О Левый есть Левый, и Правый есть Правый и с мест они не сойдут
Пока не предстанет небо с землёй на Единого Солнца суд.
Но Правого нет и Левого нет, что племя, родина, род?
Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает?
Арнольд-терминатор в подлодку сел и океан переплыл
И короля-Солнце кобылу увёл с табуна племенных кобыл
И конюшонка обворовал на исходе ночных часов,
Сказал: «Мне одежда твоя нужна», вскочил — и был таков.
Но вот Громобой Ярослава сын вышел вперед и сказал:
«Кто знает ночного тумана путь, знает его привал.
Сей час Росинанта седлаю я, пока он не встретил рассвет
Он должен промчать близ трактира «Бухло», другого пути ему нет.
Мой конь помчится в трактир Бухло летящей птицы быстрей,
Я с помощью Солнца его погоню на пристань стальных кораблей».
Тут встал Король Солнце с трона его и небосвод осветил.
И слово такое богатырю задумчиво он возвестил:
«Но коль он вошел в киммерийскую степь, скорей поверни назад:
Опасна там каждая пядь земли, там Конана люди кишат.
Там справа скала и слева скала, терновник и груды песка…
Услышишь - натянется тетива, но нигде не увидишь стрелка».
И взял Золотой Кулак коня, легче ветра коня своего:
Словно колокол рот, ад в груди его бьет, крепче виселиц шея его.
И вот Громобой примчался в трактир, там зовут его побухать.
Но кто вора с границы задумал догнать, тому не след отдыхать.
Скорей на коня от трактира прочь, летящей птицы быстрей,
Пока не завидел кобылы царя, и киборг на ней скакал…
И чуть различил ее глаз белок, он снял тугой лук и сжал.
Шелк тетивы края лука стянул, и стрела на неё легла.
И пустила стрелу Громобоя рука, от неё отступила мгла.
И стрела Арнольду выбила глаз, а затем свистнула в кусты…
«Ты стреляешь как коп, — Арнольд сказал, — покажи, как ездишь ты».
Росинант закусил зубами мундштук, Росинант дышал тяжелей,
Но кобыла играла легкой уздой, как красотка перчаткой своей.
Вот справа скала и слева скала, терновник и груды песка…
И трижды скрипнула тетива, но нигде он не видел стрелка.
Юный месяц они прогнали с небес, зорю выстукал стук копыт,
Росинант несется как раненый бык, а кобыла как лань летит.
И тут двоих окружил стремглав киммерийцев бурный поток
А Арнольд кобылу сдержал свою, натянув её поводок.
И достал из-за пазухи пулемёт: видно, он хотел пострелять.
«Разберёмся потом, — богатырь прогремел, — сперва надо поганых прогнать».
Из конца в конец киммерийской степи стая демонов пыли взвилась,
Росинант летел как юный олень, а кобыла как серна неслась.
Если руку свою поднимал богатырь, если он опускал ее вдруг,
Киммерицы в песок штабелями валясь, оставались курить бамбук.
Если голову наш богатырь поднимал и ее наклонял чуть-чуть,
Киммериец легко улетал в закат и не мог уж больше вздохнуть.
А киборг легко расчищал себе путь, пулемётом кроша степняков.
Усеялась вмиг киммерийская степь ковром кровяных лепестков.
Когда же улёгся туман войны, кровавой жатвы венец,
Среди наступившей вмиг тишины, сказал слово наш молодец.
Легко говорил Золотой Кулак: «Добрый ты робот, Арнольд,
Вознаградить за помощь твою теперь же тебя позволь.
Теперь можешь взять, что стало твоим. Царскую честь я храню,
Король мой дарит кобылу тебе — ездок под стать коню».
Кобыла уткнулась в грудь богатырю и тихо ласкалась к нему.
«Нас двое могучих, — Арнольд сказал, — но она верна одному…
Так пусть конокрада уносит дар, поводья мои с бирюзой,
И стремя мое в серебре, и седло, и чепрак узорчатый мой».
Ярослава сын схватил шестопёр и роботу подал вдруг:
«Возьми его, он золотой, — он сказал, — его дает тебе друг».
Арнольд ответил: «Дар за дар и кровь за кровь возьму,
Король твой витязя вслед послал, я Джона отдам ему».
И свистом он Коннору подал знак, и вот, как олень со скал,
Сбежал Коннор Джон в пески степи и, стройный, рядом встал.
«Вот твой хозяин, — Арнольд сказал, — богатырь Золотой Кулак.
По правую руку его ты встань, прощай и всех тебе благ».
Друг другу в глаза поглядели они, и был им неведом страх,
И братскую клятву они принесли на соли и кислых хлебах,
И братскую клятву они принесли, сделав в дерне широкий надрез,
На клинке, и на черенке ножа, и на имени бога чудес.
Тут же Коннор Джон на кобылу вскочил, на коня Ярослава сын
И двое вернулись в трактир Бухло, откуда приехал один.
Но чуть подскакали к трактиру они, двадцать вёдер блеснуло в упор,
И каждый был рад напоить допьяна сына Сары Коннор
«Назад, — закричал Ярослава сын, — назад и выпивку прочь!
Ему еще нет двадцати одного, нельзя ему пить в эту ночь».
О Левый есть Левый, и Правый есть Правый и с мест они не сойдут
Пока не предстанет небо с землёй на Единого Солнца суд.
Но Правого нет и Левого нет, что племя, родина, род?
Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает?