[DW] Миф | ходы игроков | 4. Уважение

Рано утром, с первыми лучами солнца, господин капитан еще раз осмотрел отряд наемников и даже не выругался. Вскоре к ним присоединился и сеньор Медичи, верхом на серой кобыле и в сопровождении двух молодых пижонов. Каждый из них вел в поводу груженого мула. Пижоны были вооружены и даже носили какую-то легкую кожаную броню, но походили скорее на слуг, нежели телохранителей. Сеньор бросил удивленный взгляд на девушек, но комментировать их присутствие не стал, а скомандовал лишь "С Богом" и отряд неспешно выдвинулся из города на северо-запад.

Как и положено, вперед выслали разведчиков, а Генрих время от времени менял состав арьергарда и авангарда. Бахмайер не вмешивался, но следил, казалось, за всеми разом и каждым в отдельности. Часть пути проделали по относительно неплохой дороге. Но после полудня, когда миновали очередной хутор, она сошла на нет. Профиль все еще был легко различим, а копыта лошади и мулов стучали по скрытым в пыли и траве камням, но путем этим, видимо, не пользовались уже долгие годы. На непродолжительных привалах итальянец общался в основном со слугами. По тому, что удалось вычленить из плавной мягкой речи, звали их Бруно и Гаспаре.

К вечеру дошли до заброшенного поселения. Место было унылое, даже тревожное. Капитан велел Генриху разбить людей на пары и прочесать местность. Меньше чем через час все вернулись на центральный пустырь. Деревня была необитаема уже несколько лет. Люди уехали спокойно, собирались долго и обстоятельно. Дома и подсобные помещения пусты, тропы заросли, крыши уже начали разваливаться. Итальянцы почесали языками, в разговор как-то сам собой вовлекся и Вильгельм. Вскоре все четверо закивали, с чем-то соглашаясь и сеньор послал слуг подыскать ему дом для ночлега. Дело оказалось обычное – люди ушли, спасаясь от берберов. Такие одинокие брошенные деревни на берегах Средиземного моря встречались повсеместно. Крестьяне переселялись в горы, подальше от опасного побережья. На ночь решено было остановиться здесь же. Какая никакая, а крыша над головой. Поужинали, выставили дозорных, да и разошлись по лежанкам.

Утром погода не подкачала, что было очень кстати, ведь впереди виднелся перевал, за которым, согласно раздобытым Вильгельмом где-то в городе сведениям, лежала долина, хранившая тайну Дельфийского Оракула. До полудня с ветерком взбирались к седловине, там передохнули, вглядываясь в открывшиеся взору земли и стали потихоньку спускаться. Вскоре справа зажурчал ручей. Спускаясь вместе с отрядом, он набирал силу и вскоре стал речушкой, обогнавшей попутчиков и убежавшей далеко вниз, к морю. Добравшись до подножия гор, отряд приостановился в тени оливковой рощи – перевести дух и умыться. Вдруг все услышали какие-то… трели? скрипы? звон? Из глубины рощи доносились смех и музыка. Вот вам и необитаемый край.

ссылка

– Так, а ну сбегайте, посмотрите, что там, – велел капитан, жестами расставив вокруг сеньора охрану в виде пижонов, Харальда и Тео.

Со всеми предосторожностями, пошли на звук. Вскоре рощица кончилась, а музыка стихла и теперь уже хорошо можно было разглядеть группу из семи… демонов, разумеется. Как еще можно назвать этих козлоногих, рогатых, от пояса и ниже заросших густой недлинной шерстью существ. Некоторые из них все еще держали в руках что-то, отдаленно напоминающее музыкальные инструменты. Сидя на берегу ручейка, они без какого-либо стеснения разглядывали вас, переговариваясь меж собой на греческом. Древне-греческом.

(С1-7 – сатиры. Перевод: Жбытек из Вышепрджела)
С1: Мелампос, молви, это сарацины?
С2 (Мелампос): Ликом схожи, но окрас другой.
С1: Валахи может, или даже русы?
С3: Не все ль едино? Это – христиане.
С4 (женщина): Смешные.
С2 (Мелампос): Так – не очень.
С5: Им речь известна?
С3: Очень вероятно.
Что, Фамос, хочешь испытать их?
С4 (женщина): Я хочу.
И испытаю.
От группы отделяется сатир женского пола и обращается к северянам на архаичном немецком языке:
Эй, путники, хочу я знать, кто вы такие.
Коль понимаете меня, то назовитесь.
И расскажите, что взыскуете в краях сих.
А после – мы представимся.

Оказавшись отчитанной Вильгельмом, Ингрид совсем сникла. Стояла, потупив взор, как провинившееся дитя. А чего она хотела? Храм тёмного демона. Нестабильная, дикая магия. Ещё одно проклятое место, как то, в пещере. Хорошо ещё, что снова без чувств не упала. Здесь-то её некому было бы спасти. И как только она могла быть такой идиоткой? Нашла место силы, называется.

- У Эйвона, - тихо ответила она на вопрос то ли про рукопись, то ли про книгу, то ли про всё сразу. - Пойду спать, - и расстроенно побрела в сторону спальни.

