Конкурс №20. (Вне) "Отдел суеверий"

Вниз

Отдел суеверий,
Отдел суеверий

В просторном зале Кунсткамеры, среди шкафов с диковинами и сосудов, наполненных мутными снадобьями, прогуливалась важная дама в длинном рединготе тёмно-зелёного цвета. Спутником ее был высокий, худощавый господин, что осматривал экспонаты больше с отвращением, нежели любопытством.

Лисья пелерина на плечах дамы казалась роскошной и неподвижной… до тех пор, пока пара не остановилась у витрины с древними хирургическими инструментами.

Янтарные глазки вдруг ожили, носик лисы дёрнулся и, стоило даме пройти мимо полки – зверь исчез.

— Позвольте, сударыня, — промолвил спутник, озираясь с недоумением, — куда девался ваш воротник?
Дама, слегка коснувшись плеча, отвечала с холодным спокойствием:
— Воротник? Любезнейший, о чём вы? Я его и не брала с собой.

____

Между тем в закрытой галерее музея раздался лёгкий цокот, коий могли издавать лишь когти. По стене скользнула лисья тень… но из-за угла вышел не зверь, а рыжеволосая девица в кринолине, и в тёмных очках, за которым спрятались узкие зрачки.

У входа в отдел редкостей стоял стражник — усатый и надутый, в мундире с позументами.
— Проход воспрещён! — возгласил он, выставив грудь.
Девица улыбнулась сладостно, затем — взметнула подол, явив взору кружевные панталоны, и ударила каблуком в челюсть своей преграды. Стражник, остолбенев от сего видения более, чем от удара, рухнул ниц.

Перешагнув через него, воришка скрылась за дверью.

Среди заспиртованных уродцев, лап и прочих «курьёзов» взор её привлекла банка с глазом, коий, плавая в мути, следил за нею пристально.
— Упс, — прошептала девица, и хвост, сокрытый под юбкой, смахнул сосуд наземь.

Стекло брякнуло, вспыхнул дымок — и на полу, меж осколков, очутилась лиса.

— Фуф! — фыркнула она с уважением, неловкими лапками заталкивая глаз в узелок. Стоило лишь ему скрыться из виду, как лиса снова стала девицей, что с хохотом бросилась в коридор…

…где её поджидали стражники.

— А ну, стой!

Оскалив клыки, плутовка развернулась и побежала по коридору, рванув все рычаги подряд. Распахнулись клетки, и хлынули твари: рогатый черт, Нос-на-ножках, и прочие исчадия, будто сошедшие со страниц бестиариев.

______

На улице воцарился ад. Стража металась, хватая гостей за фалды, не видя, как меж ног толпы проскользнула лиса со своей добычей.

Ликуя от удачной охоты, она слегка приплясывала задними лапами… не заметив карету, что тотчас раздавила ее тяжелыми колесами.

Хрусть-хрусть.

— Чего там? — крикнул кучер, оборачиваясь.
— Веди аккуратнее, болван! – ответил ему пассажир.

______

У дома номер семнадцать на Невском проспекте, что соседствовал со строгими колоннами Строгановского дворца, двое городовых, с лицами, исполненными глуповатого усердия, препирались у лужи.

— Я говорю тебе: корова!
— Ой, болван. Откуда корова на Невском? Ты погляди, как углы смотрят! Козий это след, зуб тебе даю!
— Да корова это!
— Коза!

— А может… черт? — раздался голосок, столь нежный, что городовые, подняв очи, ожидали узреть девицу. Но предстал перед ними молодой господин в сюртуке тонкого сукна, с усами, завитыми щегольски, и записной книжкой в руке.

— Дмитрий Беликов, Третье отделение, — отчеканил он, слегка картавя на «р». — Имею предписание. Пропустите.

Городовые, впечатленные печатью (хоть и сомнительного вида), почтительно отступили. Но едва «Беликов» шагнул к воротам, как его одернул за плечо бродяга и, не мешкая, влепил засовец такой силы, что отрок рухнул на мостовую, едва успев зачем-то придержать усы.

