Конкурс №18. "Лучший ицарский Моллхевен по обе стороны дуги Арктура"

Смысл этой песни не понимал никто. Она была очень старой, ее сложили еще в те давние времена, когда все непонятное казалось человеку прекрасным.
      Роджер Желязны, Роберт Шекли. Принеси мне голову Прекрасного принца.

Egui (鹅/饿鬼) | ОХК — Вчера, в 16:43
Ну кстати я вот хочу обратить внимание на какую-то запредельную выёбистость автора: вот мало ему было поставить эпиграф, мало было поставить эпиграф из Ницше, так он ещё и подписал его ФРИДРИХ БЛЯДЬ ВИЛЬГЕЛЬМ СУКА НИЦШЕ
Egui (鹅/饿鬼) | ОХК — Вчера, в 16:43
действительно, вдруг с другим каким Фридрихом Ницше спутает


Лучший ицарский Моллхевен по обе стороны дуги АрктураТипичное аниме название длинной в три строки нихуя не понятное но всё равно Эпатаж

  – Мастер, ваша часть уже готова?
  Художник махнул в ответ свободной рукой, накладывая последние акценты на фигуру огромного карпа. Наклал так наклал. Акценты СТАВЯТ, а не кладут. Сделать можно. А тут реально, наложено.

Изображение мигнуло, сохранив правки, и плавно перетекло на пузатый борт космической яхты. Пузатая космическая яхта это что-то типа вот?


– Красиво.
- Карпов продаете?
- Показываем
-Красивое...

  – Красиво.
  – Есть что доработать.
  – Как всегда. Посмотрите на мою часть полотна?
Вообще это довольно странный диалог. Есть мнение, что не вякать под руку мастера - первое, чему учат любого подмастерья.

Рассматривая сияющие изумрудные узоры, освещавшие межзвёздный мрак, он ощутил гордость. Его ученик немало преуспел за последний год.А вот тут у меня претензия к ученику уже. Художник не скажет "Красиво". Мы вот тут мамкины литераторы - и то расписываем на многобукв. Художник и сам не дурак, знает, что и где у него красиво. Тут оценка нужна. Подметить удачную деталь, или наоборот, предложить что-то улучшить. Здесь у меня полное впечатление, что ученику похуй, он своим похвалиться хочет. А это - плохой ученик.

  – Почему именно сияние?
  – Чтобы карпам было, где плавать.Вот кто из них тут мастер, а кто ученик? Вообще не считывается, диалог обезличенный.

Они расхохотались. А вот тут хорошо бы читателю дать понять, что тут смешного и где слово "лопата"

 Сделав пару глотков из горла, парочка снова засмеялась, собирая инструменты.Серьёзно, над чем ржут эти укурки? Почему они бухают, когда работа ещё не сделана - надо доработать сказал мастер выше? Почему собирают инструменты?

– Но вы легенда. Я не понимаю, почему вас устраивает что-то подобное. Люди. Так. Не. Говорят. Никакие, нигде и никогда.

Кстати говоря. Если погуглить Джойлик, вы узнаете, что это жидкость для кальяна.

откупорил бутылку джойлика.
  – За очередной шедевр!
  – За вас, мастер!
  Сделав пару глотков из горла, парочка снова засмеялась, собирая инструменты.Почему они пьют жидкость для кальяна?

  – Вы когда-нибудь пробовали ицарский Моллхевен?
ицар, если что
Ицар (Изар) от арабского إزار ’ (izār) что означает «пояс» или "набедренная повязка, и звучит почти как Мицар, который обозначает «поясница» Большой Медведицы[28].
А вот что такое моллхевен сказать сложно, кроме того, что heaven эт рай.

Импозантный мужчина удивлённо поправил старомодные очки и потёр бороду. Вопрос казался простым, но вызывал какое-то неуютное чувство:
  – Конечно, я даже успел застать времена, когда мода на фрактальные коктейли еще не захватила дугу Арктура. Это был весьма популярный напиток.
  – Так и есть. Да. Хорошие были времена, – откинувшись назад, Джозеф прикрыл глаза, погружаясь в воспоминания.И вот кто из них репортёр, анонсированный в прошлом абзаце, а кто художник?

Они сидели в недорогом и весьма артхаусном по меркам современной модыПопытка придать лору глубины провалилась. Слишком много моды на короткий срок. Раньше мода была такая, сейчас мода сякая, типа это даёт какой-то слой... Но нихера не даёт на самом деле.