* * *
Наутро Ингрид встала, наскоро собралась и пошла со всеми на площадь. Где и увидела впервые нанимателей. Чувствовала она себя после вчерашних разговоров неловко, а под удивлённым взглядом итальянца смутилась ещё больше. Отчего-то ей казалось, что она опять что-то натворила или не так поняла. Но молодой аристократ ничего не сказал, и девушка облегчённо вздохнула, когда он утратил к ним с Йемке интерес. Затем молча последовала за остальными. В конце концов, это Генрих взял их с собой. Значит, так надо.

* * *
Пустая деревня произвела на Ингрид гнетущее впечатление. Её не оставляло чувство, что что-то страшное случилось, отчего все жители куда-то делись. Как будто мор прошёл. Или сарацины всех в рабство увели. И даже объяснения, что люди сами ушли, успокоили девушку не в полной мере. Ощущение пустоты и чувство какой-то неясной тревоги долго не давало девушке уснуть. Но усталость, накопленная за долгий дневной переход, в конце концов сделала своё дело.

* * *
И снова утро. И снова переход. Ингрид не могла не признать, что ей нравятся виды, что разворачивались вокруг. Ничего особенного в пути не происходило. Всё их задание можно было бы счесть за приятную прогулку, пока они не встретили...

Ингрид раскрыла рот от удивления, когда перед ними предстали удивительные существа. Первым порывом было спрятаться за мужчинами, но осознав, что чудовища не проявляют враждебности, она немного успокоилась и стала стараться разобрать причудливую речь, что так походила на греческий. Когда же существо обратилось к ним на немецком, девушка осторожно вышла вперёд.

- Вы... демоны? - неуверенно спросила она.

Эйвон всю дорогу развлекал Йемке разговорами. Он рассказывал ей про трактир своих родителей, обрисовал ей комнаты, одну из которых, предполагал, они выделят для неё. Попутно интересовался, как девушка жила раньше, сразу же придумывая, как её обустроить на новом месте не хуже. Он обсуждал с ней море, горы, цветы, что были вокруг. И те, что росли дома. Лишь осознание, что они наняты для охраны, не позволяло превратить дорогу в романтическую прогулку, заставляя придерживаться рамок.

- Не понимаю я Луиса, - как-то признался юноша. - Неужели он не хочет Свану поскорее семье представить? Зачем ему в Греции оставаться? Я вот с нетерпением жду того момента, - Эйвон задумался. - Но если хочешь, тоже можем в Афинах пожить, - поспешно добавил он.

* * *
- Йемке, оставайся тут, - попросил он у девушки, когда капитан приказал сбегать на разведку.

Столкнувшись же с чудными тварями, Бёрн сразу поспешил прочитать "Pater noster", осенив себя крестным знамением. Встретить в столь умиротворённом месте нечистую силу он никак не ожидал. Но на то она и нечистая сила, что коварна и непредсказуема. И то, что монстры сразу не бросились в атаку, стремясь разодрать людей когтями или поднять на рога, лишь усиливало подозрения юноши. Их сладкие речи должны были сбить честных христиан с пути истинного, дабы лишить их самой души. И неважно, что почти у каждого из этих христиан на душе был грех, достойный костра, или хотя бы каторги. Ведь именно в минуты такой опасности особенно крепчает вера.

Потому Эйвон продолжал читать молитву, когда краем глаза заметил вышедшую вперёд девушку.

- Ингрид, нет! - выкрикнул он. - Назад. Не подходи к ним!

Демоны? Скажи кому, так не поверит. В походе Фарли успел изрядно заскучать, поэтому он вызвался в добровольцы, когда герр гаупман кликнул охотников посмотреть, кто там устроил представление. И потому он одним из первых увидел существ, что удивительно походили на бесов и чертей, о которых рассказывали священники, единственное, что не имели при себе вил и пахли не серой, а воняли как козлиное стадо. Но самое интересное, что шпарили они на разных языках, что наш Вильгельм, да ещё и играли на свистелках разных. Чудеса да и только. За душу свою Фарли не боялся - двум смертям не бывать, а одной не миновать. Разбогатеет и купит себе отпущение грехов - да и дело с концом. Или в монастырь уйдет натешившись. Вона Христос простил же разбойника, что рядом с ним висел, так что не все потеряно, хотя грехов за ним водилось порядочно. Пока богобоязненные христиане с его отряда жались и беззвучно шевелили губами, вспоминая молитвы, Фарли сделал шаг в сторону козлищ, демонстрируя пустые руки:

– Да мы, собственно, так, мимо проходили. Экспедиция в поисках утраченного наследия. Во как это называется. Желают господа хорошие узнать больше об истории сих мест. А мы их сопровождаем, стал быть. Остановились в брошенном поселении. Если то территория ваша или вы этот район держите, так это мы по незнанию зашли, дурного не хотели, не знали, что другая банда.. то есть отряд этот район держит. Если по души наши, то из грешников тут разве что я да Хейке, вот тот высокий с бородой. Остальные невинны аки агнцы или младенцы крещенные. Если предъяв к нам нет, так предлагаю разойтись краями. Делить нам нечего, на землю вашу мы не претендуем, а искать старины где хочешь можно. Тут где ни копни, черепок, а повезет, так и монетку сыскать можно.

