– Ты иди, Рован. Встретимся позже, – не глядя на девушку, ответил жрец, фокусируясь на поруганным чьей-то дерзкой “храбростью” алтарь своего божества.
В отличии от Клинка, последователь Владыки Битв не мог оставить увиденное как есть. Конечно, чья-то дурость и моча не могли погасить намоленную многими голосами силу этого места, но оставить всё как есть Стигсон просто не мог. Пришлось, правда, дать вспышке гнева выветриться: попробовал бы тот ублюдок, что намалевал тут всё это сделать такое же при нем, парочки зубов бы точно не досчитался. Впрочем, чего теперь уже думать о том что “если бы да кабы”, когда уже всё сделано - теперь только разбираться с последствиями.
Пришлось походить по округе, чтобы найти воды, но усердия северянину было не занимать, особенно когда он чего-то действительно хотел.
Избавиться от едкого запаха полностью удалось не сразу: вода помогла лишь справиться со следами чужого присутствия. Зажжённые свечи и остатки благовоний помогли сгладить последствия. Немало времени взяло оттирание паскудных надписей. И то прежней чистоты придать алтарю всё же не удалось.
Зато злость внутри поутихла, пока Фрей трудился.
Труд. С годами Стигсон начал больше понимать, что находили в работе руками простые люди: пахари, ремесленники, лесорубы, каменьщики и прочие. Ломать - не строить. Жрец Темпуса размышлял о том, что даже сейчас, занимаясь таким “черным” трудом, он все равно проходит свою “битву". Это ли не восхваление Повелителя Сражений?
Жрец грузно опустился на колено перед алтарем, выставив перед собой “Фурию” подобно священному символу.
К тебе я взываю, о Молот Врагов!
Твоей милости ищу я в эти темные времена,
Дабы нести истину Твоей правды как подобает настоящему пастырю войны!
Чувствую свои кости: они сильны.
Чувствую свои мышцы: они сильны.
Чувствую свою душу: она сильна.
Чувствую тебя, Владыка Битв, что милостив ко мне, и волей Твоей - я силен!
И пусть раннее утро было не сакральным временем для молитвы Божеству о дарованнии новых сил, Фрэй вспоминал тех славных мужчин и женщин, что встречал на своём пути, кто сражался достойно и встретил свою кончину в присутствии жреца. Были среди этих имен те, с кем когда то бок о бок воевал Стигсон, были и те с кем ему довелось биться, как безымянный жрец Грумша, чей обломанный фальшион северянин до сих пор носил с собой, до тех пор пока попадет в один из Храмов. Было там и имя Дорна Ормбара, чьи клинки так же будут переданы служителям Темпуса в должный час... Обо всех этих воинах просил своего Патрона Стигсон, дабы их души могли обрести заслуженное упокоение.
Фрэй присоединился к завтраку позже прочих. Привести алтарь в порядок заняло слишком много времени, чтобы успеть ещё и пройтись по торговым лавкам, но беды большой в том последователь Темпуса не видел - время ещё было. Зато удалось узнать о том, что теперь с Тиморой можно было встретиться за десять золотых. Мысль была волнительной как не крути: то что была возможность узреть воочию Божество, пусть и не своего покровителя, воодушевляла, но в то же время, смущала материальной подоплекой. Должно ли Богу “продавать” себя? Даже если ты покровительстсуешь торговле...
– Стоит выходить в самое ближайшее время, – вставил своё слово за завтраком Фрэй, чьё утро, судя по хмурому выражению лица мужчины, явно не было воодушевляющим. – Сдается мне в городе скоро начнется какая-то заваруха. Да и похоже у госпожи нашей маленькой спутницы всё меньше и меньше времени. Мне нужно будет прибарахлиться, но это много времени не займет.