- На слова Таддео девушка понимающе кивнула:
- Понимаю-понимаю, у кого нет сольди – нет солдат. Танцору еще повезло, что его не отправили в землю не в плане шахт. Тогда я понимаю, почему он так хочет выбраться – у меня бы тоже было превеликое желание повесить синьоров отельеров на ближайшем дереве, причем не за шею и не за ноги, - девушка нехорошо ухмыльнулась, - а в дом к ним пустить потанцевать красного петуха. Эх, у меня такое ощущение, что каждый третий здесь безвинный, причем не по собственным словам, а правде. Да и по закону, - пожала она плечами, - тоже.
Тем временем рыбола продолжала баловать почтенную, вернее, малопочтенную публику, на сей раз – отборным вином, о котором Эйшет, откровенно говоря, только слышала. Причем не просто восхищения – настоящий панегирик гурмана, которому как-то довелось его отведать. Глаза малебранке округлились, стали большими и удивленными, язычок быстро облизал губы. Но несколько ударов сердца – и рогатая снова смотрит на мир через насмешливый прищур.
- Ох и доброе вино ты для нас приберег, Браско! Ах, какую прелесть ты сотворила, Аурея! Давненько, давненько я не пробовала подобного чуда, аж сердечко сильнее забилось!
Не без ревности наблюдая, как приложился к бутылке святоша, чей кадык так и заходил, глотая вино, девушка непроизвольно сглотнула слюну. Такого же настойчивого взгляда удостоился и Лато – малебранке опасалась, что граф сделает настоящий графский глоток, и ей останется только капли с донышка глотать. Но старик все же оказался достойным человеком – не зря к нему другие заключенные относились со всем почтением, и не стал забывать об остальных. Правда, все эти достоинства не помешали ему ляпнуть, не подумав, всякие глупости, на которые Эйшет сразу откликнулась:
- Хэй, padrone, я не просто милая девочка с рожками и хвостиком – я еще и арлекин из Карнавала, и мои песни многие люди и нелюди называли прекрасными! Так что мне тоже тут не место, разве что на пару дней, чтобы в следующей песне о заключении того или иного несчастного звучала правда и глубокие, лично пережитые чувства! Вот!
И еще, - малебранке состроила умильное личико, - передайте девушке бутылку, я тоже хочу поднять тост.
Получив, наконец, желаемое, Эйшет тоже не стала наглеть, предпочтя сделать маленький глоток и погонять тонкий вкус на языке.
- Che figo! Амброзия! Аккавитта! – в правильном произношении последнего слова арлекина не была уверена, но когда ее это останавливало? – Словно солнце поселилось в груди!
Сделав еще один маленький глоток, практически смочив только губы, она воздела бутылку вверх, звонко, хотя и предусмотрительно негромко, возгласила:
- За нашу и вашу свободу!
|
-
Имхо, лучший пост в этом круге постов, вот только жаль, что про это знают лишь автор и мастер, который видит скрытый текст ;)))
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Кочевники переглянулись. Нарушительница спокойствия в их понимании сильно отличалась от типичного Тигриного Когтя, но похоже Танцоры поверили в историю Айко и обещанные сверху 15% слегка заглушали глас разума и осторожность.
-До вечера все-равно ничо решить не получится. - протянул первый кочевник - Но если дело терпит, то можем пойти все показать.
-Только без шуток. Руки на виду. - предупредил второй качевник, указывая стволом штурмовой винтовки на катану. Охрана засуетилась, открывая ворота, чтобы пропустить девушку внутрь. Стрелок на крыше даже подошел к краю, чтобы рассмотреть кого там принесло, но внутрь не пошел, наоборот начал куда сосредоточенней обозревать окрестности, а Пако теперь стоило проявлять осторожность. Если его заметят следящего за лагерем, это может вызвать нежелательные проблемы. Впрочем, на крыше было предостаточно самых разных укрытий, где навахо мог скрыться от взгляда стрелка.
Проходя по территории склада, Айко могла получше разглядеть и камеры. Даже не будучи специалистом можно было определить не самую навороченную модель. Но точные характеристики и возможности оставались неизвестны. Самое интересное, конечно же, было внутри. Офисные помещения хоть и выглядели весьма уныло и из них было вынесено все что можно было вынести, в нескольких кочевники явно организовали склад. Посетительнице никто ничего показывать не собирался, по этому двери были наглухо закрыты. Само основное помещение склада было расчищено и поделено на две части: жилую и рабочую. В рабочей части стояла главная цель - грузовик. Это был Шевельон Центурион 1000, выкрашенный в цвета корпорации Найт вокруг которого в данный момент плясало несколько человек, занимаясь каким-то ремонтом. Одно из шести колес было снято, капот поднят. Боковое стекло на пассажирском месте было выбито, на водительском лишь повреждено стрельбой. Несколько таких же отметин с паутинкой было и в лобовом стекле. Стекло на машине было бронированным, так сходу при угоне его пробить не получилось.
