Конкурс №17. "Осень"

— Уясни себе: в этой долине, а ещё в тех вон горах, живёт один дух. Ясно? Что это за дух такой, непонятно. Местные шошоны и банноки как-то его называли, но я так и не запомнил, как. Я зову его просто «дух». Тут странные дела творятся, странные и опасные. У этого духа есть странные силы, он странно проявляет себя и может, сынок, быть до чёрта каким опасным. Он может изголодаться, взбеситься. Он, собственно, и не сам по себе проявляется, а скорей заставляет происходить все странные дела, что тут творятся. Ты, к сожалению, сам всё увидишь, — Дэн прищурился. — Дух проявляет себя всегда особым образом. Случайно, по прихоти, он ничего не делает. Он предсказуемый. Его действия, то, как он ведёт себя, зависят от времени года. Это как бы правила такие, он обязан им следовать. Но если разозлишь этого духа или перейдёшь ему дорогу, ты скоро ой как об этом пожалеешь. И жалеть ты будешь сильно, но недолго. Ну как, пока всё понятно?

Я почти что потерял дар речи и захолодел. Мне было жутко и от того, что говорит Дэн, но в основном от того, что мой старик-сосед, такой рассудительный на вид, вдруг завёл разговор о подобном. Я приподнялся в кресле, пытаясь поймать взглядом, что делают Саша и Люси, но их не было видно.
— Всё с ними в порядке, сынок, они там на речке», — сказал Дэн, почуяв моё волнение. Вытянув шею, я заметил, что Саша сидит на бревне на лугу. — Люси сейчас рассказывает Саше то же, что я тебе. А теперь слушай хорошенько.
— Хорошо, Дэн, слушаю, — я кивнул.
— На той бумаге, что я тебе дал, — способы, которыми дух проявляет себя. Этими способами дух попытается узнать тебя, обмануть тебя. А ещё там то, что ты должен делать, чтобы оградиться от каждого из этих проявлений духа, чтобы уберечь себя и жену. Кое до чего я сам дошёл, но в основном всё это от старейшины шошонов, у которого я купил эту землю. Может, ты с ним и сам познакомишься: он с семьёй, бывает, охотится здесь, ловушки ставит. А теперь слушай хорошенько, — Дэн наклонился ко мне.

— Как я говорил, дух проявляет себя разными способами, но всегда в зависимости от времени года. Сейчас, весной, он проявляет себя иначе, чем зимой — сам увидишь. Ясно? Значит, пойдём по порядку. Начнём с весны, хорошо?
— Ну давай.
— Весной проще всего. Дух не особо активен, отогнать его легко. Весной он проявляет себя лишь одним способом, да и то — один-два, ну максимум три раза за весну. Мы называем это «огонёк». Огонёк появляется между закатом и рассветом. В своём пруду или в одном из водоворотах на той речке, которая течёт через луг, ты увидишь жёлтый шарик. Понял? Как рождественский фонарик. Не настолько яркий, но достаточно яркий — с отражением на воде не перепутаешь. Увидишь — сразу бросай то, чем занимаешься, и разводи огонь в камине. Не паникуй, просто сразу бросай свои дела и разводи огонь. Большой огонь не нужен, дом поджигать не надо, просто огонь — ну, вроде как воду вскипятить. Ты разводишь огонь — огонёк уходит. Если не уходит, значит, огня мало, подбрось поленце, и он уйдёт. Если ушёл, всё в порядке — можешь тушить. Высматривать огонёк каждый день ни к чему. А вот если ты ночью выглянул в окошко или вышел на улицу, взглянул там на пруд и сам его увидел — вот тут беги разводить огонь. Мы с Люси принесли тебе дровишек, на случай если у тебя своих нет. Не забывай делать запас дров на весну, зимой все не сжигай. Ясно?

— Что за чертовщина, блин… Ну, то есть… я понял, что ты говоришь, Дэн. Если ночью вижу огонёк — развожу огонь. Понял, принял.

Он глядел на меня секунд десять, но взгляда я не отвёл. Я сильно подозревал, что он издевается: я был готов его слушать, но подыгрывать ему не собирался.