Ингрид не боялась. Она сама не понимала, почему. Возможно, причиной тому был дух противоречия после того, как её отчитали двумя днями раньше. Но то, что она ощущала, было скорей неуверенностью, чем страхом. И любопытством.

Именно потому она пропустила мимо ушей предостережение Эйвона. Но когда рядом встал Фарли, взглянула на него с благодарностью. Всё-таки стоять одной перед демонами, пусть и миролюбивыми (вроде), было несколько не по себе.

Итак, поход начался лучше, чем ожидал Хейке. Дворянин, которого они якобы охраняли, радушия, конечно, не проявлял, но главное, не лез в их дела, предоставляя полную свободу действий Генриху, который был признанным авторитетом и команды которого были уже привычны. Это было самое главное. В голове старого фриза даже прозвучали странные слова, которые он не сразу понял, как и не знал, откуда они появились. Но текущую ситуацию и отношение друида к ней описывали как нельзя лучше:

Минуй нас пуще всех печалей / И барский гнев, и барская любовь*

Возможно, сказывалось влияние этой земли, которая, как рассказывал Вильгельм, была пропитана поэзией и искусством. Хейке пару раз засматривался на барельефы, искусно вырезанные на некоторых домах в городе, что показывали сцены из абсолютно чужой и непонятной жизни, так далекой от быта родной Фризии, где под солнцем танцевали люди и странные существа под музыку флейт и того, что сам фриз бы назвал миттельхорном, как те, на которых играли ваганты на городских праздниках когда бургомистр ван Себийе не скупился на развлечения, и под чьи веселые напевы Геса порой танцевала с остальными девушками, когда не стеснялась, конечно.

Увлеченный этими мыслями и воспоминаниями, Хейке не заметил как отряд подошел к деревне и все получили задание осмотреть место. В первую очередь друид попробовал услышать крыс или мышей, ведь если люди ушли недавно и в спешке, грызунам еще останется достаточно еды чтобы прожить на том же месте довольно долгое время. Очаги домов хоть и не будут давать тепло гнездам, но все же внутри стен и под полами гораздо теплее, чем в чистом поле, а остатки в спешке брошенных амбаров прокормят. На удивление, ничего не было слышно - ни веселого мышиного писка, ни осторожного перепискивания крысиных разведчиков, выясняющих, кто это пришел на их место. Похоже, деревня пустовала довольно давно или люди вынесли с собой все и собирались не спеша, основательно. О чем Вит и сообщил Генриху, пусть тот уже сам оборачивает в привычные слова для капитана, которому знать об "особенностях" фризийца было совсем ни к чему.

Когда же зазвучала музыка, Хейке сначала принял ее за отголоски того праздника из воспоминаний, что еще давал отзвуки в сознании, однако слишком она была чужой, непривычной, и друид наконец осознал, что она исходит их рощи неподалеку. Приказ капитана лег на благодатную почву любопытства, и друид пошел за всеми, размышляя по пути, что же это могло быть. Увиденное, однако, удивило еще больше. Козлоногие и рогатые полулюди. Как раз как обитатели ада, как из описывал пастор Каас в своих проповедях. Но он и древних богов называл демонами, так что стоило ли ему верить, большой вопрос. Конечно, Хейке знал, что под землей живут искусные цверги, в холмах - бессердечные и беспечные альвы, а где-то далеко в ледяных пустошах на севере - древние йотуны. И знал из рассказов отца, что с этими силами лучше не связываться ибо каждый из них волен сделать с человеком все, что захочет, в том числе и убить или взять в вечное рабстве по злому умыслу или просто из-за беззаботного отношения к слабым смертным. С другой стороны, жизненный опыт фриза подсказывал, что сами люди способны делать друг с другом такое, что вся нечисть мира меркнет по сравнению с мерзостью и жестокостью самих детей Аска и Эмблы. Но одно было точно, христиане - не лучшие переговорщики с Вечными, с которыми, как ни крути, надо быть осторожным ибо не ведомо, какие силы им подвластны. Друиду показалось, что он видит что-то похожее на этих существ, вырезанных на барельефах города. Судя по всему, они были ближе к жителям волшебных холмов по нраву и обычаям. Ингрид и Фарли начали беседу, и Хейке, подождав чтобы не перебивать ни их, ни собеседников, вклинился с представлением, для чего чуть вышел вперед:
- Приветствую вас, Вечные. Меня зовут Хейке Вит, я из тех мест, где царствуют, то есть царствовали суровые асы и ваны, подвластные Одноглазому Хрофту, пока не пришли христиане и не разгромили наши капища и не разрушили веру предков в сердцах людей. Я служу Подательнице Благ Фрее, что спасла меня и одарила своей милостью и даром менять обличие и говорить с живым, - с этими словами он достал статуэтку из-под рубахи и показал всем присутствующим, - Позвольте нам пройти по этой земле, мы не имеем в мыслях причинять вред вашей священной роще. Но наш наниматель ищет древний волшебный камень в этих краях. Не знаете ли вы о таком, и не поделитесь ли мудростью и знаниями с нами, смертными? И что попросите взамен, о Вечные?

