Древнее, чем горы | ходы игроков | Дорога на север

Но времени на размышления не было: Диармайд уже рванулся вперёд, его огромный меч высекал искры из камня, а левая рука рассекла воздух с убийственной скоростью.

Когда осознание прикосновения Заточённой во Снах явилось Лиаму, это было не вспышкой ужаса, а ледяной, цепкой рукой у основания позвоночника, будто клирик был котенком которого вот-вот хотели утопить.

Когда Лиам очнулся его взгляд привлек замах Диармайда. Хильда стояла ближе всех к траектории замаха, её силуэт в полумраке залы казался хрупким против натиска Чемпиона. Он не стал смотреть на её лицо, не стал ждать; вместо этого он поднял руку, сжимая амулет, и мысленно сплёл знакомые нити, воспоминания о тепле и колючем пледе привычно пришли в голову. "Siúr na gréine, croí an tsolais ghealaí, folaigh sinn..." — прошептал он, но на этот раз слова были направлены к Хильде. Тонкая, серебристая пелена окутала её, смазывая контуры.

Атака Диармайда обрушилась мгновением позже. Лиам сделал перекат в сторону Киарана. Следующий выпад был уже ближе — Диармайд изменил траекторию, нацеливаясь на Киарана, и клирик, шагнул вперёд, поднимая щит. Щит немного изменил траекторию удара; металл меча громыхнул по ободу, вибрация отдалась в локте, заставив зубы клацнуть.

Выдохнув, Лиам обернулся к Иллирет — она была недалеко, её пламя всё ещё трепетало в воздухе, отгоняя фиолетовые миазмы. "Иллирет! Сожги останки!"

Затем Лиам мысленно обратился к Счастливому(чтобы кричать, или даже говорить воздуха в легких не осталось). Быть может он услышит, после того как Лиам коснулся его последних воспоминаний.
"Я благдарен тебе Диармайд за все и за твой последний выбор тоже. Из-за него я могу дать тебе крупицу той благодарности которой ты жаждешь. Хотя знаю этого недостаточно. И я буду стараться слышать тебя пока я могу воспринимать тебя"

Итак, первые два пламенных существа были уничтожены. Могло быть и лучше, но... Приемлемо. Стоп. Это что, ядовитый газ? Замечательно. Когда они находятся в закрытом помещении. Нужно было поспешить уничтожить оставшихся двух. Иначе эти миазмы их вскоре доконают.

К сожалению, Иллирет решила, что гораздо лучше будет переключиться на самого чудовищного узника этого склепа. Но убеждать её сейчас не было времени. И, прикрыв дыхательные пути краем плаща, Хильда перебежала в нижнюю часть зала, ища посланника тёмной богини в очередном ответвлении. Поможет ли ей вальдр с проклятым топором, который в этой битве несомненно ищет славы, так что будет искать способами вонзить свой топор в "главаря" и желательно нанести именно добивающий удар? Маловероятно. Но, пожалуй, приемлемо. Просто это затянется немного дольше, чем хотелось бы. Остаётся надеяться, что Лазарь проявит благоразумие и возьмет на себя оставшегося колдуна, а не будет изображать героя легенд.

Итак, обойдя колонну, сосредоточившись и прицелившись, Хильда вновь зажгла свой посох холодным пламенем и направила очередной поток ледяных лезвий в сторону вражеского заклинателя.

Битва шла своим чередом, и Киаран привычно думал, что отряд сейчас быстро расправится с более мелкими опасностями, пока Свен и Лазарь будут сдерживать самого опасного противника.
Однако, при наличии в отряде фирра, кажется, на разумную тактику без предварительный договоренностей рассчитывать не приходилось - желание напасть на самого большого врага было заразно.

Немного растерявшись из-за того, что всё пошло не так, Киаран поздно заметил нацеленную на него атаку, однако на выручку пришел Лиам со своим щитом.
— Благодарю. - Коротко бросил Киаран, и уже намеревался двинуться ближе к оставшимся за колоннами врагам, однако стараниями Иллирет Диармайд вновь оказался там, куда намеревался двигаться Киаран.