Городовые резко напряглись, но, признав в человеке жандарма лишь уважительно отсалютовали, решив помочь с поимкой.

______

А ведь день обещал быть славным!
Выпрыгнув утром из окна Екатерины Бенкендорфов на Малой Морской, Дмитрий Беликов, поправляя сбившийся воротник, почти бежал по Невскому проспекту. Целью был дворец Строгановых, где ночью ограбили кабинет с антиками. Это был третий случай за неделю: до того обчистили собрание Андрея Муравьёва и коллекцию Алексея Оленина.

Дмитрий, подделав бланк Третьего отделения с печатью-орлом, успел обыскать все места. Вывод был ясен: вор метит в «Русский музеум» Павла Свиньина на Садовой. Тот самый, где ещё год назад выставляли мумию египетского жреца, а ныне — лишь крысы грызли ящики с нераспроданными древностями. Отличное место, чтобы расставить ловушку!..

Но в ловушку угодил он сам.

Удар!

И очнулся Беликов от вони дешёвого табака и хмеля. Над ним, прищуривая глаз, нависал бородач в рваной шинели — лицо, будто вырубленное топором, сизый нос и улыбка настолько паскудная, что плакать хотелось от одного ее вида.

— И кем мы будем? — с явной издевкой осведомился незнакомец, и Дмитрий поморщился.
— Беликов! Третье отделение. Проверьте мои…

Он не успел договорить: бродяга порвал бумаги, где стояла подпись самого Бенкендорфа. От вида сего вандализма обида защипала глаза, и Дмитрий едва себя не выдал.

— Не смей мне лгать, нахал. Я знаю всех в Третьем отделении. Тебя я вижу впервые. А нет же. Вру. Третий раз. И всегда рядом с местом, где случился грабеж. Ну-к признавайся!

— Я… и вправду, служу в Третьем отделении! Вернее… в его части более скрытой.
— Вот как?
– Ммм д-да… мы зовем его… “четвертое отделение”. Оно очень тайно!
— Да что вы!
– Лишь единицы знают о нем.
– Так-так. И под чьим началом вы служите?
— Эээ… наш начальник носит… очень сильную фамилию. Речную.
— Так сразу не вспомнить?
— От удара запамятовал…
— Невский?
– Нет-нет… что-то попроще. Сейчас… Дунаевский… Печорин…

— Господин Вяземский? — незнакомца окликнул городовой и Дмитрий ощутил, как лицо его начинает гореть от стыда. Его сейчас допрашивал сам Григорий Александрович. Тот самый из “отдела суеверий”, за чьего подчиненного он себя только что выдавал.

Пропустив всю суть разговора между городовым и князем, Дмитрий дождался его внимания, чтобы пуститься в путаные извинения:
— Простите за ложь! Я право не знал…
— Что попадаетесь?
— Нет, я… я глубоко вами очарован. И вашим делом. И я бы хотел служить подле вас, если бы смог пройти хоть малейший отбор. Я ведь помочь могу! Я изучил все дела и с полной уверенностью могу назвать место, где появится вор!

Вяземский с улыбкой поднял бровь.

― Сомневаюсь, ― он щёлкнул крышкой серебряного портсигара, выуживая папиросу. ― Но выслушать готов.
— “Русский музеум” господина Свиньева. Готов съесть шляпу, если это не так!
— Откуда мысли?
— Всех жертв объединяла любовь к коллекционированию редких предметов. В частности античной природы. Взлом был, но ничего не украли. И каждый раз на месте преступления оставались следы.
— Козьи.
— Нет! — Беликов весь засветился, чуя что мыслью своей обогнал собеседника. — То был сатир.
— Далеко он забрался, не находите?
— Я думаю, он сбежал из Кунсткамеры. На неделе там случился инцидент. И после в церковь очередь выстроилась, как в Пасху.
— С чем связываете?
— Бабы крестились, что видели черта.
— Неплохо… — Вяземский с уважением оттопырил губу и подкинул в воздух записную книжку Беликова, дав тому ее криво схватить. — Для студента, сующего нос в дела Третьего отделения… неплохо. Если догадка твоя подтвердится: так и быть, возьму в секретари.

