Конкурс №15. "Дорога в рай" (вне конкурса)

— Абонент временно недоступен. Перезвоните позже.

Собрание. Все мы уже этого ждали, и вот оно грянуло. Инфекционка не справляется, коронавирус шагает по стране, ковидные стационары, врачей не хватает, надо отправить людей на помощь, будут платить ковидную надбавку плюс командировочные. Совмещаете с дежурствами по основному месту работы. Желающие есть? По списку…
Кто бы сомневался, моя фамилия вторая в списке желающих.

— Но…
— Вопросы потом, не перебивайте. Захарова… Ильчук… Мудренко.
— Ага, сейчас, упал-отжался! — Мудренко рот не заткнешь. — Какой ковид? Вы мозги хоть иногда включаете?! Вы приказы чем читали? Нельзя совмещать работу в ковидном центре с обычными больницами. Что я потом, после этого вашего ковида приду к академику в операционную и скажу: ”Вот вам, уважаемый, немного вируса по распоряжению нашего главврача, получите и больным передайте”? И не мечтайте.
— Антон Григорье…
— Мне пора, у меня работа.

Развернулся и ушел, бурча себе под нос про гоблиноидов. А я остался. Завидую ему, умеет поставить всех на место. Злой, резкий, с топорным солдафонским юморком. И, сволочь такая, умный, как чёрт. Его не раз пытались прижать, то служебной аттестацией, то ещё чем-то — каждый раз выворачивается. Ему вопрос, а он сыпет цитатами, авторами и годом издания. Кафедралам рты в момент затыкает. Чёртов гений, две частные клиники на нём держатся, а он нашу “Скорую” всё равно не бросает. Я у него как-то спросил: зачем? А он: я на бомжах блок-схемы обкатываю. И ржёт.
В общем, остался я. Я не Мудренко, ни авторитета, ни блата, и, в общем, не умею я. Слабак, по правде говоря. Да, и деньги лишними не бывают. Маринке с малыми больше смогу послать. А то, называется, поехал в крупный город зарабатывать, снял дешёвенькую квартирку, думал — поднимусь нормально. А хрен там — зарплата шиш да ни шиша. Левака мало, выдавливать с больных не умею, в частные клиники не зовут. Так, копейки пересылаю, а она мне продукты с хозяйства.

— Абонент временно недоступен. Перезвоните позже.

Первое дежурство в ковидной. Зачехлился. Очки, перчатки, две пары. Маски. Бахилы высокие. Надел. Обошёл палаты. Покивал с умным видом, пытаясь запомнить, что назначали и что говорили. Не понимаю, чем лечить. Спросил у заведующего. Он посмотрел на меня, как на дебила. “Смотри листы назначений”, — говорит. Взял листы. Там дозы какие-то дикие. Препаратов половины вообще не знаю. Ткнул пальцем в один: “А где это брать?” — “Ааа, это по особым показаниям, 600 баксов доза, это только днём выдаем через консилиум. У вас вон там, в шкафу всё, смотрите.”
И началось. Терапия. Приёмное. Всё будет хорошо, не волнуйтесь. Улыбаться. Терапия. Приёмное. Не волнуйтесь, сделаем всё возможное. Бегом! Задыхается! Упало давление! Там кислород, туда гормоны. Написать. Назначить капельницу. Позвать сестру. Не найти, позвонить, побежать в реанимацию. Сатурация падает! Перевернуть на живот. Дать гормоны. Поднять кислород. Улыбаться. Перевернуть обратно, быстро! Подключить ИВЛ. “Сестра, вы без маски!” — отмахивается: “Даа, доктор, нас уже всех перекачало, нормально”. Терапия. Забирайте в реанимацию. Как нет мест? Улыбаться. “Сейчас мощную капельницу поставим, станет легче”. Вернуться. Хлебнуть холодный чай. “Доктор, вы не обработались”. А, чёрт, точно.

— Абонент временно недоступен. Перезвоните позже.

И опять. И снова. Бегом. Терапия. Приёмное. Реанимация. Улыбаться. НО,ЧЁРТ ВОЗЬМИ, Я ЧУВСТВУЮ СЕБЯ ЖИВЫМ! Я нужен им. Меня уважают. Смотрят с надеждой. Двоим сегодня лучше. Бабушке Семёновне и Зубкову, здоровому мужику сорока лет. Позавчера они лежали, хватая воздух, как рыбы, а сегодня улыбаются и машут. Ради такого стоит пахать. А ещё, сказали тут коллеги, ковидные деньги реально платят. Прямо неплохо платят, так что вдвойне приятно. Хорошо, что я не отказался тогда.

