 |
|
𝔔𝔲𝔬𝔪𝔬𝔡𝔬 𝔣𝔞𝔠𝔱𝔞 𝔢𝔰𝔱 𝔪𝔢𝔯𝔢𝔱𝔯𝔦𝔵 𝔠𝔦𝔳𝔦𝔱𝔞𝔰 𝔣𝔦𝔡𝔢𝔩𝔦𝔰, 𝔭𝔩𝔢𝔫𝔞 𝔦𝔲𝔡𝔦𝔠𝔦𝔦? ℑ𝔲𝔰𝔱𝔦𝔱𝔦𝔞 𝔥𝔞𝔟𝔦𝔱𝔞𝔳𝔦𝔱 𝔦𝔫 𝔢𝔞, 𝔫𝔲𝔫𝔠 𝔞𝔲𝔱𝔢𝔪 𝔥𝔬𝔪𝔦𝔠𝔦𝔡𝔞𝔢. Как стала блудницей верная столица, исполненная правосудия?
Правда обитала в ней, а теперь — убийцы. — Книга пророка Исаийи, 1:21  Карта 0 — 𝔄𝔫𝔱𝔥𝔯𝔬𝔭𝔬𝔰 «Человек»
Эта карта символизирует человека, готового встать на путь к Пробуждению и к осознанию истинного божественного происхождения человечества.
В раскладах карта указывает на Пробуждённого, на путь к Пробуждению или на некий осколок божественности, скрытый глубоко внутри или прослеживаемый в прошлом.
Эта карта входит в тройку самых могущественных карт Инфернального Таро, наряду с Демиургом и Астаротом, и всегда предсказывает нечто крайне важное.⚝ ⚝ ⚝ Небо, затянутое густыми тяжёлыми облаками цвета индиго и свинца. Прохладный воздух, в котором каждый порыв лёгкого ветра доносил ароматы ладана, мирры, машинного масла и вековечной пыли. Тишина, звенящая в ушах, почти осязаемая; каждый шаг казался громом в грозовых небесах. Собственное дыхание, собственное сердцебиение были самыми громкими звуками — уступая в оглушительности своей лишь отзвуку шагов. Серый гравий под ногами. Присев на корточки, зачерпнув добрую пригоршню и поднеся ближе к глазам, можно было разглядеть, что это — мельчайшие осколки бетона, гранита, мрамора, обсидиана и ещё целого ряда всевозможных материалов, из которых создавали сооружения и скульптуры, а также кусочки костей — человеческих, звериных и ещё каких-то... не тех, не других. Кое-где выглядывали частицы окаменелых насекомых, среди которых преобладали личинки жуков, куколки бабочек и саранча. Чёрные бездны окон по обе стороны дороги безучастно взирали на проходившего мимо них путника, порой печально вздыхая холодным сквозняком, горюя по временам былого величия. Строения — низкие, средние и высокие, древние и не очень, всех типов, культур и времён, большинство — сохранившиеся в целости, пусть и очевидно запущенной, многие — полуразрушенные, некоторые — лежащие в руинах, поросших какой-то странной лозой, с чёрными стеблями, тёмными листьями и острыми изогнутыми, словно акульи клыки, шипами. Буммммм….Внезапно тихий, едва слышимый гул — но прекрасно ощущаемый нутром и солнечным сплетением, в которых сразу же возникло неприятное вибрирующее ощущение — наполнил улицы этого вечность назад покинутого города. Вскинув взор ---- город был выстроен на сотнях, тысячах холмов, и потому многие его районы можно было обозревать даже издалека — сразу можно было узреть источник этого звука: что-то взорвалось далеко-далеко впереди, на склоне одного из холмов, заполненного мириадами строений и сооружений. То отдалённое