Беликов от счастья так и не нашелся, что сказать.

_____

…и счастье его довольно быстро сдуло. Не смотря на внятную речь, Вяземский оказался вусмерть пьян. Что неудивительно: кто в здравой памяти будет так внезапно нападать на человека?
Он тщился сам сесть в кибитку, но Беликову все же пришлось ему помочь из всех своих скудных сил. Вяземский при этом успел пустить ветра и, судя по его довольному крякающему смеху, сделал это нарочно.

Доехав до угла Гороховой и Мойки, Беликов был приглашен внутрь канцелярии.

— Наш отдел не столь многочисленен и важен… — проходя мимо красавцев-жандармов, Вяземский выглядел, как мужик. И пахло от него соответственно.
— Пока нас еще только трое, но я уверен, что в скором времени Александр Христофорович оценит наш вклад!
Они прошли мимо чиновничьих кабинетов, спустились вглубь здания, миновали два коридора и вновь пошли вниз, будто бы углублялись во чрево самой канцелярской преисподней. Восторг Беликова, что ещё недавно искрил в глазах, угас, стоило Вяземскому распахнуть перед ним дверь.
То был… шкаф. Два крохотных стола, заваленных кипами бумаг, а меж них копошился паренёк в мундире, что, судя по потёртостям, повидал не меньше, чем сам его владелец.
— Лёшка! — воззвал Вяземский, крепко прихватив Беликова за плечо. — Встречай гостей!
И, не дав бедолаге и рта раскрыть, втолкнул его внутрь и усадил в дряхлое кресло, подпертое стопкой пожелтевших от времени донесений. Лёшка на это вторжение лишь скромно кивнул, продолжая своё копание.
Беликов, сдерживая рвущийся наружу чих, огляделся. Уж не так он представлял своё будущее…
— Так ведь сказали… вас трое? — осторожно уточнил он, чуя, что ещё немного — и тишина в комнате перестанет быть вежливой.
Вяземский лениво повёл глазами на Лёшку.
— Куда старика дел?
— Да тут он где-то был… — пробормотал тот, принялся разрывать бумаги и, спустя миг, с торжеством извлёк из-под кипы огромную голову, отсечённую под самый третий позвонок.
— Добрый день, — басом изрёкла Голова.
Беликов, с женским изяществом, осел без чувств.

Лёшка виновато почесал затылок, разглядывая бесчувственное тело гостя.
— Ну вот что ты за человек, Солохин! — театрально закатил глаза Вяземский. — Разбирайся теперь!
Хлопнув парня по плечу, он удалился, оставив его наедине с этой очевидной проблемой.
— Эй? — позвал Лёшка, наклонившись над Беликовым.
— Вот, мужики пошли! Ни на грамм отваги, ни на локоть удали! — загремела Голова, цокнув языком. — Когда тело имел, не токмо супостата валил — земле тяжко было ношу мою держать! Славный был богатырь, всем пример. Любили меня девицы, молились мужики…
— …а потом вам во сне отрезали голову, — напомнил Лёшка ту часть истории, что богатырь предпочитал забыть.
Беликов, будто опалённый кипятком, вздрогнул, вскочил на ноги и, дрожащей рукой поправив усы, попытался сохранить остатки достоинства.
— Прошу прощения. Дмитрий Беликов, — представился он, протягивая ладонь.
Рукопожатие его было столь мягким, что Лёшке и напрягаться не пришлось.
— Алексей Солохин. Лёшкой зови, так проще.
— Измельчал мужик… — пробубнил Голова, и Беликов нехотя повернул к нему голову.— А как он?..
— Волшебный меч. Оттого и живой.
Беликов сочувственно взглянул на бывшего богатыря.
— Вам, верно, трудно? Без рук, без ног… работать.
— Отчего ж! Я тут за старшего!
— Оу…
— Не обращайте внимания на его грубость, — махнул рукой Лёшка. — Старик многое повидал и многое узнал… окромя манер.
Беликов хохотнул, и Солохин сразу проникся к нему симпатией. Чуть подумав, Лёшка вдруг лукаво подался вперёд.
— Хочешь, кутёнка покажу?
Беликов вдруг порозовел, будто не знал, что за этим последует.
— Кого?
— Кутёнка! Гляди.
Лёшка оттянул ворот мундира, позволяя заглянуть внутрь. Беликов, едва увидев, невольно вскрикнул, зажав рот ладонью.
И было от чего: кутёнок смахивал на плод болезненного воображения таксидермиста. Кривая морда, торчащие зубы, облезлый рыжий мех… Несчастное создание, что Солохин с трудом отодрал от мостовой на Университетской набережной, больше походило на неведомое исчадие, чем на пса. Скорее уж на лису, да только выгнало же её что-то из леса в самый город.
— Господи Иисусе! Оно живое?!
— Агась! Бедняжка под колесо попала… но я её выхожу. Машкой назову. Любить буду. А она в ответ полюбит! Себе оставлю.
Лёшка с нежностью уставился на зверя, что шатался, будто пьяный, едва удерживая голову.
— Тьфу! — зло сплюнул Голова. — Измельчал мужик.
________

