше от лишних глаз ловко разделил заработанные монеты на 6 равных кучек по 300 монет в каждой. Каждая кучка была ссыпана в мешок, чтобы быть врученной каждому члену команды.

Новость о том. что Эйрлис остается, Гарррет встретил с удивлением. Ему казалось, что им так хорошо всем вместе, что их судьбы так плотно переплелись, что не каждая мастерица расплетет плетение их отряда. Но, видно, жизнь решила преподать котеню очередной урок - не всё бывает так, как хочется, люди иногда выбирают иной путь, хотя казалось бы, что вы идете одной дорогой и смотрите в одном направлении. Тем не менее Гарррет протянул Эйрлис один из мешочков:

– Прощай, Эйрлис. Надеюсь, ты обретешь то, что ищет твоя душа.... Возьми, тут золото, добытое нами в походе, твоя доля. Как продадим драгоценности - будет еще. Как доберемся до Папоротня, оставим твою долю в местном банке. У меня к тебе еще одна просьба будет: может ты сможешь дать Генрику свой щит? Мы идем в гробницу, а Генрик у нас единственный воин остается, дополнительная защита будет нелишней. Я пытался купить у местного торговца, но у него даже плохонького какого нет... Может Финн сможет тебе под заказ из Папоротня привезти, а мы скорее всего в гробницу сразу направимся...

Успел шустрый котень и с констеблем Леей пообщаться: – Простите, уважаемая констебль! Соболезнуем, что стали вестниками дурных вестей для вас. Теперь. когда предательство Хана очевидно, может вы прольете свет на оброненную им фразу во время нашей встречи: увидев меня он сказал что-то вроде ... "люди шута скоро вас нелюдей повыведут"

Когда на глазах у Леи заблестели слезы, Генрик немного растерялся. За годы обучения он привык, что те, кто на службе, не плачут, а просто сильно огорчаются. Сам он никогда не ревел (ну, разве что давным давно, в самом начале пажеского обучения), а тут... Но Лея Мурав была не только представителем власти, но и женщиной и... В общем, ей было простительно.
- Не знаю каким вы были констеблем, Лея Мурав, но старший констебль вы просто замечательный! - попытался утешить девушку Генрик, - С такими ресурсами умудряться решать поставленные задачи - дорогого стоит. Уверен, звание сержанта для вас не предел! А что до Хана... Ловить предателей в ближнем кругу всегда самое сложное.

- Всего пара дюжин подворий, и жизнь в Лесу – сурова, но сегодня день везения, когда Единый Бог одарил нас всех толикой своего добра. Так и мы, будем благодарны этому, примем его Дар и отметим, чтобы почтить божественное, - все мелочи были улажены, Гарррет с Гвиневрой занимались торговыми делами, а молодой воин решал важные деревенские проблемы с констеблем Мурав, хотя вид у девушки и был расстроенный, а Ллевелин вспомнил и о том, что не только местные могут благодарить героев за помощь, но и герои их - за добрый прием.

С семьей Арды всё было решено - родители оказались вовсе не против хорошо отметить весельем и ужином спасение их сына. Смелый оказался малый и предложил тут же послужить родной деревеньке верой и правдой. Вполу загордиться самому Ллеу и компании, что позаботились об Арде, а он вон что - решил взять с них пример. Приятно и похвально.

А вот стремление Эйрлис не только порадовало, но и расстроило старого священника. Диакон Осоки был не самым известным человеком, друзей никогда много не водил, все они сейчас оставались далеко за пределами Долменлесья, и любимая племянница была каждый день отрадой для сердца. Расставаться не хотелось, Ллеу держался за это родство, но понимал, что рано или поздно час придет. Вот, наверное пробил...

Но время для грусти придет позже, может быть за ужином или ночью, перед сном. Сейчас же жрец хотел вместе с соратниками и племянницей, с семьей Арды и всеми, кто решит прийти, отметить радости этого дня.