Тяжело вдохнув разъедающий саму плоть воздух, Киаран решил, что худшее, что можно делать в бою - это не поддерживать то, что решило большинство.
Но позднее - надо будет хорошенько поговорить.

  Сосредоточенно наблюдая за эффектом чар, Иллирет смогла удостовериться, что нападающие вполне уязвимы и к тьме, и к огню, а, значит, можно было продолжать атаки, постепенно наращивая силу заклинаний. Магия Хильды, сумевшей в одиночку изгнать одного из Посланников, впрочем, была еще более эффективной – но это не означало, что стоит отойти в сторону и наблюдать, как работают другие. Свои способности еще не ставшая полноценным членом Круга девушка оценивала здраво, и понимала, что ее вклад в бой станет не решающим, конечно, но необходимым.
  Тем временем Чемпион Тысячезубой играючи продолжал отражать натиск двух дюжих воинов, не только перейдя в контратаку, но еще и творя ледяные чары. Иллирет на стала проверять, хватит ли мощи чар добить до нее, и ушла в сторону с возможной траектории, и не зря – колонна, у которой стояла девушка, приняла удар на себя и покрылась от основания до середины морозными узорами. Сам же Диармайд, отбив очередной выпад, ринулся вперед с оглушительным воплем. На всякий случай пиромантка отступила в сторону, чтобы враг не переключил внимание на нее.

  Громыхающий тяжелой поступью и визгом протаскиваемого по камням меча Диармайд пронесся мимо, по направлению к собственной гробнице и стоящему нее Лиаму. Пользуясь тем, что противник подставил спину, Иллирет снова материализовала на ладонях перекатывающееся всеми оттенками черноты Темное пламя и ударила по Диармайду. Взрыв магии на секунду скрыл цель, а само пламя, отрикошетив от доспеха, врезалась в наступающего на стрелков каменного Хранителя.
  Пошатнувшись от чар Посланников, вытягивающих жизненные силы, пиромантка скрипнула зубами и, расправив плечи, снова воззвала к Тьме, прося поддержки. Вытягивая из воздуха черные энергии, девушка плела длинный кнут, который, будто живя своей жизнью, хищно щелкал по камням в желании впиться в недруга. Сформировав оружие, Иллирет позволила себе коротко улыбнуться и размашистым движением от плеча с оттяжкой ударить магией по Чемпиону. Вот только, в отличие от Пламени, кнут обвил тело Диармайда и, прихотливо изогнувшись черной змеей, устремился к Хранителю.
  Резким рывком дернув кнут обратно, магичка попыталась отбросить врагов от их жертв в сторону, под клинки воинов, от которых Диармайд только что вырвался. С обычным оружием, не смотря на всю подготовку, такое не получилось бы - но темная магия сама охотно делилась силами с заклинателем. За немалую цену - но все таки помогала.

Маги хлещутся заклинаниями так, что я второй раз за эти пару дней задаю себе вопрос: зачем я здесь? Не понять даже, кто и что, просто всё гремит и трещит от магической энергии: херануло холодом так, что колом встала борода – это, надеюсь, враги; потом вся эта Тьма или тьма таскает многорукого упыря туда-сюда, как щенка за шкирку – это, видимо, наши. Я только успеваю орать, вращать глазами бешено и рубить топором! Стараюсь перерубить паукастой твари руки с жуткими клинками, когда я её спиной подволокло обратно ко мне! Рублю быстро, будто стараюсь обрубить с дерева сучья на скорость!

– Стой! На! Ме! Сте!!!

За холодом прошиб пот от скорости и дикости всего. С прихвостнями разобрались другие или вот-вот разберутся, надо свалить их главного...

Неестественный холод, с которым Лазарю до поры удавалось справляться, обрушился на него с новой силой и всё же взял верх, переборов даже эффект зелья, второй глоток которого сделал рыцарь. Озноб намертво укоренился в теле, впиваясь острыми ледяными укусами чуть ли не до костей, замедляя, сковывая. Вдобавок в сгустившейся тьме словно стало нечем дышать - темнота душила, давила, мешала сосредоточиться.