Александр Чернышев уже несколько часов стоял у дома на Малой Морской, тщась заставить себя уйти. Он прибыл из Франции с единственной целью: предать земле прах родителя. Долг сей был исполнен, но сердце его не спешило покидать этот город.
Виной тому была Екатерина Бенкендорф. С детства суженая, связанная с ним клятвами и надеждами, ныне она жила чужой жизнью, недоступной для него. Судьба их решилась не ими: отец его вышел на Сенатскую площадь, а её родитель, не дрогнув рукой, подписал указ о его ссылке.
С того дня имя Чернышевых оказалось в списках, откуда возврата не бывает. Служить на родине ему более не было суждено. Последнее назначение, полученное императорским повелением, значилось в городе, коего он не отыскал ни на одной карте. До Франции было ближе, нежели до тех земель.
Он должен был вернуться. Разум подсказывал одно, но сердце рвалось к иному. Хотелось взглянуть хотя бы одним глазом, увидеть её хоть на миг. И он ждал. Всё утро, неотрывно глядя в её окна.
Но не её он увидел.
Какой-то худосочный юноша, щуплый студент, этим утром ловко выбрался из её дома и, оглянувшись по сторонам, скрылся за углом.
Александр замер и так несколько часов не мог сдвинуться с места. Сердце сжалось так, словно кто-то вырвал его и с силой раздавил в ладони. Он мог бы уйти, но ноги словно приросли к земле. Казалось, последняя нить, удерживавшая его здесь, оборвалась.
— Александр?
Он вздрогнул. Голос, столь знакомый и нежный, разметал все его мысли, как вихрь разметывает осеннюю листву.
Он обернулся.
Она стояла перед ним, светлая, как прежде, с широко распахнутыми глазами, полными волнения.
— Катя, — едва слышно вымолвил он.
Как же она была хороша! Нет, не было в целом свете глаз прекраснее её. И всё же… черты её лица стали иными, нежели в его памяти. Круглые щёки… были как-то слишком круглые.
Она заметила его пристальный взгляд и тут же схватилась за лицо.
— Пчела укусила, — смущённо пояснила.
Александр моргнул.
— Простите, — зачем-то пробормотал он.
— В том нет вашей вины, — улыбнулась она. — Вы надолго в Петербурге?
— Нет… Я уже собирался уехать.
— Как жаль.
И вновь молчание. Лишь грустные улыбки, да что-то невысказанное меж ними.
— Вы выросли, — негромко заметила она.
— Вы тоже… возмужали.
Сказал — и тут же пожалел.
Какой же он идиот!
Катя звонко рассмеялась.
— О, ещё немного, и меня допустят к выборам!
Александр не сдержал смеха. Она была прелестна. Ум, красота, лёгкая картавость — всё в ней казалось ему невыразимо очаровательным.
А ведь она уже могла бы быть его женой.
Но ныне из её окон выбирается другой.
Эта мысль охладила в нём все пробуждённые чувства.
— Мне пора, — резко сказал он. — Был рад встрече. Прощайте.
Снял цилиндр, повернулся, шагнул прочь…
«Возмужала! Господи, при следующей встрече не забудь ещё похвалить её усы», — мелькнуло у него в голове. И тут же эту мысль сбила другая: новой встречи не будет.
_____

