[Forbidden Lands] Воронов Гнев | ходы игроков | 𐍈 Поворотный момент

Рагда собрался было рисовать карту дальше, да оскорбление его сестре, сорвавшееся с уст Гайды, заставило руку орка застыть, а кулак сжаться до слышимого хруста костей. Золотистые глаза хозяина «Серебряной Вороны» сузились, а челюсть заходила со стороны в сторону.

За тем последовали слова друида, которые – как минимум на первый взгляд – немного остудили закипавший в громадном орке гнев, но потом заговорил Тибор. Рагда хлопнул ладонью по столешнице, от чего та хрустнула и развалилась, а стол, разделённый пополам, распался в обе стороны; тарелки, кружки, крынки и ложки со звоном и стуком посыпались на пол.

– Если ты и твой щенок не понимаете, что такое «предупреждение от родича», втолковывать я вам этого не стану; моя сестра – не та, на которую может положить глаз такой блядун, коим этот ваш Гайда вполне очевидно является. И если ты так говоришь, значит, у тебя нет дочерей на выданье, или сестёр такого возраста, иначе ты бы меня понял. Что до «поступил хуже» – то я поступил ТАК ЖЕ: предупредил. Даже ЛУЧШЕ, поскольку накормил, напоил и начал было делиться сведениями, кои, судя по всему, вам крайне важны. Что сделали вы? Плюнули оскорбление в лицо моей сестры? ПРОЧЬ. Никаких дел, никаких разговоров, никаких союзов. И это ЕЩЁ ОДНО добро, что я вам оказываю: я не буду ломать хребет этому малолетнему хлыщу, который не умеет за языком своим следить, разговаривая со старшими, – прогремели вслед Тибору слова Рагды.

Даранор и Мартиус поспешили за ушедшими Гайдой и Тибором; Аланира, которая сразу же ринулась убирать последствия гнева брата, вежливо и тепло улыбнулась в ответ на извинения рыцаря, и приложила руку к сердцу – «я, мол, всё понимаю, и обиды не таю». В харчевне постоялого двора остался лишь один растерянный Индалин и до сих пор хранившая молчание Колючка, вокруг которых за считанные мгновения закрутилась неимоверная драма и развернулись дикие события, полетели оскорбления и гневные слова.

– Гайда – тот ещё блядун, в этом ты прав, мало какую девку не попортил он в нашей деревне, или же какой голову не вскружил своими жестами, голосом и взглядами, – внезапно заговорила Аспинель. – Но предупреждение своё ему ты мог бы озвучить и помягче. Сам же говоришь: малолетний, дурной. Он не головой мыслит, а той самой мошонкой, которой ты выписал знатные угрозы. И кто теперь дурной, а, орк? – Колючка впервые за вечер улыбнулась. – Оба вы дурные, вот что вам скажу. Нормальные же, с принципами, совестью и сердцем – оба. А найти общий язык не смогли. Одно дело Гайда, ему ещё жить-учиться. Но ты ведь многое уже повидал. Тебе такое непростительно. Я – к бабульке, там заночую, – неожиданным поворотом речи закончила свой монолог Аспинель и, подмигнув Рагде, также покинула «Серебряную Ворону».

Лапа остался один молвил гласом разума и примирения, и снова Рагда вполне заметно присмирел; Индалин взял себе на заметку: вероятно, у орков и его, Лапы, собратьев-друидов было нечто общее, иначе такой пиетет сложно было бы объяснить.

– Прости меня, Говорящий с Деревьями. Эльфийская дева, как бы я ни презирал их род, но она абсолютно права, да и ты прав, пристыдили вы меня. Я – виноват не менее, а то и более, чем этот ваш Гайда, однако за слова надобно отвечать. Прогневился на меня – плюнь мне в лицо, не моей сестре, от которой ничего, кроме тепла и вежливости не видел. Это – поступок труса; вместо того, чтобы ударить меня, который оскорбил его (в его понимании), он ударил ту, которая ничего ему не совершила, и которая вряд ли могла бы себя защитить, даже если мы говорим об ударе словами. И такого я точно не могу простить, ты уж меня пойми, отец. Орочью гордость не из говна лепили. Что ж, ежели желаешь – моё приглашение и мой кров всё ещё ваши. Можешь заночевать у меня под крышей, а продолжим уже поутру, кое, как вестимо, вечера куда мудренее.

Индалин не стал противиться приглашению Рагды; в конце концов, друид пытался наладить отношения с великаном, ему было интересно, с чего вдруг орк так приветлив к Лапе, да и, чего уж греха таить, подустал Индалин за сегодня – с утра плавал в ледяной воде, после скакал по лестнице вверх-вниз, а также по крыше Сирши, чиня старухе её халупу, и всё тело Лапы болело и ныло. Пусть он и не был ещё стариком, но в данный момент, да ещё и после такого вечера, ощутил всё бремя времени и опыта на своих плечах, и понял, что он заслужил хотя бы одну ночь в людских условиях. Условия не заставили себя ждать: друида ждала огромная деревянная кадка, полная горячей воды, по поверхности которой рисовали ветвистые узоры нити пара, тёплая чистая одежда, а также мягкая постель – матрац, набитый овечьей шерстью, подушка из гусиного пуха и душистых трав, и уютное лоскутное одеяло. Лишь голова Индалина коснулась подушки – он сразу же провалился в глубокий сон без сновидений.

То же самое ждало и Мартиуса: проверив, как там Гайда, и поделившись с ним своей мудростью, мужчина вернулся в «Ворону», чтобы обнаружить, что Индалин уже поднялся в свою комнату. Рагда озвучил Мартиусу то же предложение, что и друиду ранее, и не молодой уже чародей решил, что не время нынче харчами перебирать, особенно учитывая такой долгий и сложный день, и впоследствии не пожалел о выборе, всласть попарив кости и усталые мышцы в горячей воде и зарывшись в мягкой тёплой душистой постели.

Разбудили Лапу ароматы из харчевни снизу: пахло шкварками, беконом и яйцами, а также свежеиспечённым хлебом. Спустившись, друид обнаружил всю семью Рагды – Аланиру, Тайга, Ремма и самого орка – за завтраком. Старый друг – Мартиус – сидел тут же и во всю уплетал глазунью с беконом, и ломтики сыра, и засахаренную в печи тыкву, которыми потчевали учёного мужа хозяин постоялого двора и его подмастерья.

– Присоединяйся, отец, Говорящий с Деревьями! – Рагда жестом указал на свободное место за столом и на подготовленную для Лапы тарелку и ложку.

В то же самое время утренняя прохлада, просочившаяся в палатку Гайды, разбудила и его, и Тибора. Когда парочка выбралась наружу, они увидели клюющего носом рыцаря, который остался на страже их сна и пробдел оную всю ночь напролёт. К счастью, тут, на равнинах, было в разы теплее, чем в горах Гребешков, потому Даранор пусть и не выспался, но хоть не замёрз. Небо всё ещё было затянуто хмурыми тучами, но было безветренно и по-осеннему тепло; день обещал быть пусть и не солнченым, но и не морозным.

– Спасибо, хозяин, за спокойный сон и завтрак. Новый день несет в себе новые возможности. – Друид поклонился хозяину, его сестре и сел за стол. От его внимания не ускользнуло необычное отношение к друидам.

– Скажи-ка Рагда, а почто вы так друидов привечаете? В своих краях я только и слышу слово доброе когда кому что-то надо - посмотреть хворь небольшую, чтобы знахаря задарма не беспокоить - да и не сильно он охочь помогать, знахарь то наш, коль задарма. Я же не чинюсь, кто что принесет, тому и рад. А если нет ничего – и так помогу. А потому и величают меня в лучшем случае стариком да вороной, а чаще что и похуже да пообиднее скажут. Первый раз ко мне так относятся, чтобы с уважением, но не потому что тебе от меня что-то надобно было. Мало мы знаем о твоем народе, может расскажешь нам об отношении орков и друидов?