место чем-то напоминало современную промышленную зону, или квартал любителей стимпанка, или район, некогда населённый представителями высокотехнологической цивилизации, или округ, где безумный художник нарисовал жуткую смесь всех технологий и индустрий, как существовавших, так и существующих, так и, вероятно, тех, что только будут существовать в далёком будущем, собранных в одном месте. Тёмный маслянистый дым медленно сползал по склонам того холма и по улицам того «машинного» квартала, а более светлый, сизый — вытанцовывал витиеватые па, неспешно поднимаясь к мрачным небесам. Внезапный резкий порыв ветра донёс запах гари — обкалённого металла, бензина, палёной резины и расплавленного пластика — а с ними и порхающие, трепещущие, словно птицы со сломанными крыльями, листки бумаги, выглядевшие как вырванные из книги страницы. Две из них прилипли к груди: взяв их в руку и рассмотрев, можно было увидеть пожелтевшую от времени страницу, испещрённую изящными готическими письменами, вторая же была покрыта арабской вязью: 𝔈𝔱 𝔞𝔟𝔦𝔦𝔱 𝔭𝔯𝔦𝔪𝔲𝔰, 𝔢𝔱 𝔢𝔣𝔣𝔲𝔡𝔦𝔱 𝔭𝔥𝔦𝔞𝔩𝔞𝔪 𝔰𝔲𝔞𝔪 𝔦𝔫 𝔱𝔢𝔯𝔯𝔞𝔪, 𝔢𝔱 𝔣𝔞𝔠𝔱𝔲𝔪 𝔢𝔰𝔱 𝔳𝔲𝔩𝔫𝔲𝔰 𝔰𝔞𝔢𝔳𝔲𝔪 𝔢𝔱 𝔭𝔢𝔰𝔰𝔦𝔪𝔲𝔪 𝔦𝔫 𝔥𝔬𝔪𝔦𝔫𝔢𝔰, 𝔮𝔲𝔦 𝔥𝔞𝔟𝔢𝔟𝔞𝔫𝔱 𝔠𝔞𝔯𝔞𝔠𝔱𝔢𝔯𝔢𝔪 𝔟𝔢𝔰𝔱𝔦𝔞𝔢, 𝔢𝔱 𝔦𝔫 𝔢𝔬𝔰 𝔮𝔲𝔦 𝔞𝔡𝔬𝔯𝔞𝔳𝔢𝔯𝔲𝔫𝔱 𝔦𝔪𝔞𝔤𝔦𝔫𝔢𝔪 𝔢𝔧𝔲𝔰. 𝔈𝔱 𝔰𝔢𝔠𝔲𝔫𝔡𝔲𝔰 𝔞𝔫𝔤𝔢𝔩𝔲𝔰 𝔢𝔣𝔣𝔲𝔡𝔦𝔱 𝔭𝔥𝔦𝔞𝔩𝔞𝔪 𝔰𝔲𝔞𝔪 𝔦𝔫 𝔪𝔞𝔯𝔢, 𝔢𝔱 𝔣𝔞𝔠𝔱𝔲𝔰 𝔢𝔰𝔱 𝔰𝔞𝔫𝔤𝔲𝔦𝔰 𝔱𝔞𝔪𝔮𝔲𝔞𝔪 𝔪𝔬𝔯𝔱𝔲𝔦: 𝔢𝔱 𝔬𝔪𝔫𝔦𝔰 𝔞𝔫𝔦𝔪𝔞 𝔳𝔦𝔳𝔢𝔫𝔰 𝔪𝔬𝔯𝔱𝔲𝔞 𝔢𝔰𝔱 𝔦𝔫 𝔪𝔞𝔯𝔦. 𝔈𝔱 𝔱𝔢𝔯𝔱𝔦𝔲𝔰 𝔢𝔣𝔣𝔲𝔡𝔦𝔱 𝔭𝔥𝔦𝔞𝔩𝔞𝔪 𝔰𝔲𝔞𝔪 𝔰𝔲𝔭𝔢𝔯 𝔣𝔩𝔲𝔪𝔦𝔫𝔞, 𝔢𝔱 𝔰𝔲𝔭𝔢𝔯 𝔣𝔬𝔫𝔱𝔢𝔰 𝔞𝔮𝔲𝔞𝔯𝔲𝔪, 𝔢𝔱 𝔣𝔞𝔠𝔱𝔲𝔰 𝔢𝔰𝔱 𝔰𝔞𝔫𝔤𝔲𝔦𝔰. 🜞 إِذَا الشَّمْسُ كُوِّرَتْ وَإِذَا النُّجُومُ انكَدَرَتْ وَإِذَا الْجِبَالُ سُيِّرَتْ وَإِذَا الْجِبَالُ سُيِّرَتْ وَإِذَا الْعِشَارُ عُطِّلَتْ وَإِذَا الْوُحُوشُ حُشِرَتْ وَإِذَا الْبِحَارُ سُجِّرَتْ وَإِذَا النُّفُوسُ زُوِّجَتْ عَلِمَتْ نَفْسٌ مَّا أَحْضَرَتْ 🜞 Буммммм…Ещё один взрыв, даже мощнее, чем прежний, снова нарушил гробовую тишину этого мёртвого города. Ещё один всполох огня на том холме, где были расположены странные строения и ужасающие гигантские аппараты размером с небоскрёб каждый. Снова порыв ветра. На сей раз — снова запахло ладаном, миррой и копалем, и внезапно сознание уловило отголоски органной музыки и голоса… Молебен. 𝔓𝔞𝔯𝔠𝔢, 𝔇𝔬𝔪𝔦𝔫𝔢, 𝔭𝔞𝔯𝔠𝔢 𝔭𝔬𝔭𝔲𝔩𝔬 𝔱𝔲𝔬: 𝔫𝔢 𝔦𝔫 𝔞𝔢𝔱𝔢𝔯𝔫𝔲𝔪 𝔦𝔯𝔞𝔰𝔠𝔞𝔯𝔦𝔰 𝔫𝔬𝔟𝔦𝔰! 𝔉𝔩𝔢𝔠𝔱𝔞𝔪𝔲𝔰 𝔦𝔯𝔞𝔪 𝔙𝔦𝔫𝔡𝔦𝔠𝔢𝔪, 𝔭𝔩𝔬𝔯𝔢𝔪𝔲𝔰 𝔞𝔫𝔱𝔢 𝔍𝔲𝔡𝔦𝔠𝔢𝔪… Неземной красоты голоса, чистые, светлые, ясные, пели «𝔓𝔞𝔯𝔠𝔢 𝔇𝔬𝔪𝔦𝔫𝔢» 🜞 — древний грегорианский хорал, плач-молебен об отпущении грехов тем, кто одной ногой стоял на пороге смерти. Две мысли сразу же возникли в сознании: «Значит, тут всё же кто-то живёт! Стоит ли мне позвать на помощь? Попросить объяснить, что это за место, и как меня сюда занесло?!», и «Насколько неуместным звучит нечто настолько прекрасное посреди этого