[☥]Расхитители гробниц | ходы игроков | Храм Себека

Что еще можно было сказать, когда задаешь вопрос, не живой ли крокодил, тебе говорят, что нет, а он оказывается живой!

- А я говорил! - воскликнул Абаде.

После он схватился за голову, потом подумал схватиться было за топор, но внезапно пришло время хвататься за прилетевшую ему в руки мумию. Мгновенно возник вопрос - а безопасно ли ему держать такую штуку в руках. Первым делом нубиец хотел было кинуться наутек, но... помедлил. Держа в руках мумию крокодила, он остановился на месте, пристально глядя на ожившую статую. Как та себя поведет? Попытается ли остановить его?

- Если этот крокодил на меня полезет, я бегу, - сразу предупредил он. И добавил: - И вы все тогда тоже бегите, с Апти.

Какой огроменный крокодилище! Чего ж тут не вознести молитву Себеку - искреннюю, как никогда:

Ра останавливается при виде твоего совершенства в Мире Ином. Когда ты открываешься взору тем, кто находится в Безмолвной стране, жители Запада говорят: «Добро пожаловать! Добро пожаловать!» Боги воздают тебе почтение, простирая свои руки в обожании твоего лица, и они взволнованы, их сердца счастливы, когда видят твой лик!

Шокированный происходящим Мефрес и не думал следить за Апти, когда перед ним словно сам бог почтил их своим присутствием, решив навестить один из своих домов. Только так неудачно совпало, что в этот момент в дом как раз прокрались воры. Неудачно для самих воров, понятное дело. Может быть и поэтому одна из брошенных мумий просто пролетела мимо не заметившего того юноши и глухо шлепнулась на пол.

Мефрес бы может рухнул на колени и вознес молитву, но все что он смог бы из себя выжать - это мольбы о прощении. Здесь требовалось что-то истинное, иначе не стоило ожидать быть услышанным. Юноша стал лихорадочно перебирать в уме все, что знал, пытаясь найти выход из положения. К сожалению для ситуации, в которой они оказались, он никогда не жаловал религиозные дела, и полученные по верхам знания сейчас оказались бесполезны.

Каменный страж не обратил никакого внимания на неудачный бросок Апти, а вот стоило нубийцу поймать второй снаряд, как на него обрушился карающий кулак гранитного великана.

Удар был мощным... Но не сокрушающим. К своему удивлению, Абаде понял, что изваяние куда мягче камня, а может быть, никогда каменным и не было? Конечно, получить в спину кулаком, который сам по себе размером с твою голову - дело не из приятных, однако нубиец хоть и пошатнулся, но на ногах устоял, и даже мумию не выронил.

Не позабыла статуя и про Апти, попытавшись достать пройдоху другой рукой. Но, во-первых, не на того напали - Апти поймать было не проще, чем вытащить угря за жабры! А во-вторых, статуе приходилось действовать вслепую, так что у вора было дополнительное преимущество. Уклонившись от удара, он перемахнул через порог, и оказался прямо за спиной у статуи, как раз рядом с Мефресом.

Дрожа от страха, смешанного с благоговением, изобретатель пытался сообразить, что делать с пробудившимся Божьим Гневом. Все, что он знал о богах и жрецах, говорило ему, что дело пропащее, и можно лишь смиренно принять свою участь, какой бы она ни была. Но, видимо, как будет написано на роду всем инженерам, что еще не родились на свет, так же начертано было и в Книге Жизни Мефреса: "подвергай все сомнению". И, отказываясь верить в неразрешимость задачи, он попытался подойти к ней логически. Статуя - оружие. Жрецы должны иметь возможность управлять ею, если что-то пойдет не так. Жрецы должны откуда-то знать, как это делать. Значит, на статуе должны быть отметки на такой случай. Но отметки такие, чтобы злоумышленник не смог их прочесть. Где они могут быть? Догадка мелькнула в голове Мефреса почти одновременно с тем, как в поле зрения попал иерогилиф "удар". Надписи были сделаны на ладонях статуи! Когда исполинский крокодилочеловек пытался поймать Апти, он раскрыл свою ладонь, и Мефрес успел заметить, что она покрыта письменами! Ну конечно! Если отсечь хотя бы одну ладонь у статуи, он сможет прочесть охранное заклинание, и изваяние вернется на свое место! Задача обрела решение, и на долю секунды Мефреса даже охватило ликование по этому поводу - но в следующий миг он понял, что "запросто" отсечь кисть у такой громадины будет делом ох каким нелегким.