Катерина не могла заставить себя поужинать, и тому было множество причин. Этот день выдался столь богатым на события, но мысли её неотступно кружили вокруг одного лишь имени.
Александр Чернышев.
Случайная встреча у дома — и сердце её, уже почти усмирённое временем, вновь забилось в беспокойном ритме. Первая любовь, пылкая и неостывшая, упрямая, как сама она. Отец никогда бы не одобрил этого чувства. Никогда. Как много слёз было пролито по этому поводу!
Сколько раз она пыталась изгнать его из памяти! И вот, стоило лишь раз взглянуть в эти серые глаза, как все было потеряно.
С трудом высидев за столом и едва прикоснувшись к пище, Екатерина наконец удалилась в свои покои. Она не зажгла лампы, лишь устроилась в кресле у камина, где в последний раз потрескивал огонь, да смотрела, как догорают угли.
Час прошёл в тишине.
И лишь когда дом утонул в сонной неподвижности, она медленно поднялась и подошла к окну.
Дрожащей рукой отворила створку. Сквозь прохладный воздух в её комнату ворвалось то чувство, от которого она каждый раз замирала. То было предвкушение, перед неминуемым явлением Дмитрия Беликова.
В такие минуты она едва могла дышать.
Ах, если бы не Саша…
Если бы не он, быть может, она бы и не отказала господину Беликову. Ведь что в нём могло не нравиться? Отвага, проницательный ум и, главное, дерзость. Дмитрий был её идеалом мужчины.
Лишь одно препятствие вставало между ними.
Дмитрием Беликовым была она сама.
Катерина легко приклеила усики над верхней губой, обвела себя в зеркале испытующим взглядом и, не найдя изъянов, ловко перекинула ноги через карниз, чтобы нырнуть в темные воды петербургской ночи.
_____

Вяземский опаздывал, но был готов как никогда: шинель скрывала пистоль с заговорённой пулей, а в крови плескался ровно тот градус хмеля, что делал его руки твёрдыми.
Истинной целью был не сам сатир, а украденный артефакт — Виев Глаз, ещё неделю назад покоившийся в Кунсткамере. Древний и опасный, он разрушал любую мистическую преграду, и теперь его держало в руках суеверие, что звалось чертом. С какой целью? Пока неясно. Но то, с какой лёгкостью вор прокрадывался в защищённые коллекции, говорило само за себя: сила глаза была отнюдь не мифом.
Шум поднимать не стоило. Вяземский знал: лучше решить всё в одиночку, чем навлечь гнев Бенкендорфа или — упаси боже — самого Императора. С таким артефактом в руках черт мог пройти даже в Зимний дворец, а за подобные просчёты не прощают.
К счастью, подвернулся студент.
Беликов оказался пронырливым малым: разгадал загадку, придумал план, а днём они обсудили, как его воплотить. Вяземский не рассказ об артефакте, решив, что в компании именно он будет посвящён больше всех.
Как же он ошибался.
Он не ведал, что этой ночью всё пойдёт наперекосяк.
Что Солохин, пожалев питомца, возьмёт с собой лису — ту самую, что украла глаз ради своих коварных целей и по странному капризу судьбы была подобрана сердобольным юношей.
Что Александр Чернышев, пьющий на Итальянской, заметит спешащего Беликова и, решив проучить мерзавца, пустится за ним следом.
И что этой ночью судьба каждого из присутствующих совьется таким тугим узлом, что разрубить его в ближайшем будущем не представится возможным.
_______