Сам же Индалин охотно поел, но мысль о том, что товарищи ночевали за пределами безопасного крова не давала ему покоя и не давала возможности в полной мере насладиться простой и сытной пищей, которая показалась неискушенному друиду королевским пиром.

– И скажи, уважаемый, осталась ли твоя кривда и твой гнев во вчерашнем дне? Готов ли ты снова сесть за стол переговоров? Ради своей семьи, ради будущего Ноддвы, а возможно и всех ольховцев, которые стонут под пятой Ржавых, обретя их бога не доброй волей как Сирша, а по принуждению, а возможно и злыми чарами? Слышал я от своего отца, что раньше друиды враждующие племена примиряли перед лицом общей опасности, прекращали распри, объединяли разрозненные роды в один кулак...

Тибор хоть и занял добрых три четверти палатки, зато ее же своей тушей и прогрел. Так что Гайда от холода не страдал и даже выспался. Но уснул далеко не сразу. И даже не хамство тугоухого орка допекло – девку жалко было. Хотя какую девку, блин, бабку. Они ж, орки эти, наверное, тоже веками живут, как Аспинель. Впрочем, от того еще хуже – что она как вещь, в сундуке запертая. Десятилетиями. С таким вот "защитничком", который чтобы себя выгородить, им, первым встречным-поперечным, трепаться про такое стал, да прям при ней, да с цитатами, да со смаком.

Гайда вылез из палатки и поежился, стоя на сапоге, зевая до хруста в ушах и растирая плечи. В кустах обнаружилось Пугало.

– Опа, Пп… Даранор, ты-то что тут делаешь? Залазь в палатку, хоть согреешься. Пойду посмотрю, есть ли в этой Ноддве нормальные люди. И пожрать че-нить надо сообразить.

Да, желательно, люди. Нелюдями он что-то по горло уже сыт был. С опаской поглядывая на трактир любителя гениталий, Олоронд прошел по улице в поисках колодца. Умыться, напиться, воды набрать, а может и встретить кого-то, у кого мозги на месте.

Под стрекот сверчков и редкое пение ночных птиц Даранор молча смотрел в ночное небо, и вторя ему столь же безмолвно мириадом ярких глаз, тут и там проглядывающих сквозь редкую дымку, взирали на него яркие звезды. Боролся со сном, оставшийся единственным дозорным сна чужого, беспечного. Погружался в мысли о последних днях, оставленный, наконец, наедине с самим собой и всеми теми словами, что услышал, всеми теми событиями, которым стал свидетелем. Осмысливал их и как мог укладывал в голове.
Размышлял он об эльфах, об их "настоящей" сущности, которую своими глазами не видел, лишь краем уха уловил чужие заверения о ней прошедшим днем. Они, получалось, частицы этих звезд? А может есть они и сами звезды, чьим стремительным падениям через весь небосвод не раз он, как и прочие, становился свидетелем. И вот мерцающей россыпью эти осколки висят сейчас над ними, наблюдают, и ждут своей очереди...
Думал об столкновении с мертвяками. И пусть Мартиус о них откуда-то знал заранее, мало ли какими рукописями он может обладать в своей берлоге там - в Мельгеде, но вряд ли бы он стал спорить, что даже для него это столкновение было неожиданностью шокирующей и неприятной. И может быть благоволила им удача, что справились они с грозно звучащей из того рассказа угрозой так легко.
Вспоминал тот бой - первый в его жизни, который можно было бы назвать настоящим с мечом в руке. Да и то, противник-то не выказал достойного сопротивления. И все же следопыт рубил настоящее тело, но делал это так, словно то был воздух, бывший его привычным оппонентом. Следовало бы быть поумнее в следующий раз. А все же, мертвец-мертвецом, а если бы то был живой - смог бы он повторить за собой столь же легко без лишнего промедления?
Оценивал свои ошибки в дороге - здесь, не смотря на неприятность первого дня, у их отряда дела обстояли тоже не плохо: было кому и путь прокладывать, и кому за окружением следить.
Многими мыслями этой ночью была забита его и без того тяжелая голова, все лишь бы отогнать желанный, но опасный сейчас сон.

***

- Вы когда за околицу рванули, о чудище местном совсем думать не думали, или слова местных на веру не приняли? - сурово спросил наткнувшегося на него Гайду не сомкнувший за ночь глаз следопыт, поднимаясь на ноги. Выглядел он в пору своему самочувствию. Еще и после сна под открытым небом от приставшей тут и там сухой растительности действительно приблизился обликом к прицепившейся к нему кличке. - Ничего, не замерз, - отказался он от предложения и махнув парню "иди, мол, нагоню", стал поспешно приводить себя в порядок. Предстояло им теперь собраться всем вместе (надеялся Даранор, что у оставшихся в Ноддве за прошедшую ночь проблем не прибавилось - вчерашним вечером выбрал он, как ему казалось, из двух угроз большую), да совместно решать, что дальше делать - может и разошлись-то они во мнениях, но от лица Мельгеда все вместе выступают, о чем забывать нельзя.
Лишь несколько минут спустя спохватился Даранор, что Гайду без присмотра в объятия орочьи отпустил. Оба они были вспыльчивы и кто знает, до чего дойдет, встреться они сейчас лицом к лицу без свидетелей. Ночь позади, но горячим головам того вряд ли достаточно будет, чтобы в себя прийти. Быстро убедившись, что не оставляет Тибора одного беспечно видеть сны дальше, следопыт поспешил следом за младшим из их отряда.

Поесть, причем вкусно, полежать в бадье с горячей водой, улечься на мягкую постель. Хорошо выспаться...
... Интересно, а откуда эта Милена обладает такой властью? Не может быть, чтобы все дело было в ее природной красоте и обаянии. Ну или только в природном обаянии. Хотя в древних манускриптах писали, что была такая царица Леопата. Так вот, ради ночи с ней мужчины были готовы идти на смерть....
... Нет, все-таки без магии не обошлось. Вот кто может обладать возможностями долго влиять на разум большого числа людей? Или может быть не КТО. а ЧТО?...
... Может сходить, взглянуть на эту Милену? Проверить, так сказать, гипотезу? Хотя есть ли у него эта гипотеза?...
... Уж полночь близится, а гипотезы все нет. Да какая полночь, такими темпами до рассвета досидеть можно. Думай, голова, думай!

Утром Мартиус встал рано, ну по крайней мере раньше Индалина - так-то в Мелгеде он и раньше мог проснуться - и, приведя себя в порядок, спустился вниз. Запахи из харчевни доносились ароматные. Пахло и яичницей, и жареным мясом, и сыром и ...
- О, Лапа, присоединяйся, - приглашающе махнул рукой Мартиус, - Хозяин очень вкусный завтрак приготовил.

Каких-то долгих разговор с Гайдой перед сном Тибор вести не стал. Усталость своё взяла. Только хмыкнул что-то невнятное, будто выплеснул все силы на свой монолог и враз лишился остатков красноречия. Стоило тучному торговцу влезть в палатку и улечься поудобнее, оттеснив соседушку к самому краю, как он тут же сладенько засопел. Всего дня, оказывается, хватило ему, что привыкнуть к ночёвке в глуши да вдали от дома. Если в прошлую ночь всё тревоги его одолевали, то сейчас Тибор сумел все мысли отбросить, потому как знал, что завтрашний день важен для всего их дела, и надобно к нему полным сил подойти.