Тем временем, Севсет, читавший молитву, услыхал, как храмовые стражи обсуждают, стоит ли им обыскать весь храм, или же сперва доложить жрецам. Похоже, они решили второе, и сейчас выбирали, кому идти с докладом, а кто останется у ворот.

Вот оно. Это не просто проявление воли божьей, а может и вовсе не оно! Не бог одарил их своим присутствием, но кто-то неимоверно талантливый оживил эту статую и подчинил воле жрецов. А ответ как именно - скрывался на могучих ладонях, небезуспешно пытающихся сейчас размозжить его спутников.

Возможно, не будь голова юноши занята внезапным озарением, он по иному взглянул бы на представшее перед ним произведение чьего-то ума. Это изваяние могло бы стать решением его проблемы - просто отойди в сторону и не вмешивайся, и она сама устранит всех подельников, останется только придумать что-то в свое оправдание, да договориться с Севсетом - вряд ли тот станет артачиться в свете случившегося. Но вместо этого Мефрес погрузился в поиск ответа, который мелькал у него перед глазами. Действительно, можно было бы просто отсечь статуе руку, да только с собой юноша имел лишь отцовскую булаву - раз они собрались спешно покидать это место, уже не было смысла оставлять её в покоях. А удар её поверхностью совсем не годился для рассечения, и скорее оставил бы от громадной кисти только осколки.

Не теряя надежды разглядеть надпись, Мефрес надеялся и на помощь спутников в спасении их же от незавидной участи:
- Отсеките кисть! Кисть! Или нет, отойдите дальше, пусть перестанет ими размахивать!

Севсет понимал, что надо поторапливаться - поэтому он сблизился с крокодилом, в надежде на то, что молитва его защитит и крокодил позволит прочесть надпись на ладонях.

- Если прочтёте молитву за мной, он вас не тронет!

Это было почти ожидаемо, но увернуться Абаде не успел. Крокодил начал решительно мстить ему за сегодняшние прегрешения. Которые заключались только в том, что он поймал то, что кто-то другой уже украл. Нубиец не был уверен, что ему делать - пытаться драться или убегать? Убегать было чревато поимкой, а драться - возможностью быть покусанным. Хотя статуя явно была совсем не статуя, а значит рубить её можно было.

К счастью один из умных - Севсет, выступил с другой идеей:
- Так говори быстрее, что повторять! - выкрикнул нубиец, прикрываясь между тем пойманной мумией от последующих ударов статуи.

– Ты что, глупец, ты что забыл, ради чего мы тут своими головами рискуем? Увидев, что Абаде явно вознамерился защищаться мумией словно щитом, он попытался вырвать ее из рук. – Не позволю! Это же священных сах земного воплощения Себека, а не это каменное изваяние, оживлённое силой магии. Ты с ума сошел что ли? Я кому сказал бежать и нести сах, как самое дорогое, что есть у тебя? Ты что творишь!

Молитва придала Севсету уверенности. Как минимум, уверенности в том, что если он прямо сейчас возьмет мумию крокодила и вынесет ее из храма - его вообще никто не остановит. Правда, стражники на воротах в Святая Святых все же досовещались, и один из них отправился внутрь, чтобы разбудить жреца и доложить ему о странных подземных ударах, которые, кстати, не спешили прекращаться - каменный страж весьма активно двигался.