Притом внимательные глаза друида пытались осмотреть поляну и понять, кого же они встретили и какие у них намерения

Заброшенная деревня Генриха не порадовала. Во-первых, нет ничего хорошего в том, что люди бросили свои дома, а во-вторых, такие места очень хорошо подходят для того, чтобы устраивать засады. Поэтому в населенный, а точнее ненаселенный пункт мельник (а может уже бывший мельник?) входил с опаской. Впрочем, зачистка поселения прошла успешно - следов пребывания людей не было. Точнее следы-то как раз были, самих людей не было. А раз так, то действуем по заведенному порядку: определить порядок дежурств, провести инструктаж и время от времени проверять караул - не заснул ли кто во время своей вахты...

Утром отряд продолжил движение в указанном Вильгельмом - и откуда он только все знает? - направлении. Перевал. Честно говоря, Генрих его опасался - если бы погода испортилась без зимнего обмундирования отряду пришлось бы худо. Но, к счастью, обошлось и их небольшой караван успешно спустился в долину.

Смех и музыка. Ну, значит хотя бы отсюда люди не ушли... Надо было провести разведку - и только отставной сержант об этом подумал, как капитан отдал приказ. Вот что значит опытный командир!
...
Ну не надо было слова капитана воспринимать буквально! Бросившиеся вперед без соблюдения должных мер маскировки члены разведгруппы тут же были обнаружены против... Хотя нет, пока рано. Просто были обнаружены.
Но и этого было мало. Они еще и вступили в несогласованные переговоры! да, с дисциплиной в отряде серьезные проблемы... Хорошо хоть капитан Бахмайер не видит. Впрочем, кого он обманывает? Капитан и не видит?!...

А Хейке-то похоже их опознал... И говорит складно да ладно. Посмотрим, что у него получится...
- Генрих Мильнер, - все-таки решил представиться мельник, - Хейке вам в общем все правильно рассказал. Просим оказать содействие.

– Do prdele, Co se to se mnou děje?! – с этими словами Вильгельм перестал переводить речь неведомых существ и, отойдя в тень, сел на землю, обхватив голову руками.

- Вы... демоны? - неуверенно спросила она.

С3: Как? дамон? Эй, Алкмини!
Что за язык у них в ходу, не понимаю.
С4 (Алкмини): Да варварский, она сказала ðemon.
С1 (со смехом): Решила, мы сошли с Олимпа.
С7: Да нет же, это просто совесть*.
С2 (Мелампос): Алекос! Снова ты – зануда.
Сходи к реке, проверь, вино остыло ль?
С7 (Алекос): Конечно нет и не пойду опять я.
Длиннобородый сатир выходит вперед, но лишь затем, чтобы рассмотреть Ингрид получше, и принюхивается... но вздрагивает и в недоумении отступает назад от окрика Эйвона.
С7 (Алекос): Так это латиняне. Но поздние,
Я слышал, что на севере их много.
С3: Не поздние, а новые тогда уж.
С1: Не спорьте, кем бы ни были,
то – гости. Веселием разит от них, я чую.

Сатир с развесистыми многократно перекрученными рогами (С1, Эфтихиос) подходит чуть ближе. При этом раздается жалобный многоголосый звук, источником которого, кажется, является козий мех, зажатый у него подмышкой. Из меха во все стороны торчат какие-то деревянные палочки.

С1: Не бойтесь, путники, идущие долиной…
он оборачивается к остальным сатирам
как там дальше?
и, повернувшись снова к германцам оказывается прямо перед Фарли. Уши его вытягиваются вверх, а глаза округляются, когда он в недоумении внимает лихому белозубому жулику.
С1: О юный а́нтропос**, чьи кудри золотые
затмить дерзают Гелиоса стрелы,
скорее назови мне свое имя,
Эфтихиос, я, знать его желаю.

В этот момент к молодым людям присоединяется Хейке и выкладывает всю подноготную. Стоящий рядом сатир, назвавшийся Эфтихиосом, все еще слишком заинтересован Фарли, но остальные демоны подходят ближе, ловя каждое слово северного друида.

С4 (Алкмини): Ну, что я говорила?!
С7 (Алекос): Папа́с поведать многое нам может.
С2 (Мелампос, рассматривая Ингрид): тебе видней, иное мне по вкусу.
Чем слушать сказки о морали томной
с антро́пини партена** лучше выпью.

Раньше так на Ингрид не смотрел никто и никогда. Ни разу в жизни не ощущала она на себе такого пристального внимания. Внимания, что выдергивает из серой толпы, одевает в золото и возводит на трон подобный тем, что она видела в городском храме. Золото-карий взгляд сатира горел первобытной силой, наделяющей властью и уверенностью. То была стихия, могучая, но готовая подчиниться. Да уж, этот не станет шпынять ее за попытки разобраться в неведомых силах, которыми, оказывается, переполнен этот мир. Да он скорее присоединится. Минутой спустя Ингрид обнаружила, что, вдохнув, забыла выдохнуть.