-Работали как можно осторожней, груз поврежден не был, но тачка пострадала, так что придется подождать, пока мы с ней закончим. - тут же пояснил, сопровождающий Айко кочевник - Если у вас есть грузовик, можем помочь с перегрузкой, но сразу говорю, цену скидывать от этого не будем.
Обычная версия Центуриона поставлялась с открытым кузовом, но найтовский транспорт был фургоном с защищенным кузовом. В кузове было несколько небольших окошек для обзора и четыре бойницы (по две слева и справа) через которые можно было вести огонь из автоматов. Кузов был целый, без повреждений, батареи явно содержали опасные элементы и любое их повреждение было опасно для окружающих.
-Ну, вот. - кочевник открыл кузов, указывая рукой на содержимое. Внутри стояло четыре "коробки", которые и представляли из себя найтовские высокоемкие батареи. У каждой батареи была небольшая сенсорная панель, выдающая текущую информацию по состоянии устройства - Все целы. Только наш раннер в них покопался, чтобы отстегнуть любой следящий софт.
В общей сложности, внутри на складе было еще человек пять, занимающихся своими кочевничьими делами или просто отдыхающими. Но важно было не это, места было явно на куда больше народу. Об этом говорило количество разного скарба и степень обжитости помещения. Конечно без внимательного изучения определить общую численность кочевников, бывающих на складе было невозможно, но и праздно бродить Айко никто не даст. Из особенностей еще можно было отметить отсутствие камер наблюдения. Номады и так раскошелились на внешний периметр, что решили внутреннее убранство своего логова не насыщать системами слежения.
Прогуливаясь вокруг склада Аиша смогла найти лишь две точки доступа. И из них только одна была доступна без попадания на склад. Внутренняя располагалась в одном из офисных помещений и, возможно, была логовом местного нетранера или просто местом, где стоял терминал. Вторая точка была доступна с улицы и, судя по всему, была ноутбуком, подключенным к сети, стоящим около одной из тачек номадов. Еще одним местом интереса был трансформатор через через дорогу от склада, провода от которого шли к нему. Вероятней всего, если вывести его из строя, то склад останется без электричества. Но была велика вероятность, что свет пропадет и в нескольких жилых зданиях рядом. Да и Танцоры точно всполошатся, заметив, что кто-то копается в трансформаторе.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Раунд 9,5
Конрад Гот, пожилой библиотекарь из архивов при Мискатоникском университете, никогда не считал себя героем. Его оружием были не револьвер и кулаки, а бумага, чернила и годы изучения различных знаний. Пока другие сражались с порождениями времени и бездны, Конрад плотно запирал двери прошлого — буквально. Он находил участки искажённой реальности, где время плескалось, как вода в треснувшем сосуде, и тщательно, скрупулёзно латал эти трещины.
За последние дни у него уже выработалось чутьё на аномалии, там, где другие даже посвящённые прошли бы мимо, библиотекарь замечал признаки требующие внимания. Вот и сейчас по дороге к редакции, стараясь не сталкиваться с растерянными ковбоями он, повинуясь какому-то внутреннему чувству, решил срезать дорогу через парк.
И там, среди сломанных скамеек и выцветших афиш на поржавевших стэндах, он нашёл треугольник из соли, выжженный прямо в камне, а рядом были свежие следы гигантских лап.
Он не стал разрушать знак — знал, что это только усугубит. Вместо этого он аккуратно добавил в его центр узор из особых рун, взятых из забытого перевода "Откровений Эноха", теперь можно было забрать старинные часы, венчающие одну из вершин треугольника. Как только они покинули пентаграмму, воздух над кругом задрожал, раздался треск, и... всё стихло. Следы исчезли, а налетевший ветер развеял соль.
Конрад вытер лоб платком, вздохнул и тихо сказал себе: «Так-то лучше».
— — —
В переулке стояла мёртвая тишина, нарушаемая только скрипом вывесок давно закрытых магазинов и глухим, мерзким хрипом, словно кто-то пытался дышать сквозь воронку. Бывший детектив, стоял с револьвером в вытянутой руке. Ствол дымился, а в барабане было пусто — пули выпущенные Блэквудом нашли свою цель, но очевидно этого было не достаточно, чтобы свалить эту громадину.