Плоть оказалась слабее духа, и рыцарь почувствовал, что пламя жизни его слегка пригасло, заколебалось и затрепетало, как под порывом ветра. И чем дольше будет длиться бой - тем больше вероятность, что оно окончательно затухнет. Единственным способом выжить было как можно скорее сразить чудовище, помчавшееся напролом на защиту своего гроба и отброшенного назад магией - ровно так, чтобы оказаться в пределах досягаемости воронёного лезвия.

Лазарь хрипло вдохнул-выдохнул, испустив облачко пара, и размахнулся огромным мечом, нанося некогда бывшему Диармайндом существу быстрый удар наискось. И ещё один. И ещё.

Эти фиолетовые свечки в темных хламидах оказались куда как неприятными тварями, Йорта просто видела, как воздух сгущается и будто пропитывается какой-то трупной вонью. Она не поклялась бы, что слышала именно запах, но в гробнице, которая доселе пахла больше сыростью и каменной пылью, вдруг отчетливо потянуло какой-то едкой кладбищенской дрянью, и воздух стал жгуч и горек.

Сцепив зубы и стараясь дышать через раз, лучница юркнула в сторону, уходя от огромного меча статуи –" Отстаньте вы со своими здоровенными железками, меня на всех вас не хватит", – и отскочила подальше, чувствуя, как ее броня клубится таинственной ведьмовской силой, будто сама выводя её в удобную позицию. Легкий шелест перьев тихо что-то прошептал под руку, и стрела сама нашла цель.

"Еще немного, и я начну с ней разговаривать," – подумала охотница, взлетая в прыжке с луком наизготовку. Град стрел так и сыпался с её тетивы, щедро одаривая нечестивого хранителя и темных посланцев.

Каким-то чудом Йорга еще успевала отмечать, как ловко действует ее команда, и как удачно совпадают ее атаки с темным пламенем Иллирет.

"Надо поговорить", – решила она снова, не добавляя никаких дурацких "если". Надо - значит поговорим.

БОМММММ!

Рыцарский щит Лазаря зазвенел как колокол от удара Диармайда. Казалось, даже воздух завибрировал вокруг — такой силы был удар, такой силы был отзыв металла на него. Но... Лиам выдержал. Руки задеревенели, будто отнялись вовсе — он не был научен держать такие мощные удары — но сумели отразить удар волшебного меча. И можно было быть уверенным, дело было тут не только в скрытых способностях самого клирика; за ним определенно приглядывали сверху. Благодаря этому и Киаран также оказался в безопасности.

А затем в дело вмешалась Иллирет. Сотворенная ею из пламенеющей тьмы плеть была больше похожа на цепь; она опутала Диармайда и его верного воина, отталкивая прочь от сражающихся. На мгновение показалось, что у пиромантки просто не хватит силы сдвинуть колосса, но Чемпион Тысячезубой в конце концов уступил магии Враски, и его, и Хранителя вытолкнуло вновь ко входу в гробницу.

Впрочем, у Лазаря и Свена дела шли не очень хорошо. Хотя дрожь, вызванная морозным лучом Диармайда, наконец унялась, и тело обрело прежнюю подвижность, оставленные открытыми после мощного удара Чемпиона Приходящей, сотрясшего пол, рыцарь и вальдр оказались легкой мишенью для заклинаний — оба они вновь взглянули в глаза смерти: та прошла у них перед самым носом. И едва успели они придти в себя, как перед ними вновь вырос Диармайд, которого Иллирет вытолкала прочь.

Теперь он уже правда не выглядел как непоколебимая гора; там и тут на доспехе остались метки ударивших заклинаний, прорехи от удачных ударов — особенно ударов Лазаря, который презрев всякое благоразумие, получал удары только чтобы не отвлекаться и наносить свои в ответ. Да и двигался он уже не так резво. Но это всё ещё была угроза — и очередной укол кинжала, парировавшего удар Свена, напомнил об этом, а его вторая правая рука сделала два размашистых удара, накрыв почти всех, кто успел оказаться рядом.

