... Чем дольше шел суд, тем мрачнее становился Мартино. И это, наверное, сыграло против него. Крестьяне, вначале дававшие показания неохотно и как бы из-под палки, постепенно стали все активнее и активнее вываливать на него свои обвинения, в конце делая это с такой горячностью, будто бы от этого зависела упитанность каплуна на их праздничном столе (хотя почему будто бы - кто знает, что им пообещали - староста или герцог - не важно). А тут еще к каплуну в качестве поливки добавилось липкое чувство страха - а вдруг не посадят, вдруг этот злодей вернется - ишь как глазищами из-под бровей зыркает! - и снова вернутся неурожаи, болезни скота, люди начнут в трех кипарисах плутать (а что, если долго и часто повторять одно и тоже, можно и самому в это поверить).
В общем, когда огласили приговор, крестьяне встретили его с большой радостью: кажется им удалось не только избежать гнева герцога, переведя его на козла отпущения, но и обеспечить его, козла этого, невозвращение. Как-никак с каторги живыми выходят крайне редко. Мартино решение суда перенес плохо. Во-первых, каторга сама по себе плохо, если не сказать ужасно, так еще и нахождение в каменном мешке, где из зелени в лучшем случае лишайники и плесень, а дерево - это нары и поганое ведро, для привыкшего к лесам друида было дополнительным испытанием.
Дыра оказалась такой, как он ее и представлял. Нет, конечно, не в отдельных деталях - Мартино, естественно, не был большим знатоком тюрем, - но в общем впечатлении. То чувство тоски, безысходности и злобы, которые буквально источали ведущие вниз ступени тюрьмы, практически полностью соответствовало предчувствиям друида. Как там они называются - Спираль Отчаяния? Да, тот кто придумал это название знал о чем, говорил.
В камере их оказалось много. Ну, то есть новичков - "свежака", как их назвали старожилы - много, а вот этих самых старожилов (интересно, сколько они тут: годы или счет здесь идет на месяцы?) - нет, одной кроличьей лапки хватит, чтобы пересчитать. И пока отец Барко занимался парочкой в углу, Мартино решил подойти к устроившейся у чана с водой рыболе.
- Насчет красивых не знаю, но понимающие в лечении есть. Давайте я осмотрю ваши глаза, а то в опарыши в ране никого до добра не доводили.