удобные мягкие кресла, небольшой круглый столик и потрескивающий голо-камин с фигуркой объятого пламенем парусника, ироничной в эпоху покорённого космоса.И что в нём ироничного? Мы вон тоже дохера всего покорили, а фигурок на любой вкус каких кош полно.

Приятная атмосфера приглушенного света располагала к откровенным разговорам.
Не уверен, что у приглушённого света есть атмосфера, приятная ли, или не особо. Он её создает - это пожалуй. Но не вот в таком вот виде.

Генри Стафф был начинающим журналистом. Карьера Стаффа откровенно не складывалась. Он хотел писать о вещах, которые мало интересовали современное общество. На плаву его удерживали лишь редкие статьи на острые темы, не приносившие ему никакого удовольствия. Однако сейчас, по нелепой шутке судьбы, Генри неожиданно получил шанс на интервью с художником, ставшим легендой на дуге Арктура. Когда-то Джозеф Рейн был невероятно популярен – пожалуй, ничуть не меньше, чем ицарский Моллхевен.
И-и-и-и-и, вот оно, моё любимое ведро лора!

Во-первых, нам, по классике, похуй. Во-вторых, кто из них импозантный, а кто откинувшись назад? Нет связи имя-образ.
И вот ещё вопрос - не меньше чем ицарский Моллхевен КОГДА? Тогда? Сейчас? Была привязка ко времени!

– Могу я поинтересоваться – прежде, чем мы начнём – почему вы выбрали именно меня? – Тон Генри прозвучал слегка неуверенно.Вот тут любой человек на месте художника бы встал и сказал "всего хорошего".

– Потому что ты – неровный круг, дружок. Неровный круг, да.
  – Простите?
  Джозеф приоткрыл один глаз и неожиданно рассмеялся.
наркоманы, блядь. Обмажуться своими моллхевенами, ржуть и ябуть друг друга в жопы!

– Итак, начнём. Уверен, ты о многом хочешь меня расспросить, мистер Стафф… Но сегодня мы не будем следовать общепринятым канонам. Давай так. Я расскажу тебе историю, а ты попытаешься найти в ней смысл. Как тебе такое, а?
Хуёво. Я уже минут двадцать читаю ,пилю и пытаюсь найти смысл.

– Отлично! – Снова этот заразительный смех.Рик Санчез рыгает, а этот ржёт без конца. Чё его штырит-то так?

Таланта у меня особого не было, так что признанные киты голо-проекции легко и непринуждённо спихивали меня на обочину искусства. Было даже время, – голос Джозефа чуть поник, – когда я всерьёз подумывал продать всё к сверхновой и найти себе работу попрощеТаланта у меня особого не было, так что признанные зубры дма легко и непринуждённо спихивали меня на обочину чата. Было даже время - голос Райги чуть поник - когда я всерьёз подумывал бросить всё к чёртовой матери и запилить порно-модуль.

ал-Зулман
гуглил, нашёл только быстрое питание

– Вы говорите о картине «Штиль»?лол

– Да-да, о ней. Она ушла с аукциона по запредельной цене, и я не нашел ничего лучшего, чем пуститься во все тяжкие. Сначала я пропивал деньги на верхних ярусах звёздной станции Альфы Лисички. Не, ну правда какая-то мета пошла. Некрасивая, несуразная, никчемушная.

Я теперь частенько зависал там, где редко бывали богачи с верхних ярусов.частенько - редко, неудачно.

мирайского штелля
ссылка ссылка

Бармен, который одевался и вел себя совсем не так, как принято у барменов.у них как-то ПРИНЯТО одеваться? Ну то есть униформа у них точно есть, но от заведения к заведению же.

  Генри погладил бороду и слегка нахмурился, ощущая, что очки начали неприятно давить на переносицу, как будто он становился свидетелем чего-то, что не должен был слышать.А вот тут проёб по синтестетике - давили ОЧКИ (то есть зрение), но он не должен был СЛЫШАТЬ. Диссонанс.

Интервью - говно говна. Заебался читать, причём читать внимательно. Зачем -пока не понял. Продолжаем.