В это время Хильда продолжала методичную охоту на Посланников — правда, было довольно сложно совмещать это с безопасным передвижением по внезапно оказавшейся не такой уж и просторной гробнице, когда ты пытаешься увернуться от размашистых ударов гигантского меча. В итоге она всё-таки смогла, с помощью Йорты, уничтожить ещё одного: с его смертью ядовитые чары развеялись... но там, где сейчас оказалась Хладная, равно как и большинство остальных охотников, заклинание не исчезло. Ллойд рванул вслад за ними, но эта поспешность стоила ему дорого — луч Диармайда поразил его, и стрелок кубарем прокатился по холодному полу. Даже из такого положения он успел пустить одну стрелу в Посланника — она воткнулась тому прямо в грудь — но этого было недостаточно, и яд медленно, но верно въедался в тела охотников, вызывая лихорадочную дрожь.

Ну и будто этого было недостаточно, Диармайд вновь занёс свой гигантский морозный меч, и с громоподобным ударом, сотрясшим стены гробницы, обрушил его на пол, вызвав очередную вспышку чистой магии, от которой нельзя было увернуться. Как бы отвечая на все воззвания Лиама: "Это ещё не конец!".

Почти не слыша собственного дыхания в удушающей тьме гробницы, Лиам шагнул между хранителем гробницы и Иллирет и поднял тяжелый щит. Горло сдавило от усталости, а руки болели после удара огромного меча и не хотели поднимать щит навстречу новому удару.

В мгновение после удара Лиам шагнул назад, нащупал флакончик на поясе — плоский пузырёк, пропитанный резким травяным запахом и выпил зелье. С новыми силами клерик сплел заклинание обращаясь к богине и вплетая в плетение благодарность за спасение от Заточенной. Затем направил заклинание на Ллойда, надеясь что успел до того, как лучник встретил смерть.

Иллирет выглядела истощенной, ее могучие заклинания будто были оксюмороном к ее маленькой фигурке. Лиам отправил часть восстанавливающего плетения к Иллирет. Наверняка некоторые её заклинания, жгучие и разрушительные, отражались на самой пиромантке, подобно тому, как сам Лиам не мог направить весь эффект восстанавливающего заклинания в других. Часть этого заклилания восстанавливала силы клирика пока Лиам творил заклинание

Бой шел своим чередом, и Киаран просто продолжал дышать смертью.
К очередной атаке Диармайда клирик Первого Мертвеца был уже готов, и смог увернуться, хотя и не без усилий.

На поле боя оставалось еще несколько врагов, но Киаран быстро принял решение просто продолжать целиться в главного противника.

Что же. Теперь, когда к осмысленным перемещениям противников добавилось перетаскивание их из одного конца зала в другой при помощи заклинания Иллирет, Хильда окончательно перестала понимать ход боя. И сосредоточилась на собственном выживании. Потому что, несмотря на благословение Лиама, который тот почему-то решил дать именно ей, принимать на себя размашистые удары меча все ещё не выглядело хорошей идеей. Потому Хильда держалась на расстоянии и сосредоточилась на уклонении. После чего, закрыла себя морозным щитом от магического потока, что испустил вокруг себя вонзивший в пол меч Диармайд. И, хотя очень хотелось защитить себя ещё сильнее, Хильда взглянула на и не думающую уклоняться от летящего в неё ледяного потока, сосредоточившуюся на своей волшбе пироматнку... И направила посох на неё. Полностью удар это не остановит, но возможно это раздражающее создание всё же проживет чуть-чуть дольше.