К Мелампосу подходит уже заговаривавшая с северянами женская особь, которую другие называли Алкмини. Она кладет руки ему на плечи, настойчиво отодвигая его назад, и обращается к германцам, сверкнув в улыбке крупными белоснежными зубами.

С4 (Алкмини): Бояться, а́нтропи вам нечего в краях сих.
Гибкая и подвижная, легким взмахом руки она указывает на запад, полуобернувшись туда вслед за рукой, будто в танце.
Декада ми́нула, как с гор спустились мы неспешно.
Короткая туника не скрывает наполовину заросшего шерстью живота стройной демоницы, а под не менее короткой набедренной повязкой, скорее просто платком, наискось повязанным вокруг бедер, угадывается… хвостик?
И а́нтропи не видели в долине. (хохочет)
Вы – первые, а значит – наши гости!

Рыжеволосая дикарка крутилась меж своими спутниками, легонько цокая копытами по дорожным камням и с любопытством вглядывалась в лица людей. От нее пахло розмарином и апельсинами, а в такт шагам нет-нет да звякали тарелочки бубна, который она держала в опущенной руке. Некстати Хейке вспомнил о том, что две недели назад скакал по ущелью козлом и где-то внутри всколыхнулось что-то давно забытое. Алкмини определенно была хороша как с человеческой, так и с козлиной точки зрения. Чертовски хороша. А, собственно… между прочим Тео… а ведь женат, небось, мерзавец, но нет, ничто не помешало. А и что ж…

Тем временем к девице с бубном присоединяется молчавший ранее юный демон:
С5 (Фамос): А значит – угостим мы вас на славу.
И, наконец, подходит крупный мускулистый рогач с длинными черными волосами и бородой. Его голос неожиданно низкий и глубокий, а речь плавная и спокойная.
С3: Не забывай, однако, об обычьях,
И а́нтропи их знать необходимо.
Он обращается к германцам.
Так слушай, Хейке, что богам послушен.
И ты, что Генриком зовешься,
Я – Ставрос и скажу за всех, со мной кто:
Порядок древний есть на этих землях,
он племенами чтим, богам угоден
и путникам полезен в равной мере.
Мы первые познали это место,
а значит мы владеем этой рощей.
И значит всем гостям, пришедшим с миром,
готовы предоставить кров и пищу.
В обмен же гость, коль хочет быть любезным,
обязан нас потешить доброй басней,
историей, правдивой иль забавной,
волшебной сказкой иль веселой песней.
Так путники меняют глад и скуку
на пиршество и вести. А на утро
расходятся опять своей дорогой,
почтив богов и выказав, без спору,
взаимное друг к другу уваженье.

Во время этой речи остальные демоны притихли и лишь разглядывали северян. К одиноко сидевшему в тени Вильгельму подошла не проронившая еще ни слова демоница, чьи рога не уступали мужским и присела неподалеку, молча рассматривая студента… а может его лютню.

– Байки за еду и вино? Что скажешь, Генрих, вроде честный обмен. И господа наши тощезадые развлекуться, а? Им такое развлечение небывалое, думаю, по душе придется. А с байками выдюжим. Я как вина выпью пару-тройку кубков точно расскажу. Не Вильгельм конечно – Фарли скосил глаза на барда, что был непривычно молчалив, – но тоже в грязь лицом не ударим. Правда, смотрят они на нас как-то странно, хочется задницей к стене спать и с кинжалом под подушкой. Но оружия вроде при них нет, хотя копытам наверное ударить могут знатно.

- Предложение хорошее, - не стал возражать Генрих, - Но, уважаемый Ставрос и те. кто с ними, есть нюанс. С нами есть еще люди. Не справедливо будет, если мы лишим их возможности воспользоваться вашим гостеприимством. Давайте я схожу и приглашу их, а потом мы вместе послушаем истории?

- Будьте осторожны, возможна засада, - шепотом предупредил стоящих рядом Хейке и Сита мельник и, помахав рукой сатирам, отправился туда, где ждали остальные члены отряда.

- Господин капитан, разрешите доложить! - отыскав Бахмайера начал Генрих, - По результатам разведки обнаружено местное население в количестве семи единиц, которое предложило переночевать у них в роще. Только у них там праздник какой-то, так они все ряженые.

- Ну, демоны, - простодушно 'пояснила' существам Ингрид, решив, что её не поняли. - Нечистая сила. Люци... - она осеклась, встретившись взглядом с Мелампосом. Потупилась, чувствуя, как заливается краской.

Да что с ней такое? Почему сердце так бешено бьётся? Что за чары такие?
Она слышала, как спокойно общаются с хозяевами рощи её спутники. Но сама не могла и слова вымолвить. Девушка поймала себя на мысли, что рада решению Генриха принять приглашение рогатых незнакомцев.

- Я Ингрид, - тихо проронила она, так и не поднимая взгляда.

Эйвон был в недоумении: прямо перед его глазами демоны, будто спрыгнувшие с гравюр священного писания, сладкими речами, сулящими вечное блаженство, очаровывали его друзей. Будто в кошмарном сне, один за одним его спутники оказывались во власти нечисти, ведясь на лживые посулы. Лишь на него одного отчего-то не действовали злые чары. Возможно, молитва хранила его?