В залах Русского музеума пахло пылью и сыростью. Между ящиков с соломой, скрывавших артефакты, сновал нервный Беликов, расставляя капканы. Вяземский тем временем пьяно опирался на стену, чем вызывал у студента одно лишь раздражение.
— Вы хоть осознаёте, насколько важен этот момент?! — шипел Беликов. — А явились ещё пьянее, чем прежде!
— Я так лучше стреляю, — отмахнулся Вяземский.
Вдруг из коридора донёсся отдалённый звон, и оба застыли, насторожившись. Вяземский, не мешкая, выхватил пистоль с заговорённой пулей, а Беликов торопливо юркнул за ближайший ящик. Но вместо ожидаемого сатира на свет вышел рогоносец иного толка — Александр Чернышев.
— Саша, стой! — раздался встревоженный голос Катерины, но юноша уже наступил в капкан. Раздался сухой щелчок металла, за ним — отчаянный крик, и пришлось зажечь лампу, дабы вызволить несчастную ногу.
Катерина, еще держа студенческое обличье, метнулась к пострадавшему.
— Я помогу!
Но Чернышев, забыв о боли, отшатнулся.
— Стой! Мерзавец! Я…
Он шарил в карманах, пока не извлёк оттуда перчатку… и с вызовом швырнул её оземь.
— Что ты делаешь? — недоумённо вымолвила Катерина.
— А на что похоже?! Дуэль!
— Вы что тут, черти, растрещались? — в залу вышел Солохин, на руках у него уютно пристроилась рыжая лисица. Вяземский, при виде этой сцены, закатил глаза и с тоскою потер переносицу рукой с пистолем.
— Вот поэтому я и пью на службе. Скажи мне, лисолюбец, зачем ты таскаешь эту жуть?
— Во-первых, не жуть, а Маша, — возразил Солохин. — А во-вторых, ей грустно.
Бесполезный спор заглушил вдруг тяжёлый, размеренный стук копыт, прокатившийся холодом по залам. В дверном проёме медленно проступила фигура, и новоприбывшему даже пришлось чуть склонить голову, чтобы не задеть рогами каменную арку. Присутствующие в благоговейном ужасе затаили дыхание.
— Что за черт?! — воскликнул Чернышев, напрочь забыв о своей застрявшей в капкане ноге. Существо лениво повернуло к нему мерзкую морду и презрительно сощурилось.
— «Черт»? — передразнил он с обидчивой учёностью. — А ведь сколько было иных вариантов! «Сатир», «Фавн», «Сильван», «Пан»…
Существо пустилось в пространный перечень всех возможных наименований, нежели вызвало ещё большее недоумение у собравшихся.
— Довольно! — наконец осёкся Вяземский и, вскинув пистоль, выстрелил прямо в обиженную харю чудища. Заговорённая пуля впечаталась в прочный лоб и… осталась торчать, ни искры, ни всполоха.
— Оказия, — меланхолично протянул Вяземский за секунду до того, как сатир с ревом влетел в него рогами. Раздался треск мебели и звяканье стекла.
— Глаз! — хрипел он, извиваясь в железной хватке. — Отнимите… гла-а-з!
— Да что ему надобно?! — с ужасом вскрикнула Катерина.
— Гляди на лапу! — крикнул Солохин, держа лису под мышкой.
И впрямь: на запястье сатирова когтистой дланью покоился жуткий глаз, подвешенный на верёвке, — мерзкое око крутилось само собою, будто живое.
Катерина прикусила губу, размышляя, а после быстро толкнула Солохина в бок.
— Отвлеку! А ты ударь сбоку, да сними браслет!
Тот не успел ничего не сказать, как Катерина бросилась к ящикам.
— Что здесь творится?! — прокричал Чернышев и, не долго думая, Солохин вручил ему лису.
— Подержите-с.