  Наблюдая за сверкающим правильными формами силуэтом звёздной станции на обзорной панели, Генри Стафф задумался о вечном. Вот он, простой журналист спускается на нижние ярусы, чтобы влачить жалкое существование, пока безумный художник продолжает творить, что ему вздумается. А он смотрит на проплывающие мимо безликие конструкции, всё удаляясь от света, унося с собой Magnum Opus своей карьеры. Работу, которая может поднять его обратно к свету звезд. Звучало, как неплохой эпиграф.
  Улыбнувшись своим мыслям, Генри Стафф вытащил рабочий планшет и начал небрежно набрасывать заголовок статьи. Получалось неплохо. Он как раз дошёл до момента с кругами, когда отблеск инверсионного следа проходящего космического корабля заставил его поднять голову.
  Мерцающий зелёный свет струился с борта прогулочной яхты, переливаясь в вечной мгле космоса. Среди этого призрачного моря неторопливо плавали два карпа. Окрашенные в безумные оттенки сверхновых, расцветающих протуберанцами на мелких чешуйках – они плыли вдоль длинного борта, не обращая внимания на мир вокруг.

А вот это - хороший абзац! Если бы прям здесь поставить точку, в целом, оставил бы приятное послевкусие. Был бы рассказ про безумного - в хорошем смысле - художника, который и рад бы объяснить своё мироощущение хоть кому-нибудь но сделать это словами не может, а может вот так - карпами на прогулочной яхте. Хорошо, красиво, поэтично! Прям отличный абзац!

Но что-то мне кажется, что продолжение это впечатление угробит. Посмотрим.

  Крепко сбитый мужчина с диковато-зелёными глазами за барной стойкой вызывал легкое чувство неправильности. Яркая пурпурная повязка на голове вместо привычной барменской шляпки и легкомысленно расстегнутая черная рубашка в белый горошек, обнажающая волосатую грудь, прямо-таки кричали об отсутствии всякого вкуса. «Странный тип, – отметил про себя Генри, – явно не знает, как должен одеваться уважающий себя бармен».Тот же самый Эмиль, понятно

 – Вот как? – Бармен задумчиво склонил голову на бок и поцокал языком. – Звучит, как проблема. Можете рассказать мне. Разве не для этого существуют бармены?Диалоги просто отвратительные

– Нарисовать собственный круг. Уверен, что вы одарённый человек, но раз дело не приносит должного удовлетворения – нужно что-то менять. Самое лучшее, что мы можем сделать – это наслаждаться процессом, стремиться к результату и быть довольными собой. Не важно, чем мы занимаемся – играем музыку, жарим мясо, пилотируем баржу с аргоном или смешиваем коктейли, главное – наслаждаться этим, и кто-нибудь обязательно начнёт наслаждаться вместе с нами. – Бармен неловко улыбнулся. – Кто-то скажет даже, что талант не важен, но думаю, что это неправда. Если душа тянется к чему-то – значит талант есть. – Генри скептически улыбнулся в ответ и закурил папиросу. – Как минимум талант мечтать. А если не забывать о своей мечте, то с усердным трудом придет и всё остальное. Многие люди в наше время как-то позабыли о том, что идеал – лишь формула, но формула не может быть красивой сама по себе. Музыке придаёт очарование исполнитель, картины наполняет смыслом фантазия художника… Я нахожу это по-звёздному прекрасным. И пока остаётся хоть один человек, тянущийся к мечте – этот мир будет наполнен смыслом.Ебать какая стена текста. Во-первых, читать уже мучение. Во-вторых, задача бармена не пиздеть ,а СЛУШАТЬ. И парой слов перевернуть мир человека, если требуется - в рассказе, конечно.

Итоги: Рассказ про то, как неудачнику журналисту присаживаются на уши все, кому не лень.

Можно было бы предположить, что тут такая петля, типа журналюга стал учеником, но как-то не особо бьётся. Да и главное - зачем? Повторюсь, если бы переработать интервью, добавить в него безуминки и остановиться на моменте, когда неудачник журналист оставаясь неудачником журналистом видит воочию то, что пытался ему рассказать художник - было бы круто. И остался бы открытый финал, потому что у него был бы ВЫБОР, что делать.

А тут автор нас водит за ручку, как детей. Даже вопрос не ставит, вынесенный в тему, а просто сразу наваливает ответов, причём - в ужасном виде.

Мог бы быть хороший рассказ, элегантный, изящный. Облегчи только центральную часть и остановись на сцене выхода из бара. А получилась тяжеловесная, по ощущением - вымученная философская притча.