Спал Тибор по привычке долго, ещё и понежился утром, повалялся, позабыв на время, что он не дома в тёплой постели, а на отшибе убогой деревеньки. К тому времени, как выбрался торговец из укрытия, Гайды и след простыл, зато повстречался ему Даранор, героически оберегавший покой товарищей от обитающих в округе опасностей, а может и обиженного заправилы, которому вчерашним вечером и Гайда, и Тибор смачно харкнули в душу. Неловко Младшему стало перед воином, что он беззаботно нежился в уютной палатке, пока тот мёрз снаружи, не смыкая глаз.

– Ты это… извини, – слово-то какое неприятное, труднопроизносимое, что с трудом его Тибор выговорил. – Нельзя было мальца одного бросать, чтобы глупостей каких не натворил. Выходит, и сам сглупил. Ну, пойдём смотреть, можно ли сказанное взад воротить.

Но следопыт уже торопился вслед за Гайдой, который вновь неосторожно отделился от остальных, так что задерживать Даранора торговец не стал, а неспешно навернул сидра и слопал пару лепёшек, которые ему жена в дорогу напекла. Без любимого сливового варенья вкус был не тот, не домашний, но и так сгодилось. Главное – не идти на важные переговоры с предательски урчащим животом. Столь же неспешно собрал Тибор палатку, аккуратно всё упаковал, что удобно было на горбу своём волочить, раз уж обоз в деревне остался, и двинулся назад в Ноддву.

Вот таких переговоров, где надо извиняться или заискивать, Хорек вообще не любил. Отец его никогда до таких не опускался, всегда с позиции силы с людьми разговаривал, и не важно, кузнец, пасечник или сам староста перед ним. А вот Младшему всё же пришлось в своё время и лебезить, и в ногах валяться, и ушат прочих унижений хлебнуть, когда отец занемог, и надобно было дело семейное спасать. Давно уже с тех самых пор Тибор крепко на ноги стал и ни под кого более не прогибался. Но ради общего дела готов он был собственную гордость умерить.

– Здрав будь, хозяин, – надев маску невозмутимости, будто и не было вчера никакой ссоры, Тибор вошёл в «Серебряную ворону» и отыскал в зале Рагду. – Успокоился уже или дальше будешь добрые вещи ломать? Тише-тише, не злословить я пришёл, а помириться. Лишнего вчера мы друг другу наговорили, не стоило так знакомство начинать. Но мы ж не дикари какие, чтобы вечно в обиде друг на друга жить, верно? Нет, мы деловые люди, так давай дела делать, хозяин. Взаимная выгода. Или можем дальше дуться, но проку от того нет ни тебе, ни мне. Что скажешь?

Речь Тибор заранее подготовил, пока шёл мимо сломанных ворот и покосившихся домиков, пока с духом собирался прежде, чем внутрь войти. Иллюзий относительно собственного красноречия торговец не строил, понимал, что весь план его рассчитан на здравомыслие орка, который уже показал себя вспыльчивым и агрессивным, превзойдя в этом даже Гайду с его юношеской дерзостью. Готовился Младший и к тому, что гнев Рагды никуда не делся, и в этот раз вместо стола выплеснется он на его, тиборову голову.

Наличие в зале Индалина с Мартиусом несколько Тибора успокоило, хотя он уже не совсем понимал, на чьей они будут стороне, если конфликт продолжит развиваться. Вон с орком спелись будь здоров, сидят завтракают, беседы ведут, как ни в чём не бывало. Несколько покоробило торговца, что не стали старшие своих, мельгедских, держаться, а остались под кровом того, кто столь грубо их товарища оскорбил. Впрочем, особенно винить их в этом Хорек не стал, ибо сам довольно импульсивно сторону Гайды принял.

– И вам доброе утро, землячки, – ехидно поприветствовал колдуна и друида Тибор, следом вновь обратившись к хозяину. – Ну, что скажешь, я присоединюсь?

– Не буду говорить за здешние кланы моего народа, у них могут быть абсолютно иные традиции, ведь уже тысячи лет мы живём порознь. Однако далеко на севере, в Горьком Пределе, откуда я родом, друиды в почёте, ведь вы – те, кто способен говорить с природой, кто способен убедить её ожить вновь. В краю, покрытом вековечными снегами и огромными льдами, на земле, где царит вечная зима, это – один из ценнейших даров и талантов, – Рагда прижал руку к сердцу и слегка поклонился Лапе. – Что же до Ноддвы и её жителей, а также Ржавых Братьев – я вчера своё мнение уже озвучил. Не буду я впрягаться за этих бестолочей, пусть сами расхлёбывают свои проблемы. Как я уже сказал, ежели нам станет туго – соберу семью и поедем искать счастья в других краях, Ноддва – не мой родной край, я не испытываю к ней никакой привязанности, а события последней пары месяцев и вовсе отбили какую-либо симпатию по отношению к ней. Скажем так – это временное пристанище, пока мы пытаемся понять, куда нам податься и чем заняться. Подвернулась возможность выкупить задёшево заброшенный постоялый двор – вот мы и выкупили, полгода живём, но уже задумываемся о том, чтобы махнуть рукой и вернуться на восток, или же попробовать счастья в землях к северу, по ту сторону от Гребешков. Что же до Ржавых – вы, видимо, действительно из очень далёких или уединённых краёв; бороться с ними – что бороться с саранчой. Нравится, не нравится, но она была, есть и будет, максимум, что с нею сможешь сделать – выжечь её вместе со своими посевами, но нет гарантии, что она не вернётся к следующему году, ведь победив одну стаю, ты не уничтожишь всю саранчу в мире. Ржавая Церковь за сотни лет существования пустила корни везде и повсюду, потому это изначально глупая затея, бороться с ними, уж ты прости, Говорящий с Деревьями. Лучшая стратегия – смириться и научиться сосуществовать.

В этот момент в харчевню «Серебряной Вороны» вошёл Тибор; выслушав его речь, Рагда просто сделал пригласительный жест – мол, садись, и дал знак Тайгу, чтоб тот принёс торговцу тарелку и ложку. Когда Тибор присоединился к трапезе, орк, наконец, заговорил:

– Извини за вчерашнее, Тихон. Я обычно спокойного нрава, но, когда дело касается моей родни, мне порой сложно держать в узде свои порывы. И наговорил лишнего, и мебель хорошую испортил, ты прав. Про выгоду ты дело говоришь… Но, как я уже только что сказал твоим сотоварищам, у меня нет далекоидущих планов на то, чтобы оставаться в Ноддве. Гнилое это место стало, дурное, и нет у меня желания его менять в другую сторону, это – временное пристанище для моей семьи. Думаю я двинуться на восток, за Кровозёрье, в сторону Молдены. Там и поселений больше, и Ржавых меньше, и торговля бойче. Или в Курганы перебраться, хотя что там делать – ума не приложу, там уже и постоялый двор есть, и таверна, и харчевня. Или на север, за Аринский Лес, там, на берегах озера Варга, вроде тоже есть селения и торговля процветает, и места там спокойные (если не учитывать людоящеров, конечно, но говорили мне проезжие торговцы, что и с теми можно торговать и сделки заключать). В общем, ежели из вашего селения вдруг повстречаю торговцев – где бы я ни был в будущем – всегда буду рад принять на своём дворе и за своим столом.