— Ладно. Теперь о лете. Летом дух проявляет себя куда опасней, так что слушай внимательно. Но сперва спрошу: у тебя есть винтовка?
— И не одна.
— Какой калибр? — спросил Дэн.
— Ну, есть пара 22-х, ещё пара 556-х, 30-30, 308-й, есть 30-06, один 7-миллиметровый, ещё есть…

Дэн остановил меня, выставив перед собой ладонь.
— Достаточно, достаточно. Это подойдёт. Просто всегда держи пушку рядом с дверью, ну и ещё одну на всякий случай в гараже. И обязательно бери с собой ствол, когда работаешь в поле. Впрочем, ты ж морпех, а места тут волчьи, медвежьи, так что ты, думаю, это само собой ясно.

Я кивнул.

— Стало быть, тот способ, как дух проявляет себя летом, я называю «медвежьей погоней». Это случается только с девяти утра до шести вечера и, похоже, только когда ты вне дома. Мы ни разу не видели, чтобы это случалось, когда мы были внутри. Но если ты снаружи, то ты сперва услышишь человека, — громкий такой, раскатистый вопль. Может повезти, и ты сперва заметишь его, а потом услышишь. Так вот, ты увидишь мужика — голозадого, вообще голого, писюн болтается и всё такое — который бежит со всех ног к тебе из лесу. А за ним несётся здоровый чёрный медведь. Мужик будет кричать тебе, чтобы ты ему помог, спас его, но слушай сюда: ни в коем случае не давай ему приблизиться. У тебя вокруг дома забор — этого достаточно. По моему опыту, он не умеет открывать двери, ворота, не умеет перелезать через заборы выше трёх футов. Неважно, где он появится, он побежит прямо на тебя. Если ты успеешь зайти за забор, за изгородь на пастбище, да даже хоть за корягой спрятаться — всё в порядке. Если мужик до тебя не добрался, медведь его догонит. Но я настоятельно рекомендую в мужика стрелять. Если не выстрелишь, медведь его будет жрать, а ты будешь глядеть, как этот мужик плачет, кричит тебе, срётся под себя. Неприятное зрелище.

Дэн отпил пива и продолжил.

— Медведя не бойся, он неопасен. Насколько я могу судить, он даже коснуться тебя не может. Опасен голый мужик. Не дай ему приблизиться к тебе или Саше, понял? Он тебя разорвёт. Тут ничего особо сложного: бегает он не очень быстро, как и медведь. Бегут они, знаешь, как на пробежке, может, чуть быстрей. Значит, как только услышал крик, увидел, с какой стороны мужик и медведь на тебя бегут — отгораживаешься чем-нибудь от них, стреляешь в мужика, медведь его утаскивает прочь. Ясно?

Тут я уж чуть не расхохотался — но всё это было так занимательно, и Дэн говорил это с таким жаром и серьёзностью, что я лишь кивнул.

— Ясно, сэр.
— Значит, теперь осень. Как по-моему, так осенью гаже всего. Мы называем это «пугало». Пугало появляется два-три раза за осень, но, ей-ей, одного раза хватит, чтобы на всю жизнь запомнить. Пугало появляется только ночью, когда ты спишь. Оно будет ярдах в двадцати-тридцати от твоего дома, и на вид, ну… пугало как пугало. Такая кукла из мешковины и холста, а на голове вышито лицо, довольно правдоподобное. Росту в нём футов пять-шесть, одежда — как у старых первопроходцев: иногда платье с чепчиком, иногда комбинезон с соломенной шляпой. На вид оно будто сырой соломой набито, весу в нём фунтов сорок-пятьдесят. Оно будет в такой свободной позе: на траве будет сидеть или там на скамейке, на изгороди, на крыльце, а может, к забору прислонится, что-то в этом роде. Оно никогда не прячется, оно как бы хочет, чтоб ты его нашёл сразу, как выйдешь. Жизни в нём нет: можешь ткнуть в него, оно упадёт, как соломенное. Но ты должен его унести. Понимаешь, его надо сжечь. Только так. Сжечь в огне. Оно на самом деле из чего-то особенного сделано — как только подожжёшь, сгорает быстро, раздувать огонь даже не придётся. Сгорает секунд за тридцать, каждый раз. И опять же, оно нетяжёлое, но ты обязан, обязан его утащить прочь, потому что если ты его подожжёшь в двадцати ярдах от дома… тогда оно просыпается.

Я подумал — ничего себе! Кто просыпается, пугало?