Наконец, стоять в облаке яда и позволять ему превращать свои легкие в горящее месиво у Хильды так же не было никакого желания. Потому, защитившись, она собиралась отступить в свободную от ядовитого дыма часть гробницы и выпустить в Чемпиона Приходящей очередное ледяное копье, не имея возможности сейчас добраться до её оставшегося Посланника. Все ещё надеясь, что у кого-то хватит ума сделать это вместо неё... Но скорее из ситуации "надежда умирает последней", чем реального расчета. Похоже, все кругом предпочитали умереть, но не отвлечься ни на мгновение от самого живучего и бронированного из их противников. Но, в гуще боя она едва ли сможет на их повлиять. А крики лишь сделают ситуацию хуже. Поэтому оставалось исходить из того, что имеется. И пытаться хотя бы выжить.

Лазарь не знал, был ли Диармайнд и при жизни настолько крепок и могуч, или же это посмертие с обращением в чудовище настолько его усилило, но не мог не признать - как враг древний чемпион был впечатляюще опасен. Словно не замечая град ударов и заклинаний, которыми его щедро осыпали охотники, он продолжал бесноваться, атакуя во все стороны, как загнанный дикий зверь.

И если от могучего удара Диармайнда рыцарь ещё мог уклониться, сделав быстрый шаг и уйдя с траектории движения громадного меча, то вот магическая вспышка неотвратимо накрыла Лазаря, уколами острой боли пройдясь по всему телу с головы до пят и помутнив взор. Вдобавок клубящиеся миазмы тьмы вокруг словно стали ещё гуще, окружая чёрным душащим коконом. Возможно, так оно и было, а может быть просто его собственные силы уже начали таять, не справляясь со всеми напастями.

Тем не менее, рыцарь стойко вытерпел всё, что обрушилось на него, ни словом, ни жестом не выдавая приложенных для этого волевых усилий. Лишь схватил с пояса фляжку, которая опустела уже больше чем наполовину, и сделал очередной глоток. Чудесное зелье тревожно быстро иссякало, однако дело своё делало: зрение вновь прояснилось, враг из расплывчатого иссиня-чёрного пятна превратился в чётко зримую уродливую фигуру, по которой Лазарь и нанёс два резких удара мечом.

Я осыпал Диармайда градом ударов. Кажется, он, наконец, обратил на меня внимание.

  Бой все продолжался, и колдовать спокойно с каждым разом становилось все тяжелее. Мало того, что чары Посланника вызывали самое настоящее физическое истощение, так еще и отброшенные было кнутом Диармайд и его каменный охранник решили поквитаться с той, кто изменил направление их атаки. И если первый пока что был еще связан боем и огранитчился только заклинанием, то второй, размахивая тяжеленным клинком, который из охотников мог бы поднять разве что Свен, ринулся, топоча, вперед с недвусмысленным намерением пустить кровь.
  Не смотря на многочисленные ранения, Чемпион Заточенной оставался все таким же активным и напористым, и становилось ясно, что быстро и малой кровью его не победить. В голове у Иллирет уже начал рождаться план, как можно попытаться ослабить Диармайда, но крик Лиама вынудил внести в него резкие корректировки. Несколько мгновений девушка сомневалась, стоит ли следовать идее жреца или продолжать действовать исключительно в рамках своей идеи, но все же приняла решение.

  -Тогда прикрой! – громко потребовала она, после чего сосредоточилась на пиромантии.
  Магия быстро отозвалась привычным покалыванием на кончиках пальцев, наполняя зал треском маленького костерка, а саму заклинательницу – уютным теплом. Пригнувшись и резко рванувшись в сторону, девушка оказалась рядом с Лиамом, после чего, обдав стоящего рядом юношу жаром, щедро выпустила огонь на мумию, позволяя голодному пламени сполна напитаться хорошо высушенной пищей. Не глядя на результаты своей магии, девушка, не теряя не секунды, снова воззвала к Силе – на сей раз снова к царящей в крипте бескрайней и бесстрастной Тьме, которую не волновало, против кого ее обратят: лишь бы была жертва.

  «Венец или меч, венец или меч?» - речитативом билась в голове мысль, на которую никак не находился ответ. Лишить Диармайда клинка значило ослабить его в бою, лишить короны – унизить и, возможно, ослабить магически. Оба варианта были равно привлекательны, и оба требовали немалой сосредоточенности, взамен не обещая успеха. Но если все-таки идея выгорит – риск того стоил. Осталось только решить, и не затягивая, иначе можно было погибнуть, так ничего и не добившись.
  Черная плеть уже сформировалась и жадно щелкала, даже без направляющего движения руки. И Иллирет решилась, хотя план и попахивал самоубийством.
  - Защищай! – снова потребовала она, бросив Плеть вперед в попытке выхватить из рук Чемпиона его ужасающее оружие.
  И почти сразу же, едва сорвалось первое заклинание, тяжело дышащая девушка, неуверенно покачнувшись, ударила второй Плетью, целя в голову Диармайда. Пот стекал по спине, волосы неприятно липли к лицу, несколько искр от щедро брошенного пламени обожгли лицо, и хотелось плюнуть на все и упасть навзничь, переводя дух и восстанавливая силы. Но бросать остальных было нельзя – не потому даже, что они соратники, а потому, что для Пепельной такой поступок был бы слишком эмоционален и потому оскорбителен. Продолжать бой рациональнее, а посему – надо сражаться.

Чувствуя, как едкие клубы пропитывают горло, волосы, кожу – и иссушают тело, Йорта поняла, что посланника надо добивать как можно скорее, пока он не потравил всю команду. Гнус, болотный гнус – вот он кто.

И все было бы почти хорошо – лук пел в ее руках, готовый выпускать тучи стрел, но времени на них отчаянно не хватало.

Диармайд своим громадным мечом не забыл никого, да и Хранитель Гробниц не дремал, чтоб его маму так будили – хотя он должен был спать, паскуда, честным сном праведника. "Хреновый ты Хранитель", – лучница кляла захваченных Тьмой воинов на все лады. Они все должны были мирно спать под сенью Первого, оберегая покой жителей, вместо того, чтоб наводить страх и отчаяние на округу.

И вновь Йорте пришлось взяться за щит и меч.

– Прикрою, – крикнул она Ллойду, отбивая удар Диармайда и прикрывая товарища щитом от набежавшего Хренителя. – Гаси свечу!

И сама атаковала Посланника, стараясь вонзить меч побольнее, пока тот был занят своей магией.

Ллойд никогда не считал себя особо разговорчивым парнем, и иногда ловил себя на мысли, что мог молчать днями, неделями — о чём говорить, если сказать по теме в общем-то нечего? Он ни сказал ни слова за время всей дороги по лесу, в момент входа в гробницу, и, конечно же, на протяжении схватки. С самого входа в усыпальницу, когда в тумане под потолком вспыхнула неожиданная луна, Ллойд понял, что дело плохо. Тьма оказалась страшнее и сильнее, чем руады могли представить. Тьма, которая тратила целые ночи на то, чтобы похитить обитателей несчастного крестьянского дома, внезапно оказалась мощью, способной сокрушить боевой отряд королевских охотников.

Почти сразу же пришло кристальное осознание. Как это часто бывало в такие моменты — страх и паника отступили, уступая место холодной сосредоточенности. Стрелок перемещался, стрелял, перекатами и отскоками уходил от смертоносных, размашистых ударов. Не раз и не два мелькнула мысль, что чуть он оцепеней, тормозни — и по замшелым камням покатится голова Ллойда. Противников было много, и они были чертовски стремительны — охотник даже не мог прислушаться к своим ощущениям, довериться чутью и понять их перемещения. Слишком быстро, близко, слишком много клятого мельтешения. Страх, боль, другие мысли о ситуации — они придут позже. А пока — новая цель, новый манёвр, и новый выстрел.

После того как Иллирет подожгла останки Диармайда, сражение превратилось в окончательный хаос. Чемпион Приходящей утратил над собой контроль — а может, наоборот, освободился от чужого? — и в приступе ярости начал раскидывать удары во все стороны. Воздух звенел и гудел от быстрых взмахов и ударов клинков; вокруг Диармайда образовалась плотная сфера из чистой магии. Казалось, ничто или никто не смогло бы его остановить: бросать ему вызов лицом к лицу казалось настоящим безумием. Сыпавшиеся со всех сторон удары он, теперь, казалось. вовсе не замечал, питаемый вырвавшейся наружу яростью.