- Приходи, Коэдд, дочь Гвилима. Пусть придут все друзья и добрые люди. Мы угощаем - купим любые съестные припасы, чтобы радостен и обилен был этот ужин! - широко улыбнулся и развел руки Ллеу, подтверждая свои слова: - Моя дорогая Эйрлис останется с вами. Горек всегда час разлук с близкими, но лучше прощаться с улыбкой, чем слезами. Ты взрослая, Эйрлис, никто не отнимет у тебя решения.

Последние слова Ллевелин обратил к девушке, и вместе с ней и всеми, кто хотел помочь, отправился готовиться к вечеру: составлять на улице возле дома Арды широкие столы, устилать их скатертями, украшать деревья цветными лентами, собирать снедь и напитки.

Коэдд посмотрела на солнце, которое уже склонялось к горизонту, и кивнула Ллевелину:
– Добро! Вижу вы устали с работы, да и радость у Простов большая. Неволить никого не стану, но если кто уже закончил с делами на сегодня, думаю к вам присоединиться, а позже остальные. Только ты много даешь, Ллевелин, нам нечем угостить тебя на эти деньги, а нашего доброго меда ты и на 10 марок не выпьешь, хоть и мужчина крепкий - староста рассмеялась и священник убедился, что смех у нее подстать - задорный, звонкий, искренний... – Так что хватит и 15 марок, но не бойтесь - голодными не останетесь...

У самой старосты Коэдд может и были дела, да решила она, что сейчас важнее быть подле подруги, которая ходила мрачнее тучи. Каким бы опытным констеблем не была Лея, но читалось у нее на лице, что корила себя она нещадно, что не могла рассмотреть за миловидным лицом Хана предателя.

Местные жители стали споро вытаскивать столы, которые вскоре были покрыты домотканым сукном, а поверх выставлена простая, но сытная еда - нарезанная ветчина, овощное рагу, несколько видов сыра, зелень, крупные куски жареной рыбы. Из погребов выкатили и большую бочку местной медовухи и напротив каждого гостя поставили большую деревянную кружку. На робкие протесты девушек и котеня, просивших более щадящий размер посуды, Коэдд и Ллея поясняли, что местный слабоалкогольный напиток не терпит мелкой тары и теряет большую часть вкуса, а потому они никак не могут допустить такого кощунства - особенно тогда, когда гости пробовали похмельский мед впервые - дабы у них не сложились превратные вкусовые впечатления.

Когда гости расселись, Коэдд, убедившись, что у всех налито до краев, первой взяла слово:
– Спасибо, что не прошли мимо, когда услышали о нашей беде. Времена ныне не простые - все чаще люди глухи к чужим бедам и закрывают глаза на несправедливость и зло, что творятся рядом. Вы же откликнулись и прервали свой путь, хотя остановились для того, чтобы спросить дорогу, как мне Лея сказывала. За то вам мой низкий поклон! Надеюсь, мы тоже не остались перед вами в долгу и отблагодарили ваши усилия сполна - община наша небольшая, да и не богатая, но главное, что крепкая - а все потому что мы друг за друга держимся и живем по заветам предков. Помните, вы всегда будете желанными гостями у нас, да и надеюсь, что еще загляните к нам не раз - хотя бы племянницу проведать... Тут староста посмотрела на Ллевелина так, что тот понял: ей бы хотелось, чтобы это было не единственной причиной, которая побудила бы священника вернуться в Похмелье. Закончив здравницу, староста одним залпом осушила полкружки.

– Смотрите, похмельцы, чтобы тарелки у гостей не пустели – и сама подала пример, бахнув на тарелку Ллевелина сочный кусок ветчины и отправив ему вдогонку знатный ломоть хлеба.

Застолье набирало обороты и вскоре вся деревня сидела за столами и ела-пила среди сгущающихся сумерек...

Переговорив с Леей, Генрик еще раз прошелся по деревне - поселение было небольшое, так что это не заняло много времени. Дома, улья, козлы, поленницы дров и штабеля бревен, огороды и сады, огороженные заборами - в общем обычная картина для сельской местности. В общем, судя по внешнему виду, люди здесь жили трудолюбивые. Но в то же время, следов какого-то чрезвычайного достатка он не заметил. Да, все добротно, аккуратно, но без излишеств. Видно, что местное население зарабатывало своим собственным трудом, без каких-то шальных денег.