Чудовище перед ним извивалось — Вожак стаи Тиндалоса. Существо, словно вырезанное из геометрической боли, мерцало в воздухе, меняя углы и форму. Там, где должна быть морда, клубился безглазый оскал и капала чёрная слюна, прожигая брусчатку.
— Ну давай, — прошипел Блэквуд, сжимая рукоять револьвера так, будто это могло спасти его от свихнувшейся реальности.
Вожак рванулся — и в этот момент с крыши старого товарного склада грянул выстрел. За ним — второй. Существо взвыло. Из-за угла вышли трое: в длинных пальто, вооруженные до зубов. Ирландцы. Банда О`Мэлли, неофициальные правители Ривертауна после наступления темноты.
— Ты опять вляпался, Говард, — бросил Печенюшка, разряжая дробовик в ребра твари. — Что, снова решил в одиночку брать премию за спасение города?
— Ага, — усмехнулся другой. —Если бы ты всё еще был копом, нам бы уже стоило встать на зарплату в полицейском управлении.
После очередного выстрела монстр повалился. Он не умер — такие сущности не умирают, — но исчез. Свернулся в точку и исчез, оставив после себя аромат озона, ржавчины и какой-то непрестанно меняющий форму предмет.
Один из бандитов пнул воздух, где только что был враг, сжигать уже было нечего:
— Господин Джеральд передаёт привет и говорит, что к пенсии ты обязательно научишься убивать собак.
Ирландцы закурили, не преставая отпускать шуточки и зубоскалить, однако по глазам было видно, что происходящее их совсем не веселит, но они явно не хотели дать слабину друг перед другом и, уж тем более, перед бывшим копом.
... Руки Говарда дрожали сильнее обычного. И было с чего – револьвер опустел и хотя пули попали в точно в цель, тварь оказалась необычайно живуча. И один Бог знает, чем закончилась бы эта схватка, если бы на помощь снова не подоспели ирландцы. Все те же головорезы О`Мэлли, зубоскалы и шутники – свалились как снег на голову и свалили тварь залпом из стволов, обеспечив такую огневую мощь, что и потусторонней твари было крыть нечем. И все же он был совсем близко к грани, совсем – настолько, что сразу не нашелся, что ответить на стандартную подколку. Как зачарованный, Говард подошел к тому месту, где исчез пёс и подобрал фигурку, отрицающую все законы геометрии. От одного взгляда на меняющий форму предмет становилось не по себе, но никогда не знаешь, для чего он может пригодиться и сколько предложит за него очередной коллекционер.
Закончив с псом, Говард спрятал руки в карманы пальто, стараясь унять бьющую их дрожь, и направился в сторону Вокзала.
— — —
– Приходилось, – ответил Габриэль, хотя уверенности в его голосе было немного...
Заброшенная часть вокзала Аркхэма хранила в себе многослойную тишину, как старый гроб — воспоминания о давно забытых смертях. Обвалившийся потолок, гнилые балки, ржавые рельсы — всё здесь казалось не просто заброшенным, а намеренно отрезанным от остального мира. И где-то в глубине, во мраке мерцающего фонарного света и эха затухающего ветра, затаилось нечто.
— Думал ты давно сбежишь, — бросил Джеральд О'Мэлли, проверяя обойму своего пистолета и бросив взгляд на молодого учителя, прятавшегося за бетонной колонной с винчестером в руках.
— Кто-то должен это сделать, — ответил тот, вытирая пот со лба. Руки дрожали, но глаза смотрели твёрдо. — А после того, что я видел...
Учитель не успел договорить, Вопящий Пёс вынырнул из угла — буквально. Его форма не следовала законам евклидовой геометрии: спина шла вниз, морда — вверх, а лап было либо четыре, либо восемь. Он не рыкнул — он визгнул, будто порезанная скрипка. Воздух стал густым, холодным. Карильо на секунду замер, но всё же поднял винчестер и выстрелил.
Промах. Или пуля прошла сквозь.
— Держи его на прицеле, — гаркнул О’Мэлли и шагнул вперёд, стреляя на ходу. Пули врезались в тело твари. Пёс закрутился, затрясся, кровь — чёрная, как нефть — капала на шпалы.
Сзади снова бахнул винчестер. Пес дёрнулся. — Попал! — выкрикнул учитель с ноткой удивления и гордости.