— Оно просыпается и, всё в огне, прёт со всей дури к дому. У него такая планида, похоже: поджечь твой дом любой ценой. Так что надо оттаскивать. А потом странные дела начинаются. Оно с тобой не дерётся, нет… оно как бы, дёргается, что ли? Дёргается и кричит, но только когда ты его тащишь туда, где решил спалить. Если отпускаешь, не дёргается. Начинаешь тащить, проходит секунд пять, пятнадцать, и оно просыпается на пару секунд. Жуткое зрелище. Хватает тебя за руку, пытается подняться, развязать верёвку, которой ты его обвязал — да, их лучше обязывать верёвкой, такой мой совет. Руками не стоит касаться: они сильные попадаются, бывает, и приложить могут. Оно оживает секунды на две-три, это как спазм: проснулось и опять обмякло.

Дэн откинулся в кресле.

— И вот ещё что. Оно ведь боится. Ну, вроде как за жизнь свою. Будто чувствует, что ему крышка. Когда оно просыпается, может заговорить. Плачет тоже. Хотя скорей хныкает. Ну, оно просыпается-то на пару секунд всего, так что, пока вырывается, только и успевает сказать: «Не надо» или «Боже мой». Не обращай внимания. Советую купить хорошее лассо — увидел пугало, заарканил его и потащил. Так даже глядеть не придётся, как оно там дёргается, и касаться тоже не придётся. Как оттащил на место, где будешь сжигать, там оно опять обмякает. Дальше просто: поджигаешь спичкой, пугало сгорает. Помни: опасно оно лишь если сжигать у дома — только тогда оно просыпается насовсем. Оно тебе не надо. Понял?

Тут уж я не сдерживал улыбки, хотя самого мурашки пробирали. Дэну, кажется, обо всём этом говорить было непросто, и его настроение передавалось и мне. Я знал: Саше эта история не понравится.
— Всё понял, сынок? — ткнул меня рукой Дэн.
— Извини. Да, очень любопытно. Я, как бы… ну да, — я протёр глаза. Всё это было так странно, что у меня начинала болеть голова. — Значит, они дёргаются, и сжигать их надо поодаль от дома, верно?
— Именно так, — кивнул Дэн.

Дэн допил своё пиво, долго приложившись к банке. Я открыл ещё одну. Дэн шумно выдохнул и огляделся.
— Ну а теперь, стало быть, зима. Последнее.
Он посмотрел на меня со странным упорством, как будто собирался всадить мне нож под ребро или поцеловать.
— Для большинства зима — самое простое. То есть зимой для большинства дух вообще никак не проявляется. Но для тебя… думаю, будет иначе. Мы называем это «призраками». Нельзя предсказать, сколько раз они появятся за зиму, но обычно один раз. Вообще бывали зимы, когда они вовсе не появлялись, а был случай, появились два раза за зиму.

Дэн снял с головы бандану, обтёр лоб и окинул взглядом горы на востоке. Кажется, ему было не по себе. Он обернулся ко мне.
— Задам личный вопрос, сынок. Можно?
Я удивился, что этот увлечённый своей чепухой сказочник решил вдруг проявить такую вежливость.
— Конечно, Дэн, задавай.
— Ты убивал? Я имею в виду — лично, сам, лишал жизни других? Если просто вызывал авиаподдержку, это не считается.
— Убивал, — помолчав, ответил я.
— Одного? Больше?
— Больше.
— В Афганистане?
— Да.

Мне это начинало не нравиться. Если этот старикан решил поговорить о войне, мог бы спросить напрямую — незачем было плести эту чепуху, чтобы потом интересоваться вопросами жизни и смерти.
— Скольких?
— Ну… уверен я в четверых. Четверых я убил лично и видел их смерть. Но точно не могу сказать. Были какие-то, которых я, возможно, убил. Сам, наверное, понимаешь, как оно бывает?

Дэн кивнул.

— Скажем, мы патрулируем, кто-то в нас стреляет с гор. Мы отделением палим по нему, находим мёртвым. Кто убил — непонятно. Или, скажем, я выстрелил в него, он упал. Может, умер, может, выжил. Или получил пулю в кишки и кончился там на маковом поле, точно не сказать. Такое случается. Я о таком говорить не стыжусь, но Дэн, а к чему был вопрос-то?

— Если только четверых, повезло, — ответил Дэн. — Я про себя думал, что убил во Вьетнаме восьмерых. До первой зимы здесь так думал. Оказалось — двенадцать.

К чему, чёрт возьми, он клонит? — подумал я.