странного города, погружённого в серый полумрак и чёрные тени… Или всё же уместно? Глас надежды? Луч света в царстве одиночества, укутанном в траурный саван?» Внезапно, словно повинуясь переливам мелодии хорала, дымка, спускавшаяся с тёмных облаков, отступила, открыв невероятно величественное зрелище: огромную башню — которая была одновременно и ультра-современной, тонированное стекло и бетон, и невероятно древней, с элементами декора в виде горгулий, странной, прихотливой лепнины, от одного взгляда на которую кружилась голова и подташнивало, и странных огромных символов в стиле каббалистических печатей, вылитых из золотистого металла и вставленных и в бетонные части строения, и в стеклянные то там, то здесь. Самым поразительным было габариты этого сооружения: его основание терялось в море полуразрушенных домов, таких, какие здесь были повсюду вокруг, но его вершина… его вершину невозможно было рассмотреть за густой пеленой свинцовых туч — эта башня уходила настолько высоко вверх, что терялась в мрачно нависавшем над этим городом небе. Ощущение дикой тоски, словно когда человек видит родной дом спустя полжизни, проведенной вдали от него, внезапно заставило сердце биться чаще, вскружило голову, иссушило рот. Тяжело сглотнуть, промочив слюною рот. Прижать руку к груди, умоляя непослушный орган успокоиться. Осмотреться вокруг. Пусто. Тихо. Странно. Дико. Копи серебреники. Купи Ключи. Ключи от Чёрной Цитадели. Триддцать серебряных монет тебе понадобится, чтобы купить Ключ. И будешь ты вознаграждён…Тихий шёпот оглушил, заполонил сознание, заставил трепетать в благоговении и в ужасе одновременно; голос бархатистый и шероховатый, в то же время и высокий, и низкий, и вкрадчивый, и властный, но при всём этом невероятно прекрасный. Голос, который — так ощущалось с абсолютной уверенностью — способен был освежевать заживо, вырвать глаза самим своим естеством — вибрацией и тембром, заставить все кишки покинуть тело, словно змеи, сбегающие из своего логова. Этот голос был способен размолоть кости внутри тела в муку — живьём, при этом оставив все прочие составляющие тела в целости. Голос, от которого стало тепло и сладко внизу, ударило в пот и кровь прилила и к лицу, и к репродуктивным органам, заставив вожделеть его, желать его, владеть им безраздельно. Быть его беспрекословно. По телу начали разливаться потоки тепла, сознание затуманилось, как это обычно бывает перед оргазмом. Ключ. Тридцать серебреников. Моя вечная благодарность. А в следующий миг, за мгновение до кульминации — пробуждение. ⚝ ⚝ ⚝ MATTERS OF HEARTЛАЙОНЕЛ ХАРТ Лайонела разбудил настойчивый звонок мобильного телефона. На экране