О’Мэлли ухмыльнулся, перезаряжая пистолет. — Ещё немного, и из тебя выйдет толк.
Последний выстрел мафиози пришёлся в то, что можно было бы назвать черепом. Существо издало сдавленный вопль и осело, как истаявшая свеча.
Дергаясь в конвульсиях пёс разбрызгивал чёрную кровь и шпалы под ним растворялись вместе с ним и вскоре на его месте осталась только небольшая воронка. Лишь череп, в котором засела пуля О`Мэлли неуверенно мерцал, как будто неспособный исчезнуть из этого мира.
— — —
— — —
В редакции Конрада встретил главный редактор Дойл Джеферс.
– Вы разбираетесь в мистике? – поинтересовался он у библиотекаря – У нас куча наводок, но никто ни хрена в этом не смыслит!
— — —
– Я получил ваше сообщение! – Обратился к Говарду незнакомый полицейский, стоило тому зайти на вокзал – И пришел, сразу как смог.
Положение было не такое, чтобы отказываться от помощи, да и времени было немного, но Блэквуд был уверен, что не знает этого человека. Профессиональная деформация бывшего детектива просто требовала выяснить, что тут происходит.
— — —
– Как сильно ты любишь своего ближнего? – доносится чей-то голос до Джеральда, – Разве мир не станет без него чище?
Оглядываясь по сторонам О`Мэлли никого не замечает. Он совершенно один на пустом вокзале...
– Вы в порядке? – женский голос и прикосновение к плечу, вернули Джеральда в реальность, вокруг вновь была суета, а звенящий до того голос исчез – Вы вдруг побледнели.
|
Раунд 9,5
Конрад Гот, пожилой библиотекарь из архивов при Мискатоникском университете, никогда не считал себя героем. Его оружием были не револьвер и кулаки, а бумага, чернила и годы изучения различных знаний. Пока другие сражались с порождениями времени и бездны, Конрад плотно запирал двери прошлого — буквально. Он находил участки искажённой реальности, где время плескалось, как вода в треснувшем сосуде, и тщательно, скрупулёзно латал эти трещины.
За последние дни у него уже выработалось чутьё на аномалии, там, где другие даже посвящённые прошли бы мимо, библиотекарь замечал признаки требующие внимания. Вот и сейчас по дороге к редакции, стараясь не сталкиваться с растерянными ковбоями он, повинуясь какому-то внутреннему чувству, решил срезать дорогу через парк.
И там, среди сломанных скамеек и выцветших афиш на поржавевших стэндах, он нашёл треугольник из соли, выжженный прямо в камне, а рядом были свежие следы гигантских лап.
Он не стал разрушать знак — знал, что это только усугубит. Вместо этого он аккуратно добавил в его центр узор из особых рун, взятых из забытого перевода "Откровений Эноха", теперь можно было забрать старинные часы, венчающие одну из вершин треугольника. Как только они покинули пентаграмму, воздух над кругом задрожал, раздался треск, и... всё стихло. Следы исчезли, а налетевший ветер развеял соль.
Конрад вытер лоб платком, вздохнул и тихо сказал себе: «Так-то лучше».
— — —
В переулке стояла мёртвая тишина, нарушаемая только скрипом вывесок давно закрытых магазинов и глухим, мерзким хрипом, словно кто-то пытался дышать сквозь воронку. Бывший детектив, стоял с револьвером в вытянутой руке. Ствол дымился, а в барабане было пусто — пули выпущенные Блэквудом нашли свою цель, но очевидно этого было не достаточно, чтобы свалить эту громадину.
Чудовище перед ним извивалось — Вожак стаи Тиндалоса. Существо, словно вырезанное из геометрической боли, мерцало в воздухе, меняя углы и форму. Там, где должна быть морда, клубился безглазый оскал и капала чёрная слюна, прожигая брусчатку.
— Ну давай, — прошипел Блэквуд, сжимая рукоять револьвера так, будто это могло спасти его от свихнувшейся реальности.
Вожак рванулся — и в этот момент с крыши старого товарного склада грянул выстрел. За ним — второй. Существо взвыло. Из-за угла вышли трое: в длинных пальто, вооруженные до зубов. Ирландцы. Банда О`Мэлли, неофициальные правители Ривертауна после наступления темноты.
— Ты опять вляпался, Говард, — бросил Печенюшка, разряжая дробовик в ребра твари. — Что, снова решил в одиночку брать премию за спасение города?
— Ага, — усмехнулся другой. —Если бы ты всё еще был копом, нам бы уже стоило встать на зарплату в полицейском управлении.