Тем временем Вяземский уже едва дышал… но вдруг монстр замер.
Зал наполнился звуками флейты.
Фавн распахнул глаза.
— Сиринга! — ахнул он, оборотившись.
Беликов, он же Катерина, наигрывал простенький мотив.
Вяземскому наконец открылось, что именно искал монстр: свою утраченную любовь. Пользуясь уловкой, на сатира кинулся Солохин! Но фавн схватил его, готовый переломить кости. Жизнь юноши висела на волоске, как в руку черта влетела лиса. Злющая и кусачая, она успела своей яростью сорвать браслет за мгновение до того, как была откинута в сторону.
— Нет! — сатир бросился за глазом, что упал и запрыгал по полу, будто мяч. Лиса, очухавшись, кинулась за ним. Бросился и Беликов, откинув флейту. Каждый из них был бесконечно близок к цели… но словил его Чернышев, чей капкан как раз был на пути.
Но стоило ему только сжать артефакт в кулак, как его тут же за эту руку рванул сатир, отрывая от пола.
Чуя что ситуация безвыходная, Чернышев… просто разжал кулак, ловко поймав глаз своим ртом. В напряженной тишине раздался его “глык”... И Виев Глаз пропал из виду, проглоченный этим безумцем.
Повисла тишина.
Лицо Беликова побелело.
Солохин перекрестился.
Вяземский обречённо сделал глоток из фляги.
Лиса, в ужасе прижав лапки к морде, издала протяжный, утробный визг.
А фавн… замер.
Стоило лишь глазу скрыться из виду, как на его лбу, в том самом месте, где застряла заговорённая пуля, внезапно вспыхнул яркий свет.
Пуля, наконец, сработала и фавн рухнул, точно сражённый молнией.
— Оказия, — спустя несколько мгновений подвёл итог Вяземский, глядя на Чернышева, в чьём желудке навеки исчезла проклятая реликвия.
________
Разбирательства с Третьим Отделением длились довольно долго. Бенкендорф был непреклонен в своей ненависти к Чернышеву, но проклятый глаз так и не вышел из юноши: ни спереди, ни сзади. В итоге его (Чернышева) было решено оставить в канцелярии. Но лишь в качестве резервиста, что за малейший проступок мог вылететь прочь.

Не смотря на радостные вести, спал Александр плохо. Под утро его стали одолевать кошмары, в которых его усердно душат маленькие лисьи ручонки.

Проснувшись едва свет, молодой человек потер шею и пошел умыться, чтобы стереть с себя лихорадочный пот.

Омыв лицо и протерев шею, юноша поднял взгляд на свое отражение в зеркале. Худое и изможденное лицо выглядело совершенно привычно.

…если бы к ужасу Александра на лбу у него не хлопал удивленно третий глаз.
______________
Тема: Городское фентези

Автор: Fiona El Tor [M] [offline] , 27.02.2025 01:30 1

Лестно, лестно!

Автор: SolohinLex [M] [offline] , 27.02.2025 02:05 2

И было от чего: кутёнок смахивал на плод болезненного воображения таксидермиста. Кривая морда, торчащие зубы, облезлый рыжий мех… Несчастное создание, что Солохин с трудом отодрал от мостовой на Университетской набережной, больше походило на неведомое исчадие, чем на пса. Скорее уж на лису, да только выгнало же её что-то из леса в самый город.
— Господи Иисусе! Оно живое?!
— Агась! Бедняжка под колесо попала… но я её выхожу. Машкой назову.

Показать содержимое

Автор: ЛичЪ [online] , 27.02.2025 14:49 3

Замечательный, увлекательнейший рассказ. ~~Он точно внеконкурсный?~~ Эх, точно =С
Круто. Сначала всё кажется сумбурным, непонятно, почему возникают одни линии за другими, но в конце они все переплетаются вместе, тайны раскрываются.
Ну, кроме пары тайн — взяли ли товарища Беликова в отдел, открылся ли он как Катя, а призналась ли потом Катя Чернышеву и что в итоге стало между ними потом? И зачем лисе нужен был глаз? И что стало между Машей и Солохином? И что стало с Машей, т.к. все поняли, что глаз у неё был?

Короче, возникают вопросы, искренне хочется узнать, что было дальше, но никаких претензий к рассказу нет. Увлекательно. Вот это, пожалуй, лучший рассказ конкурса.