высветилось « PROVIDENCE ST PATRICK HOSPITAL: HEART CENTER » — Лайонел десятилетиями жил в формате «рутина + структура = залог безопасности», потому даже свои контакты он пытался записывать максимально информативно. Упорядоченно. Полезно. Чтобы, проснувшись среди ночи, или поутру, или в любое иное время суток всегда можно было, взглянув на экран, понять, к чему подготовиться и чего ждать от этого звонка. — Мистер Харт? Это Честити Ричардс, менеджер по работе с пациентами Центра Сердца в больнице Святого Патрика. Простите за столь ранний звонок, но это стандартная процедура — я хотела бы убедиться, всё ли в силе? Вас ждать на обследование сегодня в 9 АМ? Доктор Кинни внёс вас в базу данных с указанием именно сегодняшней даты и этого тайм-слота. Пожалуйста, будьте любезны, подтвердите свою явку с тем, чтобы мы могли финализировать подготовку к диагностике вашего сердца. Вы помните адрес? Наш центр — почти в центре, простите за тавтологию, — Честити захихикала неприятно, пискляво. — На всякий случай — адрес 500 W Broadway St. Вы не местный, насколько я вижу по записям, просто скажите таксисту, что вы в больницу Святого Патрика, и наберите меня, я вас встречу у входа. ЭВЛИН РИД Саундтрек, под который проснулась Ева: ссылка Nobody can tell ya
There's only one song worth singin'
They may try and sell ya
'Cause it hangs them up to see someone like youСмартфон Эвлин разбудил её песней Кэсс Эллиот, которую молодая журналистка считала своим гимном по жизни — каждая фраза была понятна Еве на уровне личного, с болью и борьбой прожитого опыта. Раскрыв глаза, первое, что увидела будущая номинантка на Пулицеровскую премию (каковой себя считала Эвлин), было вскрытое вчера вечером письмо, запечатанное воском, в который была вдавлена официальная эмблема ордена иезуитов: золотой солнечный диск с буквами “IHS”, католическим крестом и тремя гвоздями внизу. Ответ от епископа епархии Хелены, его преосвященства Джорджа Лио Томаса, в котором он даёт позволение журналисту Эвлин Бьюле Рид прийти к нему на приём для разговора о ритуальной природе чудовищных убийств, происходящих в Мизуле. К счастью для Эвлин, его преосвященство в данный момент находился в Мизуле с ежегодной ревизией церкви святого Франциска Ксаверия 🜞, в которой журналистке и предложено было встретиться сегодня в 9 утра.  