Мартиус, вполуха слушая разговоры, уплетал яичницу с салом и размышлял над тем, что ему удалось припомнить на сон грядущий. Сколько бы ни силился муж учёный понять, кем или чем могла бы быть эта самая Милена, ничего иного, кроме как «демон», ему на ум не пришло: не было в народных легендах и сказаниях, которые он читал, упоминаний о существах или чародеях, способных держать под контролем полселения, да ещё так долго, да ещё и только мужчин… а ведь действительно – в одной из летописей, повествующих о Четвёртой Ольховой Войне, упоминалось следующее:

… Король Альгамар пал в битве с Асленом в Ольховых Землях. Его сын Альгавард взошёл на трон после заключения постыдного мира с кочевниками Аслена – огромного края к северо-западу от Ольховых Земель. Когда войска Ржавой Церкви вернулись домой, тоже потерпев поражение в Вороновых Землях, их рассказы вызвали одновременно и гнев, и интерес короля. Вести Ржавых Братьев о том, что люди Вороновых Земель, всадники из Аслена и гномы объединились против людей Ольховых Земель и Ржавой Церкви, и начисто разрушили священный город – Ольховый Камень – привели Альгаварда в бешенство, но вот информация о расположенных за Рубежом, в Вороновых Землях, железных шахтах Лумры и золотых шахтах Глетры зачаровали и манили короля, как мёд – пчёл. Знать Ольховых Земель горела желанием наполнить свои опустевшие сокровищницы и с радостью собрала войска.

Король Альгавард возглавил хорошо вооружённую семитысячную армию, а также войска поддержки той же численности. Гильдия колдунов усилила армию боевым отрядом. В его рядах был молодой и амбициозный Зигофер Шептун, который говорил, что может слышать голоса, доносящиеся с той стороны мира и ночи. Эти колдуны-тонкокровки происходили от эльфов из Земель Ворона и верили, что имеют право на этот край за горами. Армия быстро продвигалась вперёд, незначительные очаги сопротивления были с лёгкостью уничтожены. В 825 году о. с. войска Альгаварда за три дня установили контроль над Харгой и захватили крепость Вонд.

<<несколько страниц истлели от времени и рассыпались в труху>>

Король Альгавард, возглавивший нашествие людей тридцатью шестью годами ранее, в конце концов скончался от старости, и на трон взошёл Альгарод, его внук. Предыдущие двадцать лет Ольховые Земли были вынуждены снова воевать с асленскими всадниками, и у Зигофера появилась возможность безраздельно править Вороновыми Землями. Теперь же Альгарод заключил с кочевниками мир, поскольку обе стороны устали от нескончаемых войн. До Ольховых Земель доходили тревожные слухи о безбожном правлении Зигофера, и в 869 году о. с. Психопомп, первосвященник Паствы Змея, выслал на север эмиссара, чтобы изучить текущее положение дел. На следующий год посланник возвратился, потрясённый происходящим до глубины души. Получив его доклад, Психопомп убедил Альгарода отправить к Зигоферу гонца и сообщить: чародей смещён с поста наместника и вместе с дочерью Теранией должен немедленно предстать перед королём и Церковью. Когда гонец вернулся, вместо человеческой головы на его плечах сидела свиная. Через фыркающее свиное рыло гонца Зигофер передавал монарху, что является законным правителем Земель Ворона, ибо получил их по праву, недаром в его венах течёт эльфийская кровь. От владыки Ольховых Земель и его подданных чародей требовал не пересекать Рубеж, если только они не прибудут на мирные переговоры. О Пастве Змея Зигофер даже не упомянул.

Спустя два года с благословения Психопомпа Альгарод собрал могучее войско и повёл его через горы. Его целью был захват чернокнижника Зигофера и его ведьмы-дочери Тирании, а также уничтожение нечестивых сил мятежников.

Война длилась два года. Огонь и смертоносная магия на долгие годы уничтожили всё живое на равнинах Харги. Когда Зигофера оттеснили к Ольховому Камню, он в отчаянии открыл портал в Иномирье и впустил в наш мир орду демонов, хотя большинством из них управлять не мог. Используя магические барьеры, чародей направил полчища чуждых этому миру тварей мимо Ольхового Камня навстречу армии Альгарода, и она была полностью уничтожена.

Год спустя Ольховые Земли больше не представляли угрозы, и полчища демонов в поисках пищи обратились против Зигофера и его подданных. На полях сражений было пролито столько крови, что её запах проник через нексус и привлёк в мир нескольких могущественных князей демонов…

<<несколько страниц было съедено мышами>>

А в другой инкунабуле, в которой содержалась информация о различных видах сверхъестественных существ, был такой пассаж:

Суккуб и инкуб – два вида демонов, питающихся страстью, похотью и вожделением тех, кто их алчет. Любят принимать соблазнительные формы (суккуб – женскую, инкуб – мужскую) той расы, представителей которой они желают совратить с пути благого. Очевидно, из-за специфических различий в устройстве гормональной системы, на которую эти демоны имеют прямое воздействие, у разных рас подвержены дьявольским чарам суккубов и инкубов только люди (включая тонкокровок и эльфорождённых) и полуволки. Несмотря на то, что рано или поздно демон пожирает свою жертву обольщения (причём, по некоторым свидетельствам, как минимум суккуб для этого использует вовсе не рот), прелюдия до этого может длиться месяцами, в течение которых демон заставляет желать и жаждать себя, совокупляется с жертвой или жертвами, и полностью подчиняет их разум, заставляя думать только о себе и том, как снискать очередного случая коснуться вожделенного тела или слиться с ним в богохульном соитии…

Меж тем Гайда отыскал деревенский колодец и, пока умывался, пил студёную воду и чистил рот, к нему присоединился и Даранор, а спустя ещё какое-то время – и с полдюжины местных девиц с коромыслами и вёдрами, которые по пути сюда о чём-то бойко спорили:

«Ржавым клянусь – эльфка, вот настоящая эльфка! Своими глазами видела, как она из дома старой вешалки, Сирши этой, на рассвете выходила!»
«Надобно будет донести на каргу, Ржавые, может, ещё и дань не взымут, а то и денежку заплатят»
«Не лезь, тише едешь – дальше будешь. Тем, кто нос в чужие дела суёт, этот нос могут и того…»
«Так и что? Куда подалась эта чуда?»
«На запад, в сторону Курганов»
«Эти извращенцы там всякую нечисть принимают, не удивительно. И куда Ржавые Братья смотрят?!»
«Там свой Ржавый есть, Стуркас или Стулкас какой-то»
«Стуркас, ага. Но порченный он какой-то, уж больно добр и покладист. Не так Ржавый Бог завещал. «Лишь через боль и страдания тварь земная станет человеком, аки кусок железа лишь через горн, наковальню и молот станет острым мечом», не помнишь что ль? Ни единой публичной казни в этом году, никого не распяли, не четвертовали, на кол не посадили; у них даже деревенской Железной Бабы нет, чтоб непослушных детей воспитывать, так мне говорили, тьху!»

Увидев мужчин, женщины враз умолкли; настороженно поглядывая на наших героев, они начали наполнять вёдра водой, явно торопясь поскорее убраться восвояси.

Индалин одобрительно кивнул соратникам:

– Добре, что вы сами пришли, я уж думал идти за вами с поклоном. Забудем недоразумение, случившееся вчера. Давайте думу думать как нам быть дальше.

А что нужно, Рагда, чтобы ты в Ноддве остался? Ведь то Милена кровь вам портит. Если б ее не было и тролля ее, неужто ты бы с Ржавыми не сговорился? Связи у тебя в Кургане имеются. И местный люд бы под твою руку пошел. Или то дело решенное, не мил тебе этот край?

И скажи ещё, уважаемый, знаешь ли ты где друидов сыскать? И есть ли в Ноддве травница, кто людей-то лечит? А может и у тебя, как у хозяина запасливого, медвежий коготь имеется?

Гайда послушал бабские разговоры и подумалось ему, что расправа, учиненная орком среди местных мужиков должна была быть воспринята если не с восторгом, то, как минимум, благосклонно. Оставалась еще, конечно, вероятность, что запуганные ржавыми тетки завели ржавоугодные речи, завидев чужков и побоявшись, что они донесут. Но не, зачем усложнять то, что просто.