Когда Апти влез к Абаде, чтобы установить субординацию на ходу и напомнить нубийцу, чего он должен и чего не должен делать, огромный крокодил плотоядно облизнулся, глядя на незащищенную спину вора, и широко раззявил пасть, захлопнув ее аккурат на ливерной части пройдохи. Какое-то шестое чувство подсказало Апти увернуться, но полностью спастись не вышло - крокодил изрядно повредил седалищную мышцу вора, и теперь Апти ощутимо прихрамывал. Черт, да чего там Мефрес так долго возится!

А Мефрес тем временем пытался сложить мелькающие перед ним иероглифы в слова. Довольно тяжело читать свиток, сидя в трясущейся по камням колеснице, но еще сложнее читать папирус, которым тебя же и бьют! Впрочем, Мефрес справился. Он был действительно способным учеником.

Нил разливается и дает живую влагу. Ахет. Себек яростно атакует врагов.
- Живительная влага дает плоды. Перет. Себек дарует плоды тем, кто почитает его. Принеси Себеку жертву от плодов земли, в знак уважения и почитания!
- Вода уходит в землю. Шему. Себек отдыхает от трудов и своей ярости. Дай Себеку его зуб, чтобы успокоить его.

Названия сезонов года были заключены в картуши, из чего Мефрес заключил, что это не просто слова, но заклинания, которыми и следует управлять стражем. Правда, чтобы утихомирить громадину, нужен был еще зуб крокодила... Пожалуй, если отломать один от мумии, заказчик не сильно обидится? А, вот же, у порога лежит испорченное Апти тело! Хотя не будет ли осквернением выламывание зуба у мумии, пусть и в таком плачевном состоянии?

Да что ж они никак не хотят стоять смирно, невозможно же что-то разглядеть в таком мельтешении - то и было проносилось в голове у Мефреса. Правда не озвученные причитания были не совсем правдой, и что-то у юноши да получалось. Рассказывать что-то спутникам, которые и до того не сильно-то внимали его речам, времени не было, поэтому позабыв о том, что статуя только что кидалась на любого вольно или невольно прикоснувшегося к крокодильим останкам, Мефрес наклонился к разлетевшимся по полу частям мумии и спешно выломал первый попавшийся зуб - задумываться о влиянии такого поступка на посмертие было некогда. Протянув сначала зажатый в кулак зуб к статуе, не понимания, как донести до неё в таком состоянии сущность сего "дара", он наклонился и почтительно прижал тот к её ступне.
- Шему, - на выдохе произнес юноша, уповая, чтобы все было верно. - Шему, Шему, - уже тише повторял он в надежде на результат.

Когда Апти, невзирая на статую, пошел к нему и начал что-то выяснять, Абаде знал, что добром это не кончится. И не кончилось. Пока нубиец надеялся, что ему скажут, что говорить, чтобы отвадить статую от погони за ним лично, приставший к нему Апти сам стал живым щитом, получше любой мумии. За что и был укушен. И тут уж, хоть Абаде и надеялся на какое-то утихомиривание гигантского крокодила, он решил, что с него хватит, и драпанул, на всякий случай еще крикнув:
- Если он от меня не отстанет, это вы виноваты!

- Не горячись, сейчас он встанет. Друзья, давайте покинем храмовую территорию через забор, чтобы не встретиться с охраной.

– Мефрес, чего ты там возишься! Давай уже сваливать! Неровен час появится стража. Они хоть из плоти и крови, но нам от этого легче не будет уж поверь!

Остальные участники святотатства бросились на выход из храма и были совершенно правы, но оставить Мефреса одного Апти почему-то не мог. Он ведь мог вообще отказаться от всей этой затеи и получить сытое спокойное место, а он пошел с ними, рискнув всем. И сейчас, бросить его одного, было как-то не правильно. Поэтому Апти отступил, но лишь для того, чтобы осторожно выглянуть в коридор и установить, где же находится стража...

Одного слова, сказанного Мефресом, оказалось довольно, чтобы страж покорно остановился и вернулся на прежнее место, вновь обретя спокойствие каменной статуи. Да, конечно, дело было не только в самом слове, но и в жертве... Которую, прямо скажем, Мефрес получил не тем путем, на который надеялись жрецы, почитавшие Себека. Но дело было сделано!