ШАРЛОТТ КАРДС Пи! Пи! Пи! Пи! Пи! Пи! П…Чарли шарахнула по голове жутковатого вида поросёнка, в виде которого был сделан этот инструмент адских пыток под названием «будильник». Беки, подруга, у которой Чарли остановилась на своё кратковременное, как она надеялась, пребывание в этой дыре под названием «Мизула», испытывала патологическую любовь ко всем парнокопытным, и к свиньям — в частности. Тряхнув головой — наверное, последний бокал Columbia Crest был явно лишним. Или последняя бутылка была лишней? Издав полный страданий стон, Чарли огляделась. Розовое безумие. Весь дом Ребекки был розовым, цвета фуксии или жемчужным, а также прочих цветов, которые вращались вокруг этих основных тонов, в которых, судя по всему, интернет-подруга Чарли видела весь окружающий мир. Резкий звук заставил Шарлотт дёрнуться; затравленно оглядевшись вокруг, она увидела, что экран её смартфона, который почему-то валялся на полу у кровати, засветился надписью: « You have 1 new message » Разблокировав телефон, Лотти открыла сообщение: Доброе утро, мисс Шарлотт Кардс!
Напоминаем, что вы записаны сегодня, 09/01/12, на приём в клинику «Community Medical Center», которая располагается по адресу 2827 Fort Missoula Rd.
Ждём вас в 9 АМ.
Спасибо, что вы выбрали нас! Мы гарантируем высокий уровень качества наших услуг и максимальный фокус на нуждах наших пациентов! АДАМ и ЛИЛИТ НОВАК — Мама! Мамочка, мне страшно!
Терион 🜞 снова расплакался во сне. Полночи Адам и Лилит не спали — их маленький сын, вероятно, пережил немалый стресс, побывав на своих первых похоронах в жизни, а потом второй — познакомившись со своим дедом и бабкой. Лилит поморщилась от воспоминания об этой встрече. На самом деле это была и её первая встреча со своей свекровью и свёкром, и она хотела бы, чтобы это была и её последняя встреча с ними: немудрено, что Адам сбежал из Мизулы, если он вынужден был жить с такими… существами.
На похороны Ядвиги Сапеги не пришёл никто, кроме Адама, Джудаса, его подруги Сары, Лилит и маленького Териона. Сотрудники похоронного бюро постарались на славу: старая женщина выглядела так, как её Новаки и помнили — в возрасте, но не утратившей своей некогда неповторимой красоты. Умиротворённое усталое лицо смягчилось и утратило «морщины горечи» в уголках рта. Видеть её такой… живой, зная, что она мертва, было крайне тяжело, и даже несмотря на свой очерствевший из-за пережитого характер Адам с трудом сдержал слёзы, просившиеся наружу; он то и дело с тревогой поглядывал на младшего брата — Джуд был белее огромных лилий, которые стояли в вазах по обе стороны от гроба, и почти повис на плече у Сары Митчелл, привлекательной блондинки, которая была его школьной подругой. Брать Териона с собой определённо было ошибкой: в какой-то момент малыш разрыдался и забился в истериках, утверждая, что «прабабушка открыла глаза и посмотрела на него»; очевидно же: ребёнок впервые видит мёртвого, да ещё и родственника, только лишь формирующаяся психика не выдержала.
Следующим не выдержал Адам. Когда церемония закончилась и тело было отправлено в крематорий, мужчина вышел из здания и закурил. Лилит сидела на скамейке у входа, всё ещё утешая сына; Джуд, едва передвигая ватные ноги, с помощью Сары медленно выходил вслед за братом. Детские слёзы. Безысходность и горе. Одиночество. Эти такие до боли знакомые чувства внезапно переполнили Адама, и в следующий момент он уже стоял на пороге родного дома и держал, не отпуская, палец на кнопке звонка. Встревоженная Лилит, испуганный Терион и начавший нервничать Джуд стояли чуть позади; Сара сослалась на дела и разумно ретировалась до этого.
Дверь открыла мать. Агнешка Новак ничем не выдала своего удивления при виде сыновей и лишь презрительно скривила губы, переведя взор на Лилит и Териона, после чего смачно плюнула под ноги невестки и с громким треском захлопнула дверь перед лицом сына прежде, чем тот успел сказать хотя бы слово. Терион снова зарыдал, испугавшись хлопка и всей этой безмолвной сцены, и успокоился лишь по возвращению в отель.
На закате у него снова случился припадок — он, дескать, увидел в тёмном углу спальни прабабку. Решив, что оставлять его самого на добавочной детской кровати неразумно, Лилит и Адам, отправляясь спать, уложили Териона между собой и забылись странным, тревожным сном, одним на двоих.
— Мама! Мамочка! Мне очень страшно!
Терион прижался к Лилит и спрятал лицо у неё на груди; от этого женщина проснулась и принялась успокаивать ребёнка. Рядом, издав исполненный боли стон, проснулся Адам. За окном едва серело — но утро первого дня сентября уже неумолимо торило себе путь. Сегодня должен был быть важный день.
Поднявшись с кровати, в которой Лилит всё ещё утешала их сына, Адам бросил взгляд на несколько папок с документами, лежавшие на столике комода в их Master Room Особняка Гибсона 🜞(Адам слегка ухмыльнулся, вспомнив реакцию Лилит на его слова о том, что в Мизуле отсутствуют пентхаузы, да что там — в ней отсутствуют даже пяти- и четырёхзвёздочные отели; однако, увидев Особняк Гибсонов и снаружи, и внутри, его супруга быстро забыла о своём недовольстве). Если всё пройдёт как нужно, эта сделка сделает его ещё более независимым от его клиентуры, и ещё больше приблизит его к тестю, ведь это обещает быть шикарная инвестиция для семьи его жены. Университет Монтаны планирует расширить свой научно-исследовательский полигон, вот только места в кампусе больше не осталось. Несколько лет назад они арендовали часть больницы Святого Патрика, чтобы открыть там свой «Институт Мозга», впоследствии выкупив помещение у больницы. Однако амбиции учёных Университета, а также обильные пожертвования и государственные субсидии разожгли их желание расширить свой потенциал ещё больше. После кризиса крупные лесозаготовительные и бумажные компании Мизулы начали сыпаться, как домино, и ныне огромное количество фабрик, складов и лесопилок стояло заброшенными; как же удачно, что Адам, будучи родом отсюда, смог подёргать за ниточки и договориться о том, что именно он будет представителем тех, у кого были права на эти земельные участки, в переговорах с Университетом Мизулы! И ещё более удачным было то, что для открытия новых лабораторий и НИИ Университету нужны были вложения, а у его тестя денег было хоть отбавляй! И наиболее удачно бабушка решила уйти в мир иной именно сейчас, дав повод убить двух зайцев сразу: и отдать ей последние почести, посетив её похороны, и начать переговоры с Университетом касательно покупки ими одной из лесоперерабатывающих фабрик. Покупку должна была совершить семья Лилит с одновременной передачей фабрики и земли в аренду Университету с последующей возможностью оного выкупить права на землю и новый научно-исследовательский комплекс, когда он начнёт приносить достаточный доход.
Встреча с представителями Университета на территории заброшенной фабрики должна состояться сегодня, в 10 АМ. Оба — и Адам, и Лилит — должны были хорошенько подготовиться к этой сделке века… ДЖУДАС НОВАК Мокрое. Шершавое. Чешется в носу, хочется чихнуть. Вот, снова мокрое и шершавое. Джуд открыл глаза и увидел прямо перед собой мордочку кота Сары. Хэйзел? Да, Хэйзел — так его звали, и с первого же момента, как молодой человек переступил порог дома своей старой подруги, эта рыжая бестия просто прилипла к нему: кот постоянно ходил за Джудом, то и дело стремился устроиться у того на коленках, тёрся о его ногу, а теперь — вот, ещё и разбудил. Учитывая содержание сна, Джуд был только благодарен маленькому деспоту и даже чмокнул того в мокрый розовый нос. Его же нос уловил ароматы жареного бекона и оладьев; внизу, на кухне, скворчало, шипело и раздавалось позвякивание посуды: наверняка Сара готовила завтрак. Джуд слабо улыбнулся: ей шла самостоятельность. Он помнил её тихой мышкой, запуганной родителями и отцом Илайасом, а также буквально почти всеми в школе, кроме разве что Джуда, которого доставали и унижали точно так же, как и Сару; возможно, поэтому они и стали друзьями, а может, потому, что Сара всегда смотрела на Джуда с плохо скрываемым обожанием. Когда он и его брат сбежали из Мизулы, он потерял с нею контакт на много лет, но год тому назад она прислала ему запрос на дружбу в Фейсбуке, и с тех пор Джуд регулярно переписывался и созванивался с нею. Как оказалось, три года тому назад её родители погибли в автомобильной аварии при весьма загадочных обстоятельствах, и опеку над девочкой взяла её тётка, сестра её отца, которая умерла от аневризмы несколько месяцев назад, как раз сразу после достижения Сарой Митчелл совершеннолетия. С тех пор она жила одна, и, судя по всему, необходимость повзрослеть ранее, чем это обычно происходит с подростками, смела напрочь её застенчивость и пугливость. В тот же день, когда Джуд и Адам получили сообщение о смерти бабушки Ядвиги, Джуд получил и сообщение от Сары: «Остаёшься у меня, возражения не принимаются». Тихонько вздохнув, Джуд ссадил кота со своей груди, поднялся с кровати и прежде, чем начал одеваться, разблокировал свой телефон и снова перечитал сообщение от адвоката его бабушки, которое пришло вчера вечером: Добрый вечер, господин Новак!
Хочу ещё раз выразить Вам и Вашей семье самые искренние соболезнования и напомнить, что, как мы и договаривались сегодня, я жду Вас и Вашего брата у себя в офисе завтра в 2 PM (09/01/12), чтобы огласить завещание Вашей покойной бабушки, госпожи Ядвиги Сапеги.
Берегите себя и до скорой встречи! ЛЭССИ КЛЯЙН Динннннь! Динннннь! Динннннь! Динннннь!Странный, тревожащий сон отступал с каждым сигналом о новом сообщении в Facebook Messenger. И без того всегда спавшая чутко Лэсси проснулась окончательно уже на втором «Динь!», но надеялась, что Марк — а в такую рань с такой настойчивостью мог писать ей только он — угомонится. Но нет. Четыре. Потянулась за смартфоном, разблокировала, просмотрела сообщения. Марк, судя по всему, осознал, что повёл себя как мудак в их переписке позавчера, и суток на «shit detox» — когда твои сообщения и звонки полностью игнорируются — пошли ему на пользу. Что ж, может, она и зайдёт в эту клинику… Ссоры — ссорами, но здоровье — важнее. Ну и будет возможность попытаться узнать, что за чудо-витамины она принимает. 07:07 АМ
Детка, не злись на меня, пожалуйста. Ты же знаешь, как много ты для меня значишь.
Ты — мой мир. Не изолируй меня.
Слушай. Я договорился со своим старым другом, чтобы он провел тебе комплексное обследование, чтобы проверить состояние твоего здоровья. Сделай это для меня, пожалуйста.