После очередного выстрела монстр повалился. Он не умер — такие сущности не умирают, — но исчез. Свернулся в точку и исчез, оставив после себя аромат озона, ржавчины и какой-то непрестанно меняющий форму предмет.
Один из бандитов пнул воздух, где только что был враг, сжигать уже было нечего:
— Господин Джеральд передаёт привет и говорит, что к пенсии ты обязательно научишься убивать собак.
Ирландцы закурили, не преставая отпускать шуточки и зубоскалить, однако по глазам было видно, что происходящее их совсем не веселит, но они явно не хотели дать слабину друг перед другом и, уж тем более, перед бывшим копом.
... Руки Говарда дрожали сильнее обычного. И было с чего – револьвер опустел и хотя пули попали в точно в цель, тварь оказалась необычайно живуча. И один Бог знает, чем закончилась бы эта схватка, если бы на помощь снова не подоспели ирландцы. Все те же головорезы О`Мэлли, зубоскалы и шутники – свалились как снег на голову и свалили тварь залпом из стволов, обеспечив такую огневую мощь, что и потусторонней твари было крыть нечем. И все же он был совсем близко к грани, совсем – настолько, что сразу не нашелся, что ответить на стандартную подколку. Как зачарованный, Говард подошел к тому месту, где исчез пёс и подобрал фигурку, отрицающую все законы геометрии. От одного взгляда на меняющий форму предмет становилось не по себе, но никогда не знаешь, для чего он может пригодиться и сколько предложит за него очередной коллекционер.
Закончив с псом, Говард спрятал руки в карманы пальто, стараясь унять бьющую их дрожь, и направился в сторону Вокзала.
— — —
– Приходилось, – ответил Габриэль, хотя уверенности в его голосе было немного...
Заброшенная часть вокзала Аркхэма хранила в себе многослойную тишину, как старый гроб — воспоминания о давно забытых смертях. Обвалившийся потолок, гнилые балки, ржавые рельсы — всё здесь казалось не просто заброшенным, а намеренно отрезанным от остального мира. И где-то в глубине, во мраке мерцающего фонарного света и эха затухающего ветра, затаилось нечто.
— Думал ты давно сбежишь, — бросил Джеральд О'Мэлли, проверяя обойму своего пистолета и бросив взгляд на молодого учителя, прятавшегося за бетонной колонной с винчестером в руках.
— Кто-то должен это сделать, — ответил тот, вытирая пот со лба. Руки дрожали, но глаза смотрели твёрдо. — А после того, что я видел...
Учитель не успел договорить, Вопящий Пёс вынырнул из угла — буквально. Его форма не следовала законам евклидовой геометрии: спина шла вниз, морда — вверх, а лап было либо четыре, либо восемь. Он не рыкнул — он визгнул, будто порезанная скрипка. Воздух стал густым, холодным. Карильо на секунду замер, но всё же поднял винчестер и выстрелил.
Промах. Или пуля прошла сквозь.
— Держи его на прицеле, — гаркнул О’Мэлли и шагнул вперёд, стреляя на ходу. Пули врезались в тело твари. Пёс закрутился, затрясся, кровь — чёрная, как нефть — капала на шпалы.
Сзади снова бахнул винчестер. Пес дёрнулся. — Попал! — выкрикнул учитель с ноткой удивления и гордости.
О’Мэлли ухмыльнулся, перезаряжая пистолет. — Ещё немного, и из тебя выйдет толк.
Последний выстрел мафиози пришёлся в то, что можно было бы назвать черепом. Существо издало сдавленный вопль и осело, как истаявшая свеча.
Дергаясь в конвульсиях пёс разбрызгивал чёрную кровь и шпалы под ним растворялись вместе с ним и вскоре на его месте осталась только небольшая воронка. Лишь череп, в котором засела пуля О`Мэлли неуверенно мерцал, как будто неспособный исчезнуть из этого мира.
— — —
— — —
В редакции Конрада встретил главный редактор Дойл Джеферс.
– Вы разбираетесь в мистике? – поинтересовался он у библиотекаря – У нас куча наводок, но никто ни хрена в этом не смыслит!
— — —
– Я получил ваше сообщение! – Обратился к Говарду незнакомый полицейский, стоило тому зайти на вокзал – И пришел, сразу как смог.
Положение было не такое, чтобы отказываться от помощи, да и времени было немного, но Блэквуд был уверен, что не знает этого человека. Профессиональная деформация бывшего детектива просто требовала выяснить, что тут происходит.