Правда, Севсет и Абаде этого уже не видели - сначала один, а затем и другой дали стрекача через храмовую стену. Мефрес чуть не побежал следом, но его остановил Апти, жестом указавший не шуметь и выжидать.

И действительно, стоило двум беглецам подбежать к внешней стене храмового комплекса, как стражники окрикнули их, и Апти увидел троих копейщиков, пробежавших мимо подсобного выхода в сторону ограды. Послышался металлический звон, и затем долгая перепалка. В этот момент в подсобный коридор вбежал еще один стражник, как и все другие вооруженный копьем с острым медным наконечником, и щитом в полтора локтя высотой. Увидав Мефреса, он сразу все сообразил, и поднял копье наизготовку, чтобы пронзить незадачливого архитектора, или принудить его сдаться.

Но стражник не успел произнести ни слова. Апти, бесшумной тенью отделившийся от стены, набросил на шею стража веревку, и быстро затянул ее в тугой узел, так что копейщик мог лишь дергать ногами. Одними губами Апти прошептал Мефресу

- Тихо уходи через главный вход, я задержу его

Не стоило этому юному математическому дарованию смотреть на то, как именно Апти задерживает погоню, ох не стоило... Когда стражник перестал активно сопротивляться, Апти аккуратно положил его на пол. Сердце этого человека еще билось, так что вор надеялся, что боги позаботятся о нем. А сейчас ему нужно позаботиться о себе.

Выйдя во двор, Апти заметил тех самых трех стражников, что убежали вслед Абаде и Севсету. Его подельников и след простыл, так что вор заключил, что они сумели сбежать, а теперь стоило поспешить и ему! Стражники заметили пройдоху, но у него уже была приличная фора, так что оторваться от погони не составило большого труда. Разумеется, одним лишь преследованием по двору храма дело не ограничилось, но едва вырвавшись за пределы священной земли, Абаде почувствовал себе буквально как крокодил в Ниле, петляя из оврага в овраг, так что вскоре преследователи бросили свое пустое занятие - Апти, спрятавшегося под поваленным деревом, был столь же незаметен, как необработанный самоцвет в куче щебня. Ночью уж точно не разберешь!

Что до Абаде и Севсета, то близость ограды к подсобным помещениям сыграла им на руку. Первым делом Абаде подсадил колдуна на стену, и кинул ему сушеного крокодила, а затем полез и сам. В этот момент стражи настигли их, но тут Севсет выстрелил из руки какой-то штукой, которая разделилась на три части и попала каждому из преследователей прямо по глазам. Кажется, это было больно. По крайней мере, они кричали. Но не смертельно - крики боли быстро сменились угрозами. Впрочем, нубийцу два раза повторять не надо было, как только у него появилась возможность перемахнуть через стену, он тут же ею воспользовался. Стражники сначала хотели лезть следом, но затем что-то увидели во внутреннем дворе, и убежали.




К рассвету все четверо, не сговариваясь, пришли к Общему Дому. Откровенно говоря, а куда им было идти? Севсет и Абаде надеялись все же получить награду за похищенную мумию, у Апти попросту было денег в обрез, а Мефрес... По правде говоря, после сегодняшней ночи ему точно не стоило надолго оставаться в окрестностях Мер Ур. Анапис был на своем обычном месте, и смерил одобрительным взглядом сверток, который нес Севсет

- Только не говорите мне, что принесли кедровое полено - ухмыльнулся он. Что ж, полагаю, теперь вы хотите, чтобы я выполнил свою часть сделки? Напомните, о чем мы там договаривались?

Когда Абаде убегал, стражники его, честно говоря, не сильно беспокоили. Им если что можно вломить. Но он до последнего оглядывался, ожидая, что гигантский крокодил все еще будет бежать за ним. Поэтому подсаживал он колдуна в большой спешке, и долго еще не спешил останавливаться. И только с рассветом он наконец-то успокоился.
- Это все потому что ночь! - заявил он, пока они шли обратно с добычей. - Я уверен, днем бы статуя не ожила! Потому ночью и стражи меньше, они не так нужны. И наверное крокодил иногда оживает, хватает и жрет одного. Может раз в месяц или что-то вроде того. Надо ж ему такому здоровому кормиться! Если бы он кого из нас слопал, то еще месяц сидел бы сытый!