- Нет, Фарли, не верь им, - предостерегал он друзей. - Генрих, не соглашайся. Разве не видишь ты, кто перед тобой? Ингрид, опомнись. Не слушай их.

Он огляделся. Казалось, безумие захлестнуло весь их отряд. Лишь Вильгельм ещё держался. Но и к нему уже подбиралась чертовка. Эйвон лихорадочно думал, как помочь парню. Но тут он услышал то, что заставило его мгновенно забыть про студента.

Не справедливо будет, если мы лишим их возможности воспользоваться вашим гостеприимством. Давайте я схожу и приглашу их, а потом мы вместе послушаем истории?

"Йемке," - вспыхнуло в сознании Бёрна, затмив все прочие мысли.

- Генрих, постой! - воскликнул юноша, как только пришёл в себя от потрясения, и поспешил следом за предводителем. - Это же ловуш...

Но Мильнер уже успел обратиться с докладом к капитану.

- Кхм, - Эйвон подошёл к начальству. - Если позволите, как лекарь, я думаю, что останавливаться у местных - плохая идея. На лицо возможное заболевание, вызывающее, в том числе, активный рост волосяного покрова по телу пострадавших. С подобными метаморфозами, проявляющимися в нарушениях кожного покрова у зараженных, мы уже сталкивались на юге. Думаю, лучше оградить гера Медичи от контакта с ними. Вместо этого я бы предложил господам и их сопровождению обойти это место стороной, пока мы отвлечём местное население на себя. А завтра поутру мы можем воссоединиться и продолжить наш путь. Я тем временем проведу аналогии с болезнью, встреченной нами на юге, и постараюсь установить степень опасности этого недуга. Возможно, бояться нечего, и болезнь вызвана особенностями окружающей среды и их образом жизни, а следовательно незаразна. Но рисковать здоровьем гера Медичи без должных исследований я бы не стал.

Вот же, святоша нашелся. Сам читает древние темные книги, а другим даже с демонами вина не выпить – подумал про себя плут. Не получив возражений от капитана, Фарли счёл, что его молчание - знак согласия и усевшись на мягкой траве попросил себе вина, лепешку сыра и вяленого мяса и впившись молодыми зубами в угощение, стал утолять голод, подавая пример остальным. Вина Фарли старался пить в меру, кто знает, во что выльются их посиделки. Сколько раз самые невинные застолья превращались в кровавую поножовщину в их банде, так что Фарли прекращал налегать на выпивку, едва чувствовал первые признаки хмеля в голове. А посему, выпив второй кубок до половины, Фарли отставил его в сторону и начал свой рассказ.

История об умном каторжнике

В одной темнице чалился один браток - шустрый и умный парень, быть бы ему по его уму учёным или святым отцом-настоятелем, да вот слишком деньги любил, а работать не хотел. И светила пареньку тому ни много ни мало, а плаха, ибо мало ему было кошельки в толпе срезать, стал он путников останавливать, да их карманы очищать, иногда и силой, не без этого. На том и погорел. Но милостью короля нашего отправили паренька на каторгу пожизненную. Да случилось так, что потерял при переправе начальник конвоя золотое кольцо. Кричит, охрану заставляет искать - все зря. Отчаялся и говорит этапу - мол, кто колечко мое сыщет, половину срока скощу. И наш ловкач конечно же нашел колечко то первым. Начальник чешет гриву - это ж как скостить половину пожизненного срока? Как думаете, мохнатые мои, какой вариант предложил ловкач?

Когда Фарли принял пришглашение местных и стал есть и пить, Хейке мысленно выругал себя:

- Не успел предупредить своих чтобы не ели ничего. Если догадки друида верны, то местные рогатые сушества (ах, хороша, рыжая чертовка, сейчас бы сбросить лет 10-15) похожи нравом на альвов и фейри, а те были известными любителями угощать путников. Только вот после таких угощений те путники порой терялись в их волшебных холмах на сотни лет и возвращались к своим уже пра-пра-правнукам, которые их знать не знали и ведать не ведали. Хорошо если помнили еще, что дед или бабка пропали без вести в священной роще или долине. Старый ты олух, Хейке, пустая голова. Тем не менее, вариантов не принимать радушное приглашение, похоже, не было. Осталось теперь понять, как отсюда живыми выбраться. Хм, возможно, паренек и прав - если задобрить местных, так и отпустят поди. А если нет, попробовать просить заступничества Богини. Ох, девчонка засмотрелась на этого рогатого. Дааа, да и эта, которая крутится, хороша, хороша. Только лучше обойтись. Чем меньше контакта, тем лучше - проще остаться в своем мире, по свою сторону границы.

С этими мыслями Вит подошел к покрасневшей Ингрид и положжил руку на плечо:
- Не переживай так. девочка, все спокойно. Присядь, отдохни лучше, - и, подавая пример, сел рядом с Фарли, слушая его историю и наблюдая за реакцией хозяев. Только чуть слышно шепнул:
- Ты бы это, поосторожней со словами. Не знаем мы, на что обозлиться могут, да и на еду не налегай сильно

Господин сеньор не все понял из доклада мельника, но уловил главное: тут что-то празднуют. В волнении, или даже в предвкушении, подъехал он ближе и обратился к Бахмайеру за объяснениями, но тут в разговор встрял Бёрн.