Еще подумалось ему, что пора валить. Одарив притихших женщин лучезарной улыбкой, он со словами "Ржавый Бог в помощь, барышни", отошел от колодца, чтобы не мешать и потянул за собой Даранора.

– Тебе не кажется, что они ебанутые? На всю голову… Слушай, пошли отсюда, ну ее эту Ноддву. Не за нее впрягались. Надо найти этого Стуркаса пока его свои же не распяли. Публично. Что думаешь?

- Сдается мне, что эта Милена ничто иное как суккуб, - дожевав кусок ветчины, произнес Мартиус. Сказал он это не кому-то конкретно, а так, вообще. Может быть даже самому себе, как итог ночным (да и утренним тоже) размышлениям, - Может быть, конечно, что и чародейка, но вряд ли, слишком мелко. Тратить свои силы в Ноддве... Нет, определенно суккуб!
Колдун, удовлетворенный сделанным им выводом, от души приложился к кружке.
- Кстати, суккубы после всех игрищ с подчинением в итоге пожирают свою жертву. Причем используют для этого отнюдь не рот...

На извинения Тибора следопыт лишь махнул рукой, мол, забудь - было и было, да поспешил следом за Гайдой. Нагнал его он уже в деревне у колодца. Ну что же, пока все было тихо, грех было не воспользоваться возможностью, и Даранор, скинув мешок и аккуратно положив на него шлем, вслед за парнем водой из колодца умылся и напился. Погода была здесь не та, что в горах, утреннего морозца, что встречал их прошлым утром, тут не наблюдалось, но раздеваться по пояс, чтобы облиться, следопыт все равно не стал - обсохнуть было негде, да и негоже так посреди чужой земли без спросу поступать. Пока ставил пустое ведро обратно, подоспели и местные девицы.

К их щебетанию прислушивался Даранор с видом мрачным. Ухваченный отрывок разговора больной от недосыпания и мрачных дум голове ясности не прибавил. Но и смущать девушек желания не было, подхватив шлем и мешок, отошел он в сторону, дабы не торчать посреди них с пугающим видом.

Выслушав Гайду, следопыт лишь покачал головой:
- Мы даже друг в друге до конца не уверены, как нам их-то судить? Сложно такие решения принимать, ничего на деле не ведая. Но здесь мы теперь каши не сварим - с кем могли договориться, с теми теперь лишь рассорились. Да и других толком не выслушали, о Милене вот лишь с чужих слов представление имеем. Кто её знает, может она тут самой разумной и окажется, пусть и не самой благородной.

Чаяния собеседника Даранор понимал, но до конца не разделял. Их сюда отправили с пользой для Мельгеда переговоры вести, а дело пока в нужное русло не двинулось, да и сомнения гложат, что здесь у них что-то получится. Но личные мотивы не давали ему так сразу махнуть рукой, пока сомнения точат, что здесь не просто воля или безволие человеческие виноваты, а силы большие и недоброжелательные, что чудовищ у себя на службе держат и на людей за просто так их травят.
- С остальными переговорить надо. Ничего хорошего Мельгеду мы, если вразнобой действовать будем, не принесем. Можно у дома этой... старой, что мы вчера первой тут встретили, подождать - от неё и пристанище твоего нового заклятого врага хорошо видно.
"И заведение Милены" - подумал, но не озвучил он.

Слушая рассказ Мартиуса, орк всё больше и больше хмурился, и, когда мудрец закончил своё повествование о Четвёртой Ольховой войне, Зигофере, нексусе, демонах и суккубах, раздражённо хлопнул ладонью по столешнице – та застонала, посуда запрыгала и зазвенела, но на сей раз ничто не пострадало.

– Я знал! Говорил же! Говорил я вам, что дело тут нечисто. Тайг, Ремм, Аланира, начинайте собираться. И дня в этом прóклятом месте не останемся, с меня довольно. Сегодня – демоны. Добро, каким-то чудом победим демоницу, не зная как, но ладно. Завтра придут Ржавые Братья. Хорошо, победим и их, не знаю, какими силами и ресурсами, но победим. А что будет послезавтра? Через месяц? Год? нет, почтенный, ты уж прости, но с меня довольно этой Ноддвы, этого края, всего этого. Не для того я свою семью за тридевять земель, от вечного хлада спасаясь, перевёз. Я обещал им достойную жизнь, а не вот это всё. Собирайтесь, родные, не стойте столбами. До вечера мы должны весь наш скарб упаковать, что останется – Сирше отдадим, пусть распорядится, как посчитает нужным, у неё сердце на верном месте, а мы поутру уедем к чертям собачьим отсюда. В Молдену поедем, решено!

Подмастерья молча кивнули и, слегка поклонившись Рагде, поспешили исполнять его распоряжение, а Аланира, тяжело вздохнув, сказала:

– Ты прав, брат. Давно это уже зрело, и хорошо, что созрело прежде, чем холода начались. Я прослежу за сборами, это на мне, не беспокойся, – и, улыбнувшись брату, Тибору, Мартиусу и Индалину, последовала за Тайгом и Реммом.

Рагда тем временем поднялся и, пройдя в каморку за барной стойкой, вернулся с аккуратно сложенной медвежьей шкурой, поверх которой была усохшая голова зверя, полная жёлтых клыков.

– Возьми, Говорящий с Деревьями, и не поминай лихом. Тут тебе и когти, и клыки, и шкура. Думал сестре шубу сшить на зиму, но неважно уже, куплю там, куда поедем. Что же до целительницы-травницы – в Курганах есть одна, весьма талантливая барышня, знает все травы и зелья в округе, и как их применять во благо людям. Нирвея, повитуха. Скажите, что от Рагды – она вам рада будет… Золотое сердечко, – у орка заметно порозовели щёки, даже несмотря на сероватый оттенок его кожи. Прочистив горло, орк продолжил:

– Что ж до друидов… Как минимум одного знаю – Кинтира-эльфорождённого, который живёт в роще у подножия Тинде. Ежели вы в Курганы намылились – вы у той же… кхм… Нирвеи спросите, куда, мол, она покажет. Да и любой в селении тоже. Он редко туда заходит, но пользуется уважением у местных. И я слышал, что в рощах на восточных берегах Кровозёрья, на границах с Аринским лесом, есть целое поселение Говорящих-с-Деревьями. Это всё, что я знаю, прости.

Попрощавшись с гостями, Рагда поспешил к своей семье – помогать паковать вещи в дорогу; когда Тибор, Индалин и Мартиус вышли наконец из харчевни, они обнаружили своих друзей у дома Сирши.

– Спасибо, хозяин. То царский подарок. Легкой дороги тебе и твоим родичам. Может свидимся еще, коль Вороний Бог сподобит – Индалин поклонился Рагде и вышел из хаты.

Эх, такой староста мог бы быть для Ноддвы, он бы точно спас деревушку – то друид видел ясно как божий день, но насильно на такое дело не затащишь. То Воля нужна и готовность к жертвам. Не стал Рагда своей жизнью и родичами рисковать, выбрал иной путь, то его право, но колесо судьбы Ноддвы сделало значимый поворот. Не оставалось никого боле, кто мог Милене демонице бесстыжей противостоять... Лапа подумывал вмешаться, но сдюжили ли бы они или сложили буйные головы, обрекая жителей Мельгеда на глад и лишения? Стоит ли риск и возможность совершить добро, которого возможно никто и не оценит – невыполнения их задания? Воров они скорее всего нашли – все следы указывали на Ноддву, а что с того? Припасов не было, что-то было съедено, большая часть пропита, справедливая казнь преступников была бы слабым утешением для мельгедцев, ждущих суровой зимы. По всякому следовало идти дальше, в богатые и сытые Курганы и там искать возможность заключать торговые договоры да отправлять караван с едой в родной город. А раз так, нужно было идти дальше. С такими мыслями Индалин и подошел к дому Стирши, где их ждали остальные участники их группы. Избранные, которые брели по этому миру наощупь и пока не понимали, не видели общей картины мира, как дети, впервые лишенные родительского попечения.

