При длительном общении Людвиг начал замечать всё больше странностей в манерах и поведении Леоса. Тот явно привык жить на широкую ногу, но действовал в полном соответствии с собственным, достаточно странным, кодексом чести, который временами было трудно предугадать, и который часто не поддавался логическому анализу.
Когда речь шла об одном из пунктов этого неписаного и негласного кодекса, в Леосе просыпалось совершенно непробиваемое упрямство — пожалуй, даже более непоколебимое, чем отцовское. Не раз и не два Людвиг замечал за собой, что чувствует раздражение — иногда хотелось закатить глаза и вздохнуть, но Людвиг слишком привык следить за каждым своим движением, шагом, и, кроме того, хорошо относился к Леосу в целом, и, по ряду причин, тот был для него чертовски удобен. Относительно этого кодекса можно было не сомневаться только в одном, и смело ставить на это все деньги — если в деле так или иначе замешаны женщины, то это почти наверняка не подойдёт Леосу.
Сам Людвиг не имел ничего против женщин — ему нравилось их внимание, нравились взгляды, которые на него нередко кидали украдкой, нравилось их общество и их смех. Уже реже, но иногда ночами ему всё так же снилась Эммануэль — и временами сильно не доставало её обаятельного, крайне остроумного общества. Иногда Людвиг размышлял, что случилось бы, прими он решение учиться в Альтдорфе вместо Нульна, но быстро отметал подобные мысли в сторону.
Людвиг отвлёкся, вырванный из задумчивости громкими голосами. Признаться, он совсем не слушал историю молодого барона — плавая в собственных думах, отчаянно боролся со сном — и пропустил начало конфликта.
Людвиг вскочил на ноги сразу следом за Леосом, схватил того под руку:
– Их семеро, Леос, – и прошипел ему прямо в ухо.
Но было слишком поздно, и, в любом случае, тот не слушал. Людвиг помассировал ноющие виски — несмотря на все занятия, фехтование и драки никогда не были и едва ли когда-либо станут его сильной стороной, а противник имел более чем двукратное преимущество в численности. Леос был хорош — на самом деле хорош — но едва ли хорош настолько, чтобы компенсировать настолько большой разрыв.
Людвиг медленно вдохнул, выдохнул, и оценивающе взглянул на тилейцев. Получится или нет, но попробовать стоило. Он выступил вперёд, закрывая, насколько это было возможно, своей спиной Леоса, и примирительно поднял руки.
– Господа, уверен вы, как и мы, хотите честной дуэли, – он блекло улыбнулся и посмотрел на того из них, который более всего походил на лидера. — Но много чести в том, чтобы одержать победу в поединке толпой? Быть может, благородные господа согласятся немного уравнять шансы?