Когда их приветствовал Анапис, Абаде и ему немного пожаловался на жизнь:
- Если бы это было полено, оно бы так не кусалось, когда его нашли! - вроде и не соврал, а вроде и как будто они сами нашли крокодила где-то, и мумифицировали. Все чинно. - Я уверен, как развернете его, всем пива нальете!
Нубиец в целом чувствовал, что они и заслужили выпивку, и она им определенно требуется.

Анапис развернул "полено" и одобрительно цокнул языком

- Определенно, у вас есть вкус! Или понимание того, как должен работать хороший мастер. Или же удача. В любом случае, это превосходный экземпляр! То, что нужно. И теперь я счастлив назвать вас всех Друзьями Общего Дома. Это значит, что вам больше не нужно платить за комнату здесь - всякий раз, как тяготы путешествий станут слишком сильно давить на ваши плечи, вы можете прийти сюда и найти приют. И мне не важно, будут ли за вашими спинами полчища варваров, солдаты Фараона или твари из глубин Пустыни - мы друзья, а стало быть мой очаг - ваш очаг. Добро пожаловать! И действительно, давайте отметим это! Полагаю, не стоит пить пиво на пустой желудок, ведь нам еще предстоит важный разговор.

Анапис забрал мумию и ненадолго удалился к очагу Общего Дома. Вскоре до собравшихся донесся приятный аромат коптящегося над очагом мяса.

- Я люблю нарезать мелкими ломтиками птицу, зажаренную на вертикальном вертеле. Пока не придумал название этому блюду, но вместе с лепешкой и луковым соком - нет ничего вкуснее, поверьте! - пояснил Анапис, вернувшись к своим гостям.

- Итак, вы хотите получить контакт в храме Восьми Богов. Там есть писарь, именем Шавсул. Он наполовину нубиец, так что его легко узнать по смуглой коже. Его судьба - сюжет отдельной сказки, но вам достаточно будет знать, что он сам добился столь высокого положения, а рожден был хуже, чем сын раба. Он был плодом насилия, и мать не решилась убить его в утробе. Однако, его поразительный ум стал тем оружием, благодаря которому Шавсул пробил все возможные стены, и ныне служит при храме, в почете. Хотя, по правде сказать, его озарения заслуживают куда большего, чем места простого писца, но Шавсул скромен. К тому же, он понимает свое положение, и, кажется, принимает его. Он поможет вам, если говорить учтиво. По правде сказать, я не считаю его набожным. Больше того, я не считаю его верующим. Он отрицает богов - не только Восемь, а вообще всех. Разумеется, он не делает этого открыто, и вы никогда не докажете, что я был прав! Однако, превыше всех богов он ценит знания, и превыше знаний - загадки. Возможно, он согласится вам помочь просто из любви к искусству и Истории, возможно - вы сможете заинтересовать его чем-то еще. В любом случае, если вам нужен человек, знакомый с архитектурой гробниц Верхнего Египта, это точно Шавсул. Он помнит меня, потому что я помог ему при вступлении в храм. В коллегии жрецов был один... принципиальный человек. Он был против нубийской крови. Мы обсудили с ним все вопросы, связанные с кровью, и в конце концов проблему удалось решить. Не без крови, к сожалению. Но мне действительно требовался наглядный материал! Если Шавсул не согласится помочь простым странникам в поисках Истины, можете напомнить ему обо мне. Он знал меня под именем Ахаменес.

Тем временем слабый женский голос позвал Анаписа к очагу, и тот, с извинениями, удалился. А вернулся уже с пятью широкими овсяными лепешками, на каждой из которых дымилась нарезка из копченой птицы, приправленой соком жареного лука, и присыпаной нарезанной морковью, также слегка поджареной на огне. Ко всему этому великолепию прилагалось пять глиняных кружек с пивом.