– Здрав будь, Гайда. Можешь быть спокоен – не держит Рагда на тебя зла, да и не будет его больше в Ноддве. Уезжает он немедля. Не будет он за местных жителей животом своим рисковать и родными, поедет искать лучшей жизни. Предлагаю и нам не засиживаться. Не шибко рады нам тут, да еще Ржавые не сегодня завтра пожалуют. Воров может мы и сыскали, да толку от этого мало. Спросить есть с кого, да вряд ли мы что-то с них возьмем, что Мельгеду позволит зиму пережить. А посему предлагаю идти в Курганы, если конечно ни у кого других дельных мыслей нет...

– Марти, брат, тебе что-то особливо тяжко приходится в походе – возьми шкуру медвежью, она не даст тебе замерзнуть прохладными ночами. А я к морозам и холоду привычный, ты ж знаешь. Я только коготь возьму...

Мартиус даже не ожидал, что его рассказ вызовет такую реакцию - в Мельгеде в последнее время у него было не так много слушателей - в основном эта участь предназначалась Индалину - так что колдун был весьма доволен произведенным эффектом. Поевший и окрыленный успехом своей лекции Мартиус наконец поднялся из-за стола и вышел из дома.

- А вот за шкуру спасибо! - от души поблагодарил колдун старого друга, - Из нее можно сделать отличную шубу! Тепло будет! А если еще найти парчу, то вообще будет подарок, коим не стыдно и царя одарить!
Не то, чтобы Мартиус приравнивал себя к особам королевских кровей (да и парчи все равно не было), но шкура ему понравилась.
- Кстати, Рагда сказал, что в Курганах есть травница хорошая и что она хорошо округу знает. Может она про зелье от суккубов поведает? Или от троллей?

– Насчет друг в друге – эт ты верно подметил, – со вздохом согласился с Даранором полукровка. – Слышал, что они про эльфу нашу сказали? Усвистала, даже не попрощалась. Вот и верь после этого л… эльфам. – Он с прищуром глянул на "Ворону" и, проходя мимо, пнул камушек на дороге, отправив его в долгий полет к стоявшей под дождевым стоком бочке. Камушек звякнул об обод и скатился обратно на дорогу. – А что не договорились, так не беда. Я, кэшн, вчера перестарался под конец, но если у мужика голова не на том месте, так и договариваться с ним не о чем. И уж лучше оно сейчас выяснилось, чем потом, когда уже все на мази.

Выйдя за ворота, Гайда дошел до вчерашней ёлки и, усевшись на оставшийся с ночи лапник, достал сухари и остатки сыра. А лучший сыр, как известно, это колбаса. Протянул Даранору. Оно, может и скудный завтрак, зато свой, злостью не приправленный. Пока жевали солонину, да водой запивали, и остальные подтянулись. Сытые, довольные.

– Готов выдвигаться. – Доложился он, преимущественно, Тибору, ибо его одного полагал человеком надежным и здравомыслящим. И даже решил для себя: если и тот дёру даст, как Колючка, то никуда он дальше с этим табором не пойдет. Либо за Хорьком увяжется, либо один домой вернется.

Слова Индалина Гайда подчеркнуто проигнорировал. Ибо хер он клал на то, что там держит этот муфлон бледный. Понаехали, мать их так, понимаешь. Дома им, видите ли, плохо, они сюда припёрлись, обосновались, значит, дело завели, а чуть жареным запахло, сразу фьють – и нет никого. Руки в ноги и привет. Скатертью дорожка! Гайда так увлекся, что пропустил, откуда взялась шкура, которую старички увлеченно друг другу всучить пытались аки ахрененно "нужный" подарок перед Ночью Врат.

– Шо?! Каких суккубов?! – он подобрал челюсть и переглянулся с Даранором. – С этого места можно поподробнее?

Кстати, Рагда сказал, что в Курганах есть травница хорошая и что она хорошо округу знает. Может она про зелье от суккубов поведает? Или от троллей?

По вздохам орка я понял, что она помоложе Сирши будет, а? – Индалин шутливо толкнул друга локтем. – А если серьезно, нам бы с тобой потренироваться да самим простых зелий наварить. Ядов для стрел Гайды, укрепляющих настоев, целебных отваров. В Курганах каждая монета на счету будет, чтобы на лишнее не тратится, а ещё коль повезет и поторговать. Зря что ли Тибора с собой тянем – Индалин широко улыбнулся, глядя на невеселого купца. – Не грусти, Тибор. Не здесь, так там, тебе ли не знать. Не мытьём, так катанием. В торговый город идём, не чета этим крышам, мохом поросшим. А ты, Даранор, чего задумался?

Даранор не испытывал к Рагде весь спектр претензий Гайды, но сейчас того нашлись переубеждать другие желающие, в то время как сам следопыт остался в стороне. Потому и спорить или искать точку соприкосновения с позицией парня смысла не было. Вот он и лишь молча кивнул, да про себя тяжело вздохнул - оставалось ждать с вестями остальных спутников, которых, как Гайда верно подметил, стало на одну эльфку меньше. Разделить завтрак следопыт все же не отказался, но в силу ли его мрачного настроения, или еще почему, вкушали пищу они преимущественно в тишине, пока наконец не показались товарищи.

Выслушав друида, следопыт разочаровано покачал головой - Гайда оказался ближе к правде и ждать от орка большего действительно не следовало. Понять его можно, не все готовы за других на риск идти, как бы на людях не хорохорились. Ну что же, раз здесь из представителей оставались только преданные Ржавым, воры, распутники и Сирша, их отряду действительно мало вариантов оставалось как поступить. Не будь под боком, как они тут узнали, Курганов с их пусть и подозрительными символами, но все же более благополучной обстановкой, тогда Мельгеду пришлось бы уже туго. А лезть в склоки людские Даранор и так не собирался. Вот только не об одних людских пороках зашла речь.

- Суккубов? - вместе с Гайдой удивленно вопросил он. - Это что еще за напасть?
Поведанные знания представляли ситуацию в Ноддве в новом свете. Одно дело ворье - с этим пусть староста с прихлебателями разбираются. Другое дело нечисть, да еще какая. Это и угроза куда как позначительнее для Мельгеда. Да и местных винить не в чем, выходит, если все так, как Мартиус поведал. А там и ко Ржавым Братьям вопросов прибавляется, если, как пока оставалось лишь в подозрениях, они к этому причастны.

- О Милене этой пропащей, - было ответом Индалину. - Курганы-Курганами, а здесь просто развернуться и сделать вид, что ничего не было и ничего не ведаем - не в порядке вещей будет. Дома все думали, что Туман ушел и все беды вместе с ним, а мы за эту пару дней уже где своими глазами, где пока вот так, в догадках, но эти заблуждения развенчали. И оставлять их без внимания сейчас, это лишь дать им набраться сил и прийти к нам уже на их условиях.

По ответу Даранора Индалин понял, что разведчик все еще сомневается в том, правильно ли они поступают.