— — —
– Как сильно ты любишь своего ближнего? – доносится чей-то голос до Джеральда, – Разве мир не станет без него чище?
Оглядываясь по сторонам О`Мэлли никого не замечает. Он совершенно один на пустом вокзале...
– Вы в порядке? – женский голос и прикосновение к плечу, вернули Джеральда в реальность, вокруг вновь была суета, а звенящий до того голос исчез – Вы вдруг побледнели.
|
АркаКупание в реке освежили Арку, возвращая её в реальность от тягостных мыслей и навевая воспоминание о старом мире: вода – она здесь, кусачая, холодная, освежающая только после того, как подарит незабываемый поцелуй хлада на коже. Она с трудом выбралась наружу, как никогда чувствуя жар солнца. Ветер тоже стал горячее после соприкосновения с водой. Арка вышла наружу и медленно пошла в сторону башни в самом центре этого центра. Чем ближе она становилась, тем больше казалась эта башня и следы её разрушения. Подойдя ближе, она увидела четырёхугольное строение – высокую белую вышку, которую что-то разрушило. Башня выступала из угла крупного строения с обволившейся крышей, зайдя внутрь которого она увидела, что это было здания со множеством высоких (сейчас пустых) деревянных чанов, стоящих по центру этого помещения. Тут всё горело. Она видела огромные каменные ядра, сидящие в кратерах по полу разрушенного здания, следы от огромных металлических стрел, которые пробили камень и растерзали какое-то простенькие механизмы, которые усеивали в прошлом эта здание. По стенам тут тянулись... трубы. Старые. Давно покрывшиеся зелёной порослью. Что бы тут не случилось, но здание пристройкой к которому оказалась одинокая башня, разрушили одновременно с теми событиями, что сравняли храм Солнца в Лохмотьях с землёй. Оно всё пестрело следами разрушения. И ни едино следа какого-то разрушения, по крайней мере в первые секунды ей казались, пока она не осмотрелась внимательнее... ...И поняла, что кое-какое сопротивление здание оказалось своему разрушению, а именно – просто готказалось рушиться. Она видела кусок стены, который просто висел в воздухе. Осколки камней кружились в воздухе у неё над головой, против всяких законов физики и гравитации. Их нельзя было сдвинуть с места даже надавив рукой. Пройдя дальше, внутрь башни, она поняла что та же самая невидимая сила, что поддерживала основную конструкцию в целости и сохранности была той же силой, что удерживала башню вместе, потому что опоры, на которых с точки зрения архитектуры должна держаться эта конструкция, изнутри были разрушены. Лестницы висели прямо в воздухе в тех местах, где стены и несущие колонны вверх, к вершине Башни, оказались разрушены. Всё это пространство внутри представляло собой хаос вращающихся по центрально оси строения камней. Подъём на вершину будет... не простым. Дино— Ы! – Ольга тыкнула ножиком в сторону Дино, когда тот сказал "не стоит", затем улыбнувшись шире и начав тихо смеяться. – Ха-ха-ха... ах... – Она поднесла ножик к своей руке и ткнула лезвием в ладонь: то... ушло в рукоять, как и у многих игрушек такого типа. Она потыкала себя пару раз, показывая, что нож не настоящий. – Нам не разрешили взять настоящее оружие. – Сказала та, глядя на Дино с ухмылкой. – Только у Олеся и Якуба оно есть. Ну, может у Генри, – она закатила глаза, – я совсем не удивлюсь, если он протащил с собой что-то... в разобранном состоянии. Понял, да? Хы-хы-хы... – Она развела плечами. Затем сказала медленно. – Я их понимаю. У меня нет вопросов именно к отказу, в конечном итоге, пуще всякой силы и злата нам свою жизнь милей, – пропела та слова, которые словно выучила, – и это хорошо. — Другой вопрос в том, что они поспешили и поругались с Петрой. Это неосмотрительно, – она покачала головой, грустно глядя в одну точку, – я попытаюсь вам помочь. Как смогу, клянусь. Но я не стану делать это во вред кому-либо из нас. Надеюсь, вы это понимаете? – Она спросила у краснокожего, проходя с ним дальше. – В конечном итоге, они просто пока что не понимают, что им придётся сражаться за свою жизнь и свою свободу, хотят они того или нет. — Они питают... многие иллюзии о наших землях. Я рада, что вы не питаете. – Улыбнулась слабо. — С теми, кто уже убивал или работал