Они так хотели найти здесь жизнь. А теперь, когда эта жизнь сама нашла их и без приглашения заявилась на полный уютными лабораториями, с паштетиком и любимыми спектрами, корабль, им осталось лишь, обезумев от боли и страха, превратиться в паникующих животных, рвущихся к выходу по телам друг друга.
Первым понял, к чему все идет, конечно же, Хольст. Не то, чтобы он это предвидел, но предпосылки были. Предоставив СБшникам пытаться изолировать хотя бы часть тварей, Мартин двинул на выход, по дороге придавая паникующим гражданским ускорение в нужном направлении. Они, впрочем, занимались тем же, так что и капитану Проворного досталось. Хладнокровно пробиваясь к выходу, он заметил манёвр Беллерофона и, немного ускорившись, успел выскользнуть наружу прежде чем тот, сорвав пломбу рванул рубильник.
Честно говоря, прыжковый ранец в помещении – штука обоюдоострая. Стартовав со своего места в первом ряду, Беллерофон пролетел через всю комнату и со всей дури врезался в стену рядом с дверью. Броня смягчила удар и капрал приземлился на ноги. Ага, а вот и рубильник. Включив систему пожаротушения, солдат вежливо пропустил вперед какую-то визжащую даму и спокойно вышел из комнаты. А за его спиной к общему хаосу и крикам добавился вой пожарной сирены.
Алаз задохнулся от ярости, когда разгильдяйство, интриги и жажда наживы безмозглых "разведчиков" привели к катастрофе. И тут же лишился остатков воздуха в легких, когда его бросило вперед, на прозрачную стену – кто-то врезался ему в спину и упал, извиваясь на полу под натиском насекомых. Развернувшись, цензор немедленно оглох от сирены и увидел как начали сходиться створки двери, между которыми проскользнул Беллерофон. Ринувшись за ним, Алаз чуть не растянулся на полу, когда кто-то упал ему под ноги. Мерзкая букашка влетела в лицо, но он смахнул ее и, не обращая внимания на ползающих по его одежде в поисках дыр и щелей тварей, с силой бросил свое тренированное тело вперед, сквозь толпу, пытаясь прорваться к выходу… только для того, чтобы коснуться пальцами сошедшихся створок.
С другой стороны комнаты к той же двери, осыпая окружающих неимоверно-непонятными ругательствами, продиралась Бала. Недостаток массы девушка компенсировала остротой локтей и отсутствием человеколюбия. К сожалению, окружавшие ее люди им тоже не страдали. К еще большему сожалению, оказалось, что мерзкие насекомые без труда прокусывали ее куртку, вынуждая тратить время на то, чтобы стряхнуть их. "Уберите!! Снимите это с меня!" – перекрывая сирену, завопил кто-то рядом, сзади и снизу. Скрежеща зубами, выплевывая проклятья и чувствуя как по спине течет кровь, Бала бежала, не разбирая дороги… и с разбегу влетела в закрытую дверь.
Синхронно развернувшись, Алаз и Бала прижались спиной к переборке. Размазанные ботинками лужи крови на полу, алые пятна на белой униформе, обглоданные до костей руки Камигавы, вцепившейся в порог и, будто первый щедрый мазок будущей картины – кровавый след на прозрачной стене рядом с панелью ручного управления шлюзом. За несколько секунд лаборатория пала под натиском инопланетных тварей. Не переставая смахивать с себя насекомых, цензор машинально пересчитал людей, подмечая, кто шевелится, а кто нет. Не считая невидимой отсюда Уотви и злосчастной Камигавы, в комнате осталось девять человек и только четверо еще сопротивлялись, отходя к двери и крича, чтобы их выпустили. А нет, пятеро, среди чистеньких, свежезаляпанных кровью лабораторных костюмов мелькнул засаленный комбинезон профессора. Сеттерли так и не успел запереть дверь в стерильную зону и бо́льшая часть насекомых теперь находилась в зале… сбиваясь в стаи и по очереди атакуя людей… По очереди? Вертясь на месте и не давая облепить себя, Бала во все глаза смотрела на молодого СБэшника, который только что, не выдержав многочисленных укусов, упал в двух шагах от нее, крича уже что-то нечленораздельное. Они не жрали, они грызли людей до тех пор, пока те не прекращали подавать признаков жизни. И, покончив с одним, набрасывались на следующего. И если от одиночек еще можно было отбиться, то противостоять рою незащищенному броней человеку было почти невозможно. Теперь в комнате на ногах оставалось только шестеро. Алаз вздрогнул, когда настырная тварь, пролезшая под куртку, вцепилась в бок. Вытащив ее и раздавив о стену, он вдруг заметил, что у нее нет крыльев.
– Сделайте же что-нибудь, вы же цензор! – Неожиданно раздался рядом истеричный вопль. Одним из отступающих к двери людей оказался Торнсон, отбивавшийся от устремившегося к нему роя погрызенным планшетом. И тут в атакующих жуков ударил белый поток – это подоспел профессор с огнетушителем.
Трудно было расслышать что-то в этом бедламе и воющей сирене, но фоновый шум неуловимо изменился. Вместо почти неслышного шуршания вентиляции появился нарастающий гул – заработала система откачки воздуха.
А за переборкой счастливо выбравшиеся из мясорубки люди стояли полукругом, пытаясь отдышаться и нервно глядя на дверь. Несколько человек остервенело гоняли пару успевших вылететь из лаборатории жуков. Выскочивший одним из первых, Беллерофон успел увидеть в толпе эту… бледную… ну которая потеряшка. Она мелькнула где-то в задних рядах и, видимо, ушла.
– Их же там сожрут!! Надо открыть дверь.
– Сдурел? Они разлетятся и сожрут всех.
– Кто включил тревогу?
– Ну и где этот Сеттерли, когда он, наконец, нужен?
– Это пожарная система, там сейчас вакуум.
– Они мелкие, могут и задохнуться.
– Угу, ща, задохнутся, они с планеты, где воздуха почти нет?
– А вдруг они еще живы?
– Торнсона не видели?
– А как они тогда летают?
– Пошли к охране, у них же есть оружие.
– Самое время, блядь, летные характеристики обсудить.
– Где Игнат? – Они в лазарет раненых понесли.