– Генрих, ты что, ряженых от больных не отличаешь!? – Заорал капитан после слов "лекаря". – Его светлость развлечься желает, но если они заразные, то и ну их в гузно, заложим крюк, да обойдем. Немедленно отзывай своих. И выясните, где локализованы эти свинские собаки, чтобы не нарваться. – Отдав это распоряжение, капитан обернулся к Медичи и принялся на итальянском втолковывать ему, что лучше не праздновать, себе дороже выйдет.

* * *

Тем временем, оставшихся в меньшинстве германцев обступили козлоногие демоны. Лютня Вильгельма уже перекочевала к рогатой чертовке и он, поднявшись, увлеченно что-то ей про нее рассказывал. Названный Мелампосом, лишь стрельнув глазами на Эйвона, приблизился к Ингрид, медленно обходя ее по кругу.

Мелампос (к Ингрид): Подобно рокоту несмолчному, которым
ночную тишину тревожат волны,
в кавернах перемалывая гальку,
мне имя твое, Ингр-р-рид, неуклонно
внушает мысль о времени жестоком.
Как камень беззащитен перед морем,
теряя год за годом граней острых
своих неповторимость и упорство,
так а́нтропос живое остроумье
и юности задор растратив быстро,
теряет имя действия. Так что же,
к чему впустую тратить время,
безропотно склоняясь перед скукой,
не лучше ли наполнить жизнь весельем,
(быстрый насмешливый взгляд в сторону друида)
мораль оставив на потеху старцам.
Идем, о Ингрид, северные вьюги
и тяжких дум дурман неодолимый
сегодня вечером не властны надо тобой.
Один день отдыха ты, право, заслужила,
один день беззаботных песен
и танцев у ручья, в тени оливы,
где мы разбили наш бивак укромный.
Возвышаясь над девушкой, сатир завершает свой обход прямо перед ней и предлагает ей руку, указывая направление к месту их временного жилища.

Фарли же не внял предостережениям чернокнижника, не стал откладывать наметившийся бартер в долгий ящик и стребовал себе вина. Засмеялись сатиры его поспешности и несдержанности. Но юный Фамос сходил к реке за бурдюком, а Эфтихиос поднес воришке кубок, лишь в половину разбавив хмельной напиток.

Алкмини:В тени дерев, подаренных девицей,
куда златые стрелы не пробьются,
ни с чем оставив Лучезарного владыку,
стоим мы лагерем, туда идем скорее.
А ваши спутники за нами следом будут,
мы знаки им оставим по дороге,
они же приведут их прямо к месту,
где мы шатры поставили, идем же.
Наклонив голову на бок, демоница легко коснулась груди друида и кивнула вперед, приглашая и его последовать за ней.

В подтверждение ее слов Фамос не медля соорудил из пары веток стрелку и уложил ее посреди дороги, острием вглубь рощи, туда, где, если верить козлоногим, в зарослях лавра и мирта, под тенью вековых олив, был разбит их лагерь. Последовавшие за сатирами германцы вскоре учуяли запах еды. Не так важно, каких богов они при этом мысленно помянули, но то, что помянули, это как пить дать, ибо таких запахов не слыхали уже много месяцев. Обгоняя их, мимо процокали копытами Ставрос и Алекос, поспешившие перевернуть барашка, подвешенного над костром. Ему было отведено центральное место в лагере, состоявшем из трех палаток и одного большого навеса, натянутого меж ветвей олив. У костра было брошено несколько циновок, на самой большой из них стояли кубки, на серебряных блюдах лежали апельсины и еще какие-то неведомые фрукты поменьше. А в тени палаток Фарли немедленно приметил несколько бочонков. Последними в лагерь вошли Вильгельм и Мидея, с которой студент не спускал глаз и лишь мельком осмотревшись, опустился на циновку рядом с демоницей. Алкмини, ухватив друида за рукав, потянула его к костру, приглашая садиться и ни в чем себе не отказывать. Фарли же, не зная как отделаться от непрошенного внимания весельчака Эфтихиоса, немедленно принял на грудь и принялся расплачиваться за стол и выпивку, изложив историю хитрющего каторжника. Ненадолго отвлекшись от беседы с чехом, Мидея выслушала воришку и спросила.

Мидея: Вопрос твой прост, хоть речь извилиста
порою. Воришки жизнь поделена судьёю
на часть, где он свободен и где заперт.
Он просит срок уменьшить на вторую?