с мёртвыми телами куда проще объясняться. – Кивнула та. — Не злитесь на них. Они не так давно здесь. – Протянула Ольга. Она закуталась глубже в плед. Девушка мрачно посмотрела на пространства разрушенного храма вокруг себя и сказала тихо: — Даже я совершила ошибку и забыла ненадолго, что всё в этих землях живёт и дышит силой и жестокостью. Грубейшая ошибка, права слова, – обратилась к Дино, печально опуская голову, – из-за неё я и мои товарищи замедлились. Но, это уже другое. С ними мы попытаемся двигаться дальше, не более того. Нам нужен толчок. Если они сделают что-то опасное, то это будет наименьшей из наших проблем. – Она улыбнулась, глядя куда-то вдаль. – У них нет лидера. Есть двое, что действуют по инерции, и двое, что слишком сильно поглащены собой и не способны учиться. – Она провела взглядом в сторону. – Девочка-альп и мужчина-дварф – последние двое, мужчина-альп и большой мужчина были первыми. Оливер и ИльяЛес предстал перед Ильё... самым обычным лесом, без каких-либо изменений. Не было монстров, что рыщут между стволами. Не было странного тумана, что заполнял бы пространство от горизонта до горизонта, видимо из-за удаления от угодий Туманника. Даже травы выглядели пускай и странно, но умеренно-реалистично. Никаких цветов с глазами. Никакой дикой дряни, о которой говорила Астра прошлым вечером. Самый обычный лес. Сосенки. Какие-то ещё деревья с колючками. Ничего необычного, сколько не верти башкой. Оливер воспринимал лес как палитру самых разных запахов, звуков, ощущений и вкусов. Лес нничего ему не говорил, не шептали мистические голоса в круглых плюшевых ушах, и не появлялось мистических знаков в облаках... да этого и не нужно было вовсе! Для Оливера словно открылся самый базовый новый мир. Яркий. Живой. На просьбу Ильи "найти родничок" тот мог ответить, даже не принюхиваясь особо. Где-то в двухстах метрах от них бежала речка с чистой водой и он чуял её на дистанции, пойдя к ней в самую первую очередь. Нюх водил его из стороны в сторону. Пока что принюхаться к зверям – слишком сложно. Обоняние не различает одного запаха от другого, возможно из-за того, что в прошлой жизни Оливер слишком мало нюхал задницу кабана (или оленя), а может потому, что "помощь леса" не входила в их с Дандалином сделку: вместо неё он должен был получить СИЛУ от охотников леса и ЗАЩИТУ от прочих природных явлений, но ничего более того. И едва ли эта сделка распространялась на Илью рядом.  Примерно через десять минут ходьбы по лесу, Оливер вывел Илью к быстрой маленькой речке, которая протекала еж холмов, а само повёл носом и поднялся на холм выше, вдали слыша приглушённое жужжание. Если бы Илья пошёл за Оливером, пересекая речку на своих двоих (ему она была где-то по колено), то тоже бы его услышал. Примерно ещё метрах в трёхста от них, на ветви огромного дерева висел... улей. Самый обычный МЕДОВЫЙ улей с самыми обычными дикими пчёлами... только по размеру слегка увеличенными. У Ильи был хороший глазомер, и если для Оливера пчёлы были нормального размера, как и улей, Илья мог прикинуть, что каждая пчела в улье как минимум с его средний палец длинной, и в три пальца толщиной, так что размерами те были... очень хорошими такими!
|
26 января 1871 года. Флоттсунд.
- Мальчик мой, вы гонитесь за небылицами, - в очередной раз произнес старик с успокаивающими нотками в голосе.
- Герр Эрлинг, - с явной злостью в голосе отвечал Виклунд, - не начинайте, пожалуйста, опять.
- Эмиль, - все с тем же ласковым голосом продолжал историк-фольклорист и бывший преподаватель в Уппсальском университете, - вы уже третий день приходите ко мне и заваливаете меня вопросами на странные темы. Сперва я думал, что просто интересуетесь сказками и фольклором нашей страны, но уже сейчас я понимаю, что вы просто одержимы чем-то потусторонним. Отдохните, юноша, развейтесь. Вам бы по девочкам бегать и жизни радоваться, а что вы? Посмотритесь в зеркало. Сколько ночей вы уже не спали?
- Я не просил вас нравоучать меня, - закричал Эмиль и при этих словах встал, собирая свои вещи и направляясь к выходу. - Спасибо вам, герр Эрлинг, что уделили мне время. Жалко только то, что оно было абсолютно бесполезным.