Охотникам оставалось лишь пытаться как-то выжить в происходящем, и пытаться отразить натиск — всем, чем могли. Йорта, сумевшая отразить ещё один удар меча Диармайда, двумя меткими выстрелами развоплотила Посланца, прервав его последнее заклинание, чем обезопасила находящихся вокруг от очередной волны удушливого яда.

Но Чемпион Приходящей продолжал рвать и метать. Ему было всё равно, когда плеть Иллирет вырвала один из мечей вместе с рукой прочь; одно ледяное лезвие Хильды он будто и вовсе не заметил. Его магия развоплотила выстроенную стену льда Хладной, и пиромант оказалась открыта для атаки Хранителя — подставивший щит Лиам опоздал всего на мгновение, но этого хватило чтобы пиромантка вновь почувствовала ледяное касание смерти.

Не одной ей пришлось его испытать, впрочем — загнанный Хранителем Гробницы и беспорядочными атаками Диармайда Ллойд лишился пространства для маневра, а ледяной пробирающий холод никуда не делся; в итоге стрелок два раза оказывался на волоске от смерти, почти физически ощущая, как пересыпается на весах отмерянный ему запас удачи, а весы эти становятся всё легче и легче. Пущенная со Стража стрела осветила окружавшую тьму чистым белым светом, пронеслась яркой звездой в сторону Диармайда — и затерялась во всполохах магии, окруживших чемпиона: было даже не до конца понятно, куда именно она угодила.

Звон металла о камень оглушал, заставлял крепче сжимать челюсти и молить богов, чтобы это всё наконец закончилось. Своды, казалось, вот-вот рухнут — с них обильно сыпалась мелкая каменная крошка, норовя попасть в глаза. Но вот Лазарю удалось изловчиться и отрубить ещё одну руку, на этот раз с кинжалом, оставив Диармайда с последней рукой. Но Чемпион не желал сдаваться — в сгустившейся тьме сверкнул ярко-голубым цветом его меч ещё раз, и он рванул вперёд, сметая всё на своём пути, как загнанный зверь, стремясь добраться зачем-то до своего гроба. Этот таран наверняка бы смёл и отступающую Хильду, и Иллирет с Лиамом, и похоронил бы всех под сводами своего склепа, но тут на его пути вырос Свен.

О чём думал фиррец сейчас? Наверное о том, что Лейф бы не признал воина, уклонившегося от такой битвы. Вальдр, не гнушавшийся промыслом "ножа и топора", наверное не ожидал, что встретит смерть прикрывая щитом других. Но всё-таки, воин был не так жесток и расчётлив, как сам о себе думал.

Удар — и высвободившаяся магия осветила яркой вспышкой весь склеп, разметав тьму в клочья. Время застыло, будто морозные чары Диармайда достигли и его. А когда взвесь пыли, праха и каменной крошки наконец улеглась, когда глаза вернули возможность видеть — посреди склепа стояла ледяное изваяние фиррца, О Диармайде же напоминали лишь отдельные части доспеха, валявшие в ногах у статуи изо льда, да железный венец, который не успела сорвать Иллирет. Последнего Хранителя Гробницы тоже нигде не было видно. Видимо, со смертью Чемпиона исчезла и власть Приходящей во Снах над этим местом.

И правда: вместе с густой тьмой исчезло и давящее чувство присутствия. Тьма больше не пульсировала вокруг, не таилась в гробу, не сжимала путы на горле. На склеп опустилась благословенная тишина, и даже солнечные лучи теперь тепло освещали отдельные плиты на полу.

Теперь, в минуту передышки, Хильда могла вновь посмотреть на Небесную Лазурь, которая по-прежнему поблескивала в сумке. И припомнить, что Орианна говорила что-то о том, что Лазурь могла резонировать с чарами сокрытия. Возможно, она поспешила обвинять круг Темной Луны.