– Ах ты ж, демоница... Я ж в свое время неделю думал над ней... А вот такую отгадай – доброе вино и та молниеносная скорость с которой сатиры справились с его загадкой, раззадорили плута:

История о рыцаре, что женихов дочери выбирал

Жил недалеко от Дрездена рыцарь, что замком да тремя деревнями за подвиги ратные был пожалован. И была у него дочь красы немыслимой - как ваша Мидея, разве что безрогая и безхвостая - есть у нас людей такой недостаток. Так вот пришли свататься к дочке рыцаря два купца. Оба молоды и равны годами, обе дочери не нравятся, обе состояния равного. И как быть рыцарю, как выбрать одного из них, чтобы второго не обидеть и добрых отношений с соседями не порушить. И загадал им рыцарь такую загадку: чей конь прискачет к финишу последним, тот и станет женихом. Удивились женихи и застыли в недоумении. Как же женихам разрешить помеж собой спор и получить невесту честно?

Ингрид не привыкла к такому вниманию. Смущённая, она стояла неподвижно, пока тот, кого назвали Мелампосом, обходил её вокруг, попутно размышляя о звучании её имени. Она не понимала предостережений Хейке насчет слов: ей казалось, она вообще утратила дар речи. А про еду... Почему он считает, что Ингрид может показаться хозяевам прожорливой? Неужели она и вправду так много ест? Девушке стало неловко, едва она подумала, что о ней всё это время думали спутники. Но когда Мелампос протянул ей руку, она моментально забыла и о Хейке, и об Эйвоне, чьи предостережения вообще мимо ушей пропустила. Но одно чувство, отзываясь уколом совести в душе, всё-таки не давало девушке раствориться в глазах рогатого мужчины.

Она виновато взглянула на Вильгельма. И увидела его увлечённо беседующим с какой-то виторогой демоницей. Казалось, он вообще забыл об Ингрид. А может и не думал никогда о ней? Так или иначе она кивнула Мелампосу, уверенно вложив свою руку в его протянутую ладонь и позволив отвести в лагерь. Вдохнув аромат изысканных явств, девушка было обрадовалась сначала, но вспомнила слова Хейке. И решила последовать совету мудрого фризийца и, дабы не пасть в глазах радушных хозяев, воздержаться от еды. Впрочем, от вина отказываться не стала, но лишь осторожно пригубив из поднесённого ей кубка.

Что я, медик, что ли? - подумал про себя Генрих, но вслух, естественно, ничего не сказал. Что он, дурак, что ли с капитаном Бахмайером спорить?
- Виноват, господин капитан, - а вот это мельник произнес вслух, - Есть отозвать людей. Разрешите выполнять?

- Эйвон, за мной! - скомандовал Генрих специалисту по редким болезням и направился обратно в рощу.

- Ну как, уважаемые, рассказали вам сказки? Ну, в смысле веселые или не очень истории, - поправился мужчина, - Надеюсь, все довольны?
- Прошу прощения, что прерываю ваш отдых, но для моих людей есть задание.

– О, Генрих, друг мой – Фарли пьяно улыбнулся мельнику. – Так, стоп, не друг, а это как там его..., ну бригадир короче... Мы тут только сошлись.... Я только для разогрева, так сказать... Ну в смысле рассказал, накатил то я побольше, хе-хе. Сейчас посмотрим смекнут ли они мою вторую загадку. Мы, знаешь, тоже не пальцем деланные и кое-что знаем...

- Прошу простить командира Мильнера. Это моя вина, - ответил Эйвон на тираду капитана. - Я не успел предупредить его о своих наблюдениях.

Облегчённо выдохнув, Бёрн бросил взгляд на Йемке. И поспешил за командиром. Он ожидал бурю негодования от Генриха, и уже подбирал слова в защиту. Но командир за всю дорогу обратно не проронил ни слова. Так они дошли до стрелки на земле, а вскоре вышли и к адскому логову.

Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: их отряд, в большинстве своём, уже в демонической власти. Недовольные взгляды товарищей на слова Генриха были тому подтверждением. Ингрид, Фарли, даже Вильгельм были уже очарованы кто хмельным, а кто и самими демонами. Высвободить их будет непросто. Главное, самим при этом под чары не попасть.

Но оставив Йемке в безопасности, Бёрн был уверен в своих силах. Он вернётся к ней, во что бы то ни стало.

Вся надежда оставалась на Вита. Казалось, он один ещё не утратил благоразумия. Потому, перекрестившись и не мешкая больше, он сразу направился к фризийцу.

- Хейке, друг мой, надо уходить, - прошептал он. - Послушай Генриха, пока не слишком поздно, - юноша кинул многозначительный взгляд на Вильгельма.

Хейке все больше поддавался чарам рыжей прелестницы с рогами. Слишком уж была хороша - и стройна, и статна где надо. И приветлива, и улыбалась так, что даже у нелюдимого друида дух захватывало. Положение спасли вернувшиеся Генрих и Эйвон:

- Ты прав, Эйвон, и чем раньше, тем проще будет уйти, - ответил Вит, тряхнув головой в попытке прогнать сладкое наваждение, напетое прелестницей с копытами, - только вот как это сделать чтобы не обидеть. Тем не менее, обдумав положение, фризиец решился:

- Просим прощения, Вечные, но не можем мы ослушаться хозяина ибо пошлет он нам кары лютые, вынуждены идти на зов, - с этими словами Хейке попытался подхватить под руки Фарли и Ингрид, - Эй, Вильгельм, пойдем, патрон зовет, всех