...Кто-то осторожно тронул Генрика за плечо и всхрапнул. Обернувшись, оруженосец увидел за спиной серую лошадь, которая тянула к нему морду, явно выпрашивая угощение.
- А, Снежинка, - узнал еще одного члена отряда эсквайр, - Признаешь, значит, за своего. Это хорошо...
- Ну, на, поешь, - Генрик погладил лошадь по шее и достал кусок хлеба. Да, селяне сделали подарок от чистого сердца, а не в рамках исполнения контракта, что делало его особенно ценным. Дождавшись, когда Снежинка аккуратно соберет своими теплыми губами с ладони последние крошки, мужчина отправился искать своих спутников.

- Знаете, я думаю вернуть деньги семье Простов, - предложил Генрик своим товарищам, - Лея, то есть старший констебль Мурав расплатилась полностью, а брать деньги с крестьян за поиски сына, полагаю, не стоит. По крайней мере не в это раз.


- Ну, что вы, - выступил с ответной речью Генрик, - Оказывать содействие населению и представителям власти, особенно таким как старший констебль Лея Мурав, наш священный долг.
Сказал и поняв, что получилось как-от слишком официально, по-казарменному, добавил:
- Да и вообще, приятно помогать хорошим людям...

Не успела староста начать здравницу в честь спасителей Арда, не то что закончить, как котень сидел уже с куском ветчины и рыбы попеременно откусывая от каждой, совершенно позабыв про приборы. Утолив голод, Гарррет схватил со стола кусок сыра и шмыгнул в амбар - ему не терпелось испытать приобретенную ловушку в деле. Он взвел механизм, однако, чтобы не прибить мышь, положил под место удара палочку, чтобы мышку только прижало. Гарррет отрезал кусок сыра и нанизал его на спусковой кручок, остальную часть он растер лапами и высыпал мелкую крошку на пол так, чтобы все пространство вокруг мышеловки было усыпано сырной крошкой. Ловушка была готова. осталось самое сложное - ждать

Деревенская жизнь отлично учит прощаться и отпускать. Хотя голода, с умением Онен охотится, можно было не бояться, то с холодом, болезнями и отсутствием врачей нечего поделать было нельзя. Вот играла ты вчера с подругой, а сегодня утром узнаешь, что она утопла. А парнишка, который заглядывался на твою грудь, которая только начала расти, за три дня сгорел от лихоманки. Остается только пробормотать:
- Господи, помилуй!, - и постараться поскорее забыть. Время оно все лечит.
Да и не только в людях дело. Вот курица - пеструшка, ты видела как она растет, клюет зерно, как ее топчет петух. А а ближе к зиме раз, и она ложиться на чурку под топор, а потом без головы суматошно мечется без головы, разбрызгивая капли крови из обрубка шеи. Или поросенок, которого кормишь и заботишься о нем, чтобы потом отец забил уже подсвинка на мясо. Так что отпускать Онен умела. Да она даже утопившуюся сестренку отпустила без особой тоски. Помолилась за ее душу, конечно, и отомстила ее обидчику, взяв жизнь за жизнь, но особо не горевала и слезами не обливалась. Она уже в лучшем из миров за пазухой у самого Бога, о чем тут тосковать?!
Так что и решение воительницы Эйрлис не заставила ее грустить. Не успела она к ней прикипеть душой. Девушке только котень успел туда запасть, нелюдь хвостатый. Хотя, какой он нелюдь, тоже творение Бога, только выглядит по другому, а поступает по человечески. Ну да, их вольный отряд стал слабее. Курек, пускай двухголовый, мечнице - человеку не замена. Бывает. Не упрашивать же ее или заставлять силой. Эйрлис девушка свободная и поступила так, как подсказали ей совесть и разум. Вольному воля, спасенному рай. Так что Онен просто подошла к воительницы, обняла от души, чмокнула в щечку и пожелала удачи. Ну и все, о чем тут еще говорить-то.