— Видишь ли, зимой дух проявляет себя в образе убитых тобой. Они появляются здесь, на твоей земле. Все вместе. Дух как бы собирает их и показывает — вот кто вас убил-то, вот тут он живёт. Люси их не видит, и Саша тоже не увидит, но они их, знаешь, чувствуют, что ли. Люси даже иногда слышит их. Собаки вот их тоже чувствуют. Так вот: однажды ты выйдешь из дома и увидишь группу людей где-нибудь на дворе. Может, там, у деревьев, может, у пруда. Первые пару дней они будут тебя сторониться. Они тебя сперва, знаешь, побаиваются. Но потом они набираются смелости и подходят ближе. Ещё несколько дней, и они уж от тебя не отлипнут. Будут ждать тебя у входа, будут ходить за тобой к машине. Будут смотреть через окошко, как ты ссышь утром в туалете. Ляжешь спать — а они за окном, и кричат, кричат всю ночь. Они на тебя будут собираться, как мухи на дерьмо. Но в них остаётся ещё что-то из их земной жизни. Например, я вот убил в 1970-м году одного вьетнамца: прострелил ему позвоночник, его парализовало. Я подошёл к нему, дал ему воды, зажёг сигарету. Держал его руку, пока тот не помер…

Дэн смахнул слезу со щеки. Боже мой, совсем старик расклеился, — подумал я.

— Этот парень меня, думаю, уважает. Когда они появляются, он в сторонке стоит. Руки за спину заложит так и стоит. Улыбается мне, кивает. Иногда, как остальные раздухарятся, начинают орать на меня, он даже вроде так плечами пожмёт — извиняется, что ли. Пару лет назад он даже стаю волков отогнал — ягнят моих задрать хотели. Странно, конечно, но мы с ним вроде как друзья теперь, — Дэн вытер глаза.

— Ну короче. Самое долгое, сколько они тут были, — двадцать шесть дней. Обычно уходят дней через двенадцать-пятнадцать. Но пока они тут, ни черта ты с ними не сделаешь. Но слушай сюда, сынок: если пустишь их в дом, вот тут они могут навредить — тебе и Саше. А они хотят в дом, очень хотят. Они, блин, на всё готовы, лишь бы попасть внутрь. Единственное, как их отвадить — это свечи.

Дэн вытащил из кармана связку высоких столовых свечей и протянул мне.

— Любые свечи подойдут, но лучше брать которые горят медленно, как эти. Смотри: когда они тут, тебе нужно держать зажжёнными по одной свече на каждого убитого тобой. Держать от заката до рассвета. Если убил четверых, всегда держи зажжёнными в доме четыре свечи, всю ночь. Если свечи горят, они внутрь не пролезут. Собака — тоже хорошо. Это правильно, что у тебя есть собака. Они собак боятся, так что пускай зимой Дэш спит внутри. Вот, собственно, и всё. Но это тяжело, сынок. Тяжело придётся. Это время, когда они тут… можно с ума сойти. Саше тоже нелегко будет. Она их не увидит, но для неё, как для Люси, это как будто дом с привидениями. Но если внутрь их не пускать, то всё будет в порядке. Понял?

Общее впечатление - это то, как рассказ воспринимается читателем в сумме частей. Оценка максимально субъективная, так что может быть как лучше отдельных, так и хуже. Отмечу, что в целом, по общему впечатлению далеко не каждый мастодонт литературы способен пройти на пять баллов.
Стиль - владение языком, грамотность, красота непосредственно авторского текста в отрыве от прочего. Иногда могу докинуть баллы за сложность или глубину.
Сюжет - не столько индивидуальность или свежесть идеи, сколько умелая работа с ней. То, насколько грамотно и внятно был подан сюжет, насколько он понятен или увлекателен. Иногда могу докинуть баллов за свежесть или красоту идеи.
Наполнение - умение автора проработать мир рассказа, используя столь небольшой формат. Подать его ярко и антуражно, заставить читателя фантазировать и гнаться за красотами этого мира. Это самый сложный пункт, где 5 - означает не только "почти блестяще", но и оригинальность и умение держать марку.
Соответствие теме - ну, без комментариев.
Общий итог - просто сумма баллов без какого-либо смысла. Совсем не факт, что она как-то повлияет на итоговое место.

Логика оценок:
1 - Фуфло
2 - Скорее плохо, чем хорошо
3 - Скорее хорошо, чем плохо
4 - Хорошо
5 - Почти блестяще