- Кстати, мне действительно понравился товар, который вы принесли. Жаль, что не было второго, я бы заплатил хорошую цену. Имейте в виду, что у меня бывают покупатели на подобного рода вещи - и я говорю "вещи" вполне сознательно. Да, некоторые жрецы будут со мной не согласны, но культ Ра-Осириса утверждает, что у животных нет души. И это действительно так, иначе поедание этого замечательного блюда стоило бы нам посмертия, правда? Ведь я не проверял, какую именно дичь принесла моя кухарка с рынка, и там могут быть ибисы, священные птицы! Конечно, это практически исключено в сегодняшней трапезе, но тот человек, который познакомил меня с этим рецептом, утверждал, что кошачье мясо даже лучше подойдет! Так если у обычной птицы нет души, если мы едим по праздникам барана или козу, то почему же душа должна быть у кошки или, скажем, крокодила? Я скажу вам так, что я с удовольствием едал бы крокодилов, если б охота на них не была столь опасным делом, особенно в этом номе. Что до кошек... Они мне просто больше нравятся живыми.

В подтверждение этих слов с кухни вышла изящная черная кошка, и села на границе света и тени, умывая мордочку. Она совершенно точно только что доела требуху, которую кухарка выпотрошила из птичьих тушек, и была вполне довольна своей кошачьей бездушной жизнью.

На обратном пути до Общего дома Апти старался всех приободрить, хотя конечно сам понимал, что счастливый исход операции скорее стал результатом действий Мефреса и большой толики удачи – они были очень близки к тому, чтобы стража зарубила их прямо там на месте или крокодил откусил бы кому руку, заставив истечь кровью. С другой стороны, так было не раз и еще будет, так стоило ли возводить хулу на их счастливую звезду. Да, с одним крокодилом им конечно не повезло – это уже позволило бы звенеть в кармане дебенами, но как известно жадность – первый враг расхитителя гробниц, а потому и сожалеть нечего. А поэтому Апти отделался легким внушением, чтобы не перебить общей радости от успешной в принципе операции:

– Абаде, ты сильный и ловкий воин, от тебя не требуется ни знаний разложения чисел, ни письма, не молитв и заклятий. Все, что я тебя прошу, это действовать быстро: если тебе говорят хватай и беги – ты хватаешь и бежишь, если защищать или бить – то ты защищаешь или бьешь. Договорились?

В остальном Апти мог только радоваться за группу. Они сделали важный шаг в сторону общего промысла – теперь их объединяло нечто большее – они все были соучастниками преступления. Между ними возникла эта неведомая нить и важно, чтобы теперь она только крепла

***
В общем доме Апти поблагодарил хозяина за угощение и постарался украдкой погладить кошку. Плут верил, что кошки приносят удачу, а эта живущая в доме Анаписа судя по достатку хозяина и его профессиональной карьере была прямо живым источником успеха.

Кот заметил посягательства на свою шерсть, но места на пороге не покинул. Однако, Апти понял, что погладил воздух: кот увернулся от прикосновения, а когда вор убрал руку, снова принялся умывать мордочку.

- Ха, Бат не из тех, кто легко заводит друзей! - улыбнулся Анапис. - Хотя принесите ему Сах мышки, может передумает!

Явление божественного проявления - это одно. А вот деяние рук человеческих - это совсем другое дело. Мефрес мог лишь склониться перед волей богов, но вот то, что появлением своим на свет обязано труду человеческому - другой человек способен подчинить своей воле, надо лишь проявить достаточно усердия в познании механизмов, за этим стоящих. С осознанием этого юноша благоговейно наблюдал, как статуя возвращается на положенное ей место, прекращая всякие посягательства на их жизни. Свидетельство того, на что способен человеческий ум, подчинивший себе знание, подтолкнуло его к осознанию, что доступные к приобретению им способности по обузданию природных сил выходят за те рамки, что он представлял себе до этого...