32 Campus Dr. Это кампус Университета Монтаны. Отыщи здание «Института Мозга», контактное лицо — Эйдан Хили. Будь там сегодня в 10 АМ... Малыш?  РЭНДОЛЬФ ПИКМЕН Настойчивый стук в двери разбудил Рэндольфа. Сон был таким реалистичным, таким… знакомым, что художник не сразу понял, что он уже не спит. Снова стук. Издав страдальческий стон, Рэнди поднялся с постели, всунул ноги в мохнатые тапки, заботливо подготовленные для него миссис Харпер «Называйте Меня Эдна, ха-ха-ха!», почесал затылок, после — зачесавшийся бок, разгладил складки на своей льняной пижаме и поковылял к двери. Заглянул в глазок: Кларисса. Покосился на огромные часы в виде кошачьей морды на стене: восемь утра. Застонал снова, и, после третьего стука, открыл.
— Привет, доброе утро, как себя чувствуешь? Я знаю, что ты ранняя пташка, пусть и не такая ранняя, как я, но всё же ранняя, не так ли, мистер Пикмен? — Бесцеремонно отодвинув Рэнди в сторону, Кларисса вошла внутрь его квартиры, держа в руках два стакана из Старбакса, и деловито прошествовала к дивану. Усевшись, она поставила один из стаканов на журнальный столик, поелозила, устраиваясь поудобнее, вопросительно взглянула на Рэндольфа и приглашающе похлопала по плюшевой поверхности дивана:
— Давай, чоп-чоп, не стой в дверях, как полицейский, забывший, есть ли у него ордер. Нас сегодня ждут великие дела!
Когда художник, осознавший, что от этой новообретённой подруги ему никак не избавиться (не прибегая к насилию или криминалу), Рэндольф издал страдальческий стон в третий раз, запер дверь и сел рядом с Клариссой. Глоток горячего душистого кофе немного смягчил его раздражение от происходящего, а ещё один — почти заставил поблагодарить подругу за кофе. Почти.
— В общем, так. Я, как ты знаешь, волонтёрю в «Институте Мозга» — он на самом деле называется «Научно-исследовательский институт инноваций в сферах неврологии, невропатологии и психиатрии», но никто его так не называет в Мизуле, мы все зовём его «Институтом Мозга»; так вот, мне моё волонтёрство помогает с моей кандидатской, знаешь, когда ты не только в теорию погружаешься, но и применяешь знания на практике — дело движется куда более споро. Так вот. У нас есть арт-терапия, ну ты в курсе же, что это такое, нет? Когда пациентов заставляют не просто разговаривать о своём состоянии, а, так сказать, выплёскивать его красками. Это ведь не про «рисовать красиво» — вовсе нет, тут важен сам процесс. Когда человек берёт кисть, мел, даже просто карандаш — он переносит на бумагу то, что словами сказать не может: тревогу, вину, страх, тоску, то, что застряло где-то внутри и не выходит. Это снижает уровень внутреннего напряжения, словно психика «выдыхает», отпускает своё напряжение. Плюс, в этом можно заметить то, что ускользает при обычной беседе: символы, повторяющиеся образы, цвета — они часто говорят больше, чем сам пациент.
Кларисса отхлебнула своё макиато и продолжила:
— Как я тебе писала уже в нашей переписке, я в восторге от твоего творчества. В вос-тор-ГЕ!!! И мне кажется, такой неординарный, такой искренний художник, как ты, сможет многое поведать нашим пациентам, которым так зашла арт-терапия, что у нас накопилось уже несколько весьма достойных работ, которыми мы бы хотели поделиться с общественностью. В общем, сегодня мы устраиваем открытую выставку в фойе Института Мозга, где будут представлены работы наших пациентов, и я бы хотела попросить тебя выступить с небольшой речью о своём опыте… с советами тем, кто пытается передать на холсте или бумаге свою душу. Что скажешь?
|