Автор: Romay [M] [offline] , 02.03.2025 20:51 4

Ну, честно жаль будет, если окажется, что во внеконкурс рассказ попал чисто из-за опоздания на полчаса

Автор: SolohinLex [M] [offline] , 02.03.2025 22:40 5

Личное впечатление (корректирующий балл):
Какая милота! Этот рассказ мне откровенно нравится - и кинематографичностью, и историческим антуражем, и живым действием. Он забавный и интересный, но при этом не перегибает палку, уходя в веселость ради весёлости и сценки ради сценок.
Результат: не учитывается

Структура и логика:
Двойственная ситуация: ряд сцен можно опустить без ущерба для повествования, но с ними оно становится ярче и глубже. В целом же композиционно рассказ вполне удачен - каждый эпизод яркий, запоминающийся, а их калейдоскоп в итоге приходит к единому знаменателю. Кроме того, текст не страдает от отсутствия внятного пролога или эпилога, в целом, причины большинства событий понятны, а финал ставит внятную точку.
Но вот к логике можно прикопаться: если по мелочи, то не понятно, зачем сатиру нужен глаз и откуда взялась лиса, а если по крупному, то я не поняла, как в итоге украденный глаз перекочевал из мешочка лисы на веревочку на руке сатира. Мелкие придирки можно оправдать, что все будет раскрыто 'во второй серии', а вот крупную - увы.
Результат: не учитывается

Персонажи:
Персонажи вышли весьма колоритными и различными как по поведению, так и по интонациям. Мне немножко не хватило визуала - например, не понятно, выглядит ли тот же Солохин как мещанин, или как дворянин. Но в целом образы рисуются, действия понятны, персонажи достаточно раскрыты для такого лёгкого произведения.
Результат: не учитывается

Сюжет:
С одной стороны, рассказ оставляет много вопросов как о цели создания отдела Вяземского а таком необычном формате, так и о причинах ажиотажа вокруг Глаза как минимум со стороны лисы и сатира. Но в рамках рассказанной истории сюжет вполне целен и ярок, с приемлемым уровнем глубины. А ещё он очень броский визуально - лично у меня от него ощущения, как от пилотной серии хорошего сериала.
Результат: не учитывается

Достоверность:
Это, конечно, не историчка, а произведение помотивам истории - но получилось красиво. В целом, во время прочтения недоверия не возникало, а некоторые странности оправдывались комедийным жанром.
Ещё не могу не отметить, что шефом спец-отделения выступает князь Вяземский. Вряд ли автор так сделал специально, но Вяземские действительно были личностями беспокойными - чего стоит только такой деятель белого движения, как корнет князь Вяземский Владимир Алексеевич. Он и царя спасти пытался, и воевал от Печоры до Манчжурии: неординарный господин, в общем.
Результат: не учитывается

Язык и стиль:
Написано бойко, живо и ярко, очень кинематографично. Не без ошибок, правда, явно свидетельствующих о не вычитанности - но мне они не помешали наслаждаться историей. Как итог, написано очень приятно, хотя мне немного не хватило описаний.
Результат: не учитывается

Соответствие теме:
Теме соответствует.
Результат: не учитывается

ИТОГО: не учитывается

Возможные предложения, вкусовщина:
Милая вещь и интересный сценарий. Когда там, говорите, начнутся съёмки?

Автор: Francesco Donna [offline] , 03.03.2025 14:28 6

Последняя раздача или комментарии "на посошок" от Фионы

Бодрая почти булгаковская Дъяволиада, такая задорная, динамичная, с налетом веселого абсурда. Вспомнились также Олдиевский надзор семерых. Написан легко, изящно, стремительно – и читатель мчится по рассказу, весело отмечая забавности, высыпанные щедрой рукой автора.

Я бы с дорогой душой смотрела и читала продолжение этих приключений, а то, что в рассказ совершенно ненавязчиво ведены знакомые имена – добавляет ему особого шарма. Лекс, конечно, я тебя тоже поздравляю: стать персонажем рассказа с лисами – классная ачивка, новый уровень известности, я бы сказала.

Автор: Fiona El Tor [M] [offline] , 06.03.2025 21:24 7

Лекс, конечно, я тебя тоже поздравляю: стать персонажем рассказа с лисами – классная ачивка, новый уровень известности, я бы сказала.О, да, я чрезвычайно польщён.

Автор: SolohinLex [M] [offline] , 06.03.2025 22:40 8

Показать содержимое