— Бииииип. Бииииип. Бииииип.

Семёновну выписали, бабка — боец. На прощанье меня расцеловала, с детьми познакомила, телефончик взяла. Смешная такая… А Зубков что-то не очень. Не жалуется, правда, крепится. Но вижу, дышит хуже, возбуждён. И температура прёт всё время. Жена и дочь его, как две тени, три раза в день приходят, воду тащат. Иконы принесли, просвирки какие-то. “Он не может не справиться, он у нас молодец”. — “Надейтесь, — улыбаюсь. — Делаем всё, что возможно”. И — вперёд за орденами. Реанимация полна, мест нет. Как всегда. Ночью могу забрать кого-то только на освободившееся место. Тётка одна, шестьдесят с хвостиком, с букетом диабетов, уже две недели на кислороде. Кандидат номер раз. Сатурация 37. Тридцать семь! Я не думал, что так можно жить! "Римма, как ты? Борись!" Открывает глаза опухшие, сипит: "Я борюсь, бля". Одна женщина каждый час приходит и спрашивает: “Не появилось место у вас? Папе очень плохо, заберите его, пожалуйста!” А через час снова: ”Не появилось место?” И понимаю, что она ждёт, чтоб кто-то сдох, чтобы отца своего положить в реанимацию. Мороз по коже.

— Заведующего, пожалуйста. Это Букин. Я тут немного приболел, да, всё нормально. Температура? Да… ничего. 39,5. Нет, не выйду. Следующее через неделю. Да, спасибо, если что позвоню.

На “Скорой” я герой. Меня слушают взахлёб. Советуются. “Сестра заболела, что бы ей покапать? А антибиотики? Пульсоксиметр стоит покупать?” Приятно. Авторитет зарабатываю. Не понтами, между прочим, а пашу как папа Карло. Тупая фраза, на самом деле. Карло шарманщиком был, дурью маялся. А я всё ж таки на передовой фактически. Даже Мудренко подошёл, поспрашивал про схемы, скривил узкие губы: “Фармакологический мусор. Хочешь — зайди на мой фейсбук, там статья, уже переведенная, из прекрасного далёко подогнали. В наших реалиях, конечно, из области фантастики, но хоть базис нормальный будет”. Ладно. Почитаем.
А пришел в ковидную, и как обухом. Зубков на ИВЛ. Как так? Молодой же, крепкий, без диабетов и прочей ерунды. Захожу. Овощ овощем, не узнать. Спит под аппаратом, а сатурация паршивая. Умрёт. Обидно, я в него верил. И опять — по кругу. "Римма, борись!" Приёмное. Терапия. Приёмное. Назначения. Катетеры. Маски. Обработка, опять забыл. И — ах, да! — улыбаться!

— Мариш, я на выходные не приеду, подработку взял. Да нормально, не переживай. Как Сашка? Как Дашка? Родители нормально? Ну давай, целую.

Неприятно, конечно. Сейчас уже вспомнил, как маска слетела на интубации, как надевал её потом грязной рукой. Про забытые обработки молчу. Чёрт, задним умом, конечно. Идиот. Вместо того, чтоб зарабатывать, сижу тут, парацетамол жру, чаем запиваю. И всё равно колотит. Ну, ничего, я молодой, крепкий, справлюсь. Неприятно, что людей подвёл, они на меня рассчитывали. Во рту толчёное стекло, фу гадость. Толчёное стекло, ммм, Янка Дягилева, кажется. Давно не слушал, сто лет. Посмотреть на спотифае? О, неплохо.Так, новый плейлист. Пауки в банке. Арефьева и Ковчег, вот, отлично. То, что доктор прописал. А ты играй, а ты играй-играй… Сушит. Позвонить Маришке? Нет, не стоит её пугать. Отлежусь, нормально будет. Сейчас чайку заварю, да, точно, и спаааать. Я так давно нормально не спал.

Сколько я продрых?
Недолго, похоже, в башке туман, но пропотел хорошо.
Телефон почти сел. Однако! Надо на зарядку поставить и наушники достать. "А на хрена нам войнаа-а! Да пошла она НА", — точно. Молодец Арефьева. Сколько лет, а тексты не стареют.

Пока полегчало, надо ещё чаю заварить. Трёхлитровую банку. Чтоб не бегать за каждой чашкой. Чайку, и парацетамол ещё. Сколько я уже выпил? Мутновато в башке как-то, надо прилечь. Сон — лучшее лекарство.

Кажется, полегче. Надо чаю. Пить хочется, капец. Так, воды сначала. Ооо, какая вкусная. Кхха, кхх-га. И чаю. А пока в туалет. Штормит однако, чуть не навернулся.

Я что-то забыл. А, телефон. Пой, Янка.

Круговерть какая-то. То сон, то не сон. То сон про не сон. А снится работа всё время. Зав, Мудренко. Да, надо почитать ту статью. Отдохну и посмотрю, что там полезного. Наверняка заумь какая-то. Как тогда, я только устроился, типа молодой специалист с села, а тут Мудренко весь такой на понтах как на шарнирах, ага, его фразочка. То есть, авторитетный и самоуверенный. Я подкатил к нему — подскажите, покажите. Думал, схемой своей поделится, научит. А он на меня глянул из-под очков: “Говно вопрос, был Гамлету ответ”, — говорит. И список литературы задиктовывает. Три или четыре книги. Иди, мол, читай. А где ж их взять, спрашиваю. Пожимает плечами. “Ищи, метайся”. И неделю примерно на меня поглядывал. А что я? Не нашёл сразу, потом забыл. Мудренко, наверное, тоже забыл. Оно ему надо?

— Сегодня выйти? Кто-то заболел? Хорошо, конечно, могу.

Какого чёрта, нахрен все. Отвалите, спать хочу. Голова ватная. А, ладно. Надо встать, пожрать что ли. Сколько я не ел уже? Особо и не хочется, правда.

Так, аккуратно, по стеночке. Сосредоточиться. Что в холодильнике? В холодильнике холод. Бррр-р. Не хочу. Нет, ладно, сосисочки сойдут. Что ещё? А, да. Чай. Вода. Что ещё… ведро. Не бегать чтоб. Свитер потеплее, холодина зверская. Ветродуйку включить. Ладно, потом. Сначала полежу. Подышу.

— Это Букин. Я взял ещё дополнительные дежурства. А когда мне там на смену в “скорой”? А, через три дня, нормально, вписываюсь. Что? Нет, не хриплый, поперхнулся просто.

Аллё. Аллё. Да, во рту толчёное стекло. Хватают муху за крыло. Чёрт, телефон уронил. Под диван надо лезть. Холодно, где он там. А, вот, светится. Ну и заставка, ад какой-то. Ветродуйка, как хорошо. Тёплая. Где-то ещё фен Маришкин был.

Надо позвонить Муренко. Хаххаха, Муренко. Смешно, мурена. Про него, точно. Хищник.
Где номер его…

— График дежурств записали? Ждём, костюм обеспечим.

    А, Муре… дренко, здравствуйте. Я вот хочу вам… значит, смотрите, я тут понял кое-что. Они хотели выжить. Друг друга жрали. Как мы, понимаете, Муденко. Ххахаах. Кхха. Антонгргойч. Как вы. А наше время истекло. Вот послушайте, я включу. Слушаете? Она давала ему тепло, когда казалось, бы всё сгнило.

— Букин Сергей Васильевич? Здравствуйте, приёмная. Завтра состоится собрание в конференц-зале в четырнадцать-ноль-ноль. Явка всех врачей обязательна.
— Да, но я…
— Обязательна. Распоряжение главного врача. При неявке объяснительная.
— … но…
Бип-бип-бип…

Чаю. Горячего. Ковёр какой шершавый. Но тёплый. И красивый, скажи? Мариш, ты такая молодец, что приехала. Я тебе сейчас чайку налью. Горячего. Во рту пересохло, пить. Дай попить. А потом в магазин пойди. Я денег заработал, хорошо заработал. Купи там. Картошки возьми. Масла. Молока. Торт купи, вина. Денег хватит. Возьми себе что-то. Духи хорошие. Дорогие духи купи.

Мариш, пить. И в магазин сходи. Деньги возьми и сходи. Сашке сапоги купи. Дашке … сапоги купи. Себе купи сапоги хорошие. Ты у меня красивая, лучше, чем у Мудренко жена. Сучка ряженая. Купим тебе норку в пол, хочешь? Купим. Дай водички, дай. Спасибо тебе, что была со мною. Теперь я иду в большое Иное. Пить. Купим тебе ещё. Ещё купим. Пить воды. Мариш, хорошая. И Дашке. И Сашке. Играй, Играй. Это так больно, дорога в рай.

***
— За кого выйти? за Букина? Что значит — ТРИ ДНЯ ВНЕ ЗОНЫ?! Вы чем вообще думаете? Где он живёт? Ебануться... Ну вы и гоблины…

— Работа тебе, Петрович. Больше суток точно, экспертиза покажет.

***
А ты играй, а ты играй, играй
Может быть, увидишь дорогу в рай.