Где-то на этом его вознесшиеся мысли самым грубым образом были возвращены в реальность, оставившую на следующий день лишь яркий, но плохо осознаваемый шрам. Мефрес запомнил долгий бег, угрозу жизни и что-то, чему предпочел не быть свидетелем - но лишь как набор образов самым жестоким образом терзающими его сознание. Он не смог бы так просто пересказать последовавшие события, и что важнее, не захотел бы - возвращение к ним мыслью бросало его в дрожь, а потому благом было если и не забыть их, то отбросить куда-то в закрома памяти. И последовавший благостный сон не просто сместил фокус внимания юноши, но дал ему новую цель. Мефрес не просто устремился к поиску знаний, сокрытых мирозданием, но направляемый высшей волей и собственными наблюдениями пришел к выводу, что многие до него собирали эти знания и он может положиться на их опыт, как и обязан его сохранить.

***

Конечно, когда эйфория пошла на спад, Мефрес пришел к некоторым мрачным выводам: они не просто под покровом ночи совершили святотатство, но этим поступком он теперь повязан с остальными, как и они - с ним. Но как бы печально это не было - события эти привели его туда, где он был сейчас. К новой цели, которая далеко выходила за рамки поиска хорошей жизни. А потому образованная бесчестием связь могла ныне сослужить ему хорошую службу, снабдив его источниками сил, которых недоставало ему самому.
Потому юноша никак вслух не корил спутников и даже одарял их дежурной улыбкой, если случалось пересечься с ними взглядами. И к Общему Дому подходил приосанившись, не показывая вида того, что дело прошло с шероховатостями.

- Нубиец? - удивленно озвучил он не требовавший ответа вопрос. Как бы-то ни было, а привычный старый образ жизни интуитивно восставал против такого. Но кинув взгляд на Абаде, Мефрес спешно потупил взор. Кто знает, может это такое же поветрие нового времени - еще далекого, но неумолимо грядущего, как он смел надеяться. Стараясь замять свой неуместный возглас, юноша добавил: - Человек нужных знаний - то, что нам необходимо в нашем деле... в нашей Истории. В Истории, да.
Кажется, говорить с "коллегами" пока все же было лучше более знакомым с их повадками спутникам.

При виде кота, юноша было тоже захотел почесать тому холку, но понаблюдав за успехами Апти - передумал. Если священное животное было против ласки, то кто он такой, чтобы его судить. Оно - не творение людское и воле его не подчинится. Не подчинится ведь?

Как бы то ни было, но Мефрес был благодарен за проявленное к ним гостеприимство. За душой у него все также не было ни дебена - жрецы обещали оплатить после окончания работ, и ему не в чем было винить их, только благодарить за кров и уважение, которое они проявили, и которое он столь грубым образом отверг. Теперь же, вкушая под новой крышей, ему оставалось благодарить не жрецов, но хозяина дома и судьбу, что дала ему новый шанс.

Севсет потихоньку отходил от леденящего ужаса борьбы с волей богов. Да, вот мы и прорвались, и даже не разорвались на куски. Ночью к нему пришло новое знание - то, чему в обычной жизни пришлось бы учиться годами, и это не было случайностью.

- Поистине, почтенный Анабис, Ваши рекомендации бесценны, но еще ценней Ваше гостеприимство. Что до писаря - то этв роль скромна, но нет роли более благоприятной для накопления знаний. Писарь переносит чужие мысли на чужой папирус, но сильные мира сего очень бы удивились узнав, сколько их этого оседает в голове простого служителя. Надеюсь, мы будем достойными Ваших рекомендаций.

- Повезло ему, если сумел с кровью пустыни пробиться на такое место, - заметил Абаде. - Видимо действительно умный. И знакомства верные держит.

Приключение закончилось в целом хорошо, и Абаде был доволен. Разумеется, следующими ночами ему еще предстояло спать с опаской, просыпаясь иногда и посматривая, не ползет ли к нему крокодил, но наверное это все того стоило, и он не жаловался. История про полу-нубийца ему понравилась, хотя он понимал, что это еще не значит, что ему уготован успех. С другой стороны, он и занимался другим.