– Пока не сдюжим мы с ней, Даранор, давай будем честны сами с собой. Не знаем мы как к этой нечисти подступиться, как с ней совладать, берет ее холодное железо или тут магия нужна или наговоры особые. А еще тролль ее этот, да местные ее прихлебатели. Как бы попытка зло из села извести в бойню не переросла, а желание зло извести – в пусть меньшее, но тоже зло. Нет, тут осмотрительно надо действовать. Разведать, что да как, в Курганах порасспрашивать, самим разобраться. Если Вороний Бог сподобит, наладим торговлю, отправим караван с продовольствием в Мельгед, узнаем как к суккубице проклятой подступиться и назад вернемся. И тогда, Даранор, совсем другой расклад будет. Выполним основное назначение наше, там и столковаться можно – куда дальше двигать. Если ты, Даранор, решишь Милену извести, я помогу тебе, хоть бы это мне и живота стоило. Но сперва выполним то, что людям на площади обещали ранее. Ибо грех то – давать новую клятву перед богами, не исполнив прежней.

Внимая друиду следопыт не перебивал, лишь задумчиво потирал лицо. Дождавшись, когда Индалин закончил, Даранор глянул через его плечо на давно лишенное ухода селение, на видневшееся заведение Милены, да на пока еще самое добротное в Ноддве здание - "Серебряную Ворону" Рагды. Да и тому теперь недолго оставалось сохранять свой пристойный вид, если никто так ничего и не предпримет.
- Живот на заклание отдавать стоит только когда других путей не остается. Ты прав, что если мы тут все поляжем, то и Мельгед подведем. А даже если я сам останусь, то это как в пламя с голыми руками прыгать и надеяться его изнутри потушить. Но если верите вы, что в Курганах нам не знаниями, так советом помогут, то я согласен с тем, что то, что не случилось за месяцы до нашего прихода, уж как-нибудь несколько дней потерпит. Не только Злу нужно время набраться сил.

Взяв небольшую паузу, следопыт подвел итог и выразил свое согласие:
- Хорошо. Я вслед за Колючкой бросать вас не планирую, а значит, раз все за путь в Курганы, то так тому и быть. Что же касается клятв, Воронья Лапа, это, - Даранор указал на злосчастный бордель. - Клятва, которую давал я.

ПОСЕЛЕНИЕ КУРГАНЫ, подножие хребта Тинде (гекс L37)
4-ый день Заката Осени, 1161 год от Сдвига
᚛                     ᚜ ᛫ ᛫ ᛫ ᚛                      ᚜

Слушая Мартиуса, рассказывавшего о суккубах, демонах, Ольховых войнах и прочих странностях мира, с некоторыми из которых нашим героям уже довелось столкнуться, у Тибора и Гайды на лицах проявлялись разные реакции. Оба мрачнели, но если в глазах молодого человека разгоралось пламя тревоги и даже паники, то во взоре Тибора росла уверенность и решимость.

– Да ну, мы на такое точно не подписывались. Во всяком случае – не подписывались геройствовать, пока наши семьи и близкие там, – Гайда кивнул в сторону кряжа Гребешков, – в неведении. Они ж реально не понимают, какой трындец творится повсюду! А вдруг, не дождавшись нас, отправят они какую новую делегацию? Мало ли какой бред может снова родиться в вечно пьяной башке старосты ж. А тут – Ржавые братья, орки, суккубы, демоны, тролли и насильники с ворами на каждом шагу. Нет, братцы, я снова поднимаю вопрос о том, что нужно хотя бы кому-то вернуться и предупредить Мельгед о том, что мы уже узнали, услышали и увидели. Пусть усилят охрану, и пусть не суются без необходимости, мало ли что.

– Всё так, но, с другой стороны, всем нам возвращаться не солоно хлебавши – вовсе не к лицу, – соглашаясь кивнул Тибор. – То, что мы услышали о Курганах от разных людей внушает надежду, что там есть и деньги, и товар, и сила. И с ними нашему селению было бы полезно сдружиться, особенно если всё прочее, что мы услышали (но пока не увидели) – правда. Индалин в кои-то веки дело говорит: тролли, суккубы, демоны и Ржавые – пока что для нас слухи (но в каждой сказке есть доля сказки, вестимо), и проверять их достоверность как-то стрёмно чёй-то. А вот проверить достоверность того, насколько Курганы – безопасны, процветающи и богаты – дело достойное, относительно безопасное и потенциально весьма выгодное. Опять же, там и знаний можно почерпнуть будет, ежели они действительно такие космополиты и всё про всех знают. Но ты прав, весточку домашним передать надобно: не суйтесь, мол, сидите на своих жопах, и патрули вокруг Мельгеда укрепите. Ни ногой никуда – пока мы не вернёмся, или покудова не пришлём весть, мол, езжайте туда-то, торгуйте с теми-то.

На том и условились: молодой быстроногий Гайда отправился обратно в Мельгед, а остальные четверо – побрели в сторону, указанную Рагдой и Сиршей, сторону, в которой должны быть Курганы.

Добрались до них наши герои уже далеко за полдень; несмотря на то, что идти было несложно — за почти год после исчезновения Тумана в ту сторону действительно ездили часто и много, судя по восстановленной дороге и множеству колей от повозок, отпечатавшихся в земле. Лесные рощи, через которых ужом вился путь, были светлые и тихие, а так – бóльшая часть дороги извивалась меж невысоких холмов и оврагов, во множестве усеявших долину, которую порой освещало солнце, когда решало выбраться из-за пушистого одеяла облаков, укрывших небесный свод. Огромная белоснежная стена горного хребта Тинде с каждым часом становилась всё ближе, всё выше, и по мере того, как солнце торило свой путь по небу, приближаясь к западному горизонту, заснеженные короны этих гор становились всё ярче и торжественнее.

В конце концов вдали заблестела серебристая лента Храдстрома, по обе стороны которого расположилось огромное поселение – не меньше, а то и больше, чем Мельгед. Его окружала низкая и изношенная каменная стена высотой в половину человеческого роста; она петляла вокруг поселения и упиралась в подножие высокого скалистого холма, на одном из склонов которого виднелось диковинное сооружение, выглядевшее как круг из острых, напоминавших то ли длинные клыки, то ли когти, чёрных камней. Стена, окружавшая город, была сплошь покрыта вьющимися кустами роз и шиповника с резким, но приятным запахом. На равных промежутках стены располагались старые и обветренные каменные башни высотой почти в два человеческих роста, сложенные из каменных блоков, водружённых друг на друга. В местах, не закрытых кустами роз и мхом, можно было различить остатки искусно вырезанных в камне изображений – когда-то эти башни, да и это каменное ограждение выглядели весьма нарядно и торжественно. На каждой башне виднелся скучавший от безделия лучник.

Чем ближе подходили Избранные к Курганам, тем чаще им встречались участки возделанной земли – тут и там росли капуста и репа, свёкла и морковь, амарант и подсолнухи. Грядки были хорошо ухожены, а судя по многочисленным полям с остатками жатвы – в этом году у местных был знатный урожай овса, ржи, ячменя и пшеницы. Дорога, приведшая наших героев сюда, в конце концов дошла до распахнутых настежь массивных дубовых ворот, окованные железом. Рядом с воротами на стене висел старый медный колокол, а у обочины на широкой деревянной доске, прибитой к массивному колу, красной краской были начертаны руны:

Добро пожаловать в Курганы!
Пейте из наших кружек, ешьте из наших мисок,
НО – чтите мёртвых, ходящих рядом с нами!!!

Сразу за воротами, по левую сторону от дороги, седовласый зрелый мужчина, готовившийся уже к тому, чтобы называться старцем, облачённый в клёпанную кожаную куртку и покрытый патиной бронзовый шлем, сладко спал стоя, крепко ухватившись за древко воинского копья, которое служило ему опорой. Деревенский пейзаж, видневшийся через портал распахнутых ворот, привлекал своим уютом: добротные ухоженные одно- и двухэтажные дома, дымящиеся дымоходы, детвора, игравшая на подворьях, цветы в горшках на порогах и аккуратно подрезанные кусты у стен.