Последние слова были произнесены язвительно, что конечно не прошло мимо внимания старика, но тот только с грустью наблюдал за юношей, не проронив ни слова.
- Пошли, Чарльз, - сказал Виклунд своему доберман-пинчеру* и вышел.
Возвратившись в свою комнатку, снятую в постоялом дворе** он со всей злостью опрокинул стул, попавшаяся ему об руку. Конечно же, время проведенное у Сванте Эрлинга не было бесполезным. Бывший преподаватель был кладезем скандинавских сказок, легенд и мифов. Он даже вскользь упомянул о древесных девах, за что тут же ухватился Эмиль и стал расспрашивать про них подробнее. К сожалению - это были лишь общие факты, но это уже было куда больше, чем он находил в своих книгах или рукописях.
Встав у письменного стала, взгляд упал на свое отражение в зеркале. Эмиль устало вздохнул. Эрлинг не преувеличивал.. Последние несколько месяцев действительно не пошли на пользу юноше. Мешки под глазами, тяжелый взгляд, пробивающаяся неаккуратно щетина, неухоженные волосы. Хорошо, что отец его сейчас не видит, а то несомненно получил бы строжайший выговор. Посмотрев на время, он решил внять совету старика и лечь спать, не стараясь хотя бы немного не думать о вэсенах, но...
Ничего не получилось. Пролежав 30-40 минут, он опять встал и снова стал изучать все свои заметки. Герр Эрлинг был прав. Он был одержим. Он больше ни о чем не мог думать. Он доводил свое тело, а точнее свой мозг до изнеможения, но ввиду своей молодости просто закрывал на это глаза. Поиск этих ответов и довел его до того состояния, в котором новые участники Сообщества впервые увидели его в Уппсальском приюте во время встречи с фрёкен Эльфеклинт. Впрочем они же и стали его панацеей, за что Эмиль, хоть пока этого окончательно не осознавал, но был безмерно благодарен. Впервые за год именно в ту ночь юноша смог полноценно поспать. И с того дня его не покидал новоприбывший прилив сил и хорошего настроения.
***
Наши дни
До определенного момента Эмиль слушал герра Лонгби крайне внимательно, пока он не стал ощущать внутреннее беспокойство. Что-то в рассказе викария заставило его напрячься и не мог понять, что именно. Он будто мгновенно перенесся в прошлое, в былые дни своей первой пост-вэсеновской встречи, когда он судорожно искал ответы на свои вопросы. И сейчас ответы святого отца не давали ему покоя. Внезапно в его мозгу будто бы поселилась назойливая муха и без остановки жужжала у него в голове. Он сразу отметил пару моментов из рассказанной герром Лонгби истории - про волшебные печати и "ползучий" холод. Про них он точно где-то читал. Но не это сейчас вызывало явное раздражение у Эмиля. Он чувствовал, что что-то еще упустил из ввиду. Какую-то деталь. Может и незначительную и совсем не относящуюся к делу. Но почему же это никак не отпускает его?
Дело в том, что Эмиль за последние дни действительно расслабился и знакомство с новыми товарищами создало в нем ложное чувство успокоения, но на деле нельзя после года лютой одержимости вэсенами вмиг прийти в себя и снова стать нормальным. Так не бывает. К сожалению, наш герой это не осознавал и не вполне понимал с какой в действительности проблемой его психика столкнулась.
Оставшуюся дорогу юный антрополог молчал, не произнеся ни слова и далее не вступая в диалог. Улыбчивое лицо Эмиля постепенно стало хмурым и болезненно сосредоточенным. Он тряс головой будто бы отгоняя глупые мысли из головы.
"- Так дело не пойдет. Куда я тороплюсь. Нет бы сперва поговорить со свидетелями, опросить людей в округе, осмотреть место преступления. Ну кто ж свидания у пещеры делает? Неужто это романтично. Все ее стороной обходят, а эти туда нежиться бегут. Пещера Святой Гертруд. Хех. Звучное название - ничего не скажешь. Ведьмы, обращенные в кам..."
Вот что его беспокоило. Он не сразу обратил внимание на этот факт. Камень в сумерках похожий на сгорбленную старуху? Ну любопытно, но почему-то мозг Эмиля сперва это сочло неестественным. Но подсознание похоже было с мозгом не согласно, что в итоге и вылилось у него во внутреннюю борьбу. Чувство изнеможения снова нахлынуло и поглотило Эмиля. Похоже поиск ответов еще долго будет в нем пробуждать отголоски прошлого.
|
|
|
|
|