Взгляд детектива скользнул по фотографиям в темноте. Он размышлял о том, что прочёл бы в лице Элизабет Винтер, если бы увидел его в газете, широко напечатанным на первой полосе. Её интонации были слегка преувеличены. Их фальшивый налёт скрывал тревогу. Наверное, это было профессиональной привычкой. Данте понятия не имел, кем была Элизабет Винтер за дверями Элизиума, но вампиры из высоких кланов всегда стерегут свои эмоции. Берегут каждую их алую каплю как скупердяй. Эмоции — редкость для вампиров, и чем старше вампир, тем пустыннее у него на душе. Вентру не склонны переживать за других. За словами Элизабет было что-то ещё. Она репетировала эти слова, наученная Элизиумом, где неосторожная фраза может стоить всего, но не могла правильно произнести их. Она пришла к детективу, а не своему примогену. Что она хотела на самом деле?
Данте выигрывал время, изучая боковым зрением мимику гостьи:
— В наши дни люди не пропадают без причин. Интернет, электронная почта, мессенджеры… Когда вы в последний раз видели его?
— Позапрошлой ночью.
Элизабет будто почувствовала его интерес и отвернулась. Их взгляды встретились на странно размытом образе, запечатлённом у старой фермы в Бэллоу-Крик. Амбар с провалившейся крышей тонул в сумеречном лесу. Тускло-жёлтый отсвет лампы там, где у амбара должно было быть окно, наполнил фотографию потусторонней жизнью. Данте спросил:
— Встреча прошла необычно?
— Он… он был на взводе.
— Что это значит?
— Мы расстались нехорошо. И теперь… — Винтер рывком обернулась от фотографии и почти воскликнула: — Мистер Петраки, я чувствую, что с ним что-то случилось! Вы понимаете?
Теперь Данте понял. И удивился.
— Кровные узы? — с неожиданной мягкостью спросил детектив.
Она не ответила. Должно быть, не хотела произносить это вслух. Данте не настаивал, заговорив о другом:
— Вы подозреваете что-то конкретное? Он предупредил вас о чём-то? Собирался что-то сделать?
Элизабет покачала головой в пустоту:
— Нет, не предупреждал. В последнее время он стал отдаляться.
— Звучит загадочно. Пожалуй, настала пора раскрыть хотя бы имя вашего друга, — предложил Данте.
Элизабет с трудом выдохнула, как будто оно отдавалось физической болью в её груди:
— Я говорю об… Эдгаре Стоуне.
— Эдгар Стоун?
Данте не поверил своим ушам. Кто бы знал, что такой человек способен на узы, что крепче земной любви. Эта мысль напоминала хрустального журавля в помойке.
С одной стороны, Данте едва ли знал Неда. Ни друзьями, ни приятелями они не были и вряд ли могли. Что Эдгара, что Элизабет Данте лишь случайно встречал на Элизиуме. Однако слухами земля полнится. Стоуны, которых часто называли «те Стоуны», были особой кастой. Последние уличные панки считали Стоунов отборными ублюдками, редкостью даже для Вентру. Одно упоминание их фамилии оставляло дерьмовое послевкусие, а комплименты из уст Стоунов звучали как приглашение сломать им руку. Изощрённые говноеды. В городах покрупнее, где даже мертвецы формируют социум, из таких выходят идеальные гарпии. Данте откинулся в кресле, сообразив, что, если перебирать Стоунов по именам, о Неде он ничего особенного не слышал. Вероятно, он был Стоуном-младшим и просто не успел заработать репутацию. С другой стороны, кровь — не вода. Семейное воспитание обязательно сделает из династического Вентру того, каким ему обязательно надо стать. Данте знал это по республиканцам и не верил, что дурные родители подадут хороший пример.
— Я могу дать адрес его апартаментов в Мид-Сити, — перебила его раздумья Элизабет, — в последний раз мы виделись там.
— Если его клан не против? — хмыкнул Данте. Не получив ответа, он продолжил: — Что стало причиной вашей ссоры?
— Дело не в ссоре. Я бы даже не назвала это ссорой… — она наконец посмотрела на Данте. — Как я и сказала, он стал отдаляться. Об этом и был разговор…
Элизабет расстегнула клатч и достала симпатичный серебристо-белый портсигар с красной ленточкой:
— Не возражаете?
Данте кивнул на пепельницу, напоминающую барабан из пуль-окурков. С благодарной улыбкой Элизабет откинула крышку. Она курила сигариллы, свёрнутые из бумаги кофейного цвета. Её тонкие пальцы пытались выцарапать из-под них зажигалку. Данте подал ей «Зиппо». Тяжёлый, маслянистый щелчок осветил лица над столом. Элизабет нервно вдохнула дым с ароматом шоколада, пока Данте ровнял «Зиппо» параллельно краю столешницы как ювелирный экспонат. На боку его зажигалки был выгравирован светло-синий ромб, стёртый временем. В отличие от дыма, пламя пахло бензином. Ромео и Джульетта двадцать первого века лишены изящества.
— И что вам сказали в этом разговоре? — нарушил молчание детектив. — Будет лучше, если вы расскажете всё как есть. Я понимаю, это личное. Но мне важно знать всё, что может помочь найти мистера Стоуна. Найти Эдгара. Например, чем он занимался. Появились ли в его жизни новые люди или места. Что его беспокоило, были ли конфликты. Что угодно.
Он перевернул зажигалку пустой стороной вверх.