– Зрав будь, хоробр – Индалин нарочито громко поздоровался со стражем, чтобы не ставить того в неловкое положение. Закончились мытарства наши – наконец-то город, где можно отдохнуть не вздрагивая по ночам и где добрый люд не всадит тебе нож в спину. – Расскажи, воин, где в вашем городе путнику остановиться, где припасов купить, да воздать почести Вышнему, что был милостив и позволил дойти без приключений? Помятуя религиозный казус в Ноддве, Индалин нарочно воздержался от поминаний конкретных божеств. – Слышали мы разное о Круганах, но город превзошел все наши ожидания – пусть продлятся годы глав города вашего, под чьим мудрейшим правлением он остается в мире и благолепии. Все ли у вас хорошо, полны ли ваши поля, родит ли ваш скот, спят ли ваши мужчины в своих домах?

А вот Мартиус в Мельгед возвращаться не хотел - что его там ждало, кроме пустой хижины, остывшего очага и воспоминаний? Нет, конечно, там были книги, но все они были прочитаны не по одному разу, да и фактически выучены наизусть. А в Кураганх ему были обещаны знания, да не просто обещаны, а названы конкретные имена. В общем, колдун по дороге шел бодро. как будто забыв про свой возраст и недавние страдания от холода.
- Да, мир вашему дому, - присоединился к словам Индалина Мартиус, - Не подскажешь ли ты. добрый человек постоялый двор, к котором можно будет отдохнуть усталым путникам? Ну и поесть само собой, - немного подумав, добавил колдун.

Расставание с Гайдой прошло не без заминок. Пусть и были они все знакомы пару дней как, если не считать случайные пересечения в мельгедских тавернах до того, но даже за такой срок успели бок о бок сразиться с чем-то дотоле небывалым. Вот Даранор было и порывался сопроводить юношу, что бы с тем, не дай боги, чего не случилось. Но последней сумел настоять, что уж как-нибудь без опеки сам справится, благо тропа уже проторена.

***

Простиравшийся перед ними новый путь оказался не чета тому, что они проделали вниз от Мельгеда. Словно на прогулке шли они к своей цели, что даже было снова шедший настороже следопыт успел расслабиться и почти наслаждался процессом. Вскоре, правда, начал он клевать носом - отсутствие нормального сна давало о себе знать, так что и хорошее настроение постепенно улетучилось. К месту их назначения вышел он, несмотря на это, держась уверенно, просто чуть мрачнее обычного, пусть и подметить это могли разве что его спутники.

Стена, окружавшая городок, годилась разве что на роль загона для овец. Конечно, во времена Кровавого тумана поселения были отрезаны от окружающего мира, но здесь же походило на то, что и до того места эти были достаточно спокойные. А общий умиротворенный и ухоженный вид давал понять, что и сейчас дела здесь идут не хуже, что не шло ни в какой сравнение с Ноддвой. Курганами, оказалось, называли этот город не только в соседнем поселке, но, если верить встречавшему их знаку, это было самоназванием. Ничего такого в нем, конечно, не было, просто Даранор, наверное, ожидал еще на подходе увидеть то, чему город был названием обязан. А вместо этого намекала на такое обстоятельство лишь эта вывеска.
"Мёртвых, ходящих рядом с нами" - следопыт невольно дернул нервно плечом. В памяти всплыл яркий образ всамделишных ходячих мертвецов. Не похоже, что здесь имели ввиду таковых, но выбросить из головы картину кишащей мертвяками улицы удалось не сразу. Наверное, давала о себе знать усталость. Даранор поймал себя на том, что взглядом крепко зацепился за торчащие на холме скалистые пики, выстроившиеся кругом. Необычная постройка, незнакомая и не понятного назначения, тоже вызывала любопытство, но вполне могла подождать.

По мере же того, как приближались они к воротам, имевшим, очевидно, чисто символичное назначение в то время, как любой взрослый мог практически перешагнуть через расходящуюся в стороны от них стену, следопыт раздумывал над тем, с каких слов начать знакомство, как проще выйти на нужных им людей в таком не маленьком городе. Но пока он пытался уложить мысли в голове, его товарищи уже взвалили эту задачу на себя. Решив не торопить события, Даранор молча встал рядом с ними, а поймав взгляд привратника, видом своим соответствующего "защищавшему" Курганы ограждению, вежливо тому кивнул.

Тибор не был рад тому, как дела в Ноддве пошли. Хоть многое о внешнем мире ему открылось, очень от этих открытий тяжело на душе стало. В неведении как-то спокойнее и счастливее жилось. С другой стороны, без знания о том, что Милена – демоница коварная, наверняка бы к ней и Тибор, и Индалину сунулись бы, да и стали бы новыми жертвами её пакостного чародейства, одержимыми похотью дурнями, что готовы на любую подлость и низость ради благосклонности суккубы. Вот чего-чего, а стать рабом чужой злой воли Тибор пуще смерти боялся.

Понимая, что надо об открытиях своих известить, торговец со спокойной душой Гайду отпускал. Но прежде истребовал пару страниц из его книги, на которых написал послания для Варена и своего дядьки, оставленного за тиборовым хозяйством следить. В обоих письма коротенько, но не упуская важных деталей, он сообщал о том, что Избранным узнать удалось в Ноддве, о дальнейших планах, об опасностях здешних мест. Велел Тибор харчами запасаться, какими только можно, готовиться к голодной зиме, призывал собирать отряды охотников и собирателей да тщательно обшаривать округу в поисках провианта. А ещё предостерегал против нежданных визитёров, советовал рядом с мужиками в караул у ворот баб покрепче ставить и требовал, чтобы незнакомых красоток, случись им у околицы объявиться, немедленно без всяких разговоров встречать стрелами да копьями. Дядьке дополнительно и весьма настойчиво об этом Младший написал, не слишком здравомыслию вечно пьяного старосты доверяя.

На пути в Курганы Тибор был мрачен и молчалив. Вчетвером избранные остались, и были теперь опасения, что у малого отряда сил не хватит для большого путешествия. Думалось, что ежели от Курганов ничего добиться не выйдет, то всё, конец. Куда дальше-то идти такой мелкой шайкой, где ещё помощи искать? К тому же и Гайда, и Колючка в совместном коротком путешествии себя полезными спутниками показали, и жаль без их навыков было оставаться, да и как-то совестно, ведь сам Тибор мало что полезного умел, и на оставшихся его товарищей большая нагрузка ложилась.

Вид Курганов торговца одновременно порадовал и разгневал. Порадовал тем, что после Ноддвы, где царила разруха и безнадёга, вид успешного селения, где охрана может себе позволить расслабиться, где дети безмятежно играют на улице, где царит атмосфера благополучия и достатка, давал надежды. Гневался же Тибор вновь на Варена, по чьей милости Мельгед на год почти с ухода Тумана застрял в своей изоляции и упустил свой шанс стать таким же преуспевающим, как Курганы. Вот он Тибор, как умелый торговец, давно бы уже наладил контакты с соседями, устроил бы взаимовыгодный обмен товарами. Теперь, когда беда грянула, когда на обмен ничерта не осталось, когда все мысли были заняты грядущей голодной зимой, задача эта усложнилась стократно.

Тибор только приветственно кивнул разбуженному стражнику, предоставив друиду вести беседу. Следовало признать, что Воронья Лапа с людьми общаться умел, к себе располагал, особенно людей попроще, но порою его крепко заносило, и нужно было вовремя отнять у него бразды правления разговором, пока он кого-нибудь не оскорбил или не наобещал чего угодно, не посоветовавшись с остальными.