Против предложения Генрика охотница не возражала. Жадной она никогда не была и больше десяти монет, чем пришлось за подземные пути выложить, никогда в руках не держала. Для нее все суммы больше сотни были такими заоблачными, что пока просто не укладывались у Онен в голове. Ведьмам сервиз свой не пожалела, и крестьянам денег тоже. Только кивнула на слова их рыцаря. И Онен отправилась за стол, чтобы есть, пить и веселиться. Особенно охотницу радовало, что после этого можно было отоспаться не выставляя на ночь караулы. А завтра, с новыми силами, уже и к гробнице отправится.

- Спасибо Единому и его Святому, Осоке, за то, что направил наши стопы в ваше замечательнее Похмелье, друзья! - когда начался ужин и стали звучать здравницы, в свою очередь священник Ллевелин тоже встал и поднял руку с деревянной кружкой, в которой плеская душистый янтарного цвета мёд. Ллеу прокашлялся, смущенный большим числом внимающих голов и лиц: - Спасибо всем вам, что приняли нас, чуземцев, так дружески и незлобиво. Пусть ваши бочки с мёдом не скудеют, пчёлы всегда роятся, когда зеленеет трава и цветут цветы, а детский веселый смех всё чаще раздается в домах. Да обойдут вас беды и несчастья. За Похмелье!

Старый священник осушил деревянный бокал, утер губы рукавом и поднял вверх пустую кружку, показывая, что за блага местных не жаль выпить и столько, и больше. Затем повернулся к старосте Коэдд и звучно расцеловал её, сначала в разрумянившиеся щёки, а после и в губы. Развернулся к остальным - гостям ужина, кивнув, когда раздались крики за здравие Похмелья и стали стучать кружки. А потом, когда разгорелся весёлый вечерний костёр, все соратники дружно сели у огня, улыбаясь друг другу, Ллеу запел. Да будет веселыми и счастливыми эти тихие вечер и ночь!

Ev sistr 'ta Laou, rak sistr zo mat, loñla
Ev sistr 'ta Laou, rak sistr zo mat
Ev sistr 'ta Laou, rak sistr zo mat

Ur blank, ur blank ar chopinad loñla
Ur blank, ur blank ar chopinad

Потом подмигнул котеню, подхватил племянницу Эйрлис, старосту Коээд тоже, махнул рукой приглашающе всем остальным - мол, не стесняйтесь, в танец с притопами и прихлопами ладоней, запевая дальше:
Ar sistr zo graet 'vit bout evet, loñla
Hag ar merc'hed 'vit bout karet
Karomp pep hini e hini, loñla
'Vo kuit da zen kaout jalousi

Ev sistr 'ta Laou, rak sistr zo mat, loñla
Ur blank, ur blank ar chopinad

...Уже совсем поздно, когда в ночи горел только костер, огни в доме семьи Прост и уличные факелы, старый священник нашел свою племянницу и увел девушку подальше от прочих людей. Оставшись наедине, они сели на холме в траву, смотря на звезды - как часто делали в детстве, а Ллеу просто и крепко обнял Эйрлис, прошептал ей на ухо: -Буду писать при каждом случае, милая. Не переживай, в пекло не полезу и других образумлю, если в моих силах будет. И ты здесь не забывай нас, милая Эйри! Счастья тебе на новом месте.

  Гвиневра вновь баюкала в руках кружку, то и дело отпивая. Как это случалось, под общее веселье, на волшебницу накатила не то, чтобы грусть, а какая-то отрешенность. Делая по глотку, глядя, как отплясывает Ллеу, как мышкует Гарррет, как Снежинка лезет целоваться к Генрику, заметила пустившуюся в пляс Онен. Жалко, что Эйрлис решила остаться. Встречи и разлуки, радость и печаль, и горьковатый вкус выпивки.
  Незаметно для самой девушки, ее пальцы по чешуйке перебирали серебристый поясок, который она таскала в рюкзаке.
  Тут подскочил какой-то парень с настолько широкими ноздрями, что казалось, его зальет в дождь, и залихватски протянул руку, приглашая на танец. Гвен, не колеблясь настроения приходят и уходят, вложила ладошку в мозолистую руку, и с головой окунулась в танец.